Вертолет опустился на грязную равнину, и в салон ворвался холодный арктический воздух, когда морпехи открыли задние двери и выскочили наружу в своих белых камуфляжных куртках и толстых шапках с ушами. Они были вооружены укороченным десантным вариантом автомата АК-74М, полностью автоматическим с магазином на 60 патронов. Они рассыпались, двое заняли прикрывающие позиции и залегли, направив оружие на норвежцев, которые стояли, оцепенев от страха, все еще глядя, главным образом на странную машину с двумя верхними винтами, вращающимися в противоположных направлениях.
Для них это было какое-то огромное насекомое, словно оса, жужжавшая в холодном воздухе. Странные винты поднимали вихри снега и мелкого льда, закручивая их во всех направлениях. Однако спутать с чем-либо длинный сверкающий металлический ствол пушки в носовой части было невозможно. Они смотрели на вертолет в полном ошеломлении. Только собака продолжала лаять, вызывая у Орлова желание пристрелить ее, что наверняка бы только ухудшило ситуацию.
Единственный вооруженный норвежец оценил шансы и быстро опустил винтовку. Морпехи рассыпались, окружая место посадки. Сержант Трояк повесил автомат на ремень, отдал норвежцам честь, проявив уставную вежливость, а затем нахально обыскал первого. Лайка зарычала на него, но Трояк не обратил на нее внимания, не выразив ни малейшего страха. Федоров выбрался из вертолета и направился к землянке метеостанции, желая посмотреть, сможет ли он ее сфотографировать. Он вытащил цифровой фотоаппарат, который адмирал выдал ему на мостике со словами "проверьте, могла ли НАТО подменить это".
Он заметил небольшой анемометр, прибор для определения скорости и направления ветра, вращающийся над руинами, и направился к ветхой постройке, где заметил третьего человека, которому дружески улыбнулся, делая снимки. Человек в ответ недоверчиво посмотрел на него, а затем Трояк, обыскавший двух норвежцев, подошел к нему и тоже запустил руки ему в карманы. Он передал Федорову небольшую записную книжку. Штурман также заметил газеты, сложенную между двумя ящиками с устаревшим метеорологическим оборудованием - барометром и еще одним деревянным ящиком, в котором он опознал гигрометр, прибор для измерения влажности воздуха.
Опять же, его больше обеспокоило то, чего он не увидел. Это мог быть вынесенный пост для специальных наблюдений, но здесь не было никакой современной техники - ни спутниковых телефонов, ни цифровых приборов, никакого беспроводного оборудования, лишь старая ламповая рация, которую он также сфотографировал. Не было приборов измерения ультрафиолетового излучения или радиации. Он поднял газету, сунув ее за пазуху, а затем вытащил два шоколадных батончика и пачку сигарет и протянул их недоумевающему норвежцу в качестве компенсации. Еще два снимка имеющейся техники, и он собрал все сведения, которые только мог здесь найти.
- Пойдемте, - сказал он сержанту. - Мне нужно осмотреть главный комплекс. - Он дружелюбно кивнул норвежцам и побежал обратно к вертолету.
Морпехи забрались обратно в вертолет парами. Последним сел сержант, мрачно глядя на норвежцев. Он также взял с собой захваченную винтовку. Через мгновение сдвоенные винты Ка-226 заурчали и подняли вихрь. Вертолет взлетел и направился на юг. Федоров оглянулся и увидел, как норвежцы стояли вместе, о чем-то переговариваясь и показывая на вертолет руками, и с усмешкой помахал им.
Они продолжили облет, но не обнаружили никаких следов каких-либо сооружений и вообще рукотворных объектов. Федоров имел при себе карту с подробным изображением аэродрома, дорог и "Олонкин-сити", как называли этот объект, хотя это было не более чем группа из десяти-двенадцати зданий. Ничего из этого не было.
- А где метеостанция? - Спросил Орлов.
- Должна быть прямо здесь, - Федоров указал на пустой участок земли у южной оконечности острова между двумя невысокими холмами.
- Уверены, что это нужное место?
- Я штурман, товарищ капитан. Я умею читать карты.
- НАТО не могла скрыть этот объект ради учений. Что здесь происходит?
Они прошли остров до Капп-Виен, мыса Вены, примечательного скального образования.
- Возвращаемся, - сказал Федоров. - Мы здесь больше ничего не найдем, а погода ухудшается. Могу я воспользоваться рацией? Адмирал приказал мне доложить, как только мы завершим облет. - Он с большим интересом посмотрел на удостоверение личности, которое протянул ему сибиряк-сержант, забравший его у одного из норвежцев. Это была карточка старого типа, не ламинированная, без штрих-кода и магнитной полосы, без защитной голограммы. Это была просто бумажная карта, отпечатанная на пишущей машинке, на его взгляд, машинке старого типа. Норвежца звали Эрнст Улльринг.
- Отлично, - сказал Орлов. - Возвращаемся на "Киров".
Федоров немедленно вышел на связь. Сказать ему предстояло немного, так как адмирал дал ему четкие указания.
- Помните книгу, которую вы дали мне? - Сказал ему Вольский. - Скажете только одно: стоит тратить на нее время или нет.
Федоров установил шифрованный канал и произнес несколько отрывочных предложений:
- Я "Разведчик-один", прием. Можете читать дальше, адмирал. Возвращаемся РВП четыре часа.
Часть четвертая Решения
"Умнейшим человеком из всех, на мой взгляд, будет тот, кто будет называть себя дураком по крайней мере раз в месяц"
- Федор Михайлович Достоевский
Глава 10
Адмирал Вольский собрал всех ключевых офицеров в кают-компании, оставив нести вахту на мостике других. Он сидел во главе стола, глядя на экран, на котором шла запись, полученная во время облета острова. Время от времени он останавливал ее и спрашивал Орлова, действительно ли это то, что он видит. Тот мрачно кивал в ответ.
Когда запись закончилась, адмирал ненадолго закрыл глаза, потер затылок, посмотрел на своих офицеров, и сказал тихо, но твердо:
- Товарищи офицеры, эти кадры ясно говорят мне, что метеорологической станции на острове нет. Как нет никаких признаков долговременных сооружений во всех обследованных местах. Антенны "Лоран-С" также исчезли.
- Однако мы заметили на земле следы воронок, - отметил Орлов. - У меня сложилось впечатление, что это место бомбили или обстреливали артиллерией. Возможно, мы находимся в состоянии войны, и наша авиация нанесла удар по объектам НАТО, уничтожив их.
- Это были достаточно серьезные сооружения, - сказал адмирал. - Вы видели какие-либо руины? Даже если бы все сооружения были уничтожены, остались бы развалины или обломки.
- Ничего, кроме обнаруженных нами воронок. Но сооружения выглядели так, словно их восстанавливали, используя поврежденные металлоконструкции и обгорелые доски.
- Федоров рассказал мне, что именно так эта метеостанция выглядела в 1941 году. Кроме того, на острове не видно никаких признаков дорог, построенных уже после войны, ни аэродрома. - Адмирал указал на одну из карт Федорова с указанием основных достопримечательностей острова. - Куда же они делись?
За столом повисла гробовая тишина. Все смотрели друг на друга, некоторые растерянно, некоторые явно изучая реакцию ключевых офицеров, в частности, Карпов и Орлов. Адмирал видел, что только Карпов поерзал. Его беспокойный взгляд ясно говорил, что он очень хотел бы пересмотреть очевидные факты.
- Итак, - сказал Вольский. - Прошу вас обратить внимания на фотографию, которую товарищ Федоров оказался настолько любезен вырвать из своей книги. - Он улыбнулся, передавая офицерам по кругу ксерокопию. На ней ясно виднелись некрашенные ободранные металлические крыши и навесы, рядом с которым приземлился вертолет, а также груды черного вулканического камня, сложенные в импровизированную стену в одном из углов участка. Затем он указал на экран, на котором показывалось изображение, сделанное цифровой камерой Федорова несколькими минутами назад. Оба снимка были поразительно похожи.
- Если только мои глаза меня не обманывают, - сказал адмирал. - То мы видим цифровую фотографию, представляющую почти точную копию снимка метеорологической станции, сделанного в апреле 1941 года. Что касается документов, конфискованных у норвежцев, то Федоров смог определить одного из них, - адмирал кивнул штурману.
- Эрнст Улльринг, - сказал Федоров. - Этот человек был командиром группы в составе двенадцати человек из Норвегии, которые высадились там 10 марта 1941 года. Далее цитирую один из моих томов по истории, "Великие сражения Второй Мировой войны в Арктике" Марка Луэллина Эванса: "после создания станции они начали передавать регулярные сводки и прогнозы погоды каждые три часа, которые оказались быстро перехвачены немцами. Люфтваффе приняло решение уничтожить метеостанцию и отправило группу самолетов с аэродромов в Норвегии. Немецкие бомбардировщики прошли над станцией на предельно малой высоте, но лишь подняли пыль. Ни станция, ни люди не получили ни царапины. Немцам не было известно, что метеорологи полагались на оригинальную систему раннего предупреждения: их норвежские лайки услышали гул моторов приближающихся самолетов задолго до того, как их могли услышать люди. Собаки лаем предупредили людей, и те смогли укрыться". Это объясняет воронки, которые мы видели, и собаку.
- Да, там была собака, - сказал Орлов. - Довольно неприятная тварь. Лаяла, аж выворачивалась.
- У вас есть какие-либо дополнительные сведения, касающиеся этого человека, Федоров?
- Так точно. В его документах указана дата рождения. 18 июля 1894 года. Он был офицером ВМФ Норвегии, получил военный крест с мечом за свою деятельность по обеспечению работы арктических метеостанций. Это очень почетная награда. Он курировал операции на этом острове, а также на Шпицбергене.
- Родился в июне 1894 года? - Удивился Карпов. - Это явно невозможно. Ему должно быть 127 лет.
- Если позволите, капитан, - сказал Федоров. - В 1941 году ему было всего 47, и примерно столько на вид было человеку, у которого сержант Трояк забрал документы.
- Это мог быть его отец, - кисло сказал Карпов.
- Учитывая обстоятельства, это кажется маловероятным. У человека также был этот блокнот, в котором он вел ежедневные метеорологические наблюдения, - он передал блокнот Карпову. - Обратите внимание на дату последней записи. 28 июля 1941 года. И еще я нашел вот это, - он достал газету, обнаруженную в землянке на столе. Карпов кратко взглянул на нее, будучи больше заинтересованным записной книжкой.
- Эта старая газета позволяет сказать что-то с уверенностью, - сказал Федоров. - Она датирована мартом 1941 года, так что я могу предположить только то, что эти люди взяли ее, отправляясь на остров, а это согласуется с историей. Но если она настоящая, то сейчас она не была бы такой новой, верно?
За столом воцарилась тишина, пока не заговорил Вольский.
- Мы должны рассмотреть все доказательства, начиная с надводных целей, обнаруженных Роденко. На видео корабли, которые Федоров опознал, как относящиеся к эпохе Второй Мировой войны. Мы подозревали, что это, возможно, был некий обман, но в новом свете ситуация начинает выглядеть по новому. И картина вырисовывается убедительная, насколько бы невероятной она не казалась. - Адмирал посмотрел на них. Взгляд его темных глаз был тверд и сосредоточен. - Господа, я полагаю, мы оказались не в свое время не в своем месте. Это может показаться невероятным, но все указывает на то, что мы в 1941 году. Это означает, что мы каким-то образом, возможно, в результате того странного подводного взрыва сместились на семьдесят лет в прошлое!
На его лице отображалось полное изумление.
- Поверьте мне, я рассмотрел все возможные объяснения, но то, что мы видели собственными глазами, говорит о многом. Мы не можем связаться с Североморском по обычным шифрованным каналам, потому, что их просто не существует в 1941. Но мы слышим старые передачи времен Второй Мировой на коротких волнах, на какую бы станцию не настраивались. У нас есть картинка устаревших кораблей, а несколько часов назад над нами прошел самолет, существующий только в музее. А теперь еще и это… - Он указал на кучу доказательств на столе.
- Но если это психологическая операция НАТО, то ее цель в том, чтобы мы поверили именно в это, - настаивал Карпов.
- Доктор? - Спросил адмирал начмеда, приглашенного на совещание. - Мы сошли с ума, или же у нас есть веские доказательства этих выводов, как бы нелепы они не казались?
- Что же… Я полагаю, трудно представить, чтобы НАТО разрушила все эти жизненно важные объекты и сооружения просто чтобы сыграть в подобную психологическую игру. Зачем кому-то делать подобное - пытаться убедить экипаж флагмана Северного флота в том, что он попал в прошлое? Абсурдная идея. Вы полагаете, что они устроили все это - корабли, самолеты, объекты на острове просто чтобы подурачиться над нами? Давайте прикинем стоимость подобных усилий и подумаем, смогли бы они провернуть подобное здесь, почти на нашем заднем дворе, совершенно незаметно? Сотни людей ежедневно получают метеосводки со станции на Ян-Майене. Тем не менее, мы не слышим ничего. Куда делись объекты, располагавшиеся на острове? Пятнадцать или двадцать зданий не могли пропасть без следа. Уничтожить бесследно аэродром было бы и вовсе невозможно. А если бы они были уничтожены авиаударом, как полагает Орлов, мы бы увидели явные признаки этого.
- Это не более нелепо, чем предположение, что этот корабль вдруг превратился в машину времени и мы действительно в 1941 году, - сказал Карпов.
- Возможно, - сказал доктор. - Но есть ли у вас другое объяснение, удовлетворяющее всем фактам, которые мы обнаружили?
Карпов явно начал закипать.
- Вы просите меня выбрать из двух нелепых идей, - резко сказал он.
- Но именно это мы и должны сделать, - сказал Золкин. - Мы должны принять решение и начать действовать соответственно. Если мы в нашем времени, то это выясниться в самое ближайшее время. Мы можем просто развернуться и пойти в Североморск, где выясним все раз и навсегда. Однако прежде, мы должны внимательно рассмотреть ситуацию. Потому что, как бы это не было нелепо, если принять все факты и согласиться с тем, что мы каким-то образом попали в прошлое, вы все понимаете, что это значит. - Он обвел взглядом всех присутствующих, отметив понимающий взгляд адмирала. - Это значит, что в нашем распоряжении самый грозный военный корабль в мире, полное знание истории и возможность изменить ее.
Врачу удалось безраздельно завладеть вниманием всех. Даже Карпов, похоже, ушел куда-то глубоко в себя, оценивая обстановку и строя какие-то планы. По его глазам было видно, что он оценивал невероятные преимущества положения, в котором оказался, насколько бы нелепо это не выглядело, насколько бы его чутье не кричало ему, что это смешно.
- Реакторы… - Тихо сказал адмирал. - Добрынин сообщил, что реакторы повели себя странно, когда мы столкнулись с тем странным явлением на море. Он отметил непривычные показания и спросил, не могли ли бы мы уменьшить ход. Интересно… - Он еще не полностью сформулировал эту мысль и отставил этот вопрос в сторону, сосредоточившись на других аспектах, нелепых, но очевидных.
Учитывая, какой вес имели на борту адмирал и начмед, которых все остальные любили и уважали, никто не стал высказывать возражений. Даже Орлов, вечно шероховатый во всех отношениях, у которого подобные нелепые идеи обычно вызывали поток ругани, сидел тихо, словно немой.
- Федоров, - сказал адмирал. - Что вы можете рассказать нам, не столь искушенным в вопросах истории Великой Отечественной войны, как вы, о происходящем в конце июля 1941 года?
- В это время Великобритания перестала сражаться против Нацистской Германии в одиночестве в результате немецкого вторжения в Советский Союз около месяца назад. Как мы уже слышали в перехваченных передачах, немецкие танки достигли Смоленска и будут вести операцию по окружению наших частей в том районе в течение следующего месяца. Затем они повернут свои силы на юг, чтобы взять Киев, прежде, чем начать наступление на Москву, так называемую операцию "Тайфун" в октябре. Немцы также затягивают петлю вокруг Ленинграда, как тогда назывался Санкт-Петербург, и начнут блокаду города в первых числах сентября.
- Соединенные Штаты еще не вступили в войну, и не сделают этого еще пять месяцев, до японского нападения на Перл-Харбор в декабре. Однако сотрудничество между Великобританией и Соединенными Штатами на море усиливается, в частности, в операциях в Атлантическом океане. США высадили первую бригаду морской пехоты в Рейкьявике в первых числах июля, официально в целях обеспечения высадки британского контингента, а также перебросили в Великобританию пятьдесят эсминцев для обеспечения безопасности конвоев. Кроме того, он протащили через Конгресс закон о Ленд-лизе, который позволил Союзникам отправлять военное имущество в Советский Союз через Мурманск. Первый из них, "конвой "Дервиш", готовиться к отправке в Мурманск. Это небольшой и довольно незначительный конвой, всего шесть судов с сырьем и пятнадцатью разобранными истребителями "Харрикейн". Его задача проверить возможность организации арктических конвоев в район Кольского полуострова в будущем.
- Поверить не могу, что слышу это! - Воскликнул Карпов. - У нас есть достаточно проблем, учитывая ситуацию в Европе и Азии в наше время, не говоря уже об этом бреде насчет того, чтобы переиграть Вторую Мировую войну!
- Верно, - согласился адмирал. - Но если предположить, что факты указывают нам на эту невозможную правду, то нам нужно исходить из текущей тактической обстановке. Давайте продолжим учения, если вы считаете нужным. Если события в ближайшее время докажут обратное, вы от души над нами посмеетесь. Если же…
Карпов покачал головой и потер нос, плотно закрыв глаза.
- Мы должны немедленно вернуться в Североморск и покончить с этими домыслами, - сказал он.
- Советуете вернуться в лоно Матери-России? - Сказал Вольский, откидываясь на спинку. - Это просто. Через несколько дней мы, возможно, будем сидеть на базе с холодным пивом и ржать над этим, как кони, а Самсонов будет аккомпанировать нам на балалайке.
Самсонов улыбнулся, кивнув головой.
- И если все это ерунда, - продолжил адмирал, - то мы вернемся к нашему серому однообразному существованию на сером холодном севере, надеясь, что наша страна, возможно, сумеет ввести в строй еще один или два фрегата, или, возможно, даже новый эсминец или несколько современных подводных лодок до того, что обещает быть самым угрожаемым периодом нашей истории со времен конфликта, который господин Федоров так хорошо изучил.
Лицо Орлова приняло болезненное выражение.
- И в конце концов, окажется в кровати с несколькими старыми babushka, мечтая снова стать молодыми, чтобы немного повеселиться.