– Всегда найдутся те, кто будет считать, что женщина не может сдержать стаю. Но в лицо мне никто больше подобного говорить не осмеливается. Особенно в последнее время.
– И с чем это связано?
– С тобой, конечно, ну и еще с тем, что немало вервольфов видели мою новоприобретенную силу.
Да, там было на что посмотреть! Мало кто способен сравниться с возродившейся валькирией. Поэтому я понимаю, почему большинство предпочло прикусить языки.
– Похоже, за всю историю мы самая сильная пара вожак-кайо, - подвела итог Иветта.
– Значит, вам более нечего опасаться? - спросил Андре.
– Скажи так, вызовы нас не страшат, - ответила я.
– Но вместе с тем существует и множество иных… угроз, - добавила Иветта. - Вожаку никогда не приходится скучать.
– Как все запущено! - вздохнул Андре.
– Да уж. Это не раз в сколько там, десять лет, саммит магов возглавлять, - подтрунила я.
– Ну… маги по сути своей одиночки, поэтому собрать всех вместе чрезвычайно сложно.
– И лучше вообще не собирать, - не удержалась я от реплики, так как прекрасно помнила некую ведьму Нефелу, которая поработила Андре и едва не убила нас обоих.
– Ну, кое-кто чаще меня попадает в передряги, - заметил маг.
– Так получается, - невозмутимо пожала плечами я. - Моей вины в том нет. Так обстоятельства складываются.
– Ой ли?
– Знаешь, никогда не жаждала быть исполняющей обязанности супермена. Но теперь есть те, кто на меня рассчитывает, и кого я не могу ни подвести, ни покинуть.
– Подумать только, какие перемены! - не упустила случая подтрунить Иветта.
– Что ж… мне потребовалось время, чтобы все осознать. И немало. К тому же, не думаю, что вышло бы что-то хорошее, если бы я сразу принялась бороться за власть в стае. До того, как во мне проснулась Ашана, - меня так звали в прошлой жизни, когда я была Сейши-Кодар Баст. - Я считаю, что все должно происходить в свое время.
– Значит, - глаза Иветты игриво блеснули, - сейчас ты рада быть моей кайо?
– И патрой тоже. Да. А что, присмотрела другую кандидатуру на мое место?
Ева тотчас насторожилась при этих словах, просто ушки на макушке, а главная волчица рассмеялась:
– Нет. Никто не может быть лучше тебя!
– Что верно - то верно, - согласно улыбнулся Андре, чуть приобнимая меня.
– Ну, раз меня согласны терпеть и волки, и коты, и даже некоторые маги, то в этом, наверное, есть доля истины, - милостиво согласилась я.
– О, исторический момент! Она не стала спорить! - усмехнулась Иветта. - Так еще год-другой и ты станешь покладистой-покладистой.
– В смысле, мне будет покласть на все? - ввернула я, а то расслабились, понимаешь!
– Ты неисправима! - сокрушенно вздохнул Андре, легким поцелуем коснувшись моих волос.
– Да я от себя кайф ловлю! - уже начала откровенно стебаться я.
– Как же с тобой здорово! - засмеялась Ева, на что Иветта мне сразу попеняла:
– Не учи ребенка глупостям!
– Слышь, ребенок, у меня не учись. Бери сразу равнение на Иветту. Она в этом давно всех переплюнула.
– Я не ребенок, - тотчас надулась Ева.
– Ш-ш. Мы знаем, но иногда можно и пошутить, - ответила я, потрепав девушку по волосам. - Ты славная, - и уже главной волчице, - вот вырастишь на свою голову доминанта!
– Да уже почти, - ее улыбка получилась довольной. - Ничего, в крайнем случае, в постели договоримся.
У меня вырвался тихий смех. Андре, похоже, держался из последних сил. Попадешь в нашу компанию - и не такому научишься.
Так, болтая о делах и не о чем, мы просидели до глубокой ночи. Причем время летело совершенно незаметно. Еще бы! В хорошей-то компании! Когда я спохватилась и сказала, что пора бы нам пора, Иветта ответила:
– Что, уже в самом деле так поздно? Если хотите, оставайтесь здесь. Места хватит с избытком.
– Спасибо за радушное предложение, но мы все же пойдем, - честно говоря, у меня еще значилась некоторая культурная программа (или некультурная - как пойдет) на остаток ночи. У Андре вроде тоже, так что он подхватил:
– Да, нам пора.
– Что ж, рада, что зашли, - улыбнулась Иветта. - Очень надеюсь, что это не последний наш совместный ужин.
– Конечно! Всегда рады, - улыбнулась я.
– Полностью поддерживаю, - присоединился Андре.
– Лео, ну мы договорились: в эти выходные совершим выезд на охоту, - напомнила главная волчица.
– Да, хорошо.
– Не пропадай надолго, - добавила Ева.
– Не буду.
– Мы рады были познакомиться с тобой ближе, Андре.
– Полностью взаимно.
Еще раз попрощавшись, мы покинули этот гостеприимный дом. Но, прежде чем сесть на мотоцикл и умчаться вдаль, мы чуть задержались. Андре обнял меня за талию и, поцеловав в висок, поинтересовался:
– Ну-с, и куда мы? К тебе или ко мне?
– Давай к тебе.
– Тогда поехали. Думаю, в этот раз я не буду иметь ничего против твоей скорости передвижения.
– Что ж, ты сам это сказал, - усмехнулась я, заводя мотор. - Ну, теперь держись крепче.
Глава 5.
Гонка по ночной Москве слегка охладила пыл, так что мы не набросились друг на друга, едва переступив порог дома Андре. Именно дома, даже скорее особняка. Такое чудное местечко, странно, что не под охраной государства как исторический памятник. Как говорит Андре, хорошие маги должны жить хорошо.
Оставив мотоцикл у входа, мы чинно вошли в дом. Как истинный джентльмен, Андре помог мне с курткой, потом спросил:
– Хочешь чего-нибудь? Попить, выпить, поесть?
– Разве что что-нибудь освежающее.
– Нет проблем.
Щелчок пальцами - и на столике тотчас появился поднос с двумя запотевшими от холодности содержимого бокалами с минералкой, сдобренной мятой и лимоном.
– То, что надо! - усмехнулась я. - Но колдовством?
– Да по-другому лениво.
– А как же расходование ценной магической энергии всуе?
– Иногда можно, - отмахнулся Андре. - Не устала?
– Нет, нисколько. Как тебе ужин?
– Весьма… по-семейному. Хотя несколько странно.
– Почему же? Ну, отбрасывая очевидное.
– Ответь мне на один нескромный вопрос.
– Это какой же?
Андре многозначительно повертел в руках бокал, но все-таки спросил:
– Мне показалось, или Иветта с Евой действительно вместе? Ну… в смысле любовницы?
Я уставилась на него и лишь спустя пару минут ответила:
– Я думала, ты давным-давно знаешь. Вообще-то да. Они даже тайны из этого не делают.
– Вот как… - он задумчиво поскреб подбородок.
– Постой, ты что, правда, даже не догадывался? - мое любопытство жаждало разъяснений.
– Нет, кое-какие сомнения у меня были. Уж слишком тепло они общались. Но вдруг у вас в стае так принято?
– Ну, мы зачастую ведем себя как куча щенков, но не настолько. Ева для Иветты все, что подразумевает слово "дари". Они фактически брачная пара.
– Хм… Но ведь ты говорила, что Ева с четырнадцати лет оборотень. А с Иветтой…
– Они встретились, когда Еве едва стукнуло пятнадцать.
– Ничего себе! Значит, они уже…
– Нет. Не стоит приписывать Иветте совращение малолетних! Они стали именно парой, когда Еве исполнилось восемнадцать. Причем именно по ее настоянию, а не Иветты. Так что не известно, кто кого соблазнил. К тому же это вовсе не первый сексуальный партнер Евы.
– И все-таки у них получается не маленькая разница в возрасте.
– Да, около десяти лет. Но они уже почти пережили тот период, когда это так разительно.
– Подумать только! - хмыкнул Андре. - Какие все-таки странные отношения у вас в стае.
– Я бы не сказала. Тебя что-то шокирует?
– О, я прожил немало, чтобы меня еще чем-либо можно было шокировать. К тому же видел и испытал достаточно.
– А что, - на меня напало игривое настроение, - у тебя имел место быть гомосексуальный опыт?
– Чего в моей жизни только не было! - фыркнул Андре, но я заметила, что у него появился легкий румянец. Любопытно. - Но наконец я встретил свою любовь, и больше мне никто не нужен.
Он полез целоваться, я с удовольствием ответила, но потом все-таки сказала:
– Я не требую объяснений. Глупо ревновать к прошлому. Мы оба давно не дети. Ревновать вообще глупо. Хотя, я надеюсь, что с Кураем ты не спишь.
– О, нет! Конечно нет. Ну у тебя и фантазия!
– Я не жалуюсь, - хмыкнула я, бесцеремонно расстегивая пуговицы на его рубашке и выцеловывая причудливые узоры на обнажающейся коже.
Уже к концу первой минуты этого действа из горла Андре вырвался стон. Весь воздух был просто пропитан его и моим желанием.
Рубашка оказалась расстегнута, и я снова начала путь языком и губами от горла и вниз. Андре пытался участвовать в процессе посредством снятия с меня блузки, но я не отвлекалась. Мое игривое настроение жаждало довести задуманное до конца.
Еще одни стон и почти жалобная просьба:
– Остановись! Иначе я могу не сдержаться.
– Я знаю, - ухмыльнулась я и обвела ставшим по-кошачьему шершавым языком его сосок.
Андре охнул и почти вздернул меня на ноги, запечатывая рот поцелуем и просто сдирая одежду. Я довольно засмеялась и принялась ему помогать. Когда мы прервали поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, я успела сказать:
– Не помешало бы перейти в спальню, пока не стало слишком поздно.
– Угу, - промычал Андре, утягивая меня за собой.
Путь до спальни можно было назвать безумством озабоченных людей. Правда, стоило мне ощутить под собой упругую мягкую кровать, как огонь страсти полыхнул еще сильнее. Хотя, казалось, куда уж!
Поцелуи, касания, ласки… От них кружилась голова, и я остервенело добиралась до голого тела Андре. Из моей глотки вырвался натуральный звериный рык торжества, когда он наконец-то вошел в меня. Обхватив Андре ногами за талию, я побуждала его увеличить темп, смутно осознавая, что у него потом от этой хватки могут остаться синяки.
С оборотнем тяжело заниматься любовью, так как в порыве страсти мы можем забыть о превосходстве сил. Но есть и плюсы: например, мы контролируем каждый мускул, а это может лишь подстегнуть удовольствие.
К тому же Андре очень умелый любовник, да и друг к другу мы уже приспособились. Я знаю, что самым тяжелым для него было принять мою доминантность, идущую от зверя. Самки пантер и леопардов в природе сильнее самцов. Поэтому, даже находясь снизу, я контролирую процесс, заставляя Андре терять голову. Но так как он получает полное удовлетворение, то мирится с этим. А я, в свою очередь, порой уступаю ему инициативу. Так что секс выходит просто замечательный. Причем так повелось с самого начала. Пусть это и походило на безумство.
Еще один плюс Андре - на нем все заживает так же быстро, как и на оборотне. Это немаловажно, когда трахаешься с оным. Да, я стараюсь контролировать себя, но иногда увлекаюсь. А я и своими короткими ногтями могу исполосовать не хуже, чем звериными когтями.
Но самый фейерверк чувств случается, когда мой зверь тоже жаждет поучаствовать. И, что странно, единорог Андре научился откликаться на него, хотя они абсолютно разные. Когда это происходит, реальность уплывает куда-то вдаль, и нам уже все равно, что кто-то может частично перекинуться. А от силы, клубящейся вокруг нас, кровь закипает в жилах.
Сегодня было именно так. Когда мы усталые, но довольные, лежали, не в силах разомкнуть объятья, воздух еще потрескивал от остатков ментальной силы, от чего по телу пробегали приятные мурашки.
Нежно целуя меня в висок, Андре пробормотал:
– Каждый раз после наших занятий любовью я удивляюсь, как вообще могу отпускать тебя куда-либо хоть на секунду.
– Это просто послевкусие, - усмехнулась я, покусывая мочку его уха.
– Может быть, - и уже с придыханием, - эй, лучше так не делай.
– Почему? - я пощекотала кончиком языка за ухом.
– Ох! Ты убить меня хочешь, да?
– Почему? - повторила я, продолжая игру.
Короткий стон и чуть придушенный ответ:
– Я же не железный! Но сильно сомневаюсь, что меня хватит на второй раунд.
– Пра-а-авда? - протянула я, напоследок все-таки куснув его за ухо.
– Ты просто ненасытна!
– А что, есть какие-то возражения по этому поводу?
– Нет-нет! Просто у нас… несколько разная физиология, - похоже, он несколько смутился.
– Да ты что? И ты лгал мне все эти годы! - меня потянуло подурачиться.
– Вот такой я коварный тип! - усмехнулся Андре, ловко опрокинув меня на спину. Я взрыкнула, но поддалась.
Мы забавлялись так некоторое время, но где-то очень глубоко в душе меня что-то настораживало, и я усиленно пыталась понять, что именно. Отгадка таилась на дне глаз Андре. Именно там поселилось что-то гнетущее. Такой взгляд был у Андре, когда он винил себя за то, что чуть не убил меня, находясь под чарами.
Перебирая пальцами длинные льняные локоны волос, я спросила:
– Что тебя беспокоит?
– Что? Нет, ничего. Все хорошо, - он улыбнулся почти искренне. Почти.
– Мне бесполезно врать, ты же знаешь. Что-то не так? Для разнообразия можем попробовать и твои проблемы порешать.
– Да никаких проблем, собственно, и нет. Так…
– Пусть так. Говори, как есть!
– Ты знаешь, что тебе сложно возражать, когда ты лежишь обнаженная в моих объятьях?
– Знаю. Поэтому колись давай!
– Ну… я видел, как вы близки с Иветтой. Причем можете не говорить и не прикасаться друг к другу, а это все равно заметно. Вы тянетесь друг к другу.
– Да. Это узы стаи. Наши звери всегда и везде узнают друг друга и чувствуют. Могут позвать за многие километры и будут услышаны.
– Вот-вот. Я оборотень, но никогда не испытывал чувства такого единения, - вздохнул Андре, зарывшись носом в мои волосы.
– Но это от того я так чувствую Иветту, что являюсь ее кайо.
– А Крис? Как ты его ощущаешь?
– Хм… Как нечто родное, близкое. Он - урра моего прайда, а значит - часть меня как патры. Его зверь всегда будет искать защиты у моего и поддерживать меня.
– Его тянет к тебе?
– Думаю, да, но не так, как ты полагаешь. Эта тяга коснуться, перенять запах, почувствовать себя причастным. И все-таки это не создает особых неудобств, так как леопарды - одиночные, а не стайные хищники. Волки хуже.
– Куда уж?
– Большая нужда в прикосновениях и абсолютное чувство защищенности лишь в стае. Очень немногим по силам одинокий образ жизни вдали от стаи.
– Все это очень… любопытно, - Андре перекатился на живот и повернул ко мне голову. - Я никогда не чувствовал себя частью чего-то похожего, что могло бы меня защитить. Разве что в глубоком детстве, с матерью. Но это был относительно недолгий период жизни.
– Расскажи о ней и о том, как ты стал магом. Если тебе, конечно, не больно вспоминать об этом, - осторожно попросила я.
– Боль… она ушла, оставив лишь горечь и тоску. С тех пор прошли не годы, века… но ты имеешь право знать.
Нас, единорогов, всегда было мало, хотя во времена моего рождения встречались чаще.
Так сложилось, что моя мать всегда была ближе к людям, чем к соплеменникам, поэтому и жила с первыми. Моим отцом стал один из изгнанников нашего племени, как мне сказали потом. Я его никогда не видел, хотя знаю, что сейчас он уже умер. Его роль в моей жизни ограничилась лишь зачатием.
Глава 6.
Единороги живут очень долго. Они не абсолютно бессмертны, как наги или живучи, как драконы, но тем не менее.
На момент рождения Андре, его матери Верине уже было более четырехсот лет, и этот городок был пятым на ее памяти, где она решили задержаться.
Городок как городок. Небольшой, торговый, с замком королевского вассала, и расположен так далеко на севере Италии, что это уже почти Франция. Хотя это волновало жителей лишь в периоды уплаты податей.
Верина обустроилась даже не в самом городке, а в крохотном домике на окраине. Практически на границе леса. Местные посчитали ее знахаркой, и женщина не спешила разочаровывать их, так как действительно знала толк в травах и пользовала тех, кто решался обратиться за помощью.
То, что она жила одна, порождало немало толков, но все странности списывались на то, что знахарок без них не бывает. А эта хоть не уродливая старуха, а настоящая красавица.
Верина не походила на местных женщин: высокая, статная, но самое главное - у нее были очень светлые волосы при карих глазах. Не сказать, что в этих краях блондинок не было совсем, но очень мало.
Когда беременность Верины стала очевидна любому, слухов поползло еще больше, но немногие приобретенные друзья постарались как можно быстрее заткнуть злые языки, и им это почти удалось.
Андре родился не в доме на мягкой постели, а в лесу, в шалаше, под последние капли ночного дождя. Это убежище Верина выстроила в самом глухом уголке леса задолго до родин. Ни одну повивальную бабку ни подпустила бы она ни к себе, ни к ребенку.
Прежде чем разрешится от бремени, женщина почти сутки металась по лапнику, служившему ей ложем. Крохотную поляну огласил первый младенческий крик. Не было родни или членов табуна, дабы помочь ему войти в мир. Только мать и дитя. А в течение первого часа, как и должно, произошло первое превращение.
Лишь слегка спеленатое новорожденное дитя изменилось, вместо него появился белоснежный единорожек. Правда, рога еще и в помине не было. Лишь серебристая звезда на том месте, где ему суждено вырасти. Жеребенок судорожно перебирал копытцами, силясь встать на неокрепшие ножки. Но пока не удавалось.
Изменилась и сама Верина. Белый с серебристой лунной гривой единорог склонился к своему детенышу. Перемена помогла справиться с последствиями родов, вернула силы. Теперь нужно исполнить первый долг матери - накормить дитя молоком.
Вскоре после этого единорожек вновь стал младенцем. Следующее превращение ожидается не ранее, чем лет через пять, и только по зову матери. Самостоятельно это станет возможным лишь годам к четырнадцати, точнее к половому созреванию по человеческим меркам. Хотя у единорогов больше этапов взросления. Например, удивительные силы тоже начинают появляться где-то в четырнадцать, когда вырастает первый рог, но взросление заканчивается позже, лет в двадцать пять, а после этого единорог стареет очень-очень медленно.
С самого детства Андре знал, что отличается от других детей. И дело не только в практически белых волосах и пронзительно-синих глазах, которые с самого рождения так и не поменяли свой цвет. Мальчик был гораздо сильнее других ребят, и мог вытворять множество вещей, которые другие посчитали бы странными: например по запаху различать свойства трав, видеть в темноте, как кошка. И, конечно, никому нельзя было рассказывать, что время от времени он с матерью уходит в лес, где становится другим. И это так здорово! Но запретно.
Когда Андре стал чуть взрослее, то часто спрашивал мать:
– Почему мы от всех таимся, особенно когда меняемся? Это грех?
– Нет, сынок. Конечно, нет!
– Тогда почему мы сторонимся других людей?
– Просто мы к ним не принадлежим. Мы не люди, а более древние существа - единороги. Но если об этом узнают, то мы можем погибнуть. Они не любят непохожих.
– Тогда почему нам не уйти к своему народу?