Меня не только услышали, но и увидели! И тут же попытались поджарить. Вместо меня досталось плащу. Не слишком сухому. Будто горячий утюг к нему приложили. Шипение, запах… это плащ. Шипение и возмущенные взгляды – это Машка.
Глаза мечут искры… – это тоже она.
Почти реально мечут. А не разрядись девка через ладонь, без "почти" было бы.
"Повезло" мне с попутчицей.
Не зря мне хотелось идти одному. Интуиция великая вещь, если не "дожить" на ее предупреждения.
– Ты зачем меня ударил?!
Сидим по разные стороны дерева и сквозь ветки пялимся друг на друга.
Кажется, я поставил рекорд по прыжкам через бревна из положения "лежа". Интересно, а здесь есть Книга Гиннесса? Или чего-нибудь в том же духе.
– А зачем ты меня разбудила?
Про Книгу спрошу потом. Когда Машка успокоится.
– Я?..
Смотрит в сторону. Губы опять начинают дрожать.
– Отвечай! – рявкаю. – Или опять схлопочешь.
Блин! Иногда доброе слово творит чудеса. А другой раз – совсем даже не доброе. Но тоже творит. Главное, не перепутать, к кому чего применять. Передозировка или неправильное назначение тоже могут убить.
– Тиама цветет. Вот, – сказала Машка, стараясь не смотреть на огромный цветок. Трудновато ей это делать. Между нами он висит. И пахнет так, что голова кружится.
– Ну цветет. Ну и что?
– Это… это же Тиама!
– Дальше чего?
Машка забыла закрыть рот. Выражение дебильности ей не очень к лицу.
– Говори!
Молчание, конечно, золото, но иногда информация бывает дороже алмаза.
– Он цветет раз в жизни!
Не пойму, чего она хочет мне втолковать.
– Значит, нам с тобой повезло. – Я пытаюсь придать голосу хоть немного энтузиазма.
– Тот, кто это увидит, – умрет!
– Когда?
Кажется, с энтузиазмом я поторопился.
– Не знаю.
– От чего?
– Не знаю.
Я криво усмехнулся.
– Но увидевший это всегда умирает! – старательно убеждает меня Машка.
Смотрю на цветок, потом на нее и… ничего не могу поделать со своей усмешкой. Девка обиженно шмыгнула носом. Блин, а я думал, что лучше контролирую свою физиономию.
– Все умирают, Маш. Когда-нибудь. Даже бессмертные.
– Ты говоришь страшные слова…
Машка опять испугалась. Теперь уже меня.
– Может, и страшные. Но это правильные слова. Вот я лично не собираюсь жить вечно. А ты?
– Меня не обучали этому.
– Тогда понюхай цветочек. – На Машкином лице появилось такое выражение, словно я предложил ей прыгнуть в каньон. Вниз головой. – А не хочешь, так иди… погуляй, короче. – Мы еще не так близко знакомы, чтобы я учил ее таким словам.
– А ты?
Машка уже стоит. Готова к прогулке.
– А у меня есть незаконченное дело. В постели. Давай сюда мой плащ!
И я остался один. Машка ушла к колодцу. Истерика на тему: "Мы все умрем!" отменяется. Вот и хорошо. Нет у меня настроения возиться с истеричкой. И гулять по пятачку в двадцать соток тоже не хочется.
Не люблю, когда меня резко будят. Все время кажется, что не дали досмотреть самое интересное. Так и хочется послать будителя, укрыться с головой и настроиться на "вторую серию". Иногда так и делаю. Бывает, что и получается. Если не мешают.
Получилось…
Меня трясло и крутило. Возможно, так себя чувствует кот в стиральной машине. Была когда-то такая реклама. Там черного кота загружали в машину вместе с черными носками. Рабочий режим. В паузе – японка энергично пилит скрипку. А на выходе получили белоснежные носки и белого пушистого кота. Живого, как ни странно.
Я так и не понял, чего там рекламировали. Натаха говорила, что отбеливатель. Ларка – стиральную. А Лёва… ну у Лёвы всегда проблемы с бабами. Вернее с их количеством. Ему все мало.
– Тебе бы хозяином гарема родиться, – прикалывались мужики над ним.
– Четыреста лет назад у меня был самый большой гарем в Персии. – Это обычный Левин ответ на такие подначки.
Может, тоже прикалывался, а может… Реинкарнацию еще не отменяли. Говорят, некоторые помнят свои прежние воплощения. Или говорят, что помнят.
Похоже, меня занесло не туда. И мыслями, и телом. Как затянуло в воронку римусо, так и несет. Все выше и выше. Дорога стала не толще нити, а караван на ней и не разглядеть.
Только моргнул – и нет уже ничего. Темно. Как безлунной ночью. И беззвездной к тому же. В воронке меня крутит или на лифте поднимает, непонятно. Да и без разницы.
Если это сон, то лучше б мне проснуться, а если совсем наоборот, то самое время лечь и увидеть интересный сон.
Эй, кто там отвечает за этот аттракцион? Мне скучно! Делайте чего-нибудь или верните бабки!..
Кажется, моя наглость подействовала: "что-нибудь" начало делаться.
Темнота куда-то исчезла. Вместе с воронкой римусо и тем, что там со мной вращалось. Появился густой туман. Видимость – на длину руки.
Топать в таком тумане? Облом страшный! Или несите меня, или убирайте туман на фиг!
Туман резко начал таять. Потом и вовсе исчез. Будто и не было его никогда. И тут я увидел их.
9
Собралась как-то группа энтузиастов, чтобы помедитировать и дымом особым подышать. Для расширения сознания. Чтобы стать такими же продвинутыми, как и наставник. Или еще продвинутее. Короче, надышались и намедитировались так, что сами в дым превратились. Или в туман. Сиреневый – с поворот-подвывертом. У каждого энтузиаста свой подвыверт имелся. А когда из медитации начали выбираться, то не смогли договориться, кто и каким до этого был. У каждого свое особое мнение завелось. На мир и на собственное место в нем. Да и на те игрушки, какие в процессе медитации придумали и сотворили.
Ну поспорили энтузиасты немного. Развеяли кое-кого на тучки и клочки. А как же без этого? Родится истина в споре или нет – это еще надо посмотреть, а вот несколько реально замордованных спорщиков – завсегда найдутся.
Когда спорить и развеивать надоело, решили все оставить так как есть. И подождать. Вот выйдет наставник из медитации и наведет порядок. А пока гуляй, душа, на всю ширину расширенного сознания!
Вот так и ждут десять или сто десять миллиардов лет.
Такая вот ерундень забрела в мою башку, пока я смотрел на этих дымообразных и туманоподобных. Только мужик с большим воображением способен увидеть в них человеческие фигуры. У меня оно средних размеров. Может, и есть любители пялиться на облака или в кляксах на бумаге высматривать продолжение Камасутры, я такими извращениями не страдаю. Я и на небо смотрю через раз. День – смотрю, а месяц – нет. И на этих долго таращиться не стал. Пусть сначала определятся, какими им быть полагается, а потом уже гостей приглашают.
Кстати, ведь кто-то же меня сюда позвал. Или мне дальше топать надо? Типа посмотрел немного, ну и ступай себе дальше. И "спасибо" скажи, что денег за просмотр не взяли.
Закрыл глаза, прислушался. Чего, интересно, мои мозги телу сообщить имеют?
А в ответ тишина!
Может, мне приснилось или приглючилось, что меня кто-то куда-то звал?
Открыл глаза и заметил, что стою рядом с кем-то или чем-то.
Видал я как-то картину – "Облако в штанах" она называлась. (Вот только с опусом Маяковского путать не надо! Он был древним стихослагателем, а картина уже из моего века, рисователь – тоже.) Так вот, я увидел того, с кого эту картину малевали. Натурщика, можно сказать. Только штанов на нем еще не было.
– Ты, что ли, меня звал? На фига я тебе понадобился?
С какой радости я назвал этого "он", не знаю. Само как-то получилось. А Облако-без-штанов решило мне подыграть. И чтоб я не сомневался в его половой принадлежности – изменило форму. Оно стало очень даже немелким мужиком. Ну а дабы облегчить мне опознание, Облако оделся совсем скромно – в зеленые солнцезащитные очки и малиновые плавки. До колен. Пока я прикидывал, сколько палаток можно пошить из малиновой тряпки, он-оно заметил меня и начал общаться:
– Ты опять здесь?! Я же тебя только что назад отправил!
Я прям обалдел от такой заявочки. На пару-тройку секунд. И мне стало глубоко по фигу, что это туманное нечто сделалось похожим на мужика, который чернее моего покойного мерса и больше оперного театра. Театр как стоял, так и стоит, и никому себя ругать не мешает. Ему вся эта ругань до запасного выхода. А вот мне не однохренительно, кто и как по поводу меня выражается.
– Мужик, а ты меня ни с кем не путаешь? Ты посмотри внимательно. На чей зад и кого ты там отправлял, мне по фигу. А меня к этому примазывать не надо. Я в такие игры не играю. А за слова такие огрести можно. По самые помидоры.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, мужик, я пока только предупреждаю. Умному и предупреждения хватит.
А дураку угрожай, не угрожай – он ни хрена не поймет. Дурака сразу закапывать надо. Так Лёва обычно говорит, а он в таких вопросах спец.
Большой и черный опять изменил форму. Он сделался синим, толстым, оброс шипами и глазами. И каждый глаз с кулак величиной. Все они, блин, стали пялиться на меня и похабно так подмигивать.
– Ты – не он.
Такой диагноз поставило мне это хрен-знает-что-с-глазами.
– Ты уверен? Может, к другому спецу обратимся?
"Другие спецы" продолжали пребывать в туманно-неопределенном состоянии. И наш разговор им был до одного места. Которое я ни у кого пока не заметил. И реагировали на меня "спецы" так, будто я был совершенно прозрачным. Как свежепомытое стекло.
Синий и толстый побелел, вытянулся, покрылся перьями.
– Уверен. Произошло склеивание матриц при дифференцировании потоков спинных полей… – начало изрекать непонятно что. Из чего оно изрекало, я тоже не понял – рта у этого чуда в перьях не наблюдалось.
– Эй, пернатый, а ты с кем это разговариваешь? – Каждый мужик может изъясняться на простом и народном. Если хочет, чтобы его поняли. А если начинает гнать всякую заумную пургу, значит, выделывается. И обидеть норовит. Тех, кто этой зауми не понимает. – Ты там внимательнее посмотри. Может, жопные доли обнаружишь. Или аппендикс на гипофизе заметишь.
Перья с длинного посыпались еще быстрее, чем орешки из разорванного пакета.
– Ты кто, малыш?
Теперь со мной разговаривало нечто смутно похожее на человека. Только очень толстого и лысого. Без плавок и очков. Зато в сандалиях. Малиновых. Похоже, этого реально заклинило на малиновом цвете. А вот цвет собственной шкурки оно поменяло: стало серо-белым. Как дым из горящего мусорного бака.
– Я – малыш?! Да ты на себя посмотри! Я жмуриков видел, что лучше тебя выглядят!
А бывало, что и совсем даже наоборот. Иногда человеки такое друг с другом делают – без смеха не вспомнишь, без мата не расскажешь.
– Тебе не нравится, как я выгляжу?
Сандалии куда-то подевались, зато появилась панама и галстук-бабочка. Все опять ядовито-малинового цвета.
– Да мне по фигу, как ты выглядишь! Ты сам-то знаешь, кто ты такой?
– Знаю.
– Вот и не забывай, пока со мной разговариваешь. И не притворяйся рыбой на колесах или страусом в акваланге. Несолидно.
– Да?
Только голос у этого невесть чего не менялся. А тело его и страусом успело побывать, и рыбой, и колесом, и аквалангом, и еще непонятно чем. Честно говоря, меня эта перетасовка тел начала уже доставать.
– Слышь, я хоть раз изменился, пока болтал с тобой? Сделай одолжение – выбери себе какую-нибудь форму и держись за нее!
– Зачем?
– Что "зачем"?
– Держаться зачем?
– Блин, чтоб не отвлекать от разговора. Ты ведь поговорить меня позвал или похвастаться?
Типа я и так могу, еще так и вот так!
Это нечто фыркнуло, будто мысли мои прочитало. Потом сделалось мужиком в шляпе и "бабочке". Не таким толстым, как раньше, зато грязно-розового цвета.
– Я не звал тебя, – с ехидной ухмылочкой сообщил этот красавчик.
– Ты еще скажи, что я сам сюда приперся. Потому как делать мне не хрен было!
– А что ты делал?
– Я спал, между прочим. А кто-то разбудил меня и потащил на экскурсию. Достопримечательности осматривать. Ты, что ли, достопримечательностью тут работаешь?
Чем больше я говорил и злился, тем меньше становился этот… в шляпе и "бабочке". И цвет вернул себе черный. Только с глазами определиться не мог: то синими они у него становились, то черными, то желтыми.
– Это не я тебя звал.
– А кто? Почему-то я возле тебя остановился, а не кого другого. Может, скажешь, почему бы это?
– Скажу. У тебя мое оружие.
– Мужик, не гони беса. Ни оружием, ни наркотой я не занимаюсь. И налоги плачу вовремя. Вот только поспать спокойно мне кто-то не дал.
Тут разноглазый помахал мне ручкой, и между нами появился Нож. Тот самый, что возникает, когда очень надо, а исчезает, когда сам захочет. Нож будто на подставке лежал. Прозрачной и незаметной. Или завис в воздухе. Может, закон тяготения отменили? Вот лично для него взяли и отменили! Чтоб все остальные обзавидовались и обрыдались.
– Вот про это оружие я говорил. Оно и привело тебя ко мне.
– На фига я тебе понадобился?
– Когда-то мне было любопытно посмотреть на того, кто будет пользоваться моим оружием. Потом надоело. Одно время они менялись так часто, что я уже программу думал переписать. Потом увеличил им срок жизни на порядок или два, немного ослабил контроль. Кажется, еще что-то сделал. Не помню уже точно. Давно это было. Все время что-то новенькое придумывается, а старое забывается.
Не ожидал, что мне ответят с такими подробностями. Или мужику поболтать захотелось? Типа истосковался по реальному человеческому общению.
– Тогда откуда ты знаешь, что придумал новое? Хотел общения? Сейчас ты его огребешь! – Что, если это давно забытое вспомнилось и…
– Не знаю. Но мне как-то все равно.
Мужик откинулся, будто в кресле сидел. Хотя никакого кресла я не заметил. Вытянул ноги и умостил их на большом мяче. Вот только что его не было – и вдруг взял и появился. Большой такой, круглый – с точно таким же Ларка зарядкой занимается. Лежит на нем и спину тренирует.
– Симпатичная у тебя подставка.
– Это я сам придумал.
– И узор прикольный.
– Это я тоже придумал.
Мяч изображал из себя глобус Земли. Насколько я помню географию. Похоже, мужик себя богом представляет, когда облокачивается на всю Землю.
– Одно время меня это забавляло…
– Что?
– Изображать из себя бога. Потом тоже надоело.
– Ты что, мысли умеешь читать?
– Умею. Если б ты только знал, как это скучно!..
Ответить чего-нибудь умное или ляпнуть какую-нибудь глупость я не успел – рисунок на мяче начал меняться. Облака над океаном собрались в кучу и двинулись в сторону материка. Южной Америки. Кажется. Обычно так показывают по телику наступление циклона или антициклона, когда болтают о погоде.
– Твою ж мать!.. – Это я от неожиданности. Не смог промолчать.
– Зачем она тебе?
Мужик поднял голову, сдвинул шляпу со лба. Глаза у него стали на этот раз зелеными. Оба. Для разнообразия, наверно.
– Слышь, эта штука у тебя… Ну прям как настоящая Земля.
– Почему "прям как"? Это и есть настоящая Земля. Терра Вульгарис – Земля Обыкновенная.
– Ну да, ну да… и ты ее придумал. А потом сотворил. И всякими тварями и гадами населил. "Плодитесь и размножайтесь!" – им сказал. Еще и человеков насотворял. По образу и подобию…
– Ну да, все так и было. – Похоже, мужик не заметил, что я над ним прикалываюсь. – Идея-то хорошая. Все делали, и я попробовал. Оказывается, ничего сложного.
– Все делали?! Ничего сложного?! – Новоявленный Создатель сложил руки на животе и улыбнулся. – Ну да, ничего сложного. А чему ты так удивляешься? Любой человек это может. И делает. Главное, не дать творению рассыпаться. Тут одного только воображения мало. Еще концентрация нужна, дисциплина разума. А вот это не у каждого есть.
– А на кой тебе она? – И я кивнул на мяч, с которого мужик так и не убрал ноги. Верить его бреду я не собирался. Просто мне стало любопытно. Не каждый день удается пообщаться с таким психом.
– Когда-то она меня очень забавляла.
– Забавляла?! Когда-то?! А теперь?
– Ну надо же чем-то питаться.
– Питаться?! Ты питаешься людьми?!
– Ну не совсем. Меня только конечный продукт интересует.
Пошутить насчет конечного продукта жизнедеятельности любого организма у меня не получилось. Совсем другое слово сорвалось с языка:
– Смерть? Ты говоришь о смерти?
– Люди не только умирают, но и убивают друг друга. Это у них получается лучше всего. Ученик давно перерос своего учителя.
– Хочешь сказать, что именно ты научил людей этому?
– Все было так давно…
– А теперь ты питаешься нашими душами?
Если бы кто услышал, о чем я болтаю с этим психом, меня быстренько отправили бы в дурку. За компанию с этим… учителем-творцом.
– Ты, конечно, все сильно упростил, но в принципе верно, – не стал скромничать мужик.
– А как же Бог?
– Что – Бог?
– Ну если ты у нас дьявол, то, наверное, есть и Бог. Разве у тебя нет конкурента?
Я слушал, как мужик смеется. Вот только мне почему-то было совсем не весело.
– Не обязательно подходить к этому вопросу так прямолинейно. Бог, дьявол, рай, ад… Ты разве не слышал о тех, кто поклоняется многоликому богу? "Он жизнь и смерть, награда и наказание, вечные муки и блаженство…" – Кажется, мой собеседник кого-то цитировал. – Возможно, они ближе всего подошли к пониманию.
– Маски, – дошло до меня. – Много разных масок. Для каждого народа своя. Так? А как же религиозные войны и все такое?..
– Неплохо придумано, правда? Сначала меня это даже забавляло. Потом тоже надоело. Все равно, что слушать спор дураков: как правильно бить яйца…
– Не понял. Это ты про мазохистов?
– Нет. Это я про дураков и куриные яйца. Кто-то бьет их с острого конца, кто-то с тупого. Вот и спорят…
– А чего тут спорить? Стукнуть яйцо посредине и на сковородку его!
– Зачем?!
Мужик даже ноги с мяча снял и весь ко мне повернулся.
– Как зачем? Не разбив яйцо, не приготовишь глазунью.
– А я не люблю глазунью!
– Ты-то тут при чем? Я о себе говорил.
– А я о себе! Я вареные яйца предпочитаю. И чтоб они в мешочке были…
– Да мне по барабану! Хоть в мешке их жуй, хоть в гамаке. И знаешь, мужик, ты б нашел для любви другой объект. Чего над яйцами так измываться?
Где-то с полминуты он моргал, открывал и закрывал рот. Глаза у него меняли цвет, как светофор на перекрестке. Потом он начал смеяться. Громко и заразительно. Даже слезы у него по щекам потекли.
Интересно, чего творится в мире, когда бог плачет или смеется?
Поверить в то, что передо мной сидит бог, у меня не получалось. Бог не болтает с первым встречным и не хряпает яйца в мешочках. И вооще… Говорят, что бога нет.
– Теперь я понял, кто ты! – Мужик перестал смеяться и утер слезы.
– В смысле? Ты определился с моей половой принадлежностью или догадался о моей сексуальной ориентации?..
– У меня есть знакомый русский. Он шутит так же, как ты.
– А среди… вас есть и русские?