Сильтаирэ часа три потратила, доказывая местным жителям, насколько было бы разумно депортировать с позором "за пределы социалистической Родины" и этнофэнтезийного Кощея, и его противника - Николая-царевича. Особенно с учетом того, что между Кощеем, Царевичем и революционными попаданами не стояло ни одной красной девицы, ни одного сундука золота, который можно было бы экспроприировать, а вся вина этнически искажённых элементов заключалась лишь в идеологически неверной реализации и особом упорстве в их заблуждениях.
В процессе аргументации и контраргументации выяснилось, как именно эти два персонажа фэнтези "а ля рюс" оказались во вторичной Мути, на беду себе и на радость местным вождям.
Два попадана совсем не к месту - рядом со Вторичной Мутью - решили выяснить, кто из них качественнее чахнет над златом: исконно русский Тёмный Властелин Кощей, обладатель приятной наружности и "клада" немудрящего имущества, или самозваный царевич, на чью долю не досталось ни одной похищенной девицы. Кощей яростно доказывал, что его "клад" (чёрный плащ, сапоги, меч и два оловянных кубка) являются честной платой за знание оригинального сборника сказок, случайно прочитанного в детстве. А Царевич утверждал, что мрачная сущность стяжателя будет прогрессировать и всё-таки докатится до похищения невинных девушек.
Кощей-попадан настаивал на презумпции невиновности и обновлённого понимания его образа в этнофэнтези, напуская на царевича мороки в виде двойников себя-прекрасного. Царевич аргументировал палицей, изготовленной из доступного любому попадану валежника - сучковатой дубиной. Кощей выдохся в части магического резерва, но его морок-двойник всё-таки успех "дать в ухо" наследнику несуществующего пока царства. Царевич тоже преуспел: оглушил-таки реальную кощееву сущность тяжёлой палкой. Вот только полуфинал их битвы произошёл не в том месте и не в то время.
Два бездыханных тела подобрали бойцы местного Троцкого, которые и не рассчитывали на подобную удачу.
Почти два года оба трофея переходили от Троцкого к Сталиным-Лениным, без перспективы освобождения. За время пребывания в застенках и в виду особой устойчивости к агитации, два завзятых собственника - любитель казны и монархист - успели объединиться морально, но и страшно истощать физически. В таком виде их и обнаружила Силь под конюшней в подвале, замаскированном под склад старой упряжи. И если бы не вмешательство попадана Золотова, то выдворение двух "империалистов" состоялось бы без особых проблем.
Однако, Виталий Петрович изволили проснуться крайне не вовремя, да ещё и атаковать толпу попаданов, которых Сильтаирэ обработала в лучших традициях революционеров всех времён. Не повезло.
Бригада захвата уже была на подходе. Но… Лишний раз демаскировать наблюдателей в среде излишне подозрительных (вплоть до паранойи) попаданов было невыгодно. И ближайшие пятнадцать минут обещали стать самыми жаркими как в первичной, так и во вторичной Мути.
Щит, который держали Нальдо и Силь, потребовал куда как больших усилий, чем планировалось. Попаданы всей толпой бились в него как рыбы об лёд, а в поднебесье парил неадекватно настроенный писатель. Золотов пикировал, рискуя обломать свои когти об головы бойцов-сталинистов. Те не сразу оценили манёвр Виталия и поначалу только пригибались и даже не отмахивались.
В довершение всех несчастий, очнулась Катерина-Ядвига, которая только ей ведомым способом успела сорганизовать трёх бывших мужей-женихов и невинных хоббитов в помощь буйному соотечественику.
- А кто бы камешков принёс? - вопросительно командовала хоббитами попаданка, - Не отрывайтесь от обоза, Виталий Петрович! - истошно вопила, задрав голову к небесам, девица в образе бабы Яги, - не повторяйте ошибок Тухачевского!
И хоббиты, и бывшие мужья попаданки споро выковыривали камни откуда придётся, пользуясь тем, что революционные массы не могли им помешать и преодолеть щит, поставленный Сильмэ.
Орудовали свежеспасённые попаданы чем ни попадя: маги вспучивали землю огненными шарами, "ельф" работал вручную. Хоббиты рыли как кроты, перепахивая двор у барака. Катерина помогала им не только словом, но и делом - таскала-волочила добытые камни в кучу, используя котелок вместо тачки.
Писатель Золотов оценил будущий арсенал радостным "Рррааа!" и продолжил пугать попаданов бреющим полётом. Пролетая у них над головами, Виталий Петрович выл на манер падающей бомбы, а взмывая вверх, орал стихи бредового содержания. И не факт, что его непроверенное творчество ни на кого не оказывало пагубного влияния.
Первое замешательство и попаданов, и, как самокритично отметил Нальдо, его собственное - прошло. Силь готова была снять общую защиту и поменять щит на купол, поскольку наметившаяся битва грозила перерасти в побоище, и следовало отсечь Золотова от "обоза" камней, пусть и силами попаданов Вторичной Мути (что бы там ни орала неадекватная пассия писателя).
Заминку Сильмэ с немедленной реакцией ан Амирон понял правильно: кого от кого спасать-то? "Кто более матери-истории ценен?!", совсем некстати всплыла в его голове строка поэта-трибуна, намекая на политически верное решение вопроса. Писатель был всяко ценнее. Жаль, если об купол приложится всей массой и всеми сущностями.
Ценный завербованный писатель в очередной раз спикировал, умудрившись подхватить пару камней и одну штакетину от забора мавзолея (попаданка Катерина порушила ораторскую оградку). Разбушевавшийся Золотов только чудом попал в предполагаемого противника, а не в самого Нальдо. Штакетина просвистела в опасной близости от виска Охотника.
Кощей и Царевич, несмотря на своё плачевное состояние, тоже решили помочь в борьбе и поползли к куче камней и хлама. Два полутрупа собирались сделать кучу покруче и повыше, чтобы их защитнику было способнее хватать снаряды слёта.
Вот и пойми этих попаданов из загадочной страны - Россия! С американскими и японскими попаданами всегда было проще иметь дело. А с российскими - сам чёрт не разберет! Демоны и горынычи, царевичи и кощеи, ведьмы, оборотни, герои с дубинами и героини в куцых кольчужках - они как-то умудрялись бить врага сообща, несмотря на разницу во взглядах и в сути реализации. Что интересно - враг мог быть и своим. И, кажется, своих родных врагов они били в щадящем режиме. По крайней мере, Золотов не столько бил, сколько пугал. А вот чужих… Нальдо с ужасом представил себе, что было бы, найдись у попаданов из России общий враг. Настоящий, а не сказочный. Дело бы не кончилось ролевыми играми. Политика… Ан Амирон поймал себя на том, что совершенно случайно, но откровенно и некультурно сплюнул.
- Не комильфо, сударь, - немедленно отреагировал бывший стажёр Баська.
Нальдо проследил за полётом вошедшего в раж писателя, увернулся от мелкого камня и неожиданно для себя изрек, наблюдая, как тощий Николай волочит огромный булыжник не без помощи ушастого, но тоже обессилившего "светлого-почти-сородича":
- Российский эльф это - не просто так эльф… - и понял, что уже готов присоединиться к тем ненормальным, которые работают в Мутном Месте, забросив спокойную жизнь, - Русский эльф - это сила! Особенно в союзе с Царевичем, - резюмировал Старший Охотник, испытывая некую нездоровую тягу помочь с перетаскиванием булыжника слабосильным попаданам.
- Ан Амирон! - вернула Нальдо к реальности Сильмэ, - приземляем Золотова!
Но Нальдо вовсе не хотелось приземлять писателя. Красиво пикирует! Почти как "Стрижи". Когда ещё такое увидишь? Кстати, демоны-акробаты "Стрижи" никогда не показывали трюков с подбиранием камней у самой земли, не снижая скорости…
Талик разошёлся не на шутку. Он воевал впервые в жизни и ощущал себя-пятикратного (Горгуль - не в счёт) целой армией. Внизу, за спинами стоящих кордоном конвоиров, суетилась Катерина и спасённые попаданцы. Даже хоббиты не остались без дела. Народ (а это был его, Талика, народ) тащил камни, палки и доски. Отважная Катя взобралась на местный мавзолей и раскурочила ограду. Витольд зашёлся от восторга и ощутил себя всесильным как никогда. Оказывается, даже демонам нужна поддержка народа.
Бомотун крякнул и выдал:
- Я не знаю, где там суша,
Наплевать мне, где там море!
Витольд подхватил ритм:
- Да и фиг с ним! Дело в смысле! - окончательно перехватив управление телом и заорал:
- Между тучами и сушей
Гордо рею я, могучий,
Наплевав на слог и рифму,
Чёрной гарпии подобный!
Примерившись к подросшей куче камней, Бутончик и Витольд направили крылатое тело вниз, умудрившись не только не врезаться в землю, но и подобрать пару булыжников и палку. Снаряды были почти прицельно скинуты на головы ненавистников частной собственности. Бойцы условно-красной армии кинулись врассыпную и загомонили. Видя панику в рядах противника, Бутончик присоединился к общему восторгу сущностей и запищал:
- И татары тоже стонут!
Им татарам недоступно
Недоступное татарам!..
Я - поэт, а не ботаник,
Чтобы в птицах разбираться, -
примирительно закончил вампир в ответ на критически-пренебрежительное Бормотунское "гм-м".
Талик ещё раз спикировал к куче и попытался ухватить больше, чем пару камней. В результате, он чуть не прошиб голову Нальдо, выронив лишний третий камень. Ну, не прошиб же!
На взлёте неожиданно ожил оборотень, который раньше не выказывал любви к полётам. Талик почувствовал, что бывший блохоносец лучше сдохнет с перепугу, чем не выскажет своё отношение к приземлённым революционерам. Пришлось дать слово хвостатому. Витас справился со страхом утраты почвы и вполне грозно прорычал:
- Пусть клюют придурков крачки,
Пусть поморники загадят,
Пусть большие альбатросы -
А я помню, что - большие, -
Сбросят яйца им темя
Страусиного размера
Килограмм по пять - не меньше!
Вместо страусиных яиц в сторону ненормальных попаданцев полетел каменный снаряд и даже угодил по ноге мужичонке в пенсне. Бормотун вдохновился прицельным метанием и присоединил свой голос к прочим сущностям, намекая на следующую мишень:
- Местный "Ленин" глупо прячет
Своё тело в Мавзолее -
Египтянин недобитый,
Дохлой мумии подобный!
Неожиданно снизу донёсся не по годам звонкий (для бабы-Яги) голос Катерины:
- Славься вечно, Говард Картер!
Руки прочь! Тутанхамона
Не дадим в обиду немцам!
По мнению Талика, немцам вообще ничего нельзя было "давать в обиду": ни Тутанхамона, ни неизвестного пока что "кратера". Даже если он - лунный. Как-то сразу вспомнился пломбированный вагон с революционерами, о котором Талик когда-то то ли читал, то ли слышал. Тут уж не стерпел сам писатель Золотов:
- Зашибу продажных тварей! - заорал он, подхватив слишком тяжёлый камень прямо из рук двух нечаянных помощников.
- В пломбированном вагоне
Едут пусть обратно в Мордор!
То ли изобретатель Мордора, покойный профессор Толкин, не любил, когда его имя поминали всуе, то ли главный конвоир терпеть не мог фэнтези ни в переводе, ни в оригинале, но Талик почувствовал тот самый потолок, об который уже не раз бился. Но на сей раз, его не приложило об невидимую преграду и не дёрнуло вниз. Ему просто дали понять, что момент падения близок.
- Нам культурно намекнули,
Что уже пора снижаться? -
разочаровано рыкнул Витольд.
- А вот фиг вам! Я же - демон!
"Гордый, чёрный демон бури", -
полностью сошёлся с оригиналом коварный.
Витас присоединился:
- ЧОткий демон, подтверждаю.
Неожиданно с земли возразил Баська:
- Да не "чоткий", сударь! "Чуткий"! - и напомнил Талику текст Горького:
- "Он давно усталость слышит".
Майна, сударь! Ща как грянет!
Дерболызнет - не очнётесь.
Угроз Талик не любил не меньше, чем эльфов. Но очень уж не хотелось получить по рогам. К тому же, он почти смирился со скорым приземлением. Да и камень, с которым Талик реял над полем битвы, был тяжёлый и нуждался в применении. Сарайный мавзолей показался неплохой мишенью.
Отпущенный в свободный полёт булыжник пробил крышу строения и даже более того - просвистел её насквозь и вмял в землю щепки ленинского гроба. К сожалению писателя, ни один "Ленин" не пострадал, поскольку оба лысых попаданца принимали участие в беготне вне зданий.
- Когти береги! - заорал Бутончик, чувствуя намерение прочих сущностей приземлиться не на коленки, а приличным образом, на пятки, - только не на камни!
- Видим, не слепые! - ответил за остальных Витольд.
Внизу растекалось белёсое марево, намекая на скорый приход здешнего спецназа.
Бормотун попытался смягчить приземление. Талик совершил манёвр "осеннего листка", нарезав кругов пять по снижающейся спирали, и почти плавно приземлился, только слегка зацепив на последнем круге причёску Сильмэ-Колонтай - сорвал косынку. Замаскированная Мечта ничего не сказала, но зыркнула так, что позвоночник заледенел. А потом конвоирам стало не до гениального писателя. Они передавали с рук на руки раненых и увечных попаданцев, коней и упряжь. Талика немедленно приспособили к делу, велев ему отловить раненого в ногу "Берию".
А где ж его теперь искать-то? Попаданцы пестрели чёрно-белой расцветкой как допотопный телевизор. На лицах и одежде революционеров отпечаталась чёткая граница между чёрным задом и белым передом, не считая нюанса в виде перехода в лёгкую желтизну на животах.
- Тааак! - возмутился демон, - И какой неумный думал всё время о пИнгвинах!?
- А чо? - отозвался вдруг Горгуль. - Для нас, эротоманов, что женщина… что глупый пИнгвин… Да и не фиг, - почти спародировал он Витольда, - прятать тело меж утёсов. Покажи и будь свободен!
- Идиот! - хором постановили таликовы сущности.
Хромого попаданца заметил Витас. Правда, удрать мерзавец норовил совсем не так медленно, как пингвин по суше. Талик взмахнул крыльями и одним прыжком настиг искомого пингвина в пенсне. Мужик сопротивлялся в меру. Он пытался что-то сказать, но из горла у него вырывалось нечто среднее между кряканьем и курлыканьем.
Катерина с котелком подоспела вовремя, нанесла решающий удар, и бесчувственный Берия был успешно сдан санитарам-аборигенам.
Талик расправил и отряхнул крылья, встопорщил гребень, пригладил ирокез и при помощи демона стеганул хвостом, издав звук щёлкающего кнута:
- Н-ну! - гордо возопил писатель Золотов, - кто ещё против нас?!
"Против" никого не нашлось. Вся революционная братия верещала на языке птиц, видимо - пингвинов. А может, и крачек. Альбатросы не исключались.
- М-да… - не утерпел с высказыванием Бормотун, - птичий базар, однако!
- Ага, - откликнулся остроухий конвоир, - орать-орут, но зато никакой агитации не устраивают. Только заклевать друг друга пытаются. Спасибо, Писатель!
Талик даже не успел намекнуть на вознаграждение, как татушковый Тузик зачесался и потемнел. Он посмотрел на запястье. Однако… резво тут и у них вознаграждение за помощь властям на счёт зачисляют!
Талик почесал руку и задумался:
- Ренегат я теперь, или кто?
- Что Вы, граф, - приникла к нему восторженная Катерина-Яга, - Вы - борец за правое дело!
Ну, раз за правое… Татушка сазу же перестала чесаться.
- Это полученная сумма, - пояснил Бутончик, - пришла в соответствие с совестью. Просочеталась.
Талик чуть не всхлипнул, испытав высокие патриотические чувства к своей новой Родине.
- Давил вас и давить буду! - грозно пообещал он мужичку с козлиной бородкой. Не иначе - самому Троцкому.
- Интеллектом! - дополнил мысль вампир.
- А будет надо, так и грубой силой! - рыкнул Витольд.
- И энергетическим воздействием, - вставил Бормотун.
- Порвём, короче, за наше всё! - грубо, но верно прорычал оборотень.
- За Пушкина, что ли, всех отымеем? - встрял было Горгуль.
- Дурак! - хором ответили сущности.
Первой, вслед за спецназом и Сильмэ сквозь мутный туман отправилась Катерина-Яга, за ней уехал Баська, уведя двух лошадей и хоббитов. Талик гордо шёл последним, если не считать наступающего ему на пяточные когти Нальдо.
Революционные попаданцы гоготали вслед проклятия, но их никто не понимал.
Уже знакомая лесная дорога показалась Талику родной и милой. Ни тебе вождей, ни тебе лишних аборигенов. Катерина приобрела прежний приятный вид, а прекрасная Сильмэ вновь стала похожа на недоразумение в лохмотушках. Тьфу! Спецназ с особо ранеными убрался в известном ему одному, спецназу, направлении. Писателю Золотову выяснять это направление было совсем ни к чему. Он вдохнул лесной воздух полной грудью и задал Нальдо самый насущный вопрос:
- Долго нам ещё тут по дорогам таскаться? По Мути этой?
Остроухий конвоир был как всегда противно спокоен:
- Это уж как тебе будет угодно, писатель. Ты же себе место для поселения ищешь, а не я. С меня - проект твоего кошмарного замка, а он уже готов.
Быстрый архитектор, побери его черти!
Архитектора поддержал Баська:
- Вы бы уж решались, граф. А то эта… Через день пути будет посёлок с вашими российскими ягами и кощеями. Ведьмами там… Эта… с вашими национальными кошмарами, короче. Потом на прямой путь в Инферно выедем. Решайте, право, сударь. Хорошее же место! Есть тут… недалече.
Талик, чуть поведя крыльями, ловко взобрался на своего мерина и задумался. Действительно, чего дальше куролесить то? И тихо, и мирно, и до больших городов недалеко. А там… попутешествовать всегда можно успеть.
- Внесите в мой проект магический забор, - официально потребовал писатель Золотов, отчего его остроухий конвоир скривился, - типа того, что был во Вторичной Мути, но послабее, чтобы я выходить мог и входить. А другие - нет. Нечего у меня всяким шляться. Кабинет писателя - святое! - объяснил своё требование Талик.
Эльф вздохнул, но принял к сведению. Его замаскированная любовь побурчала, но тоже согласилась. Баська в обсуждении проблем забора не участвовал. Он кормил хоббитов тем, что успел набрать у попаданцев-революционеров в конюшнях - овсом. Двоерослики были счастливы.
Талик посмотрел на эту идиллию и вздохнул, обращаясь к сидевшей впереди него в седле Катерине:
- Катюш, как найдём пару лугов, речку и лесок, всё - наше.
В ответ на его предложение очаровательная шатеночка прицепила свою кастрюльку за ручку к луке седла и с благодарным вздохом прижалась к Талику:
- За Вами, граф, я пойду хоть на край света!
"Вот, что значит - жена декабриста! - промыслил Бормотун под молчаливое согласие всех сущностей, - за нами - хоть в Сибирь! Если она здесь есть…"
Играть в декабристов Талик не собирался, но порыв, помолодевшей в связи с демаскировкой Ядвиги, оценил.
Пусть не пара лугов, но одна большая долина и мутная река ждали писателя Золотова за очередным поворотом дороги.
- Здесь! - проорал Талик, - Здесь остановимся!
- Ибо замаялись, - пояснил Бормотун магическим баритоном.