- Ага, размечтался. - Я щелкнула зубами. - Вот возьму и за нос тяпну. Что тогда запоешь?
- Ну… наверное, шлягеры Шарля Азнавура. С французским прононсом.
- Короче, Склифосовский. - Я начала терять последние крохи того, чем меня и так обделила природа. - Мы бум или не бум?
- Конечно, бум. - Состроив мину Пьеро, исполняющего серенаду Мальвине, он начал раздеваться.
Эх, надо бы поставить нахала на место, но стало любопытно, до каких же границ простирается фантазия влюбленного мальчишки. Как оказалось, с воображением у нынешних ухажеров скудновато. И, расстегнув несколько пуговиц на рубашке, он притормозил:
- Холодная ты девушка, Майя! Равноду-у-ушная.
Эх, ну как ему объяснить, обормоту, что, превратившись в то, во что превратилась, я стала смотреть на сильный пол чуть-чуть иначе. С гастрономической точки зрения, так сказать. Мужчину увижу в нем только после того, как он пройдет обряд Инициации. То есть немного погодя.
- Ладно, твоя взяла, - неохотно признал он. - Я наводил справки. В основном "мясо" для таких мероприятий поставляют спортивные клубы с уже сложившейся репутацией. Но по известным причинам нам это не подходит. Ну а к "темным лошадкам", как и в любом деле, все относятся с подозрением. Так что некоторое время займет твоя гм… адаптация и создание имиджа. Скажем, ты - молодой, перспективный боец, приехавший покорять столицу из Мурманска. Условия для таких новичков просто рабские. А оплата - мизерная.
Я пожала плечами и только открыла рот, чтобы высказаться по поводу, отказаться то есть, как Игорь продолжил:
- Но есть еще один ма-аленький шанс пробиться. После завершения боев, как правило, чемпион вечера приглашает на арену всех желающих помериться силами. Ставки на такие поединки не делаются, хотя в принципе никто не запрещает. Вот этим-то шансом мы и можем воспользоваться.
- И сколько? - вяло поинтересовалась я.
- Да не меньше чем один к десяти. И куш мы сорвем солидный. При условии, что ты одержишь верх, конечно, - поспешил поправиться он. - И не засветишься.
В своей победе я нисколько не сомневалась. А вот сыграть правдоподобно…
- Вставай, умник. - Я решительно поднялась и включила видеокамеру.
- Это еще зачем? - удивился Игорек.
- Сейчас узнаешь. - Рывком выхватив его из кресла и осторожно бросив через себя, пояснила: - Репетировать будем.
Игорь сполз с кровати и, потирая ушибленный бок, неуверенно поинтересовался:
- А нельзя ли на ком-нибудь другом? Или на чем?..
- Нельзя, - отрезала я и, отодвинув постель в угол, скомандовала: - Нападай!
Игорь принялся махать руками и ногами, а я как можно медленнее уклонялась, иногда ставя блоки. Всё же как неторопливы люди!.. Игорь в очередной раз растянулся на полу, а я вдруг задумалась: каковы шансы у нормальных остаться господствующим видом, захоти гемоглобинозависимые устроить серьезную экспансию? Хотя, должно быть, они достаточно велики, раз на Земле всё же правят хомо сапиенсы, а не вампиры.
ГЛАВА 14
Южная ночь в самом разгаре. Я, как обычно лежа на крыше капитанского мостика, любовался звездами. Предписание Магистра однозначно: сопровождать груз по пути следования. Вот я и сопровождал. Мы шли на юг, и делать мне было совершенно нечего. Два дня назад пересекли экватор - с соблюдением всех полагающихся такому случаю традиций в виде купания новичков, непременными байками бывалых морских бродяг и конечно же танцами.
Но праздник закончился, и мы стояли в нейтральных водах на подходе к Кейптауну. Собственно, этот порт последний, в который мы должны зайти. Следующая земля, на которую ступит экипаж, - Антарктида.
Моряки и научно-исследовательская команда отдыхали, а я, поскольку совершенно не нуждался во сне, занимался философствованием.
Думал обо всём и ни о чем конкретном. А точнее, просто пытался разобраться в себе самом и в окружающих людях.
Обретя пусть и иллюзорное и непродолжительное, но всё же бессмертие, сразу же задался проблемой: зачем люди умирают? Понимаю, как наивны мои вопросы, но всё же хочу знать: есть ли выход из безвыходных ситуаций? Как себя вести, встретившись лицом к лицу с чем-то необъяснимым? Ведь жить, заведомо зная, что твое существование не имеет цели и смысла, не очень-то весело. Нет, я, конечно, благодарен Отделу вообще и Магистру в частности, что мне, одному из миллиардов, дали шанс прожить еще одну жизнь. Но, видимо, так уж мы устроены, что, даже стоя на пороге вечности, терзаем свое сознание неизбывными "почему". Ведь узость и ограниченность мышления - достаточно неприятны сами по себе, не говоря уже о последствиях, к которым они могут привести… В конце концов, еще Чарльз Бэббидж сказал, что "заставить человека думать - значит сделать для него значительно больше, чем снабдить определенным количеством инструкций". Вот я и размышляю, благо обязанности кажутся синекурой, а отсутствие собеседников, вид пустынного океана днем и любование звездным небом ночью очень к этому располагают.
Словно в насмешку, о фальшборт что-то лязгнуло, и, слетев вниз, я обнаружил, что нас берут на абордаж в прямом смысле слова. К "кошке", зацепившейся за перила, пристегнут тонкий тросик, по которому с помощью какого-то механизма, прикрепленному к поясу, ловко поднимается непрошеный гость. Впрочем, со всех сторон полетели точно такие же трезубцы, и в глазах зарябило от количества желающих попасть в качестве экскурсантов на российское научно-исследовательское судно.
Взявшись за трос, я настроился на его частоту, собираясь разорвать молекулярные соединения. Перед глазами как живые встали образы Стражей Конвента. Магистр, укоризненно покачивая головой, тоже мелькнул где-то на краю сознания, и, решив, что секунд десять у меня еще есть, я призадумался.
О том, что пиратство не ушло в небытие в семнадцатом веке, я читал. Но, как правило, в связи с этим печальным явлением упоминался Южно-Азиатский регион, а также Страна Тысячи Островов - Индонезия. В этих же местах существование вольных буканеров вызывало удивление.
Бравый молодец, оказавшийся, как ни странно, азиатом, тем временем забрался на борт, и я, не мудрствуя лукаво, захватил его тело. После забав с акулой воля человека показалась податливой, как воск. Легонько "ударив" по нервным клеткам, почувствовал, как донор покачнулся и непроизвольно присел.
- Добро пожаловать на суверенную территорию Российской Федерации, - просипел я совершенно не привыкшими к русской речи и оттого плохо слушающимися голосовыми связками пленного и дал в честь вновь прибывших салют.
Стрелял, правда, прицельно и вниз. Так ведь кто их, аборигенов, разберет, что им больше по нраву. Послышались вопли и плеск падающих в воду тел. Я торопился, да и оружие оказалось не совсем привычным, так что пули то и дело цокали по обшивке и, срикошетив, иногда доставали жертву.
За моей спиной раздались удивленные голоса, и на палубу выбежали члены команды. Пистолеты - только у капитана и двух старших офицеров.
- Куда, мать вашу! - заорал я благим матом, так как патронов в рожке осталось явно меньше, чем жаждущих попасть в гости.
С противоположного борта раздались выстрелы, и, отбросив автомат, я кинулся в рукопашную. Тело донора, не чувствуя боли, словно робот, наносило мощные удары. Оглоушив двоих, я подобрал их пукалки, отшвырнул в сторону российской команды и почувствовал, что запас сил у моего пленника полностью истощился. Точнее, закончилась его никчемная жизнь. "Выйдя" наружу, я без зазрения совести проник в одного из уложенных на палубу пиратов и, поскольку события развивались стремительно, а я невольно оказался в тылу нападавших, нанес удар сзади.
Очередью из "узи" снял еще двоих и, почувствовав сразу три глухих толчка в грудь, упал навзничь. Раны смертельные, но я, зажав разорванные сосуды, заставил это тело послужить еще несколько минут. В конце концов, и я в этом нисколько не сомневался, все они уже покойники. Ибо "кто к нам с мечом придет"… Ну, вы помните.
Как оказалось, оружие на судне всё же имелось, и, оснащенные модернизированными АК, члены команды уже вовсю косили новоявленных флибустьеров.
Странно всё же… Ведь мы не какое-нибудь торговое судно, везущее подобно киношному кораблю из "Пиратов XX века" опий-сырец. И даже партии новейших компьютеров, которые можно с выгодой продать, у нас на борту не водилось. Эрго…
Выводы неутешительны, ибо это значило, что это не обычный бандитский налет, а спланированная кем-то акция. Причем задуманная и исполненная на государственном уровне, так как несколько десятков килограммов урана частным лицам ни к чему.
Как в далеких и романтичных шестнадцатом и семнадцатом веках, когда каперство было поставлено на промышленную основу, на нас наезжал кто-то сильный.
В те давние годы, нещадно грабя свои заморские колонии, Испания установила жесточайшую монополию на товарообмен с Новым Светом. С начала шестнадцатого века единственным из всех испанских портов, имеющим право на торговые сношения со всеми заокеанскими территориями, стала Севилья. Именно сюда прибывали отправляемые через порт Веракрус в Мексике и вначале через Номбре-де-Дьос, а позже - через Пуэрто-Бельо, что на атлантическом берегу Панамского перешейка, награбленные богатства американского континента.
Раз-два в год из Севильи в Америку уходил так называемый Золотой флот - караван из нескольких десятков торговых судов под охраной боевых кораблей. Он следовал всегда одним и тем же неизменным, раз и навсегда установленным маршрутом: выйдя из севильской гавани Сан-Лукар-де-Баррамеда на юг, у Канарских островов или Островов Зеленого Мыса ложился на западный курс, пересекал Атлантику и либо вдоль цепочки Малых Антильских островов, либо через Багамский канал выходил к Гаване. Далее караван разделялся: часть каравелл направлялась в Веракрус, часть - в Пуэрто-Бельо. Нагрузившись, каждая в соответствующем порту, дарами Нового Света, обе флотилии вновь соединялись в Гаване и следовали обратно в Севилью, используя попутный Гольфстрим.
Начиная с тысяча пятьсот тридцать седьмого года ни одно испанское торговое судно не пересекало Атлантику в одиночку - это строжайшее правило диктовалось интересами монополии. А кроме того, с самого начала шестнадцатого века доступ в воды, омывающие заокеанские владения испанской короны, был закрыт для кораблей других стран.
Первое время эта система действовала безотказно - ведь Испания и Португалия намного раньше других европейских держав проложили пути в Индию и Новый Свет. В тысяча четыреста девяносто третьем году папа Александр VI поделил между этими двумя соседками весь подлунный мир, а год спустя они заключили соглашение о демаркации сфер своих будущих захватов, так что в испанской половине земного шара оказалась вся Америка, за исключением Бразилии, а в португальской - Бразилия, Африка и Азия.
Стоит ли говорить, что этот полюбовный раскрой не вызвал восторга у других морских держав Европы. Вот тут-то в игру и вступили пираты - сначала французские, затем английские, которые с ведома своих монархов принялись охотиться за испанскими кораблями, подкарауливая их на традиционных маршрутах Золотого флота, топя суда и захватывая сокровища, предназначавшиеся для пополнения казны Их Католических Величеств. В тысяча пятьсот двадцать втором году французским корсарам досталась просто фантастическая добыча - все сокровища мексиканского властителя Монтесумы, отправленные в Испанию знаменитым конкистадором, завоевателем Мексики Эрнаном де Кортесом. Полвека спустя Фрэнсис Дрейк, удачливейший из английских пиратов, перехватил на Панамском перешейке, на сухопутье, караван с перуанским серебром. Его же трехлетний кругосветный вояж тысяча пятьсот семьдесят седьмого - тысяча пятьсот восьмидесятого годов обернулся разорением и уничтожением множества испанских гаваней на побережье Центральной Америки, Перу и Чили. Чистая прибыль, полученная при этом Дрейком, составила четыре тысячи семьсот процентов. Львиную долю от коих получила Ее Величество Елизавета, королева Англии, состоявшая пайщицей пиратской фирмы.
Не знаю, кто главный акционер этого наглого предприятия, но, должен вам сказать, что чувствовать себя в шкуре обладателя сокровищ не очень-то уютно.
Всего нападавших было около пятидесяти, и, сменив еще парочку тел, я уменьшил их количество человек на пятнадцать.
Заметив, что одна из наших девочек упала, схватившись за грудь, ударом изнутри убил очередного донора, которого по чьему-то недосмотру миновала пуля, и бросился к пострадавшей. Из раны толчками вытекала кровь, а на пепельно-сером лице выступили крупные капли пота. Понимая, что в пылу боя врача разыщут не сразу, я проник в тело девушки и как можно осторожнее сжав края раны, принялся массировать сердце. Совершенно ничего не понимая в медицине, я боялся навредить и потому, как ни хотелось поэкспериментировать, постарался сдержать благородный порыв. Одно дело заставлять работать на износ тела бандитов и совсем другое - держать в своих руках хрупкую человеческую жизнь. Да-да, я не оговорился, сознательно не причисляя тех, кто тайком проник на борт, к людям. Двуногие - да, разумные - может быть. Но насчет их человеческой сущности я очень и очень сомневался.
Всё же главным козырем пиратов являлась внезапность. Но мое вмешательство спутало им все карты, и, видя как под пулями, выпущенными из русских АКМ, стремительно тают их ряды, незадачливые ниндзя стали прыгать за борт. Отступать-то они отступали, но - вот сволочи - не забывали при этом добивать своих раненых. Что еще больше укрепило меня в подозрении, что это не простой налет охотников за наживой.
Но поскольку от меня сейчас зависела жизнь молодой девушки, я находился внутри ее тела, связанный по рукам и ногам. Нет, вообще хорошо бы, парализовав хотя бы одного бандита, допросить, но что это даст? Даже и выдай тот имя заказчика или название организации - мы же не израильский Моссад, до сих пор совершающий акции возмездия по всему миру. Вмешаться же в это без сомнения захватывающее мероприятие Отделу не позволят Стражи Конвента.
За что боролись, спрашивается? Ведь, по словам Магистра, первопроходцами в области паранормальных свойств человека были наши соотечественники. И нате вам пожалуйста. Воспользовавшись российскими наработками, эти "радетели" нам же ставят палки в колеса. Хотя… Кто знает, может, по-своему они и правы. Могущество, сосредоточенное в одних руках, никогда не приводило к добру.
Стремясь облегчить страдания несчастной, я понизил температуру тела и замедлил сердцебиение. Девушка лежала без сознания, и подошедший наконец врач с трудом нащупал пульс.
- В медотсек, быстро.
Поскольку стрельба прекратилась, раненых, коих набралось около десятка, уносили с палубы. Я подождал, пока мою подопечную доставят на операционный стол, и лишь потом покинул тело.
Как всегда "вовремя" прибыла береговая охрана, или, вернее, морская полиция. Сфотографировав убитых и собрав оружие, они захватили трупы с собой. И хотя нападение было совершено вблизи южноафриканских берегов, пусть и в нейтральных водах, они, ничего толком не объяснив, поспешили откланяться. Я же, успев во время боя просканировать частоту мобильного телефона, висевшего на поясе у одного из пиратов, вошел в резонанс и открыл портал.
Проход привел на один из трех катеров, которые стремительно уходили в открытый океан. Не очень хорошо зная географию, я всё же уверен, что никаких островов поблизости нет. Во всяком случае бесхозных, на которых могла бы расположиться база новых конкистадоров. Следовательно - они спешили к кораблю. Что ж, подождем.
Незримой тенью я бродил между расположившихся на палубе налетчиков и рассматривал лица. Негры, мулаты, несколько белых и три азиата. Из пятидесяти человек, что решили попытать счастья, в живых осталось четырнадцать. Я невольно порадовался такому соотношению. Не будучи кровожадным по натуре, я, как и любой нормальный человек, обладаю чувством справедливости. И именно такое положение вещей казалось мне наиболее приемлемым в данной ситуации. "Кто к нам с мечом придет"…
Бандиты перевязывали раны и на незнакомом мне языке обсуждали неудачу. То и дело слышалось имя какого-то Чжоу, и я решил, что именно так звали моего первого донора. По тону можно было понять, что на голову покойного призываются всевозможные проклятия, и это еще больше обрадовало. Нет, всё же Химеры существуют не зря. Ведь не окажись меня на корабле, и кто знает, чем бы всё кончилось? Нет, всех находящихся на борту они бы не перебили. Но и десятком раненых дело бы не обошлось.
Часа через два показались огни судна. Решив, что это и есть цель недолгого путешествия, я открыл портал и проявился на чужом борту.
Никакого флага, определявшего принадлежность судна, нет. Оно и понятно: кто же хочет подставляться. Однако по характерным смуглым лицам и гортанной речи я заключил, что скорее всего нахожусь на арабском корабле. Сразу стало понятно, откуда взялся интерес к урану. Фанатикам, пытающимся развязать кровавый джихад, всё время мерещится ядерный призрак.
Не-эт, пускай Стражи Конвента только попробуют что-нибудь вякнуть. Что бы там ни выдумывали теоретики, а атомная бомба в руках маньяка - дело нешуточное. И вряд ли найдется кто-то в здравом уме и при памяти, чтобы утверждать, что политика невмешательства себя оправдывает.
ГЛАВА 15
После небольшой драчки нужно было развеяться, и мы, не сговариваясь, зашли в маленький кабачок. Игорь взял два стакана сока, а я во все глаза уставилась на сцену.
В Москве не часто услышишь живую музыку. То есть мест, где играют хорошие джазмены, навалом, но запросто туда не попадешь. А в обыкновенном кафе, как правило, просто крутят компакт-диски. Здесь же на сцену вышли четыре мулата и стали расчехлять инструменты.
Саксофонист, трубач и ритм-группа, состоящая из контрабаса и ударника. Заняв свои места и настроив бас, они что-то продудели и, отложив инструменты, спустились со сцены, чтобы сесть за столик. Я оглянулась и, увидев, что кроме нас с Игорем в зале находятся еще три человека, разочарованно вздохнула. Конечно, вряд ли оркестр станет играть для столь мизерного количества слушателей.
Но, подкрепившись, исполнители вновь забрались на сцену и грянули. Не будучи ценительницей, я практически ничего не понимаю в такой музыке. Показалось, что в ней нет ни темы, ни гармонии. Игорь тоже не проникся, и, переглянувшись, мы уж собрались уходить, как вволю надудевшийся трубач отложил инструмент и сел к обшарпанному пианино. И - скажите на милость - после предыдущей какофонии музыка вдруг обрела человеческие формы. Под пальцами невысокого седого негра раздолбанный с виду рояль зазвучал словно концертный "стенвей" где-нибудь в Большом зале консерватории.