* * *
Геллер плеснул в лицо холодной воды. До вечера ему предстояло сделать еще множество дел, не терпящих отлагательства: перебрать бумаги, оставшиеся после Дисотто и Райка, собрать капитанов, обсудить с ними сложившуюся ситуацию… А под вечер поприсутствовать на сожжении тел убитых генералов, да еще и произнести речь, чествующую ушедших в мир иной. Хотя, если рассудить здраво, что такого мог сказать он, Геллер Накори, который едва их переносил – да и генералы не баловали его своей благосклонностью?
Взяв из рук почтительно застывшего пехотинца полотенце, Геллер вытер лицо; на белой холстине остались грязно-бурые разводы.
Ах, да. Кровь. Кровь убитого им врага, которому хватило смелости просочиться в лагерь – но не хватило ее, чтобы напасть при свете дня.
Командор невольно передернул плечами; в душе медленно поднималось мерзкое ощущение того, что он весь заляпан кровью, которую так просто не оттереть тряпкой. Захотелось влезть в бадью с горячей водой, и тереть, тереть себя мылом… Да что за наваждение такое? Вон, Миральда, и та спокойно отправилась отдыхать, а ведь женщина! А он, мужик, командор, тень Императора – переживает как ребенок, что разрубил нелюдь… Может, все дело в том, что горе тебе, если раздавишь упыренка, если встретишь болотную ночницу, если…
Геллер мотнул головой. Бабьи сказки все это, не более. Что ж, зря он учился наукам вслед за Императором, чтобы верить во всю чушь, когда-то слышанную от старух?
Он поймал себя на том, что стоит и самым наиглупейшим образом пялится на полотенце. А солдат, подававший ему воду для умывания, испуганно таращится на своего командора, ни с того, ни с сего впавшего в глубокую задумчивость при виде кровавых разводов. Геллер раздраженно отдал ему полотеце, махнул рукой – иди, мол, чтобы духу твоего здесь не было.
И тут его окликнули.
– Мой командор!
Оказалось, что три капитана, совершенно бесшумно приблизившись, наблюдали за ним. Геллер нахмурился. Чего они хотят от него сейчас, когда совещание было назначено им на полдень?
– Мой командор. – вперед шагнул один из троицы, самый старший, весь седой – но еще крепкий телом, поджарый, как матерый волчище. И, к немалому удивлению, в его взгляде Геллер не увидел ни тени той насмешки, которую видел во взглядах покойных ныне генералов. Порывшись в дальних закоулках памяти, он выудил имя капитана.
– Что тебе, Ларек? Мы встретимся в полдень, как и было оговорено.
Капитан почтительно склонил голову.
– Да, командор, в полдень. Но я, Шеймал и Крайм решили явиться к тебе, командор, чуть раньше. Видят Небеса, ты еще молод, но не глуп. Мы хотим предупредить, что совет капитанов крайне недоволен происходящим. Я хочу, чтобы ты был готов ответить на вопросы, которые тебе зададут другие. Эта женщина, которую ты подобрал… Она что, ведьма? Все видели раны на телах убитых дэйлор. Наше доброе оружие не оставляет таких следов. Нехорошие слухи ползут, командор. Говорят, что она тебя околдовала, и что заведет всех на погибель, что она – лазутчица дэйлор. Тем паче, что она – черная ведьма, как толкуют… Ты должен принять решение, командор.
Геллер шагнул вперед, к капитану. Подозрительно вгляделся в темные, неопределенного цвета глаза Ларека – уж не насмехается ли тот? Но нет. Все, что Геллер смог увидеть в прямом, открытом взгляде бывалого вояки, оказалось просто желанием помочь.
– Я благодарю тебя за предупреждение, капитан. Я… буду готов ответить на все вопросы, которые мне задаст Совет капитанов. И еще – разве я похож на человека, попавшего во власть темных чар?
Ларек покачал головой.
– Негоже командору покидать армию, уединяясь с женщиной, командор. Люди говорят об этом… много чего. По молодости ты сам подставляешь себя под удар.
Геллер внезапно разозлился, но не на честного Ларека – а на самого себя. Командор должен быть выше армии, должен вести ее за собой… Дурак. Действительно, молодой дурак, иначе и не скажешь.
– Я не околдован, Ларек, – сухо процедил он, – и сегодня же женщина переселится в отдельную палатку. Но прогонять я ее не собираюсь, ибо действую по указу Владыки.
Слегка приврал, конечно… Владыка знать не знает, что командор удосужился приволочь ведьму да еще оставить ее при себе. Надо будет как можно быстрее отослать женщину в Алларен… Только вот разве не он, Геллер, должен представить ее Императору?!!
– Молодость не помеха мудрости, – капитан почтительно склонился, – я и мои товарищи на твоей стороне, командор. Но вряд ли мы сможем противостоять остальным двенадцати.
Отсалютовав, он круто развернулся на каблуках и пошел прочь. Шеймал и Крайм последовали за ним.
Геллер огляделся, прикидывая, сколько человек могло слышать этот разговор. Оказалось – не так уж и много. Всего лишь два солдата, что были в карауле у шатра командора. Проходя мимо них, Геллер остановился, злобно процедил:
– Если будете слишком много болтать, повешу.
И, не дожидаясь ответа, шагнул в мягкий, приятный полумрак.
… Разумеется, ведьма и не думала ложиться спать. Она деловито увязывала в узел то немногое, что Геллер выдал ей в качестве личных вещей, не забыв прихватить пару простыней. Командор устало прислонился к обтесанному бревну, что служило одной из опор шатра.
– Ты куда-то собралась?
Миральда подняла глаза, и оказалось, что совсем недавно она плакала.
– Я… я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня. Мне лучше уйти, Геллер. Или… Ты же не хочешь, чтобы взбунтовавшаяся толпа сожгла меня на костре, а кости растащила на талисманы от темной нелюди? Если не возражаешь, я возьму с собой немного одежды и белья…
И она виновато кивнула на пухлый узел.
– Мне казалось, мы обо всем договорились. Твои собственные слова разве ничего не значат для тебя? Слова ведьмы, а?
Миральда поежилась, словно в шатре вдруг стало очень холодно и неуютно.
– Но, Геллер, я слышала все, о чем тебе говорил тот человек, Ларек.
– Тебя не касается то, о чем он говорил со мной. Разбирай свой узел, ты остаешься здесь. Только, пожалуй, надо тебе все-таки выделить палатку…
Ведьма встряхнула узел.
– Нет. Я все-таки исчезну, на твое же благо.
Геллер скрипнул зубами. Ну что за упрямая женщина? Как переубедить ее, по возможности не применяя силу?
И вдруг… Словно кто-то другой заговорил его губами, кто-то, уже не принадлежащий этому миру, но от этого не растеявший и толики своего могущества…
– Что ж, дело твое, Миральда. Иди, продолжай оплакивать своих убитых сестер, которые по-прежнему помнят тебя и навещают. Продолжай и дальше сходить с ума. Надеюсь, что ты еще будешь видеть хоть что-нибудь, кроме лиц тех, кого больше нет.
Она медленно выпрямилась. И без того бледные щеки, казалось, утратили последний намек на румянец. До Геллера донесся невнятный шепот:
– Почему… ты говоришь так? Это… не твои слова… ты же ничего, ничего не знаешь! – последние слова она уже выкрикнула.
Геллер ощутил, как что-то легко нажало на грудь, будто отталкиваясь, уплывая… То, что он только что сказал, показалось ему совершенным бредом. И еще большей несуразицей показалось то, как на это отреагировала ведьма.
Она стояла, обхватив себя руками за плечи, дико озираясь по сторонам, словно видела что-то, недоступное Геллеру.
– П-почему вы мучаете меня? Почему вы здесь?!! – вдруг тихо спросила она, – вас не должно здесь быть!!! Что?!! Что вы от меня хотите?
В шатре творилось неладное – это Геллер понял чуть запоздало. Теперь и он, очень явственно ощущал чужое присутствие. Непонятное – и недоброе.
– Миральда? Что с тобой?
Но она не слышала. Вытянув вперед руку, провела по воздуху перед собой, так, словно кого-то погладила по щеке.
– Глорис… Эсвендил. Почему вы снова здесь? Вы дразните меня – и не хотите позвать с собой. Почему?
Геллер встряхнул головой. Настала пора прекратить этот балаган – кто бы ни были его участники. Меч вынырнул из ножен легко, с легким шелестом; Геллер шагнул вперед.
– Миральда. Дай мне руку.
И рявкнул:
– Немедленно!
Ведьма вздрогнула, медленно перевела на него взгляд – а потом снова уставилась куда-то в одну точку перед собой. Побелевшие губы прошептали:
– Я рада вас видеть, но это… неправильно. Зачем вы здесь? Иногда вы меня пугаете.
Окончательно потеряв терпение, Геллер схватил ведьму за тонкое запястье – пальцы обожгло холодом, рванул на себя. И в тот же миг что-то невидимое, но жесткое с хрустом врезалось ему под ребра, вышибая дыхание; купол шатра мелькнул, смазываясь, перед глазами. Командор ощутил себя лежащим на полу. Миральда оказалась проворнее, она уже поднималась на ноги, холод ее рук проникал к самому сердцу.
И еще… В какой-то, непередаваемо короткий миг Геллер Накори увидел рядом с ней двух молодых рыжеволосых женщин.
Ты спрашиваешь нас, почему? Да потому, что мы желаем тебе только добра, дурочка. Ты и без того едва ли в своем уме. Одиночество убьет тебя. Так что – выбирай.
И все стало так, как прежде. Они убрались восвояси, туда, где им и надлежало быть. Хотя – кто знает, куда уходят люди после смерти? "Мир иной" – слишком странное название, не говорящее ни о чем.
Геллер ощупал ребра – вроде все в порядке.
– Что это было, а?
– Странно, что ты тоже их чувствуешь, – пробормотала ведьма, – это мои убитые сестры. Они никогда не оставляют меня… Вернее, я думала, что они ушли – раз и навсегда, но вот ведь незадача… Время от времени они наведываются. Чтобы помочь.
Трясущимися руками она принялась развязывать свой узелок, продолжая говорить:
– Почему они приходят? Я не знаю. Этого не должно быть. Но, как мне кажется, слишком сильно было их желание остаться – и они остались. Ты не пострадал?
Геллер покачал головой.
– Я так мало знаю о тебе.
– А тебе и не нужно знать обо мне ровным счетом ничего, – устало отозвалась Миральда, – я всего лишь ведьма. И я… остаюсь в лагере.
– Спасибо. Наверное, тебе лучше прилечь, – пробормотал командор, – а мне, пожалуй, пора приступать к исполнению своих обязанностей.
Миральда кивнула и жалко улыбнулась. Казалось, силы окончательно покинули ее.
… Уже выходя из шатра, Геллер вдруг подумал о том, почему на звук его падения ни один часовой не удосужился поинтересоваться – а что, собственно, происходит в шатре командора? Оба солдата были на месте, стояли, как два изваяния – и даже не пошевелились, когда Геллер остановился в аккурат между ними.
Недоумевая, он осторожно заглянул в лицо одного из часовых – и оторопел. Солдат попросту спал, вытянувшись по стойке "смирно". Со вторым была та же история.
Тихо ругнувшись, Геллер встряхнул и одного, и другого – оказалось, они были свято уверены в том, что все это время несли караул.
* * *
Совет капитанов встретил его молчанием. Пятнадцать воинов, кто помоложе, кто постарше – но по сравнению с любым из них Геллер выглядел совсем еще мальчишкой. Чувствуя на себе недоброжелательные, но вместе с тем любопытствующие взгляды, он спокойно уселся во главе длинного стола, срубленного специально для вот таких вот совещаний. Два стула, по правую и по левую руку, пустовали – раньше это были места генералов. И никто не пожелал занять освободившиеся стулья, каждый капитан гордился именно своим местом.
Молчание.
Геллер оглядел каждого присутствующего; задержав взгляд на Лареке, улыбнулся уголком губ – и капитан чуть заметно кивнул в ответ.
Пятнадцать пар глаз напряженно следили за ним, но Геллер был спокоен.
Напряженное молчание висело в воздухе; капитаны молча ждали… чего? Какой-нибудь глупости, на которую способен выросший во дворце, под боком Императора, мальчик?
– Мне казалось, мы собрались не для того, чтобы молчать, – заметил Геллер, – сложилась непростая ситуация, и мы должны принять совместное решение, от которого будут зависеть не только наши судьбы – но и судьбы тех, кто следует за нами.
Кто-то недоверчиво хмыкнул. Затем слово взял капитан из Алларена, Антиф Ткер – огромный, как скала, мужчина, в самом расцвете сил. Ему едва-едва перевалило за сорок, но Геллер знал, что еще при старом Императоре Антиф уже командовал своей сотней. При новом Императоре он получил в свое распоряжение тысячу.
– Воистину отрадно слышать мудрые слова от нашего командора, – пробасил он, – мы, капитаны императорской армии, надеялись, что так и будет, что Император не ошибся в своем выборе. Но ситуация и в самом деле непростая. Мы застряли у границ Дэйлорона, не идем вперед – но и не поворачиваем назад. Чего мы ждем, командор? Ты был и остаешься приближенным Владыки. Вероятно, у Императора есть какой-то план… И если это так, ты должен поставить нас в известность. Люди должны знать, что их ожидает в ближайшие дни, иначе не миновать брожений, а там – и до мятежа рукой подать.
Капитаны одобрительно загудели. Речь Антифа впечатлила их – не речь простого солдафона, а речь человека благородного, обучавшегося премудрости ведения беседы.
Геллер натянуто улыбнулся. Разумеется, он ожидал, что его спросят о планах Императора, но вот до сих пор так и не принял решения – говорить правду, то, что в замысел Императора вкралась досадная ошибка, или, не бросая тень на лик Властелина, объявить о том, что все идет так, как предполагалось?
– Я жду новостей из Алларена, – уверенно сказал он, – гонец прибудет со дня на день. До того момента я не могу позволить армии двинуться куда-либо.
– Мы все, – Антиф обвел взглядом присутствующих, – понимаем, что войти в Дэйлорон – значит обречь большую часть воинов на гибель от стрел нелюди. Но на что рассчитывал Император? Скажи нам, командор. Мы должны знать.
"Он рассчитывал, что они сами полезут под наши мечи", – так и вертелось на языке у Геллера. Но вместо этого он сказал:
– Владыка мудр. К сожалению, он не посвятил меня до конца в свои планы. Даже меня.
Антиф только покачал головой и сел, не сказав более ни слова. Тогда поднялся другой капитан – сухощавый, легкий, как былинка. Но Геллер слышал, что это был лучший мечник востока Империи.
– Посуди сам, командор, – голос его оказался резким и шипящим, как удар хлыста, – армия стоит здесь уже который день. А мы ждем – непонятно чего. Или мы так и будем бездействовать, пока проклятые дэйлор не вырежут нас всех, или не отравят воду? И где гарантии, что эти твари не шастают ночью по лагерю? Кстати, хотелось бы мне знать, как вообще они прошли кольцо караула…
– Мне бы тоже очень хотелось это знать, капитан Макферий, – негромко ответил Геллер, – как могло случиться такое, что ваши люди, капитан, пропустили врага в самое сердце лагеря? Я жду приказов Императора, и намереваюсь действовать сообразно им – и никак иначе.
– Ты дождешься бунта, командор, – прошипел Макферий, – армия не терпит бездействия. Или ты ведешь людей вперед, в бой – или в конце концов твою голову насадят на пику…
– Я надеюсь, ты этого не допустишь, капитан, – Геллер позволил себе улыбнуться, – кроме того, я надеюсь, что ты понимаешь, чем грозит возвращение в Алларен без позволения владыки – и даже без решающего боя.
Макферий замолчал, размышляя, но сдаваться не спешил.
– Хорошо. Я принимаю твой ответ, командор, о планах Императора, потому что верю в небесную мудрость владыки. Но тогда ответь еще на один вопрос: зачем яришь войско? Зачем притащил какую-то бабу – о которой, заметь, говорят не очень-то приятные вещи, да еще поселил ее в своем шатре? И это в то время, когда легионеры уже успели истосковаться по женщинам?
У Геллера появилось впечатление, что этот вопрос тревожил капитанов куда больше, чем вопрос о бездействии армии. Напрочь позабыв и о дисциплине, и просто о приличиях, они повскакивали со своих мест, загалдели, как торговки на базаре. И куда подевалась показная выдержка?
– Говорят, она черная ведьма!
– Не к добру, не к добру! А может, это она помогла дэйлор?
– Прогнать ее надобно, а еще лучше – сразу сжечь, чтобы не пакостила!
– Напустит порчу на скотину, немочь на войско – что делать будешь, а?
– Да вы поглядите, она его оплела своими чарами!..
Геллер поднял руку, призывая к молчанию. И, откровенно говоря, восстановить порядок ему удалось не сразу.
– Я отвечу по порядку. Да, я не стану отрицать, что эта женщина – ведьма. И я же заключил с ней ценную сделку, исполняя волю Императора. Как только ситуация, в которой мы оказались, разрешится, я отвезу ее в Алларен, и там она присягнет на верность владыке. Разве вам неизвестно, что маги Закрытого города отказались поддержать Императора? И разве вам неизвестно то, как нуждается владыка в людях, одаренных Силой?!!
Капитаны замолчали, навострили уши – стоило только услышать о магах Закрытого города.
– Она поедет в Алларен, – хлестко сказал Геллер, – и будет первой ведьмой, начавшей служить Империи и Императору. И она останется здесь столько, сколько я сочту нужным. Что касается совместного проживания… Полагаю, что ее здоровье восстановилось, чтобы жить отдельно. Вас это устраивает?
… Спустя час Геллер шел к своему шатру – шел с высоко поднятой головой. Эту схватку он выдержал с честью.
Правда, было кое-что любопытное, о чем он предпочел умолчать на совете. Разбирая бумаги Дисотто, на самом видном месте, на письменном столе, Геллер нашел послание, оставленное убийцами. Казалось странным, что его не заметили раньше. Это был квадратный лист пергамента, на котором твердым почерком было выведено несколько строк на людском наречии.
Убирайтесь туда, откуда пришли. Король Дэйлорона никогда не пошлет своих лучших воинов на смерть. Наоборот, смерть ожидает каждого, кто приблизится к Дэйлорону на расстояние полета стрелы.
Шениор д’Амес. Король Дэйлорона.
И Геллер предпочел оставить при себе эту маленькую тайну. Он все-таки дождется возвращения Саэрма, и узнает наконец, что случилось. И что делать дальше.