- Отнеси и ты наше приглашение Свету. Это все, что нам нужно.
- Так я и сделаю, - наклонил голову Иван. - Ты вновь пробудил в моем сердце чувство.
- Это вы тут играли?
Ребекка тихо вскрикнула, и Роланд взвился, оборачиваясь. На краю газона стоял офицер службы безопасности кампуса. До Роланда вдруг дошло, что они тут, на ступенях самого старого университетского здания, открыты всему, и доброму и злому, каждому, кто только удосужится пройти по тротуару, по дороге, по траве. А он тут играет старые русские песни для призрака.
- А разве нельзя, офицер?
- Да нет, чего там. - Полицейский широко улыбнулся. - Я тут просто делал обход, услышал вас и подивился, как это красиво звучит. Приятно услышать настоящую песню, а не этот теперешний шум.
- Ну спасибо.
- В такое время вы никого не потревожите - жилые дома там, за колледжем, да и в них сейчас мало кто живет в это время года. Так что, ребята, можете… - Он удивленно остановился и почесал в затылке. - Смешно, но я присягнул бы, что вас тут было трое. Такой большой парень в смешной шляпе…
- Это Иван, - серьезно объяснила Ребекка.
- Резникофф? Призрак? - Он тихо засмеялся. - Да уж, конечно. Давайте, ребята, все-таки проходите, раз вам призраки мерещатся.
Роланд наклонился, чтобы уложить гитару в футляр.
- Да мы и так уже идем.
- Я не подведу тебя, певец. Твое послание дойдет до Света. - Иван повернулся к Ребекке, дотронулся до края шляпы и растаял.
От офицера полиции избавиться было труднее. Он проводил их вдоль всего Круга Кингз-колледжа, а по дороге убедил Роланда, что знает все названия и первые куплеты всех песен, которые "битлам" случилось написать.
- А мне больше всех нравится эта: "Да, да, да", - вставила Ребекка, когда они проходили мимо Конвокэйшн-холла.
- Почему? - спросил Роланд.
- Потому что я там могу почти все слова запомнить.
Офицер полиции у нее за плечом покрутил пальцем у виска. В ответ Роланд бросил на него испепеляющий взгляд, которого тот не заметил, так как по долгу службы обратил внимание на группу теней, идущих через газон, оживляя темноту точками сигарет.
- Придется идти, а то эти детки тут все могут спалить - на такой сухой траве курить нельзя. Особенно если они травку курят - вы меня понимаете? Приятно было побеседовать.
И он ушел.
- Роланд?
- Чего?
- Ты сегодня очень хорошую вещь сделал для Ивана.
- Спасибо, детка.
Он даже сам удивился, что ее слова так много для него значат. Дальше до угла они шли молча.
На Колледж-стрит, прекрасно освещенной магистрали, ведущей прямо к дому Ребекки, Роланд оглянулся и посмотрел на то место, откуда они пришли. Через небольшой отрезок Кингз-колледж-роуд, через Круг и темную поляну, туда, где в темноте нависала выщербленная и покореженная статуя. Он только что говорил с каменщиком, который уже больше ста лет мертв. Получил таинственный совет от тряпичницы. Видел, как умирает сказочный маленький человечек. Ну и ночка выдалась! Теперь наконец работа окончена - они попросили помощи. Оставалось надеяться, что вдруг открывшийся невидимый мир не исчезнет с той же внезапностью.
В глаза Роланду ударил далекий свет фар со стороны Круга, и он, несмотря на расстояние, услышал рев двигателя. Спортивная машина, подумал он, пока Ребекка внимательно поглядывала то в одну, то в другую сторону перед тем как перейти дорогу.
Рев усилился; свет фар обогнул Круг и устремился прямо к ним.
Роланд нырнул вперед, но Ребекка застыла, пригвожденная этим светом.
Мир замедлился. Роланд, поворачиваясь к Ребекке, уже знал, что не успеет.
…И тут ее бросило к нему в руки, и они покатились по мостовой, а сияющее красное крыло лишь слегка задело ее подошву.
Взвизгнули шины, машина свернула на Колледж-стрит, вильнула и умчалась. Что-то приземистое и странно светящееся прицепилось к заднему бамперу, махнуло им рукой в салюте и принялось засовывать себе в рот полные горсти металла, пробираясь к кузову.
Роланд рывком поставил Ребекку на ноги и протащил дальше до тротуара. Она не казалась испуганной - лишь потрясенной. Потому что, подумал он, она не нарушала правил, и все это - не ее вина.
- Ты не ушиблась? - Он с пристрастием оглядел ее.
- Нет, - ответила она. - А ты?
- Кажется, тоже. - Он открыл футляр, чтобы посмотреть, не пострадала ли Терпеливая. - Все в порядке.
Ребекка показала на чуть сдвинутую крышку люка в середине улицы.
- Оттуда выскочил малыш и оттолкнул меня с дороги.
Роланд обратил внимание, что ее указательный палец неподвижен. У него самого руки тряслись, как листья на ветру.
Она повернулась к нему.
- Ты заметил, что в машине не было водителя?
- Нет. - Он сглотнул слюну. - Не заметил.
- Мы должны сказать полиции? Дару говорит, что плохих водителей надо убирать с улиц.
Роланд вообразил на минуту, каково будет рассказывать это полиции.
- Нет. Не надо полиции. Если водителя не было, кого они уберут с дороги?
- Ага, - вздохнула она. - Роланд, пойдем домой!
- Отличная мысль, детка.
Они пошли на восток, и в это время часы на городских башнях начали бить полночь. Когда стихли колокола, Ребекка слегка тронула Роланда за руку.
- У тебя морщины на лбу. О чем ты думаешь?
Он рассмеялся, хотя ему было не до смеха.
- О том, что это не кончится, пока рак не свистнет.
Ребекка на секунду задумалась.
- Роланд?
- Что, детка?
- Иногда ты говоришь без всякого смысла!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Роланд остановился сразу у входа в квартиру Ребекки и вытаращил глаза. Косметическая уборка, произведенная ими перед уходом к миссис Рут, оставила лишь чуть меньший хаос, чем увиденный, когда они пришли первый раз. Теперь же порядок был безупречный. Всю грязь с пола смели, а сам пол намазали мастикой и натерли до теплого блеска. Растения стояли на полке напротив окна аккуратной зеленой стенкой. Разбросанные клочки занавеса… Он прислонил к стене гитару, пересек комнату и вгляделся пристальнее. Крошечные стежки соединили обрывки почти невидимыми швами.
- Не может быть, - буркнул он себе под нос, скорее для проформы. Этот вечер, во всяком случае, научил его, что слова "не может быть" редко имеют смысл. Обернувшись, он увидел, как Ребекка взяла со стола миску с фисташковыми скорлупками, и вышел за ней на кухню. Там все сияло.
- Что тут произошло? - спросил он, отступая назад. В кухне было слишком мало места для двоих.
- Квартиру убрали, - ответила Ребекка, высыпая скорлупки в ведро.
- Это я вижу. - Роланд глубоко вдохнул. Даже пахло чистотой. Не очистителем, не стиральным порошком - просто чистотой. - Но кто это сделал?
- Не знаю. - Ее голос звучал глухо из-за стенки холодильника. - А это важно?
Он оглядел сверкающую комнату и пожал плечами.
- Нет, наверное, - должен был признать он. В сегодняшнем вихре событий волшебная горничная была в порядке вещей. Он мысленно потрепал себя по плечу за умение с ходу принять очередную странность. И тут Роланд вспомнил о пятнах крови на постели.
Двойные двери, отделяющие альков и ванную от остальной части квартиры, были почти закрыты. Левая, заметил Роланд, была заперта на засов. Правую он осторожно приоткрыл.
В неясном свете из гостиной можно было разглядеть двуспальную кровать Ребекки. Она осталась на своем месте. Аккуратно протиснувшись между ней и стеной, он стал по памяти нащупывать шнурок выключателя бра. Несколько раз он провел рукой по стене, наконец попал на шнурок и дернул его вниз.
Светло-зеленое одеяло - то самое светло-зеленое одеяло - выглядело как новое. Не было и намека на то, что несколько часов назад на нем умер маленький человечек по имени Александр. И Роланд готов был поспорить, что на простынях тоже не осталось никаких следов.
Том поднял голову с лап и глянул на свет.
- Я думал, ты убрался, - пробурчал себе поднос Роланд.
Том зевнул, облизнулся острым язычком, явно игнорируя предположения Роланда. Потом устроился во впадине между двумя подушками, как будто собрался остаться на ночь. И только легкое подергивание белого кончика хвоста говорило о том, что он все еще помнит о существовании Роланда.
Подавив искушение дернуть за этот пушистый флажок, Роланд заглянул в ванную - как и ожидалось, безупречный порядок - и вошел в большую комнату.
- Если хочешь, чтобы свет был потушен, - сказал он коту, проходя мимо, - можешь встать и выключить сам.
Ребекка наполовину высунулась из окна.
- Что ты делаешь?
Она выпрямилась и отвела с лица кудряшки.
- Ставлю молоко для малышей.
- Как?
Она терпеливо повторила.
- Понял. А зачем?
- Потому что они его любят.
Роланд глубоко вздохнул. А почему бы нет? Ему все равно придется привыкать в своей дальнейшей жизни к отсутствию объяснений.
- Ты уверена, что Адепт Света придет сюда? - спросил он.
- Конечно. Даже если Иван не скажет, кто его послал и не даст моего адреса - потому что не знает его, - у нас есть нож, он посланца притянет.
Это звучало разумно. Если подумать, то даже чертовски разумно, а до сегодняшнего вечера Роланд считал, что Ребекка и разум - понятия взаимоисключающие. Либо она оказалась умнее, чем можно было заключить из прежних наблюдений, либо он не так хорошо разбирался в ситуации, как ему представлялось.
"А то и все вместе", - если быть до конца честным.
На проходе, все еще застегнутая на "молнию", лежала сумка. Роланд носком туристского ботинка запихнул ее под стол. Нечего ей лежать посреди комнаты, где она может привлечь не только Свет. Он кинул подозрительный взгляд на землю в цветочных горшках.
Ребекка зевнула, и Роланд вдруг почувствовал сильную усталость.
- Я спать иду, - сообщила она. - Когда Свет придет, пусть меня разбудит.
Они оба считали само собой разумеющимся, что Роланд останется на ночь.
- Ты хочешь спать со мной?
Роланд захлопнул рот, глубоко вдохнул и твердо приказал себе выбросить из головы грязные мыслишки. Лицо у Ребекки было невинным и непорочным, как у ребенка: открытое, доверчивое, усеянное по носу и щекам трогательными веснушками - почти как на рекламном плакате. Зато тело… Тяжелые груди, соски просвечивают сквозь лифчик и майку, и поверху их окружия обсыпаны теми же веснушками. Ниже потрясающе тонкой талии широкие бедра, плавно переходящие в мускулистые ляжки. Чуть пухловата для этого века всеобщего похудения, но плоть тверда и формы в высшей степени женственны.
"Когда этот ребенок говорит "спать", то имеется в виду именно спать, развратник ты этакий. Ничего другого".
- Да нет, спасибо. Я здесь, на диване.
- Ладно. - Ребекка снова зевнула и направилась к кровати. - Спокойной ночи, Роланд.
- Спокойной ночи, детка, приятных снов.
- У меня сны всегда приятные.
Роланд усмехнулся. Он снова услышал Ребекку, которую знал всегда, и это помогло избавиться от видения форм новой, другой Ребекки. Он проверил, заперта ли дверь, вынул из футляра Терпеливую и выключил свет. Устроившись на диване, достаточно длинном даже для его шести футов, он стал подбирать спокойный мотив. Играть в темноте Роланд научился много лет назад.
Заскрипел матрас (Ребекка забралась на кровать), и раздался голос хозяйки:
- Подвинься, Том, не будь свиньей. Все место занял.
"Хорошо, что я не согласился. Чего мне сегодня только не хватало, так это драки с котом".
Руки сами выбрали мелодию, и он вдруг понял, что играет старый хит из "Айриш Роверс".
"Ну нет, - одернул он сам себя, уводя руки от этой мелодии. - Уж слишком это по теме".
- Темно тут сегодня.
Констебль Паттон высунулась в открытое окно полицейской машины и прищурилась.
- Тут всегда темно, - заметила она с раздражением. - Слишком много этих чертовых деревьев.
На этом участке легко было забыть, что они едут по центру большого города. Роуздейл-Вэлли-роуд шла по дну одного из многочисленных торонтских оврагов, и по обе ее стороны громоздились массивные деревья, они затеняли проходящий через их царство разлом и заслоняли редкие уличные фонари, недвусмысленно давая Человеку понять, что он всего лишь нежеланный гость - по крайней мере здесь.
- Гоночные фары, - буркнула Паттон. - Что нам нужно - так это гоночные фары.
- Слишком ты беспокоишься.
- Это ты слишком спокоен. - Она резко отвернулась от окна к напарнику. Эта пьеса была знакома обоим и разыгрывалась не реже одного раза в дежурство. Может быть, она слишком беспокоится, но для полицейского это лучше полного спокойствия. - Не забудь притормозить прямо перед мостом.
Констебль Джек Брукс усмехнулся, но улыбку скрыли пушистые усы.
- Думаешь, они вернутся?
Она пожала плечами.
- Кто знает? С бродягами никогда не поймешь. Одно я знаю - слишком здесь все пересохло, чтобы костры жечь.
- С этим трудно спорить, Мэри Маргарет.
Паттон возвела очи к небу. Этот сукин сын продолжал называть ее полным именем и отказывался говорить просто Мардж, как все остальные.
- Это тебе-то трудно спорить? - возвысила она голос. - Да ты готов спорить с чем угодно, чтобы я ни ска… О Господи!
Она вцепилась в приборную доску, когда Брукс вильнул в сторону, пытаясь уйти от сверкающей белой фигуры, вдруг вырвавшейся из-за деревьев. Но та оказалась слишком близко. И скорость была слишком велика.
Раздался звук удара о крыло и двойной глухой стук - под передними и задними колесами.
Брукс отчаянно затормозил, проклятия слились с визгом резины по асфальту. Оба офицера схватили шляпы и дубинки и выскочили на дорогу. В пятнадцати футах от себя они увидели, на что налетели. В ночной темноте виднелась бледная скорченная масса на асфальте. Они остановились, зная, что живым это быть уже никак не может.
- Большая белая собака? - предположил Брукс.
- Может быть. - Паттон перевела дыхание. Ей всегда было легче иметь дело с мертвыми людьми, чем с мертвыми животными. - Подойдем.
Брукс подошел первый, опустился на колени и застыл. Его глаза быстро приспособились к темноте, и он теперь ясно видел, что они сбили. Это существо было не более трех футов в холке, изящные ноги кончались тонкими раздвоенными копытами. На точеной голове между бровями выступал витой хрустальный рог. На Брукса смотрел агатовый глаз, в нем светилась боль, и Брукс понял, что зверь еще жив, хотя взор его тут же стал тускнеть.
- Джек, что тут… Святая Мария, Матерь Божья! Это невозможно. Этого не может быть.
Она тоже опустилась на колени, невольно осенив себя крестным знамением, и коснулась длинной белой шерсти. Дрожащими пальцами ощутила теплый и мягкий мех, такой же реальный и такой же нематериальный, как летний бриз.
Единорог вздохнул, испустил длинный выдох, принесший аромат лунных пастбищ, затрепетал и умер.
Дорога опустела.
- Я не хотел, - произнес констебль Брукс, трогая рукой то место, где лежал зверь. По щекам его текли слезы. - Видит Бог, я не хотел.
- Джек!
Он встрепенулся, услышав в голосе своей напарницы тревогу и страх. Она стояла на ногах, приподняв жезл, и костяшки пальцев у нее побелели. У края дороги под кустами что-то шевелилось.
Черное на черном. И зловоние, or которого он закашлялся.
Медленно поднимаясь с колен, Брукс боролся с парализующим его страхом. Первобытный ужас перед тьмой и таящимися в ней тварями. "Беги, - вопил внутренний голос, - БЕГИ!" Но они оба, привычно овладев собой, медленно пятились к машине. И сели в нее, ощущая колотящиеся у горла сердца, с влажными от пота ладонями, хотя никто их не преследовал.
- Эта тварь… - хриплый голос изменил ей, и она начала снова. - Эта тварь… она его и выгнала на дорогу.
- Ага.
Его голос звучал не лучше.
Они сидели, оглушенные, пока резкий свет фар проезжавшей машины (которая заметно снизила скорость при виде патрульного автомобиля) не вернул их в реальный мир.
Констебль Паттон обменялась с напарником озабоченным взглядом. Лицо у Брукса было усталым и изможденным, но он уже пришел в себя. Паттон возблагодарила всех святых, что не она была за рулем. Наконец она сказала:
- Мы ничего не видели.
- Верно. - Это прозвучало, как последний вздох единорога. - Мы ничего не видели.
Потом Брукс включил двигатель, и они поехали патрулировать дальше.
С крыла машины сорвался одинокий белый волосок и растаял в ночи.
Роланд всегда спал чутко, и от первого стука проснулся полностью. Он тряхнул головой, чтобы прогнать остатки кошмара, - последней его сценой была танцующая в лунном свете голая миссис Рут, - и попытался спустить ноги с дивана.
Пушистая и теплая тяжесть удерживала их на месте.
В полумраке - в городской квартире никогда не бывает полностью темно - Роланд заметил таинственное сияние золотистых глаз. Он дернул ногой.
- Ай! Черт тебя побери, котяра!
Второй стук был заглушён короткой схваткой.
- Что случилось, Роланд?
Он зажмурился от неожиданно яркого света. У выключателя стояла Ребекка в пушистом халате и с волосами, спутанными больше обычного. Роланд показал на Тома, который с выражением сосредоточенного спокойствия вылизывал себе плечо.
- Этот кот меня укусил!
- За что?
- Ну… - Он обрадовался, что спросонья в состоянии еще и говорить. - Я его пнул ногой.
- За что?
- Он у меня на ноге спал.
Внимание Ребекки отвлек третий стук.
- Кто-то стучится в дверь, - заявила она со счастливой улыбкой. - Это, наверное, Свет.
- Ага, может быть. - Роланд, бесшумно переступая босыми ногами, обошел диван. - Но не меньше шансов, что это Тьма.
Ребекка задумалась.
- Я думаю, что Тьма не стала бы стучать.
Четвертый стук прозвучал слегка нетерпеливо.
- Иду, иду. - Цепочка звякнула о стенку. - Детка, стой у меня за спиной.
- Для чего?
- Для защиты.
- От Света?
Роланд вздохнул, возясь с засовом.
- Мы не знаем точно, кто это…
В раме открытой двери стоял юноша лет двадцати. В его глазах смешались, как в шторме, серый и синий цвета, и Роланд опустил перед ними взгляд, вперившись в спасительную стабильность узора половика.
Когда мир перестал вращаться и пульс слегка успокоился, он глубоко вздохнул и стал поднимать глаза опять, фиксируя замеченное по дороге: черные ботинки, обтягивающие джинсы, красный платок, завязанный над коленом, три ремня с заклепками вокруг бедер и узкой талии, изогнутая полукругом рука с серебряными браслетами от кисти до локтя, ослепительно белая футболка с рваными рукавами и значок с веселой мордой - белое на черном.
Взгляд Роланда застыл на длинной золотой линии шеи, он с усилием, пока еще мог, отвел глаза. Острие подбородка у юноши было тяжеловатым, и лицу чуть-чуть не хватало гладкости, чтобы быть смазливым. В ухе у него висело большое серебряное кольцо, а цвет волос переливался от белого у концов до золотистого у корней. Но крашеными они не выглядели.
Юноша улыбнулся, и Роланд забыл обо всем перед сладкой чувственностью этой улыбки.