– Помогаю. Но отнюдь не с помощью магии! Настойки, которые и продаю время от времени, не имеют никакой силы. Если речь идет о настоящем колдовстве, тут я бессильна!
Сестра Маргарита прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Бессильна она! Ой, кто бы говорил!
– Но, может быть, хоть что-то? Мне вас рекомендовали… Я ведь пришла не просто так! Мне все советовали обратиться именно к вам!
– "Советовали"! Милая, вы знаете, что это называется магией?
– Я знаю. – Посетительница заломила руки. – Я и хотела найти… найти ведьму!
Сестра Виктория рассмеялась:
– Найти одну ведьму, чтобы она сразилась с другой ведьмой? Так прикажете это понимать? Первый раз слышу.
– Значит, вы мне не поможете? – Голос женщины задрожал. Она была готова расплакаться.
– Есть у меня одна вещица, – помолчав, вздохнула хозяйка магазинчика. – Держала для себя – думала, вот встречу того единственного и неповторимого, да и напою его этим напитком… А вот не судьба! Если не боитесь, я вам его продам.
– Не боюсь! – пылко воскликнула посетительница. – Я на все готова, чтобы вернуть мужа!
– Так ведь может не подействовать! – всплеснула руками сестра Виктория. – Я сколько лет это снадобье хранила! Вдруг ему срок вышел?
– А мне все равно! – заволновалась женщина. – Сколько вы за него просите?
Трясущимися руками она стала развязывать узелок болтавшегося на запястье кошелька.
– Сто. Сто рублей.
Руки покупательницы замерли:
– Как – "сто"?
– А что вы хотите? Средство верное, хоть и старое. И я рискую, продавая вам его. Если что, вы же меня потом ведьмой назовете! Нет-нет, дешевле никак нельзя!
– Но, – покупательница колебалась, – у меня только восемьдесят…
Подсматривавшая в щелочку сестра Маргарита тихо наслаждалась зрелищем.
– Хорошо, – махнула рукой сестра Виктория. – Согласна на восемьдесят – и то потому, что средство старое. Да и мне оно вряд ли понадобится – слишком уж я стара для любовных-то утех…
Сестра Маргарита усмехнулась. Врать ее товарка умела хорошо. Впрочем, демон, который постоянно приносит ей "кое-что", намного старше самой ведьмы.
Кивнув покупательнице, чтобы та подождала, сестра Виктория удалилась в смежную комнатку и пару минут спустя вернулась, неся небольшой холщовый мешочек. Развязала тесемки, показывая женщине содержимое – зеленовато-бурый порошок, отдающий запахом трав, плесени и жженых костей.
– Вот. Слушайте, как надо поступить. Вам придется добавлять это и вашему мужу и вашей сопернице…
– Как – сопернице? Почему?
– Все правильно! Это снадобье для мужчины. На женщину оно действует прямо противоположно. И если ваш муж, выпив чаю, вина или воды, в которую подмешан этот порошок, взглянет на вас влюбленными глазами, то разлучница, наоборот, на мужчин и смотреть больше не захочет! Лучше, если бы они выпили этот напиток одновременно.
– Как так?
– Ну пригласите ее в гости. Вроде бы праздник у вас какой-то. Сами только не пейте. Или скажите, что заболели, или отвлекитесь – мол, у печи хлопот полно, некогда вам с гостями пить. Сами придумаете как. На один стакан – одна щепоть. А если останется порошок, то добавьте в тесто, когда хлеб будете печь. И накормите этим хлебом мужа. Тогда он еще крепче к вам прикипит. И как заметите, что он начал на сторону посматривать – еще щепоть порошка возьмите и опять испеките хлеб. Запомнили?
Покупательница, смотревшая продавщице в рот, кивнула.
– И подействует?
– Да. Уже на другое утро ваш муж посмотрит на вас другими глазами!
Женщина отдала кошелек, забрала мешочек с порошком и ушла, прижимая его к груди. Сестра Маргарита еле дотерпела, пока сестра Виктория вернулась к ней.
– Что ты ей дала?
– А… – Ведьма взяла чашку, сделала глоток. – Обычное отворотное зелье.
– Обычное ли? – усмехнулась сестра Маргарита.
– А что тебя беспокоит? Если с этими людишками что-то случится, так они сами виноваты! – презрительно скривилась хозяйка лавки. – Они достойны только презрения! Жалкие никчемные существа! Не видят дальше своего носа, навсегда погрязли в мелкой суете… На твоем месте я бы больше беспокоилась о своей внучатой племяннице!
– А что с нею может случиться? – сестра Маргарита и ухом не вела. – За Анной присматривают…
– Всегда? Сестра Клара умна, но она самая молодая среди нас. Девчонка! Ветер в голове! И потом – у меня из головы не идет та встреча на кладбище!
Сестра Маргарита поджала губы. И кто дергал ее за язык, когда она рассказывала старшей о ведьмаке? Этот мужчина видел двух ведьм и ребенка, наделенного силой. Достаточно, чтобы заподозрить неладное! А что, если…
– Вот именно! – кивнула сестра Виктория, без труда угадав мысли товарки. – Вот и Ксений Кириевич считает, что этот ведьмак появился тут не просто так. А что, если кое-кто опять объявил охоту на ведьм? Что, если он охотится на Анну?
– Но она еще девочка! Ей только двенадцать лет! И ее способности будут спать до тех пор, пока…
– Да, кстати, о способностях! – Сестра Виктория как ни в чем не бывало выплеснула остывший чай на пол и вытерла руки. – Малышку все-таки надо проверить. Мы пока не знаем точно, насколько велики ее силы…
– Как?
– Надо подумать. Но пока не спускай с нее глаз. Где она сейчас?
– Дома. Где ей еще быть?
– Дома? С этим "защитничком"?
– Он ничего не сможет ей сделать, – заупрямилась сестра Маргарита. – Он бессилен!
– Бессилен или нет, но чем раньше мы испытаем Анну, тем лучше.
– Что надо делать? – Нет, надо отдать сестре Виктории должное – у нее всегда наготове верное решение.
– Ты должна нас познакомить. Остальное беру на себя. И предупреди сестру Клару, чтоб пока не слишком усердствовала.
Глава 5
Было уже поздно, когда пожилая дама добралась до своего дома. Сгустились вечерние сумерки, старый дом, окруженный садом, казался погруженным во мрак. Но даже в темноте было заметно, что двери распахнуты настежь, а на порожке, привалившись боком к косяку, спит девочка. А рядом с нею…
Пожилая дама остановилась как вкопанная у самой калитки и протерла глаза, не веря тому, что видит. Рядом с девочкой на том же порожке примостилась белесая полупрозрачная тень. Тот, кто видел ее не в первый раз, наверняка бы заметил, что эта тень как две капли воды походила на того молодого человека со старинного портрета. Призрак красивого юноши в старинных одеждах, чуть склонив голову набок, не сводил глаз со спящего ребенка, сидя так близко, как дозволяла его призрачная плоть.
– Тебе кто разрешил покидать дом? – медленно приближаясь, поинтересовалась сестра Маргарита.
Призрак вздохнул, но позу не переменил. Скрипнуло сучьями уродливое дерево, наклоняясь вперед.
– Не хочешь отвечать – не надо! Пошел вон!
Белесая тень не дрогнула. Только кривое дерево резко распрямилось, царапнув сучьями по навесу крыльца.
– Я кому сказала? – повысила голос пожилая дама. – Пошел вон! Не хватало еще ее разбудить! Или ты этого нарочно добиваешься? Так вот! Нет! Что бы ты ни задумал, у тебя ничего не получится! И не мечтай! Она моя! Моя и только моя!
Последние слова она выкрикнула во все горло, и девочка проснулась от крика. Тень мигом растаяла, исчезла без звука и вздоха. Лишь где-то в глубине дома, чуть ли не на чердаке, хлопнула дверь.
– Тетя? – Анна села прямее, захлопала спросонья глазами. – Извините меня, тетя! Я… немного задержалась, а…
– Ничего, моя милая. – Пожилая дама поднялась на крыльцо и удивительно легко для своего возраста вскинула девочку на руки. – Я задержалась по делам. Если бы ты вернулась вовремя, я бы успела тебя предупредить. А так мне пришлось уходить в спешке…
– Извините, тетя! Я просто встретила в роще ведьму!
– Клару?
– Вы ее знаете? – изумилась девочка.
– А то нет? Ее многие знают. Знатная травница. Каждую травинку назубок знает. Духов лесных видеть может… – Тетя поставила Анну на ступеньку лестницы, серьезно посмотрела на девочку. – Ты у нее задержалась?
– Да.
– Хорошо. Если ты действительно была у Клары, ничего страшного! Я не сержусь.
Уставшая Анна еле добралась до своей постели. Она засыпала на ходу и с трудом заставила себя раздеться. Хорошо, что тетя помогла. Но едва голова девочки коснулась подушки, на ум пришло еще кое-что.
– Тетя, а тут было привидение! Я без вас домой пришла, а тут – оно.
– Оно и сейчас тут. – Тетя Маргарита кивнула куда-то в дальний угол. – Не бойся. Оно не смеет причинить тебе вреда. Ведь так?
В ответ раздался тихий вздох.
– А теперь – вон отсюда! – распорядилась тетя. – И чтоб не смел пугать девочку! А то пожалеешь!
На сей раз вздох был похож на стон. Несколько раз проскрипели половицы, как будто кто-то невидимый прошелся по старым рассохшимся доскам. И наступила тишина.
Теперь каждый день Анна ждала окончания занятий и, едва звенел звонок и классная дама кивала головой: "Уроки закончены, девочки! Можете собирать книги!" – она первая срывалась с места, спеша покинуть стены гимназии. Среди одноклассниц у нее так и не нашлось друзей – кроме Илалии, она ни с кем не общалась. И дело было не только в поведении самой Анны. Ее невзлюбила сама Валерия Вышезванская.
Это началось несколько дней назад, на перемене, когда классная дама ненадолго оставила своих воспитанниц в одиночестве.
– Эй, новенькая!
Анна обернулась. Она училась здесь недавно, и успела привыкнуть к этому прозвищу. Пройдет еще несколько недель или месяцев, прежде чем ее перестанут считать чужачкой.
– Меня Анной зовут, – напомнила она.
– Это все равно, – окликнувшая ее девочка вздернула носик. – Иди сюда!
– Зачем?
– Тебя хотят видеть.
– Хотят – пусть смотрят. Я не прячусь, – пожала плечами она.
– Ты что, не понимаешь? – На нее посмотрели со смесью удивления и презрения. – Тебя Валерия Вышезванская хочет видеть!
Анна вздохнула. За красавицей Валерией и так хвостиком ходила половина девочек из класса. Одни – потому, что та допустила их в свою "свиту", а другие – в надежде на кое-какие милости. Одних она одаривала своей дружбой, других презрительно игнорировала. Порой даже учителя заискивали перед дочерью генерала.
– Ты идешь? Тебя долго ждать? Живее, пока звонок не прозвенел!
Анна кивнула. Одно дело – когда ты добиваешься внимания Валерии, и совсем другое – когда она сама зовет тебя к себе.
В ожидании начала занятий Вышезванская прогуливалась в вестибюле, окруженная стайкой девочек. Она нахмурилась, когда Анна подошла поближе:
– Ты где была?
– В классе.
– Почему так долго не приходила?
– К урокам готовилась. А что?
– А то, – Валерия посмотрела на нее сквозь ресницы, – что, когда тебя зовут, надо идти.
– Зачем ты меня звала?
– У тебя красивый почерк?
Анна пожала плечами. Она не придавала этому значения.
– Не знаю.
– Принесите ее сумку! – распорядилась Вышезванская, глядя куда-то в пространство.
Приказ был немедленно исполнен одной из девочек, состоявших в "свите". Анна ревниво поджала губы, когда ее сумку бесцеремонно открыли и достали тетради по чистописанию. Валерия скептически посмотрела на ровные строчки букв.
– Годится, – произнесла она после минутного раздумья. – Вот, – протянула тетрадку, – к завтрашнему утру перепишешь это для меня.
Анна взяла синюю тетрадь в клеточку, раскрыла. Это были стихи. Бросились в глаза рифмованные строчки: "Над морем парус вижу белый и чайкою к нему лечу. Не знаю, что с собою сделать, – я видеть очень тебя хочу!" Рядом от руки была нарисована картинка – линия горизонта разделила пространство на небо и море, и на самой линии виднелся парусник. А сбоку красовался девичий профиль. И пронзенное стрелой сердечко.
– А сама почему не перепишешь?
– Вот еще! Мне некогда! И будь с ним осторожна. Это Солонцовской Аглаи стихи. А она в старшем классе учится. Ее отец очень дружен с моим. Он – начальник полицейского управления нашего города. Понимаешь?
– Нет.
– Впрочем, что тебе-то понимать! Тебе не обязательно…
– Нет, – повторила Анна, сама удивляясь собственной смелости. – Я не буду это переписывать.
Валерия порядком удивилась. На ее памяти еще никто и никогда не отвечал ей отказом. Девочки вокруг удивленно зашушукались.
– Нет? – повторила она. – Ты что, Сильвяните? В своем уме? Я тебе дала поручение!
– Извини, но мне некогда. У меня дела…
– Какие? Уроки, что ли, делать? Так я скажу классной даме, чтобы она тебя завтра не вызывала к доске.
Наверное, у Валерии бы это получилось – от благосклонности ее отца в школе слишком многое зависело, – но Анна упрямо покачала головой:
– Не в уроках дело…
– А в чем?
Девочка прикусила губу. Что-то мешало ей сказать, что сегодня днем она опять поспешит в рощу к сестре Кларе. Они пойдут за клюквой и поздними травами. Ведьма ждала ее на повороте тропинки каждый день в одно и то же время. Она учила ее распознавать лекарственные растения, рассказывала, как их правильно сушить и собирать, вспоминала старинные рецепты, по которым готовила снадобья еще ее бабушка. Там, в лесной избушке, Анне было уютнее и даже теплее, чем в доме у тети Маргариты. Она уже привыкла к ведьме и нисколько ее не боялась. И это намного интереснее, чем сидеть весь вечер над чужой тетрадкой, выводя стихотворные строчки по линеечке.
– Ни в чем. Просто… Не хочу!
Валерия настолько не ожидала услышать такой ответ, что машинально спросила:
– Почему?
– А потому, что у тебя и без того служанок много, вот пусть они и переписывают. И отдайте мою сумку!
Вырвав ее из рук девочек, Анна быстро запихнула внутрь тетрадку по чистописанию и направилась в класс. Ее провожали молчанием. Все, кто был в коридоре, оборачивались вслед и тут же спешили донести новость до подруг из других классов. Новенькая отказала в чем-то самой Валерии Вышезванской!
Весть распространилась быстро – все-таки в гимназии обучалось не так много девочек, – и к началу следующего урока Анна сидела как на иголках. На нее косился весь класс. Сама Валерия сидела как ни в чем не бывало, но что-то такое было в ее взгляде, отчего Анна, случайно обернувшись, поежилась. На уроке – была география – она ни разу не подняла руку, а когда ее спросили назвать самую длинную реку в мире, наугад брякнула первое, что пришло в голову. И когда прозвенел звонок, осталась сидеть за партой.
– Девочки, все встали – и на моцион! – приказала классная дама. – Взялись за руки и идем в коридор! Перемена большая, и вы должны гулять!
Анне очень не хотелось вставать и куда-то идти. Одноклассницы шушукались, посматривая то на нее, то на Валерию, которая спокойно подала руку своей соседке по парте и первая выплыла в коридор.
Кто-то крепко схватил Анну за запястье. Илалия, ее единственная подруга.
– Ты что, с ума сошла? – прошептала та, силой вытаскивая Анну вслед за остальными из класса. – Тебе трудно, что ли?
– Да, трудно! Мне некогда. И… и вообще.
– Вообще я бы на твоем месте хорошенько подумала, – продолжала шептать Илалия, пока девочки по парам выстраивались в коридоре. – Ты разве не понимаешь, кто такая Вышезванская?
– Понимаю, – пожала плечами Анна. – Просто… мне действительно некогда!
– Родные не разрешают?
– Я не могу тебе этого сказать! – В том, что никто не должен знать о ее тайне, девочка не сомневалась.
– Зря! Вот если бы она меня о чем-нибудь попросила, я бы…
– Ну так иди и спрашивай у нее эту тетрадку! А меня оставь в покое!
Илалия обиделась. Нет, руку она не вырвала и строй не нарушила, но шагала по вестибюлю в молчании, избегая смотреть в сторону Анны.
До конца учебного дня новость о том, что случилось в среднем классе, успела облететь всю гимназию. Когда классная дама после пятого урока отвела девочек в буфетную, на Анну таращились все. Илалия, которая все еще дулась, тихо пихнула ее локтем, показывая на белокурую бледную девушку, которая с безучастным видом сидела с краю стола старшеклассниц:
– Вон она. Аглая Солонцовская. Это ее стихи ты отказалась переписывать!
Словно услышав этот голос, старшеклассница повернула голову. Некрасивое вытянутое лицо ее слегка оживилось. Она медленно встала и плавной походкой жирафа направилась к столикам, занятым младшими школьницами. Остановилась как раз напротив Анны.
– Это ты отказалась переписывать мои стихи? – тихо поинтересовалась она.
Все, кто слышал этот голос, затаили дыхание.
– Да, – кивнула Анна. Отпираться было бессмысленно. Она с волнением ждала, что будет дальше.
– Они тебе не понравились?
– Я их даже не читала.
– Тогда почему? – У поэтессы задрожал голос.
– Просто мне этого не хотелось. Я же не служанка, чтобы выполнять приказы.
Рядом ахнула одна из девочек. Аглая Солонцовская выпрямилась во весь свой немаленький рост.
– Понятно, – произнесла она со странной интонацией и ушла-уплыла на свое место.
Сидевшая рядом Илалия перевела дух.
– Ты ненормальная, – прошептала она.
Анна спокойно ела булку с маслом, запивая ее молоком, и думала о других булочках – начиненных травами, – которые ждали ее в маленьком домике лесной ведьмы.
И это было только начало. В считаные дни Валерия Вышезванская как-то ухитрилась настроить против Анны почти весь класс. С новенькой перестали здороваться, ограничиваясь только кивком головы. К ней никто не обращался с просьбами – даже такими невинными, как передать кому-то карандаш или подвинуться за общим столом в обед. И ей самой часто отказывали в просьбах – то нужная вещь, ластик или промокашка, занята, то времени нет. Иногда за весь день с Анной никто не обменивался и парой слов. Лишь Илалия как-то выбивалась из общего строя – и то потому, что они сидели за одной партой, а тут хочешь или не хочешь, а порой надо общаться. Но даже во время моциона на большой перемене Илалия стеснялась подать Анне руку.
Дальше – больше. Несколько раз ей в сумку подкидывали листки бумаги с оскорбительными стишками-дразнилками. Анна выкидывала их, не сомневаясь, что сочиняла их Аглая Солонцовская по просьбе Валерии. Однажды у нее перед началом контрольной работы утащили все перья и карандаши. И, поскольку никто не соглашался поделиться своими письменными принадлежностями, Анна не смогла написать контрольную и весь урок просидела просто так, о чем дежурная девочка, разумеется, записала нарушение в журнал.
Анна терпела, стараясь не обращать внимания на одноклассниц. Но с каждым днем ей все больше хотелось отомстить им.
Служба завершилась. Прихожане один за другим потянулись к выходу из собора. Задерживались немногие – кто напоследок осенял себя крестным знамением, глядя на иконы и кланяясь им, кто продолжал, прижав руки к груди, шептать о чем-то глубоко личном, даже не заметив прощальных слов священника. Кто как раз спешил к святому отцу, дабы изложить личную просьбу или испросить совета. Кто-то остановился в дверях, дожидаясь знакомых или родственников. Были и такие, кто, не дожидаясь, пока покинут святые стены, уже завели деловые разговоры и шествовали к выходу не спеша, чинно, как на бульваре в воскресный день.