- Иди за мной, - сказал герцог, отворачиваясь и, не медля ни секунды и не оглядываясь, шагает ли юноша следом, направился к выходу из зала. Артур не мешкая последовал за ним.
Старший Айтверн провел наследника в свой рабочий кабинет, густо затемненную комнату, заваленную всевозможными бумагами до самого потолка, и тщательно запер дверь на оба замка и на засов. Указал рукой на кресло в дальнем углу, рядом с баром:
- Садись и рассказывай.
Юноша не двинулся с места:
- Айну похитили.
На лице Раймонда Айтверна, герцога Западных Берегов, Драконьего Лорда и маршала королевства Иберлен, не промелькнуло и тени эмоций. Напротив, оно стало равнодушным и невыразительным, словно старинная бронзовая маска. К сожалению, Артур достаточно хорошо знал отца, и потому легко распознал в этом дурной знак. Очень дурной.
- Когда и как? - подобным тоном можно было бы расспрашивать о ценах на оружие.
- Полтора часа назад... Мы гуляли, в Квартале Закрытых Дверей. Нам повстречались разбойники. Шестеро, то есть сначала их было шестеро... Я приказал Айне бежать, а сам принял бой. Убил их всех, но... - Артур запнулся. Случившаяся на безымянной улочке сумасшедшая сцена до сих пор стояла перед глазами, а в ушах отзывался, дробясь на эхо, все тот же крик. - Это была засада. Дорогу перекрыли с обоих концов. Пока я дрался, сестру схватили... Я побежал по следу, но они... они уже ушли. Даже следа не оставили... Я обошел весь квартал, стучался во все дома... Ни следа, - повторил он тупо.
- Они говорили, зачем вы им?
- Нет, только сказали, что мы должны последовать за ними, - почему он не согласился? Все демоны ночи, почему он возомнил, что может что-то сделать и полез геройствовать? - Это не было похоже на ограбление. То есть я так не думаю.
- О том, что другая их часть зашла вам в тыл, ты тоже не думал?
- Нет, милорд...
- Что-нибудь еще? - лорд Айтверн оставался совершенно бесстрастным, хладнокровным, равнодушным... никаким. Создатель и Хранитель, лучше бы он кричал, ругался, сыпал проклятиями, призывал на голову оказавшегося беспомощной дрянью отпрыска кары небесные... но только не это ледяное спокойствие. Господи, только не это...
- Милорд, - юноша опустил голову, у него не было сил смотреть в глаза отцу. - Милорд, это моя вина. Я...
- Заткнись. - Сорвавшееся с губ слово - как мимолетный удар хлыстом. - Что-нибудь важное?
- Нет... То есть да, - опомнился Артур. - На площади Леди Сейлан мы увидели одного парня... Неприметный такой, смахивал на крестьянина. Он... Айна сказала, что уже видела его сегодня. Три раза. Она считала, он следит за нами. Я пошел поговорить с тем типом, но он меня заметил и скрылся. Мы пошли за ним, и... И попались в западню.
Едва заметная пауза, затем:
- Почему ты пришел ко мне только сейчас?
- Я бегал по городу... - беспомощно сказал Артур. - Надеялся... надеялся ее найти, - щеки горели так, будто их лизали языки огня. - Потом отправился домой. Думал, вы вернулись. - Он тогда ничего не соображал и метался из угла в угол, как в горячечном бреду. - Но вас не было, тогда я взял коня и прискакал сюда. Это все... - Он замолчал.
Раймонд Айтверн медленно, очень медленно поднял правую руку и поднес ее к глазам, рассматривая украшающий указательный палец золотой перстень с большим рубином на нем. Снял кольцо и отложил его на край ближайшего стола, а затем застыл на мгновение, будто о чем-то размышляя. И резко ударил сына по лицу. Первый раз в жизни. То была пощечина, быстрая и очень сильная. Перед глазами будто разорвалась шаровая молния. Артур отлетел на несколько шагов и больно ударился спиной о дверцу шкафа, набалдашник ручки вонзился в поясницу. Юноша вскрикнул, качнулся из стороны в сторону и сполз на пол. Голова тряслась и звенела, на глаза наворачивались слезы.
Не говоря ни слова, отец налил себе вина в высокий бокал из кардегойского хрусталя и выпил - не спеша, неторопливо, с расстановкой, растягивая каждый глоток, а потом аккуратно отставил бокал на ручку подвернувшегося кресла. На несколько ударов сердца прикрыл глаза. В комнате стояла мертвая тишина.
Когда повелитель Запада вновь заговорил, безразличие не только не исчезло из его голоса, но даже сделалось гуще и полнее:
- Вы устали и явно не соображаете, на каком свете находитесь. Отправляйтесь в спальню и выспитесь, пока не наберетесь сил. Вы мне сейчас не понадобитесь.
Собрав все, что от себя осталось, в кулак, Артур поднялся на ноги, придерживаясь за всю ту же распроклятую дверцу. Он никогда еще не ощущал себя более мерзко. Никогда не чувствовал себя предателем.
- Отец... Я буду с вами.
- Нет, - почему ты так спокоен... папа? Почему ты так спокоен?! - Вы мне не нужны. Идите и отдыхайте.
Артур сжал зубы, сдерживая срывающиеся с языка возражения, и направился к примыкавшей к кабинету спальне. Отец часто ночевал в ней, когда задерживался в замке допоздна, а иногда, должно быть, принимал тут придворных дам. Юноша остановился на пороге. Широкая кровать манила, обещая долгожданное забвение, но он не мог к ней подойти.
- Милорд, простите меня, - голос Артура срывался, - хотя понимаю, что прощения мне нет... Это я, я во всем виноват... Я не уберег Ай... Это все случилось из-за меня! Вы вправе наказать меня, как хотите. Я и сам убил бы себя, если б это могло что-то изменить! Все, что про меня говорят - правда. Я действительно вас недостоин, я пустой вертопрах... Мне стыдно, милорд, я... - юноша запнулся, не зная, что еще сказать. Слова закончились, осталось только настойчивое желание обнажить клинок и вонзить его себе в грудь.
- Это так легко, - неожиданно сказал герцог Айтверн, открывая дверь, - принимать на душу все грехи, посыпать голову пеплом, признаваться, какой ты мерзавец и подлец, обличать себя, обещать исправиться... Так легко, так просто, так приятно... Куда сложней - наконец перестать чесать языком и впервые сделать что-то со своей жизнью. Отдыхайте, сын. Мне неприятно вас видеть.
Отец вышел, оставив Артура наедине с собой.
Он отключился сразу, как только добрался до подушки. Упал на кровать, не снимая сапог, как был, в вызывающей отвращение испачканной одежде. Думать о случившемся уже не было сил, любая мысль вызывала тоскливое гнилостное отвращение, и забвение пришло мгновенно, подарив передышку измученному телу. Снов Артур не увидел, он просто провалился в глухую черную яму, может ловчую, а может - выгребную. Очнулся уже под вечер, неожиданно, будто от пинка, и почувствовал себя очень слабым. Но это была... правильная слабость. Спроси Артура, почему он так решил, он бы сам не сумел ответить.
Все было очень далеко, и все было неправдой.
У него не было сил ни о чем вспоминать.
В комнате стояла тишина, глубокая и плотная, как любимое одеяло, под которое можно забраться с головой. Юноша стал слушать тишину, ловя каждый ее аккорд. Окна отцовской спальни выходили на запад, и опускающееся за горизонт солнце окрасило небо закатным пламенем. Горящая дорожка пролегла в воздухе, едва касаясь островерхих крыш. По легендам, именно этой дорожкой поднимались некогда драконы - прежде чем развернуть необъятные крылья и упасть в небо, скользя между туманами мира и танцуя свои небывалые вальсы. В Малерионе, родовом замке Айтвернов, стоящем на самом краю уходящего в бесконечность моря, там, где травяная зелень равнин встречается с бирюзовой нежностью волн, знали много старых сказок... Говорилось в этих сказках о благородных принцах, выросших в изгнании, гордых и дерзких, готовых отдать жизнь за освобождение своих земель от злобных тиранов. О прекрасных девах, заточенных в неприступных башнях. Об эльфийских королях, хранящих тайны древней магии и правящих бессмертным народом зачарованных холмов. Полнились эти сказки мудрыми наставниками, способными помочь добрым словом и правильным советом, и сладкоголосыми бардами, словами и музыкой превращающими небывалое в быль. Волшебные звери в трудный час приходили героям на помощь, а добрые феи охраняли крестников и всегда были готовы испечь огромный фруктовый пирог. Упоминались в тех историях и верные мечи, что никогда не сломаются и не предадут своих владельцев - отважных рыцарей, следующих тропой чести. Лишенные всяких тропинок колдовские чащобы пугали и одновременно манили своей таинственностью, ведь в их глуши непременно скрывались тысячелетние ведьмы, помешивающих в чугунных котлах небывалое варево. Но прежде всего все упомянутые истории говорили о главном - о настоящих любви и верности. Артур с Айной любили слушать эти сказки...
А теперь Айна попала в беду.
Артур Айтверн встал с кровати, на ходу содрал с себя грязные тряпки, не глядя швырнул их в угол. Если б только грязную душу можно было снять так же легко, как нечистое платье. До чего ж это было бы славно...
В гардеробе отыскалась свежая смена одежды. Он натянул ее, не сразу разобравшись в бесконечных пуговицах и застежках, вознамерившихся сопротивляться утратившим привычную ловкость пальцам. Ничего-ничего, лишь бы руки не подвели, когда придется держать в них клинок, а остальное неважно... Почему-то, хотя Артур и понятия не имел почему, у него вдруг возникла уверенность, что скоро опять настанет черед драться. И драться насмерть. Он найдет сестру и спасет ее, чтобы для того не потребовалось.
Юноша в последний раз оглядел комнату и вышел вон.
Город пронесся мимо смазанной анфиладой лубочных картинок. Артур горячил Вихря, опасаясь опять опоздать. Отца в королевском замке уже давно не было, но молодой человек надеялся, что успеет перехватить его дома. Несколько раз он едва не задавил прохожих, в последний момент успев поворотить коня - руки почти машинально вцепились в поводья, и дарнеец встал на дыбы. Вслед ему неслись растерянные проклятья.
Когда Артур прибыл в семейный особняк, в третий раз за этот перевернувший все на свете день, солнце уже зашло. Холодало, по дому струились тяжелые тени - мало в каких покоях горел свет. Странно, хотя чего тут странного, если разобраться? Интересно, объявил ли отец домочадцам о пропаже молодой госпожи, а если нет, сколько времени пройдет, прежде чем этот слух растечется сначала среди слуг, а затем и выплеснется в город, становясь достоянием жадной до сплетен публики? А где сама Айна, что с ней, жива ли она еще?!
Двери главной залы, где по словам встреченной горничной уже полчаса пребывал отец, были заперты, и перед ними стояли, опираясь на алебарды, гвардейцы в тяжелых панцирных латах. При появлении молодого Айтверна они сдвинулись, преграждая путь.
- Милорд не велел никого не впускать, - сообщил сержант Кремсон. В свое время он учил Артура драться кинжалом и стрелять из арбалета. Старый добрый учитель, не заставляй меня ждать... - Он обсуждает с капитаном важные дела.
- Никого? Включая даже меня?
Сержант чуть заметно качнул головой:
- Никого - значит никого. Милорд, шли бы вы к себе, отдохнули. - Я уже наотдыхался. - Слышал, у вас был тяжелый день.
- Ничего, тяжелые дни бывают у всех, и если я не встречусь с герцогом, мой нынешний день станет еще тяжелей, - как странно, он уже говорил сегодня нечто подобное. Неужели ни разу нельзя увидеться с отцом без проволочек?
- У меня приказ, мой господин, и я не намерен его нарушать, - чуть более сухо, нежели следовало, ответил Кремсон.
Рука Артура легла на эфес шпаги:
- Сержант, будет лучше, если вы меня пропустите, - губы сами собой сложились в отдающую безумием улыбку, - в противном случае мне придется пройтись по вашему трупу.
Наверно, было что-то такое в его голосе или, быть может, выражении лица, что воины молча расступились в стороны, более не пытаясь спорить. Артур не без усилия распахнул тяжелые, окованные железом двери и шагнул вовнутрь. Длинная, уходящая вдаль зала была почти полностью погружена во мрак. Лишь в дальнем ее углу горел чахлым пламенем камин, рядом с которым застыли двое сидящих в низких креслах людей, разделенных столом из орехового дерева. Приблизившись к этим людям, юноша невольно замедлил шаг.
- Удивительно, я же вроде бы приказал никого не впускать, - лениво сказал лорд Раймонд. Если он и испытал раздражение при виде сына, то виду не подал. -Возможно, Кремсон заснул? Тогда имеет смысл сделать ему взыскание.
Стояла темень, и вдобавок отец расположился спиной к огню, что не давало Артуру различить его лица, но молодой человек все равно почувствовал остановившийся на нем тяжелый взгляд. Тем не менее, Артур постарался ответить достаточно твердо:
- Возможно, он не устоял перед моим напором. Не стоит отчитывать сержанта Кремсона, милорд - ему б не поздоровилось, продолжи он упорствовать. Так что любые претензии, буде таковые найдутся - ко мне.
Второй из присутствующих, капитан герцогской гвардии Орсон Уилан запрокинул голову и от души расхохотался, придерживая пальцами коротенькую бородку:
- Милорд, а ведь ваш сынок не совсем пропащ! Молодец, что заступаешься за солдат, - продолжил офицер уже гораздо серьезней, - но мы тебя в самом деле не приглашали. Иди прогуляйся, потом позовем, а покуда немного развейся и не мельтеши тут.
- Постойте, капитан, - герцог Запада потянулся в своем кресле, - я передумал. Пусть молодой человек останется, ему будет полезно кое на что взглянуть. Дорогой отпрыск, присаживайтесь, вы не колонна и даже не памятник. И постарайтесь оценить по достоинству... сей шедевр эпистолярного искусства, - он протянул Артуру сложенный вдвое лист дорогой белой бумаги. - Только про себя, а то оный текст уже набил мне оскомину.
Лист сам собой развернулся в руках Артура, будто торопил, чтоб его скорее прочитали. Наследник Айтвернов сел рядом с огнем и принялся изучать бегущие изысканной, слегка цветистой вязью каллиграфические строчки:
"Милорд Айтверн!
Должно быть, Вы уже получили известия об исчезновении вашей дочери. Поспешу успокоить, она вполне жива и здорова. Юной деве не угрожает ровным счетом никакой опасности, и не будет угрожать впредь - разумеется, в случае, если Ваши действия окажутся разумными и взвешенными. Мы взяли на себя смелость предоставить девице Айтверн свое гостеприимство, так как полагаем, что это окажется весомым аргументом в беседе, которую мы хотим с Вами провести. Полагаю, Вы же не откажете в любезности и придете на встречу, которую мы Вам назначим? В противном случае, любезности придется оказывать уже нам - Вашей очаровательной дочери. Если желаете этого не допустить, явитесь сегодня в полночь к калитке у южного выхода из аббатства Святого Арлана. Там будут ждать наши люди, они проводят Вас к месту переговоров. Как разумный человек, Вы вправе ожидать подвоха, и потому мы позволяем Вам взять с собой двух спутников - но ни в коем случае не больше. Безусловно, Вы вправе оставить нашу просьбу без внимания и не явиться в указанное место - но тогда прелестной Айне Айтверн можно будет лишь посочувствовать. Уповаем на Ваши осмотрительность и благоразумие".
Подписи не было.
Юноша перечитал письмо трех раз, чувствуя, как мнется бумага в его судорожно сжавшихся пальцах. Артур стиснул зубы, сдерживая яростное желание разорвать записку на мелкие кусочки. Хотя с куда большим желанием он бы отправил в преисподнюю того, кто ее написал. Только не сразу. Отнюдь не сразу. У них бы вышел долгий и очень, очень, очень обстоятельный разговор.
- Откуда это? - охрипше спросил Артур.
Раймонд Айтверн неопределенно повел рукой:
- Будете смеяться, но конверт с письмом принес уличный мальчишка. К тому времени, когда я прочитал послание, искать его было уже бесполезно. Я разослал людей, но толку с того... Ни ответа, ни привета, все как в дурном романе навроде тех, что вы иногда почитываете.
Понятно... Значит, то были не просто уличные грабители. Впрочем, сомневаться в последнем и не приходилось. Все куда сложней... и отвратительней. Шантаж? Вымогательство? Чего хотят эти люди - получить выкуп? Похоже на то. Ни для кого не секрет, что дом Айтвернов славится своим богатством... Твари, какие же они все твари...
- Милорд, я пойду с вами, - сказал юноша. - И на этот раз - не вздумайте спорить. - Если отец опять откажет... Артур, по правде, не знал, что он тогда сделает. Но точно ничего хорошего.
Герцог поглядел на него одновременно жестко и устало:
- А с чего вы взяли, что я вообще куда-то пойду? Впрочем, - продолжил старший Айтверн после короткой паузы, - вы не ошиблись. Я не могу оставить это письмо без внимания. Айна мой ребенок, точно так же как и вы, и я не могу бросать ее на произвол судьбы, как бы подозрительно не выглядели подобные приглашения. Со мной отправится капитан Уилан... и вы. Раз уж проявляете такой энтузиазм. Возможно, у вас появится шанс загладить случившуюся днем оплошность. Но запомните - мы идем выслушать требования этих людей, а не драться, так что ведите себя разумно. Ничего не предпринимайте без моего разрешения.
- Я не ребенок, - огрызнулся Артур.
- Хотел бы в это верить. Но пока что не больно получается. А теперь отправляйтесь, сын мой, время покуда есть, и перекусите что ли - не удивлюсь, если у вас давно маковой росинки во рту не было. Только не вздумайте напиваться. И смените оружие, в конце-то концов - ваша шпага смотрится достаточно изящно, не спорю, но я бы посоветовал взять что-нибудь поосновательней. Отправляйтесь, - бросил герцог, не дав Артуру и слова вставить. Впрочем, говорить здесь было нечего.
Юноша коротко поклонился и, не тратя время попусту, направился к дверям.
Когда Артур уже выходил из зала, до него донесся обеспокоенный голос Орсона Уилана:
- Сэр, вы уверены, что стоит брать мальчика с собой? Если это ловушка... а смахивает на ловушку, согласитесь... по вашему дому будет нанесен очень тяжелый удар.
- Не стоит волноваться, капитан, - в тоне Раймонда Айтверна сквозила такая безмятежность, что Артура мороз продрал по коже, - если речь о тех, о ком я думаю... Эти люди устроят честные переговоры, на иное у них не хватит духу. Свой ход они уже сделали и теперь должны уступить очередность нам. Будь все по-другому, покушались бы на меня, а не на моих детей. В любом случае, Артуру полезно будет присутствовать, пусть набирается опыта. Ну а если даже мы идем смерти в пасть... лучше, если дом Айтвернов возглавит кузен Роальд, нежели мой сын.
Глава третья
Больше всего на свете Артур ненавидел ждать. Необходимость сидеть на месте без дела, сложив руки на коленях и ничего не предпринимая, неизменно вызывала у него плохо сдерживаемую ярость. Впрочем, "плохо сдерживаемую" - определение неподходящее, потому что оно предполагает наличие хоть какой-то сдерживаемости, пусть и плохой. По правде же говоря, владеть своими чувствами Артур не умел вовсе. Потому и имел на своем счету в двадцать лет шесть дуэлей; длинный белый шрам на внешней стороне бедра, неизменно приводивший в восторг любовниц; и уже начавшую зарождаться славу бретера. Он не хотел умирать раньше седых волос, но заигрывать со смертью ему хотелось. Это все равно как из озорства отпускать горячие комплименты перезрелой даме, в глубине души опасаясь ответных любезностей.