В тот же миг мелькнула тень, и в расклад ворвался Рэндом, правой рукой он сжал руку Брэнда, левой, как щит, придерживал перед собой кресло ножками вперед. Рэндом развернулся, ринулся на нападающих и, как таранящий баран, вбил кресло между ними. Те отпрянули. Рэндом поднял кресло и махнул им. Один страж рухнул на пол мертвым, поваленный топором Джерарда. Второй откатился в сторону, схватившись за обрубок правой руки. Рэндом выудил кинжал и оставил его в ближайшем брюхе, тут же раскроил креслом череп еще двоим и отогнал последнего. Как в кошмаре - пока все это происходило, - мертвец поднялся над полом и медленно поплыл вверх, намокая и сочась кровью. Тот, которого пырнули кинжалом, рухнул на колени, схватившись за рукоять клинка.
А Джерард уже взялся за цепь обеими руками. Уперся одной ногой в стену и потянул. Плечи поднялись горой, огромные мускулы вздулись на спине. Цепь держалась. Десять секунд. Пятнадцать…
Затем со скрежетом и грохотом разорвалась. Джерард отшатнулся, вернул равновесие, откинув руку. Глянул назад, очевидно на Рэндома, который оказался вне моего поля зрения. Вроде бы удовлетворившись, Джерард отвернулся, наклонился и поднял Брэнда, который вновь лишился чувств. Держа его на руках, он развернулся и протянул одну руку из-под своей беспомощной ноши. Рэндом впрыгнул обратно в поле зрения рядом с ними, уже без кресла, и тоже сделал движение рукой в нашу сторону.
Мы разом потянулись к ним, и мгновение спустя все трое стояли среди нас, а мы столпились вокруг.
Вспыхнуло что-то вроде общей радости, лишь только мы ринулись, чтобы коснуться его, посмотреть на него - нашего брата, который пропадал все эти годы и только сейчас вырвался от таинственных, пленивших его тварей. И, наверное, нас гнала надежда, что можем окончательно избавиться от некоторых вопросов. Только выглядел он таким слабым, таким тощим, таким бледным…
- Назад! - гаркнул Джерард. - Я отнесу его на кушетку! Затем можете смотреть, вы все…
Мертвое молчание. Поскольку все попятились, а затем окаменели. Потому, что Брэнд был в крови, и кровь капала. Потому, что в его левом боку, со спины, торчал нож. И мгновением раньше его не было. Кто-то из нас только что опробовал почку Брэнда и - очень может быть - весьма успешно. Меня совсем не приободрил тот факт, что предположение Рэндома - Корвина о том, что Один Из Нас Стоит За Всем Этим, только что получило реальное подтверждение. У меня было мгновение, чтобы сконцентрировать все свои способности на попытке ментально сфотографировать расположение каждого. Затем чары раскололись. Джерард отнес Брэнда на кушетку, а мы разбрелись по углам, и все осознали не только то, что случилось, но и то, что это значит.
Джерард опустил Брэнда лицом вниз и надорвал его поношенную рубашку.
- Принесите мне чистой воды, чтобы обмыть его, - сказал он. - И полотенца. Принесите физраствор с глюкозой и что-нибудь вроде штатива. Принесите весь медицинский комплект.
Дейрдре и Флори двинулись к дверям.
- Мое жилище ближе прочих, - сказал Рэндом. - Там есть медкомплект. Но единственная капельница есть только в лаборатории на третьем этаже. Лучше я сам пойду и помогу.
Они удалились вместе.
Разносторонняя медицинская подготовка была у нас всех - полученная как здесь, так и за границей. Хотя то, что мы изучали в Тени, сильно искажалось в Янтаре. Например, большинство антибиотиков из теневых миров были здесь неэффективны. С другой стороны, наши личные иммунные процессы развивались по-иному, чем у других людей: так что заразиться нам гораздо труднее… а уж если заразились, то справляемся с болезнью куда скорее. К тому же, как известно, мы обладаем высокими способностями к регенерации.
Все это существует, как необходимость того, чтобы идеал был выше своих теней. И жители Янтаря, янтариты, - каковыми мы и были, - осознавшие эти факты с юного возраста, все мы приобрели медицинские навыки достаточно рано. По существу, вопреки фразе "исцели себя сам", наша медобразованность идет от явного недоверия любому, кто мог бы держать в руках наши жизни. Что частично объясняет, почему я не рванул оттирать Джерарда в сторону, чтобы самому ухаживать за Брэндом, хотя за пару прошлых поколений я прошел неплохую медицинскую школу на тени Земля. Вторая часть объяснений была в том, что Джерард никому не позволил оказаться возле Брэнда. Джулиэн и Фиона оба двинулись вперед, очевидно с той же самой мыслью в головах, и лишь наткнулись на левую руку Джерарда, подобную шлагбауму на железнодорожном переезде.
- Нет, - сказал Джерард. - Я знаю, что не делал этого, и это все, что я знаю. Второго шанса не будет ни у кого.
О любом из нас, получившем рану такого рода в здравом состоянии, я бы сказал так: если он справился с ней в первые полчаса, то он с ней справится. Но Брэнд… В такой форме… Заранее не предсказать.
Рэндом и компания вернулись с медикаментами и оборудованием, Джерард вымыл Брэнда, заштопал рану и перевязал. Подцепил капельницу, сломал кандалы молотком и зубилом, которые разыскал Рэндом, прикрыл Брэнда простыней и опять пощупал его пульс.
- Как он? - спросил я.
- Слаб, - сказал Джерард, приволок кресло и уселся возле кушетки. - Кто-нибудь, принесите мне клинок… и бокал вина. У меня нет ни того ни другого. И еще, если осталась какая-нибудь еда, так я хочу есть.
Лльюилл направилась к буфету, а Рэндом доставил клинок со стойки за дверью.
- Ты вознамерился встать здесь лагерем? - спросил Рэндом, передавая оружие.
- Вознамерился.
- А как по поводу того, чтобы перенести Брэнда в постель получше?
- Ему хорошо там, где он находится. Я сам решу, когда его можно будет перенести. Между прочим, разведите огонь. И потушите пару свечей.
Рэндом кивнул.
- Сделаю, - сказал он. Затем подобрал нож, который Джерард вытащил из Брэндова бока, - узкий стилет, с клинком дюймов в семь. Положил его на ладонь.
- Кто-нибудь узнаёт его? - спросил он.
- Не узнаю, - сказал Бенедикт.
- Не узнаю, - сказал Джулиэн.
- Нет, - сказал я.
Девочки замотали головами.
Рэндом изучил кинжал.
- Легко скрыть… в рукаве, в сапоге или за корсажем. Нужно нехилое хладнокровие, граничащее с наглостью, чтобы так использовать его…
- Отчаянье, - сказал я.
- И очень четко предугаданная толкучка. Почти вдохновение.
- Мог ли это сделать один из стражей? - спросил Джулиэн. - Там, в камере?
- Нет, - сказал Джерард. - Ни один из них не подошел достаточно близко.
- Смотрится отлично сбалансированным для броска, - сказала Дейрдре.
- Так и есть, - сказал Рэндом, покрутив кинжал в пальцах. - Только ни один из стражей ничего не метал и возможности не имел. Я уверен.
Вернулась Лльюилл, принесшая поднос с ломтями мяса и половиной каравая, бутылью вина и кубком. Я смел все с небольшого столика и подвинул его к креслу Джерарда. Поставив поднос, Лльюилл спросила:
- Но почему? Остаемся только мы. Почему одному из нас захотелось совершить это?
Я вздохнул.
- Как ты думаешь, чьим пленником он мог быть? - спросил я.
- Одного из нас?
- А если он располагал знаниями, которые кто-то желал придержать, и ради этого готов был на все? По той же причине его затолкали туда, где он был, и держали под замком.
Брови Лльюилл сошлись на переносице.
- Но в этом нет никакого смысла. Почему его было просто не убить?
- Вероятно, существовала некая причина, - сказал я. - Но лишь один человек сможет ответить на твой вопрос наверняка. Когда найдешь его - спроси.
- Или ее, - сказал Джулиэн. - Сестра, ты вся ну просто источаешь наивность.
Взгляд Лльюилл зацепился за взгляд Джулиэна - парочка айсбергов, отражающих равнодушную безграничность.
- Насколько я помню, - сказала она, - ты поднялся с места, когда возвращались ребята, свернул налево, обогнул стол и встал чуть правее Джерарда. Ты достаточно сильно наклонился вперед, и, по-моему, твои руки были внизу, вне поля зрения.
- А насколько помню я, - сказал Джулиэн, - ты сама была слева от Джерарда на расстоянии удара… и, наклонившись вперед…
- Мне пришлось бы делать это левой рукой… а я - правша.
- Наверное, тем, что жизнь еще при нем, Брэнд обязан этому факту.
- Кажется, тебя страшно заботит, Джулиэн, найти еще кого-нибудь, кто мог бы это сделать.
- Хорошо, - сказал я. - Хорошо! Вы знаете, но это полная чушь. Лишь один из нас совершил это, и перепалка - не тот способ, которым можно выкурить его.
- Или ее, - добавил Джулиэн.
Джерард встал, надвинулся и свирепо глянул на нас.
- Я бы хотел, чтобы вы не беспокоили моего пациента, - сказал он. - И, Рэндом, ты сказал, что собираешься присмотреть за камином.
- Так точно, - сказал Рэндом и пошел присматривать.
- Давайте перейдем в гостиную - вниз по лестнице от главного зала, - сказал я. - Джерард, я поставлю стражу здесь за дверью.
- Нет, - сказал Джерард. - Я предпочел бы, чтобы желающий рискнуть явился сюда. Утром я вручу тебе его голову.
Я кивнул.
- Ладно, кричи, если что… или вызови любого по Козырю. Утром мы порадуем тебя тем, что узнаем.
Джерард уселся, хрюкнул и взялся за еду. Рэндом развел огонь и погасил несколько светильников. Одеяло Брэнда поднималось и опадало, медленно, но ритмично. Мы тихой змейкой вышли из комнаты и направились к лестнице, оставив их одних с ярким пламенем и потрескиванием, трубками и флаконами.
VII
Иногда дрожа, всегда в испуге, много раз пробуждался я ото сна, где гнил в своей старой камере, вновь слепой, в темницах под Янтарем. Нет, мне не было неведомо заключение. Много раз я был заточен. Разные были сроки. Но одиночество плюс слепота с мизерной надеждой на выздоровление породили слишком большой кредит на бесчувственном кассовом счетчике в универсальном магазине моего разума. Вместе с ощущением вечной замкнутости, все это оставило много иных недобрых зарубок. Бодрствуя, я храню эти воспоминания подальше, под надежным замком ego, но иногда ночью они освобождаются, танцуют в проходах меж рядами и резвятся вокруг под знакомый счет: раз-два-три. Видение Брэнда там, в его камере, вновь свело воспоминания вместе, вызвало несезонные холода в наших семейных делах; и этот завершающий удар послужил тому, чтобы установить более-менее постоянное сопротивление моим воспоминаниям. Теперь под старинными щитами, развешанными по стенам, среди моей родни в гостиной я не мог избежать мысли, что один, а может, и большее число из моих родственничков поступили с Брэндом так же, как Эрик обошелся со мной. Сама по себе эта возможность вряд ли стала потрясающим открытием, но пребывание в одной комнате с преступником, без малейшего понятия относительно его личности, было более чем будоражащим. Единственным для меня утешением было то, что каждый из нас, соответственно намерениям, тоже должен волноваться. В том числе и виновник всего, теорема существования которого была явно доказана. И я понял, что все время во мне жила одна надежда: во всем можно обвинить постороннего. Но теперь… С одной стороны, я чувствовал себя еще более ограниченным в том, что мог сказать. С другой стороны, сейчас вроде как самое подходящее время, чтобы выжать информацию из кого-либо в невменяемом состоянии. Желание сотрудничать, чтобы разобраться с угрозой семье, с угрозой Янтарю, могло оказаться полезным. И даже виновный будет вести себя так же, как любой из нас. Кто знает, вдруг он поскользнется на очередной попытке?..
- Ну, нет ли каких-нибудь других забавных экспериментиков, которые тебя тянет провести? - спросил меня Джулиэн, сцепив ладони на затылке и развалившись в моем любимом кресле.
- Не сейчас, - сказал я.
- Жаль, - отозвался он. - Я надеялся, ты предложишь нам тем же манером поискать Папу. Тогда, если повезет, мы найдем, а кто-нибудь уберет его с дороги уверенно и спокойно. Помимо всего, мы вместе можем сыграть в русскую рулетку[19] - тем милым новым оружием, которое ты принес: победивший наследует все.[20]
- Твои слова звучат зловеще, - сказал я.
- Не так уж и зловеще. Я обдумал каждое из них, - ответил Джулиэн. - Мы провели так много времени, обманывая друг друга, и я решил, что было б забавно сообщить, что я чувствую на самом деле. Просто посмотреть, заметит ли кто-нибудь.
- Теперь знаешь, что заметили. Еще мы заметили, что ты сегодняшний не лучше, чем ты прежний.
- Который бы ни был тебе предпочтительней, их обоих интересует, есть ли у тебя еще какая-нибудь идея и что ты намерен делать дальше.
- Есть, - сказал я. - Сейчас я намерен получить ответы на пару вопросов, по поводу всего, что докучает нам. Мы прекрасно могли бы начать с Брэнда и его неприятностей.
Повернувшись к Бенедикту, который сидел, уставившись в огонь, я сказал:
- Бенедикт, тогда, в Авалоне, ты сказал, что Брэнд был одним из тех, кто искал меня после исчезновения.
- Это верно, - ответил Бенедикт.
- Мы все ходили искать, - сказал Джулиэн.
- Не сразу, - отозвался я. - Изначально это были Брэнд, Джерард и ты, Бенедикт. Так ты мне сказал?
- Да, - сказал он. - Хотя позже присоединились остальные. Это я тоже говорил.
Я кивнул.
- Брэнд тогда отмечал что-нибудь необычное? - спросил я.
- Необычное? Какого рода? - спросил Бенедикт.
- Не знаю. Я ищу какую-нибудь связь между тем, что случилось с ним, и тем, что случилось со мной.
- Тогда ты ищешь не там, - сказал Бенедикт. - Брэнд вернулся и доложил, что не преуспел. И после этого веками болтался где только заблагорассудится, и никто ему не докучал.
- Это у меня отмечено, - сказал я. - Хотя из того, что рассказывал Рэндом, я понял, что последнее исчезновение Брэнда случилось где-то за месяц до моего выздоровления и возвращения. Что, по моим впечатлениям, - необычно. Если он не доложил ни о чем особенном после возвращения из поисков, не делал ли он этого до исчезновения? Или между? Кто-нибудь? Что-нибудь? Скажите, если у вас есть хоть что-то!
Последовали всеобщие оглядки по сторонам. Хоть взгляды и казались больше любопытными, нежели подозрительными или нервными.
Затем, наконец:
- Ну, - сказала Лльюилл. - Не знаю. Я хотела сказать, не знаю, существенно ли это.
Все взгляды остановились на ней. Рассказывая, она принялась медленно сплетать и заплетать концы шнура-пояса.
- Это было как раз после возвращения и до исчезновения и, может быть, не имеет прямого отношения, - продолжила она. - Просто нечто произвело на меня впечатление своей необычностью. Давным-давно Брэнд приходил в Ратн-Я…
- Насколько давно? - спросил я.
Лльюилл нахмурилась.
- Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят лет… Я не уверена.
Я попытался вызвать в памяти грубый коэффициент пересчета, который выработал за время длительного заключения. День в Янтаре, похоже, составляет чуть больше двух с половиной дней на тени Земля, где я провел свое изгнание. Я хотел хоть как-то связать события в Янтаре со своей временной шкалой: просто так, на случай, если вдруг подвернутся какие-нибудь необычные соотношения. Итак, для меня Брэнд отправился в Ратн-Я где-то веке в девятнадцатом.
- Какая бы ни была дата, - сказала Лльюилл, - он пришел и посетил меня. Остался на несколько недель.
Она взглянула на Рэндома.
- Он спрашивал о Мартине.
Рэндом прищурился и склонил голову набок.
- Он сказал, зачем? - спросил он.
- Не совсем, - сказала Лльюилл. - Он упомянул, что в своих странствиях встретил где-то Мартина и тот произвел на него такое впечатление, что ему хочется поговорить с ним еще раз. После его ухода я не сразу сообразила, что расспросы о Мартине были, вероятно, основной целью его визита. Вы же знаете, каким пронырой бывает Брэнд, вынюхивая то, что его вроде бы и не интересует. И лишь после того, как я переговорила со многими людьми, которых он посещал, я начала понимать, что да - его интересовал Мартин. Хоть так и не выяснила зачем.
- Это… самое странное, - сделал вывод Рэндом. - Так как наводит на размышления кое о чем, чему я никогда не придавал никакого значения. Как-то довольно долго он расспрашивал меня о сыне… и, очень может быть, почти в те же самые времена. Тем не менее он ни словом не обмолвился, что встречал его или имел какое-либо желание встретиться с ним. Все началось как добродушное подшучивание на тему о бастардах. Когда я обиделся, он принес извинения и задал много приятных мне вопросов о мальчике, и скорее из вежливости… ну, чтобы оставить меня с более приятными воспоминаниями о разговоре. Впрочем, как ты говоришь, он знал, как подступиться к людям. Почему раньше ты никогда не говорила об этом?
Лльюилл мило улыбнулась.
- С чего бы? - сказала она.
Рэндом медленно, без выражения, кивнул.
- Ну, и что ж ты ему рассказала? - спросил он. - Что он узнал? Что ты знаешь о Мартине, чего не знаю я?
Лльюилл покачала головой, улыбка ее увяла.
- Ничего… правда, ничего, - сказала она. - По моим сведениям, никто в Ратн-Я даже не слышал о Мартине после того, как он одолел Образ и исчез. Я не верю, что Брэнд ушел, зная больше, чем знал, когда появился.
- Странно… - сказал я. - А к кому-нибудь еще он подкатывал с этой темой?
- Я не помню, - сказал Джулиэн.
- И я, - сказал Бенедикт.
Остальные помотали головами.