– Приветствую вас, почтенный! – сказал спригган учтиво. Он плохо представлял, как надо вести себя с оборотнями, потому решил быть по возможности вежливым. – Ничего, что я вошел? У вас было не заперто.
Он выбрал неверный тон. Именно вежливость хозяин расценил как неслыханную наглость.
– Да знаешь ли ты, презренный, кто пред тобою? – взревел мгновенно изменившийся монстр. Лицо его, только что вполне человеческое, на глазах стало вытягиваться в звериную морду, на пальцах отросли желтые когти, тело трансформировалось. Зрелище из разряда "нервных просим удалиться".
Но странный гость, вместо того чтобы пасть на колени от ужаса, завопил:
– Эй-эй, подожди! Ты же разговаривать не сможешь с таким рылом-то! Я ведь по делу!
Оборотень вновь обрел человечьи черты.
– Стало быть, ты знаешь? – спросил он тихо и грозно. – И все равно осмелился прийти?
Хельги опять перешел на "вы", твердо следуя избранной манере поведения.
– Извините, если побеспокоил, я на минуточку. Тут у вас на столбе, – он кивнул в сторону окна, – двое моих приятелей. Я, собственно, за ними.
Оборотень расхохотался. Нахальный пришелец его развлекал, но и настораживал. Впрочем, он не сомневался в собственном превосходстве.
– Неужели? И ты уверен, что мы отпустим твоих друзей?
– Вряд ли я могу быть уверен в этом, – дипломатично отвечал Хельги. – Мне остается лишь уповать на ваше благоразумие и здравый смысл. – Вот они – занятия риторикой! Загнул не хуже самого мэтра Арчибальда! – Я примерно представляю, зачем вам понадобились мои спутники. Но, сверяю, они совершенно не подходят для такого дела.
– Ах вот даже как! Позволь осведомиться, почему же? Люди как люди, – издеваясь, спросил оборотень.
– Именно потому, что они вовсе не люди. Тот, что с бородой, – гном, подземное горное существо, – заметив недоумение вожака, пояснил Хельги. – А второй вообще никто. Просто ученик. На него даже человечья магия не действует.
Хозяин скривился. Видно было: не верит!
– А сам ты кто будешь?
– Я спригган, Хельги Ингрем, подменный сын ярла Гальфдана, – отрекомендовался гость (умолчав на всякий случай про "Злого").
– Значит, спригган? – Слово это ровным счетом ничего не говорило измененному. – А ты не боишься, спригган, что я разорву тебе горло за твою дерзость?
Хельги удивленно моргнул – он так старался вести себя почтительно! – а потом ответил честно:
– Нет, не боюсь.
– Напрасно!
Из-за стола поднимался человек – на Хельги бросился уже зверь, огромный, стремительный и мощный. Спригган едва успел увернуться.
Ох как же ему этого не хотелось! Ведь одежда на нем была вовсе не спригганская, правильно сшитая и заговоренная, а самая обычная, человечья. Но в те секунды, когда Хельги уже с трудом удерживал за шкирку извивающегося и брызжущего слюной зверя, ему стало предельно ясно: вежливые речи тут совершенно не помогут, надо демонстрировать силу.
Но оказаться посреди чужого населенного пункта в чем мать родила – нет уж, извините! И отшвырнув подальше беснующуюся тварь, Хельги исхитрился и осуществил прямо-таки эквилибристическую трансформацию. В результате его туловище оказалось увенчано головой полярного волка, кисти рук превратились в лапы, а сзади возник незапланированный хвост. Хвосту было очень тесно и неудобно под одеждой.
Эффект последовал незамедлительно и превзошел самые смелые ожидания. Изготовившийся для очередного броска вожак резко затормозил, лапы его неуклюже разъехались, зверь распластался на брюхе и поджал хвост. Секунда – и перед Хельги предстала коленопреклоненная человеческая фигура.
Спригган тоже поспешил принять свой нормальный вид. Особенно радостно было расстаться с хвостом. Но на этом удовольствия закончились. Хельги с ужасом увидел, что оборотень, как был на коленях, ползет к нему, вывалив язык, с явным намерением если не облизывать, то целовать ноги! Титаническим усилием воли Хельги подавил желание завизжать и забраться на стол.
– Повелитель! – причитал оборотень. – Прости меня, недостойного! О! Как я сразу не распознал твоего величия! Казни меня лютой казнью, я заслужил. Слепец, о слепец! Как я мог позабыть слова пророчества?!
– Да в чем дело-то? – с отчаянием спросил Хельги. – Знаете, я, пожалуй, пойду. Вы не возражаете? – Он стал пятиться к выходу.
Оборотень возражал. Он крепко обхватил ноги сприггана, распростерся на полу и заскулил:
– Нет! Казни меня, жалкого пса! Но не покидай мой народ, не лишай последней надежды!
– Хорошо, хорошо! Не покину, не волнуйтесь, – поспешил успокоить Хельги, осторожно высвобождаясь. Он начинал понемножку впадать в панику.
Вот беда! Кто бы мог подумать, что у здешних оборотней такая неустойчивая психика?! А в том, что главный оборотень рехнулся, у Хельги не осталось ни малейшего сомнения.
И не он один! Отцепившись наконец от ног Хельги, измененный подскочил к окну и протяжно взвыл, Заунывный звук разнесся по округе, подхваченный сотней глоток. Спустя считаные минуты зал до отказа заполнился народом.
Если бы оборотни нападали, пусть даже всей толпой, Хельги не дрогнул бы. Но они вели себя точно так же, как их предводитель: ползали на брюхе, пресмыкались и называли его "повелителем". Спригган был полностью деморализован. И на стол он все-таки залез – а что ему оставалось? Эти твари и бровью не повели. Авторитет "повелителя" был столь велик, что действия его обсуждению не подлежали. Зато Хельги они пошли на пользу. Взгляд его упал на раскрытую страницу фолианта.
Спригган глазам своим не поверил: на пожелтевшем пергаменте черной тушью было изображено кошмарное создание: волчья голова на антропоморфном теле, волчьи лапы и хвост, пунктиром обозначенный под одеждой. И одежда не местная, староземского покроя. Именно такая была сейчас на Хельги. Позабыв все на свете, спригган пробежал глазами текст:
"…из недосягаемых западных пределов. И распознать Его надобно по великому искусству его, ибо не токмо все тело, подобно простому вилктаку, но любой из членов его способен обратить по воле своей. И всяк, кто явится и назовется именем его зимою, весною или осенью, будет Лжец, ибо явится Он о средине лета. И всяк, кто явится ночью, будет Лжец, ибо явится Он при свете дня. И всяк, кто назовется именем Его, будет Лжец, ибо не назовется Он. Но горе не распознать Его ибо покинет безвозвратно и не скажет Слово свое. Горе и кровь будет в слове Его, но горше не внять Слову Его, ибо в нем спасение. И горе прогневить Его, ибо гибель несет меч его…"
Рука Хельги непроизвольно сжала широкую рукоять меча из Ауляйде. Оборотней, как известно, чем попало не убьешь. Когда спригган выбирал оружие для визита к измененным, он подумал: раз уж драконье серебро берет самого дракона, сгодится и для них.
"…Но явится Он – да падут на колени, да испросят слово Его, да от…"
Страница закончилась.
– Силы Стихий!
Хельги понял, в чем дело. Из-за нелепого стечения обстоятельств, из-за цепочки совпадений оборотни приняли его за кого-то вроде бога или пророка. С одной стороны, это неплохо, можно не опасаться за жизнь пленников. С другой – они ведь ждут спасительного Слова, а он, Хельги, ничего подобного сказать не может. Интересно, как отреагируют эти существа, когда догадаются, что он и есть тот самый Лжец? Вот дернул же демон оборачиваться фрагментами! А все Энка с ее рассуждениями о приличиях! Но сделанного не воротишь.
Хельги напустил на себя важный вид.
– Я явился, и вы распознали меня! – возвестил он, чувствуя себя полным идиотом. – Падите же на колени… ох, вы и так уже на коленях… Вопрошайте! Да будете услышаны, о страждущие чада мои!
Именно так великие мира сего общались с народом на страницах дешевых псевдоисторических романов, которые Энка притаскивала от букиниста. Но оборотни остались довольны изысканными манерами "повелителя". Слова его потонули в счастливом вое.
Когда страсти поулеглись, вперед выступил вожак. Он долго, много и путано говорил, украшая речь цветистыми выражениями, не иначе тоже заимствованными из литературных источников. Смысл монолога заскучавший Хельги уловил не сразу, а поняв, похолодел от ужаса.
Вот что поведал предводитель.
Дурные дела творятся в стае. Странный недуг поразил всех младенцев, рожденных позднее лунного затмения, случившегося четыре года тому назад. Чары это, злое ли проклятие?
Сперва младенцы растут как обычно. Но на втором месяце жизни вдруг прорезаются зубы – не человечьи, не волчьи: острые, редкие, одинаковые – рыбьи. Удлиняются конечности, делая детей похожими на пауков. Кожа становится сухой и серой, волосики выпадают. Способность оборачиваться волком утрачивается, но и людьми эти создания уже не назовешь. На вид серые тени, скелетики, обтянутые пергаментной кожей. Непонятно, откуда в их жалких тельцах такая огромная сила, а в младенческих сердцах – черная злоба? Трое самых старших уже загрызли собственных матерей.
В ужасе оборотни взялись за древние манускрипты и после долгих поисков нашли Пророчество о Белом Волке и его спасительном Слове. Трактат гласил: рождение чудовищ предвещает конец света, и только Повелитель знает, как его избежать.
Стали ждать Повелителя, который скажет, что делать со страшными младенцами и откуда такая напасть вообще.
Дождались! Хельги потрясенно охнул. Он слишком хорошо знал ответ.
Это случилось в год, когда Хельги жил у матери, в Сером Дольмене.
Незнакомая молодая спригганка бежала по мартовскому снегу босая, оставляя за собой кровавый след. За ней по пятам гналось НЕЧТО костлявое, серое, хищное. Оно двигалось на четвереньках, крупными прыжками. Глаза, лишенные зрачков, горели голодным огнем, скалились редкие, острые зубы.
– Убей его! – с отчаянием крикнула женщина. – Прошу тебя, убей! Я не могу!
Это была не первая настоящая битва в жизни Хельги, фьординги взрослеют рано! Но впервые ему было страшно.
К тому моменту, когда подоспела помощь, чудище располосовало ему ноги и руки, сильно прокусило запястье, повалило и стало подбираться к горлу. Подобно берсеркеру, оно не замечало своих ран, не чувствовало боли. Да еще и магию использовало. Что-то мерзкое, липкое туманило Хельги разум и сковывало движения. Но натура сприггана и воспитание фьордингов дали о себе знать. Почти ничего не соображая от боли и омерзения, он все-таки продолжал отражать атаки врага.
Чтобы убить монстра, потребовалось трое взрослых спригганов, вооруженных странными грубыми кинжалами из белого металла. Сразу после сражения оружие спрятали, с тех пор Хельги никогда его не видел.
Каково же было потрясение, когда юноша узнал, что его грозному врагу не было и трех лет от роду! Дура-мать не успела вовремя подменить отпрыска и, вместо того чтобы уничтожить, спрятала его в горах и растила сама. Древнее проклятие превратило младенца в демона-убийцу.
Раны Хельги были серьезны и болезненны, но куда сильнее он, дитя фьордов, мучился от осознания того, что он считал небывалым позором: не справился с двухлетним ребенком! К счастью, страдания были недолгими. Вечером в дом Анны Ингрем заглянул конунг. Хельги по привычке, усвоенной еще в Рун-Фьорде, притворился спящим. Он всегда поступал так, если хотел услышать не предназначенное для его ушей.
– Присматривай за своим парнем, – тихо сказал гость, – что-то с ним неладно. Выстоять в схватке с проклятым – один на один! Виданное ли дело!
– Подумаешь! – яростно ответила Анна. – В роду Ингремов всегда были хорошие воины!
– Так-то оно так, – конунг казался смущенным, – но ведь… Сколько ему дней было, когда ты смогла подсунуть его фьордингам?
– Двадцать восемь! – закричала мать в голос. Подменыши в углу проснулись и запищали. – Двадцать восемь, слышишь! У меня был еще целый день в запасе!
Из всего разговора Хельги занимало одно: выходит, он не опозорился, а, наоборот, проявил чудеса доблести. Юноша был счастлив, и его вовсе не смущали косые взгляды соплеменников, преследовавшие его с тех пор.
И вот теперь оказалось, что в лесах Инферна подрастает целый выводок демонов-убийц. Да уж, мир было от чего спасать!
– У вас есть оружие из драконьего серебра? Или хотя бы из обычного? – спросил Хельги, стараясь не слишком громко стучать зубами. На него напала нервная дрожь. Воспоминание о холодных, цепких пальцах, подбирающихся к горлу, ожило так ясно, будто это было вчера.
Вожак кивнул встревоженно:
– Несколько ножей, копье и большой драконий меч.
Хельги набрал в легкие побольше воздуха. Он понимал: то, что он сейчас скажет, услышат матери младенцев. Ему было трудно решиться.
– Вы должны убить ВСЕХ перерожденных детей. Всех до одного, и как можно скорее! Любое промедление будет стоить нескольких жизней.
– Но ведь это НАШИ ДЕТИ! – прорезал тишину вопль одной из женщин. – Не дадим их убивать!
Остальные подхватили:
– Это не Повелитель, это лжец! Он пришел погубить наших детей, а не спасти их! – Женские голоса срывались на волчий вой. – Лжец! Лжец!
Ошалевший от какофонии звуков спригган потерял терпение. Можно подумать, он напрашивался в их Повелители! Сами обозвали, а потом претензии предъявляют! Он вновь обрел волчью голову – чтобы переорать разбушевавшихся баб, требовалась глотка помощнее спригганской – и взвыл так, что крики моментально смолкли.
– Мне плевать! – рявкнул он. – Хотите растить своих выродков дальше – пожалуйста! Только потом, когда они будут перегрызать вам глотки, не говорите, что вас не предупредили! Конец света вам обеспечен – не сомневайтесь!
Хельги спрыгнул со стола и решительно направился к выходу. Толпа пред ним расступилась.
– Опомнитесь, безумные! Пророчество! "Горе и кровь будут в Слове Его, но горше не внять Слову Его, ибо в нем спасение! Горе вам, несчастные! – кричал один из оборотней, седобородый старец. Он был очень дряхл и беззуб, колени его дрожали, узловатые руки тряслись, но выцветшие глаза загорелись ясным волчьим огнем. – Опомнитесь! Молите о прощении, глупые псы! Пока не грянула беда!
– Да грянула она уже! – устало сказал спригган, кивая в сторону окна. – Смотрите, вот они – ваши дети!
Вилктаки кинулись к окну и тут же отпрянули, тихо скуля. Выход из башни был перекрыт. Серые тени стояли плотной стеной, скалили редкие зубы. Ждали.
– Чегой-то они, а? – как-то очень по-деревенски, позабыв свой высокопарный слог, спросил вожак.
Хельги пожал плечами:
– Проголодались, я думаю. Хотят закусить родней. Или почуяли угрозу и собрались напасть первыми. Где ваше оружие?
– Тут, в сундуке.
– Доставайте, надо прорываться. Надеюсь, вы не оставили дома других детей? Нормальных?
Дикий визг был ему ответом. На ходу теряющая человеческий облик толпа рванулась на улицу, устилая свой путь ворохом одежды. Из опасения, что его просто сметут, Хельги не рискнул воспользоваться лестницей, а выпрыгнул в окно. Но прежде он подал сигнал своим спутникам – послал огненный шарик наподобие эльфийского. Хочешь не хочешь, а уничтожать проклятых надо. Эта напасть похуже любого дракона.
Девицы отреагировали мгновенно. Еще в прыжке он увидел, как Энка, выскочив из засады, освобождает пленников на столбе, а Меридит несется к башне, сжимая меч. За дисой последовал Рагнар со своим копьем и секирой для гнома. Аолен на бегу натягивал тетиву.
Хельги загрустил. Единственным оружием, полезным в данной ситуации, был меч из Ауляйде. Его-то спригган и обрушил на головы врагов.
Вот это была битва!
Младенцы атаковали не хуже головного отряда орков, причем каждый стоил нескольких тяжело вооруженных воинов. На зубы родичей они реагировали как на простое оружие – никак. Зато драконье серебро действовало безотказно. На беду, его было до слез мало.
Постепенно все магическое оружие скопилось в руках пришлой компании – у оборотней рук как таковых не осталось. Они предпочитали сражаться на четырех ногах. И не напрасно. Мечами и кинжалами лесные жители владели плохо, зато в зверином обличье были куда сильнее, проворнее, чем в людском, а потому они с успехом сдерживали врага, подавляя его живой массой.
Оборотни его отвлекали, но не более. Проклятые быстро разобрались, кто их главный противник, и обрушились на него всей своей мощью. Действовали они удивительно слаженно, как одно существо. На каждого обладателя заветного оружия приходилось по пять-шесть чудовищ. Верткие, стремительные, они нападали сразу со всех сторон, будто стая одичавших собак, особенно опасных тем, что не ведают страха перед человеком.
Рев стоял неимоверный, кровь лилась рекой.
Одно радовало Хельги. Ему непостижимым образом, без всяких камней, удавалось нейтрализовать воздействие вражеской магии на всех участников битвы, включая оборотней. Без этого поражение представлялось ему неминуемым, и он не ошибался.
– Что это за твари? – прокричала сильфида, разрубая пополам ближайшего урода. В течение нескольких секунд обе половины настойчиво пытались сползтись.
– После скажу! – пообещал Хельги. – Не отвлекайся!
– Дракон мне больше понравился! – продолжала болтать девица. Любое однообразие, даже в битве, ей претило. Сражение длилось уже не менее получаса, и она заскучала.
– Конечно, дракон лучше! Хотя бы тем, что он один, – откликнулся спригган.
– Хватит языком чесать, работайте! – рассердилась Меридит. – Иначе до завтра провозимся! Хельги, сзади!!!
Спригган обернулся на крик и ловким ударом меча обезопасил свой тыл. Девицы воспользовались этим, прискакали, стали за ним спина к спине. Рыцарь, эльф и гном тоже сориентировались – пристроились рядом. Теперь против перерожденных стояло ощетинившееся драконьим серебром кольцо.
Исход битвы был решен.
Волки замкнули наружный круг, сжимали его, тесня проклятых и не позволяя им отступить. Мелькали мечи, ножи и копья. Серые тела валились кучей одно на другое, и вот наконец все было кончено. Последняя тварь, мерзко дергаясь, повисла на острие копья.
– О-ох! – Энка, пошатываясь, отбрела в сторону и упала на траву. – Я думала, и правда до завтра провозимся!
Остальные, последовав ее примеру, плюхнулись рядом. Один Хельги счел своим долгом лично убедиться, что никто из проклятых не выжил. Он бродил по полю брани и тыкал в подозрительные тела копьем. От такого занятия сприггана мутило, но он предпочитал перестраховаться. Если недобитый проклятый оживет, убить его во второй раз будет еще сложнее.
Уцелевшие оборотни разбежались по домам, но скоро вернулись в человеческом виде, одетые и очень довольные: их старшие детеныши оказались куда умнее собственных родителей. Звериным чутьем они вовремя заподозрили неладное и попрятались от хищных собратьев.
Энка сурово оглядела собравшихся, Хельги, а также кучу серых трупов и изрекла свою дежурную фразу:
– Ну? Может быть, кто-нибудь наконец объяснит, что это было?
Весь остаток дня Хельги объяснял. Одним – что это было. Другим – что теперь будет. Потом все вместе долго гадали, кто мог так жестоко проклясть вилктаков и за что, и когда, и где его искать, и как…
– Хельги! – Меридит тряхнула напарника за плечо. – Не спи сидя, ты не лошадь. Идем, нам покажут, где ночевать.
Они побрели за провожатым.
– …Спят не сидя! – услышал Хельги сквозь сон. – Они спят стоя.
– Подумаешь, не так выразилась. Нечего цепляться!
– Сама дура!..