- Так что, если подумать, то огонь растет, поглощая свое топливо, а в конце концов умирает и становится холодным и безжизненным. Этот процесс не слишком отличается от развития дерева, которое растет медленно, поглощая жизненную энергию своих корней. Корни, ветви, листья и в конце концов все дерево целиком умирают и становятся холодными и безжизненными. Цикл огня, не получающего нового топлива, которое дает ему энергию, короче цикла дерева. Это поможет тебе перевести энергию растения в энергию огня?
Миррон на мгновение задумалась.
- Наверное, мне надо… Ты ведешь к тому, что надо сжать энергию, которую я возьму у дерева?
- Да, но не забудь, что тебе нужен объект, на который ты перенесешь эту энергию. Циклу огня нужно топливо, так ведь?
Миррон прикусила язык, чуть было не сказав: "Ну, несомненно". Она спрятала улыбку.
- Я даже не могу менять форму энергий, не имея источника, так ведь?
Отец Кессиан поднял брови.
- Ты уверена? Если Гориан прав, ты, возможно, сумеешь поддерживать рисунок энергии внутри себя, а потом переносить его на избранное топливо, такое, на котором рисунок способен выжить. Ты понимаешь?
Миррон почесала в затылке и глубоко задумалась. Она решила, что это должно не так уж сильно отличаться от изменения огненной энергии от одной работы до другой. Однако в круге энергии никогда не было разрыва. Отец Кессиан сказал, что она могла бы удержать огонь в своем теле, без присутствия топлива, которое питало бы огонь…
- Не уверена.
- Ну попытайся ради меня. И не огорчайся, если ничего не получится. У нас времени - сколько захочешь.
Миррон казалось, что в присутствии отца Кессиана она способна добиться чего угодно. Девочка улыбнулась, потянувшись к нему взглядом, увидела воодушевление на чудесном старом морщинистом лице и решила сделать все, что сможет. Она снова приложила ладони к земле и восстановила в мыслях энергетический рисунок дерева. В почве его окружали потоки, относившиеся к другим корням, червяки и насекомые разбегались во все стороны, и каждого она могла опознать, если внимательно присмотреться.
Девочка открылась апельсиновому дереву, ощутив, как его линия жизни соединяется с ее собственной. Она почувствовала его изящество, неспешность роста и мягкую пульсацию жизни, которая так контрастировала со стремительностью ее тела.
Миррон выждала, позволяя линиям успокоиться после осторожного разрыва в их течении, а потом задумалась, как перекачать силу дерева таким образом, чтобы создать огонь. Она забеспокоилась. Ярость огня была прямой противоположностью мирной жизни дерева, и казалось неправильным использовать последнюю для создания первой. Но ведь это всего лишь опыт.
Решение оказалось достаточно простым. Если бы Миррон хотела усилить рост дерева, ей достаточно было бы сфокусировать свою яркую быструю энергию и послать ее в корень его линий жизни, заставляя островки возможного роста подниматься из основания корней. Ее жизненная сила начала бы усиливать процесс. Утомительно, но действенно. А если бы она хотела переключить энергию дерева на то, чтобы дать рост сходной стихийной жизни, например цветку, она использовала бы себя как передатчик и усилитель, но работа по сути оставалась бы той же самой.
Значит, разжигание огня будет похоже на переключение энергии, но без цели приложения, пока энергетическая карта огня не будет начертана в ее сознании и удержана в теле. Для Миррон стало очевидным, что ей придется сжать мягкие линии жизни дерева в более жесткую и быструю модель огня, превратив собственное тело во временное жилище силы. Ведь это не повредит ей, и огонь нельзя создавать прямо в воздухе, иначе его умчат демоны ветра и жизненная энергия навсегда будет потеряна для Бога.
Миррон вытянула левую руку, увидев, как поверх розовой гладкой ладошки возникают яркие линии жизни, а правая ее рука продолжала поддерживать контакт с циклом апельсинового дерева. Энергия его корней, ветвей и листьев казалась бесконечной по сравнению с ее собственной. Девочка вытянула несколько прядей энергии, наблюдая за тем, как густо-зеленые и коричневые нити уходят в тело, и древняя сила растения, как всегда, заставила ее изумленно вздрогнуть.
Сосредоточившись сильнее, чем когда-либо прежде, ощущая пристальное внимание отца Кессиана, Миррон с помощью собственных потоков оплела энергию дерева, сильно сжимая ее, чувствуя, как она начинает ускоряться. Мысленно девочка видела, как энергетическая карта дерева врастает в ее ладонь. Красные, темные и пульсирующие, и желтые сверкающие искры вырывались к небу из кончиков пальцев, но возвращались обратно в ее тело, оставляя цепь замкнутой.
Теперь можно было подумать о том, куда следует направить огонь. Виллем уже позаботился об этом. Миррон увидела, как он выкладывает на каменной плите треугольник из сухих веток, четкий серо-черный рисунок. Она протянула руку к топливу, намереваясь прикоснуться к дереву, чтобы передав ему энергию.
Однако древесные линии жизни, текущие сквозь тело, оказались намного более сильными, чем могла предположить девочка. Не имея мгновенной цели для передачи энергии, она с трудом регулировала их мощность после того, как осторожно разомкнула цикл. Дерево пульсировало слишком сильно, и карта огня, которую она строила, искала опору. Ее рука оказалась недостаточно близко от сухого дерева, а вблизи имелось другое топливо!
Миррон закричала и стремительно вскочила, отшатываясь назад. Ее одежда и волосы пылали, дым и искры окутывали ее со всех сторон. Девочка видела, как пламя поднимается выше ее глаз, вонь забила ноздри. Она смутно слышала крики вокруг себя. Огонь был жарким. Жарче, чем в горне. И чистым в самом центре, а загрязнялся и дымил только там, где находил топливо в виде ее одежды и волос.
Потрясение быстро прошло, и Миррон вдохнула в себя силу. Это оказалось ошибкой. Дым заставил ее раскашляться. Тем не менее девочка почувствовала себя полной энергии и чистой. А потом ей на голову вылили воду, и она ощутила мимолетное чувство потери. Миррон мгновение стояла, опустив голову и не стесняясь собственной наготы. Ступени и Восходящие столпились вокруг нее на небольшом удалении.
Миррон подняла голову и почесала череп. Волосы на голове исчезли. Она улыбнулась, чуть было не рассмеявшись. Возможно, ей следовало огорчиться, но девочка чувствовала, как ее переполняют жизненные силы! Миррон понимала, что произошло. Она понимала, что ей следовало замкнуть энергию дерева, прежде чем попытаться перенаправить созданную карту огня в выбранное место. Как это надо сделать, девочка не знала. Она создала маленькую и чистую карту огня, но отток энергии от дерева получился непропорционально большим. И так много энергии потрачено зря из-за того, что она не смогла удержать ее в себе! Должен существовать более удачный путь.
Миррон вздохнула и успокаивающе кивнула всем, видя, как тревога покидает их лица, сменяясь жадной жаждой познания.
- Значит, - сказала она чуть охрипшим от дыма голосом, - это можно сделать.
- Ну, несомненно, - откликнулся отец Кессиан.
И по саду, окруженному высокими стенами, разнесся смех.
ГЛАВА 12
847-й Божественный цикл, 10-й день от рождения дуса, 14-й год истинного Восхождения
Эсторр. Столица Эсторийского Конкорда. Бело-алый город, полный великолепия и роскоши, сверкающий под лучами восходящего солнца. Он возвышался на горизонте в течение последних нескольких часов пути по Тирронскому морю, к Эстории. Картина, веселившая сердце и наполнявшая душу гордостью.
Пол Джеред стоял на носу "Стрелы Арка", завернувшись в плащ и надвинув на голову капюшон, чтобы защититься от холода. Грот над его головой наполнял сильный ветер. В центре паруса гордо красовался герб сборщиков.
Массивные укрепления гавани - стены из камня и бетона - на полмили пронзали море. Их двойные стены имели форму крабьей клешни, на конце каждой возвышалась крепость. Ее плоскую крышу украшали парапеты с бойницами, а метательные баллисты смотрели в море и на гавань с трех уровней укрепления, грозя сокрушительным обстрелом неприятелю и предостерегая тех, кто попытался бы вырваться из порта с контрабандой или беглецами на борту. Стены гавани служили глубоководными причалами для крупных торговых и военных кораблей, а рыбацкие баркасы покачивались на мелководье и у берега на гладкой, почти как в озере, воде.
От гавани огромный, окруженный стенами город простирался на север и запад вдоль берега и поднимался по склонам невысокой горы, чью вершину выровняли уже много веков тому назад, чтобы построить первый из дворцов Конкорда. Джеред часто говорил, что каждому жителю надо предоставить возможность увидеть город с моря. Подобного зрелища в Конкорде нигде больше не было, а он мог судить об этом, как никто другой.
Перед ним, почти как на карте, раскинулся Эсторр. Джеред видел широкие главные проспекты, вдоль которых были посажены деревья и вывешены флаги, они тянулись по склонам к дворцу, словно спицы огромного колеса. Жилые дома и деловые здания между ними переплетали лабиринты узких улочек и переулков. Бетон и камень украшали ослепительной белизны штукатурка и калейдоскопы цветных узоров, служившие в качестве рекламы и опознавательных знаков.
По мере того как город возносился к вершинам, богатство и простор улиц возрастали. Городской пейзаж расцвечивали многочисленные парки. За ухоженными садами и оградами из высоких подстриженных вечнозеленых деревьев высились виллы. На юге к небу поднимались пять этажей главной арены, а широкую дорогу для торжественных шествий, которая вела от нее к дворцовому комплексу, по всей длине украшали знамена. Рядом с ареной раскинулись сады Адвокатуры, прекрасные и благоговейные. Мраморные изображения Адвокатов, с нынешних времен и вплоть до самых ранних дней Конкорда, стояли вдоль дорожек парка на величавых колоннах с канелюрами или вокруг каменных скамей и фонтанов.
С корабля Джереду был виден центральный форум, окруженный со всех четырех сторон колоннадами, - самая большая площадь Эсторра. Слева от него находился амфитеатр, с юга - молельня, а в середине - море прилавков и людей, роившихся вокруг них. Здесь, как нигде, била ключом городская жизнь.
И если форум - это сердце города, то три акведука были его артериями. Поразительные сооружения в виде двойных арок, возвышаясь над склонами позади города, несли воду к фонтанам и трубам, городским прудам и озерцам. Но взгляд казначея неизбежно притягивал сам дворцовый комплекс, взиравший сверху на все, что ему принадлежало. Джеред уже представлял картины, которые откроются его взгляду, когда через считанные часы он войдет во дворец.
Миновав парадные ворота, посетитель испытывал благоговейное потрясение явившимся ему величием. За стенами, в центре огромного двора, располагался Фонтан Победы: четыре всадника на торжествующе вздыбленных на все стороны света конях держали знамя Конкорда. На юге и востоке комплекса располагались административные здания сената и штаб-квартиры армии и сборщиков. Они представляли собой один сплошной фасад с колоннами, а их внушительные двери вели в сводчатые залы и бесчисленные помещения, где Конкорд обустраивали, облагали налогами, защищали и расширяли.
На западе располагалась базилика. Колонны с изящной резьбой, высотой более ста футов, стояли в восемь рядов, по двенадцать штук в каждом, поддерживая каменную крышу, украшенную барельефами великих битв раннего Конкорда, времен его распространения по землям Гестерна, Аварна, Карадука и Истхейла. В этом здании Адвокат и приближенный к ней круг пропреторов, преторов, эдилей и судей принимали законы, вершили правосудие и выслушивали просьбы.
Сам дворец находился на севере. Сорок ступеней, каждая шириной двести футов, вели к поражающему воображение входу, украшенному колоннами. С балкона для церемоний свисал флаг, затеняя огромные, украшенные позолоченными накладками и укрепленные стальными полосами двери. Они вели в парадный вестибюль. Тот, в свою очередь, выходил в огромный атриум, в центре которого фонтан извергал потоки воды на золотых рыбок и лилии.
По всем четырем сторонам атриума тоже шли колонны, и из него можно было попасть в тронную залу, пиршественные залы, личные помещения и сады. На каждой стене висели гобелены и картины, в каждой нише возвышались величественные статуи, и груз триумфов и исторических свершений давил даже на самого сильного человека, смиряя его и лишая силы.
Джеред сделал глубокий вдох, ощущая, как холодный воздух обжигает легкие и наполняет тело жизненной силой. Дворец тоже должен быть местом, которое могут увидеть все граждане. Это здание так красноречиво свидетельствовало о величии и мощи Конкорда! Оно служило напоминанием обо всем, что Конкорд принес в мир. Дворец был абсолютным, сияющим центром Конкорда - однако кое-кто из тех, кто ходил по этим коридорам, превратился в его гнилую, увядшую сердцевину.
Вот из-за чего Джеред был вынужден отвлечься от исполнения обязанностей в Гестерне, оставив на месте большую часть своих сборщиков и захватив только почетную охрану. Слишком много проблем, слишком много слухов и слишком много набегов выпало на долю этой мирной страны, к несчастью имевшей общую границу с Атреской. Как правило, Джереда смущало, если он испытывал сочувствие к правителю той области, где приходилось повышать налоги. Однако маршалом-защитником Гестерна была женщина, к которой он питал глубочайшее уважение. После встречи с Катрин Мардов казначей принял решение отправиться домой с доходами казны и заверенными счетами.
Когда бледное солнце достигло зенита, "Стрела Арка" безмятежно скользнула между крепостями гавани. Теперь три ряда ее весел спустили на воду, а парус свернули. Сигнал четырех труб на главных башнях возвестил о прибытии флагмана сборщиков. Звук расколол дневную тишину, разнесся над водой и прокатился по холмам, на которых стоял Эсторр. На секунду вся работа на пристани замерла: все повернулись, чтобы посмотреть, как гребцы умело подводят корабль к постоянному месту у причала. От зданий портового гарнизона послышались свистки, и встречать корабль выехал отряд всадников, развернув над бронированной повозкой знамя Адвоката.
Капитан "Стрелы" громко отдал серию приказов, направляя корабль к месту стоянки. Матросы стремительно бросились к носу и корме, готовя концы. Еще двенадцать человек встали вдоль борта с шестами, чтобы не дать кораблю удариться о стенку во время причаливания. Корабль подошел к причалу, весла по левому борту подняли, а весла правого борта медленно развернули корабль. Со слабым скрежетом "Стрела" коснулась причальной стенки. Широкие сходни шлепнулись на камни пристани.
- Казначей Джеред, добро пожаловать в Эсторр, - объявил капитан.
Джеред повернулся и, кивнув в знак благодарности, зашагал к капитану, стоявшему у трапа.
- Благодарю. Плавание прошло отлично. Скажите, сколько вы пробудете в порту?
- Десять дней, мой господин. Нам нужно провести мелкий ремонт, погрузить припасы и дать отдых команде. А потом мы отправимся на север, в Нератарн.
- Ах, да. Вы пойдете забирать пробера Деризана и его отряд. Непростое у них было задание. Юго-запад Атрески - трудный район.
- Ваша правда, мой господин. Нам велели не приставать к берегу, пока их миссия не будет закончена.
- Так и поступайте, - кивнул Джеред. - Возможно, обратно я отправлюсь с вами. Я дам вам знать. Пусть мои вещи отправят в мои покои на холме.
Джеред протопал по сходням в сопровождении почетного эскорта из восьми солдат. Приблизившись к конному отряду и повозке, которые остановились в ожидании сундуков с налогами, он улыбнулся при виде изумления на лице капитана. Командир спешился и приветствовал казначея.
- Мы вас не ждали, казначей Джеред.
- Тогда вы должны радоваться, что приказали своим кавалеристам начистить наголенники, капитан Арков, - с улыбкой сказал Джеред.
Он кивнул отряду, и по рядам пронесся тихий смешок. Но сказанное было правдой. Не только наголенники, но и кирасы, ножны, шлемы с плюмажами и уздечки - все блестело и выглядело как новенькое. Джеред был приятно удивлен.
- Кавалерия Адвоката должна быть безупречной, мой господин.
- Вы делаете ей честь.
- Куда вы направляетесь? Наши кони в вашем распоряжении.
- Прямо на холм, на аудиенцию к Адвокату, - ответил Джеред. - Благодарю вас за предложение, но ваша обязанность - это сундуки с налогами. Сегодня свежо, хорошо дышится. Мы пройдем вдоль причала к гарнизону. Думаю, там лошадей будет в достатке.
- Конечно, мой господин. Я распоряжусь, чтобы их приготовили для вас в нужном количестве. - Капитан кивнул одному из всадников, который стремительно развернулся и ускакал галопом. - В последнее время этот маршрут пользуется популярностью.
- В самом деле?
Джеред расправил края плаща поверх кирасы. Ветер задувал под него, холодя ноги.
- Два дня назад сам сопровождал туда маршала-защитника Атрески, мой господин. И насколько я понимаю, делегации из Госланда и Дорноса находятся там уже семь дней. Мне также следует сообщить вам, что над Главным зданием поднято знамя канцлера.
- Неужели нигде больше не осталось еретиков, которых она могла бы жечь? - проворчал Джеред так, что это мог услышать только Арков.
- Похоже, возникли проблемы в каких-то отдаленных районах, - сообщил Арков. Он так высоко поднял брови, что они скрылись под краем шлема. - Она просит о дополнительных отрядах, как я понимаю.
- В этом она не слишком оригинальна, - проговорил Джеред, раздраженный тем, что у него есть соперники, претендующие на внимание Адвоката. - Я благодарен вам за информацию. - Он кивнул. - Рад был вас увидеть, капитан Арков. Право, вам следовало бы еще раз обдумать мое предложение.
- Может быть, когда мои дети немного подрастут, мой господин. - Капитан снова отдал честь казначею.
- Ваша семья сама не понимает, насколько ей повезло. - Джеред повернулся к своему эскорту. - Идем. В колонну по два, за мной, равнение на центр. Шагом марш!
От казарм гвардии Джеред проехал верхом через город к дворцу на холме. Оказавшись на месте, он провел свой спешившийся эскорт в казармы сборщиков, где велел им отдыхать, а сам прошел через Врата Победы. Врата были построены в память первого Адвоката Конкорда, Дженнин Авессел, - огромное, внушительное сооружение, самые высокие его бастионы вздымались в небо на триста футов.
Однако, пройдя под величественной аркой и устремив взгляд на красоты, находившиеся во внутреннем дворе, легко было не заметить барельефы, целиком покрывавшие сооружение из мрамора и песчаника, которые скульптор посвятил сражениям Авессел и доставке военной добычи в Эсторр. В холодные пасмурные дни позолота не сверкала. Да и стражники - скульптурные изображения четырех героических воинов по сто пятьдесят футов в высоту - отступали в тень, внушая не столь глубокое почтение. Но Джеред всегда приостанавливался, чтобы провести ладонями по многовековой давности камням и напомнить себе о наследии, которое он поклялся оберегать и приумножать.