– Назад бы вернуть надо. – Ящерка одарила меня укоризненным взглядом. – Ну о ком мечтаешь, с-спас-сительница этакая? С-скорее возвращай его, откуда взяла, пока он ничего не понимает!
– Я-а-а… Эм-м-м… А как?..
– Хороший вопрос-с, – проворчала она. – Проклятием с-своим, как же еще.
Вайш с интересом посмотрел на меня, а я, вздохнув, пробормотала:
– Чтоб ты в ад провалился! Так пойдет?
Черт никуда исчезать и не думал, и Яти посове-товала:
– Еще разок и, главное, побольше чувс-ства! Побольше эмоций! Гнева, ненавис-сти – из чего обычно рождаютс-ся проклятия, в общем.
– Исчезни с глаз моих, чтоб ты провалился! – грозно рявкнула я.
Упс! Был черт – и нету его! Жалобно пискнул – и послушно провалился в никуда, только хвостиком успел махнуть напоследок! Мы с ящеркой одновременно перевели дух, а вайш тихонько попятился от меня, бочком-бочком приближаясь к реке. И, очутившись в воде, быстро откланялся:
– Мне пора, сердечно рад знакомству. Теплой вам воды поутру.
И он исчез, мгновенно слившись с рекой. А я поспешила вернуться в домик Марфы, выкурив по дороге пару чудом не промокших сигарет, и лишь после того немного пришла в себя. Вот и доэкспериментировалась на свою голову… Хорошо, хоть без страшных последствий.
Тащить воду в дом я не стала. Наплевала на правила приличия и, возможно, подглядывающих за мной соседей, и разделась прямо на крыльце, повесив джинсы на одни перила, а майку – на другие. Авось к утру высохнут и не придется начинать путешествие в мокрой одежде… И, кстати о птичках: меня ведь спозаранку разбудить обещались – опять же не высплюсь.
Стараясь не шуметь, я тихонько приоткрыла дверь, прошмыгнула в терем, на цыпочках обогнула стол, едва не налетев в темноте на услужливо подвернувшуюся табуретку, и на ощупь нашла нужную лавку. Сверху, на покрывале, обнаружился какой-то балахон вроде ночнушки, который я и надела, дабы утром не смущать никого видом своего исподнего, и с удовольствием нырнула под одеяло. Неужели…
Лавка оказалась узкой и жесткой, но я и этому обрадовалась. Поворочавшись, я умудрилась привычно свернуться калачиком, зевнула и закрыла глаза. Врядли, конечно, уснув здесь, проснусь в своем мире, но кто знает: сегодняшний безумный день неким удивительным образом научил меня верить в чудеса и ждать их появления. Или не научил, а просто напомнил об их существовании, про которое я однажды забыла? Все может быть в этом диком, непостижимом и до боли знакомом мире.
Утро началось с того, что я ужасно замерзла. Поворочавшись и не нащупав одеяла, я попыталась натянуть на себя простыню, когда из-под моей головы таинственным образом исчезла подушка. А затем – прозвучал строгий, смутно знакомый голос:
– Касси, вставай! – Ма-ам, ну дай еще поспать!.. – спросонья заныла я. – Я не пойду сегодня на экзамен, я ничего не успела выучить…
– Вставай, у тебя и без него дел хватает!
– Не встану! – заупрямилась я. – Нет у меня больше никаких дел! Я… – Я зевнула и уткнулась носом в жесткий матрас – Мам, я спать хочу, имей совесть!..
– Ты так уверена, что я твоя мама? – в голосе зазвучал скрытый смех.
– А кто ж еще? – буркнула я.
– У вс-сех бывает, – сочувственно заметил второй голос, тоже – смутно знакомый.
Стоп!.. Я порывисто села. Не может быть! Где я нахожусь? Я ошалело уставилась на дымящийся самовар, протерла глаза и воззрилась на древнюю-древнюю старушку, стоявшую у моей постели с подушкой в руках. Ах, елы-палы… Ну конечно же! Ничего мне не приснилось, и в свой мир посредством сна я не вернулась… Вот засада-то! И ведь придется вставать, хотя на улице – еще даже и не рассвело.
Я зевнула, покорно встала, ухватив со стола пачку сигарет, и, шатаясь и путаясь в длинном балахоне, ни автопилоте выползла на крыльцо. Плюхнувшись на ступеньку, закурила и мрачно уставилась на желтоватую полоску рассвета, едва заметную на фоне темно-синего неба. Сколько сейчас времени? Часа четыре утра. Ну от силы полпятого. Зачем вставать в такую рань, не понимаю. Толку от раннего вставания, если днем я не удержусь и обязательно засну где-нибудь в лопухах посреди дороги, наверстывая упущенное? Верно говорят: "совы" – спят до полудня, но бодрствуют весь день и полночи, а "жаворонки" – спят всю ночь встают в шесть утра, но все равно потом спят до полудня… И кем выгоднее быть? То-то и оно.
Сырой ветер, дувший со стороны реки, пробирал до костей. Замерзнув, но немного приободрившись, я затушила сигарету, потянулась, попрыгала и вернулась в дом, где Марфа уже успела накрыть на стол. Я с удовольствием унюхала запах свежих пирожков и, быстро умывшись ледяной водой из бочки, села на знакомую табуретку. Чем-чем, а отсутствием аппетита я никогда не страдала и зачастую он просыпался еще раньше меня.
Позавтракали мы очень быстро. Вернее, завтракала я одна, а целительница суетилась, собирая мне в дорой продукты в большую сумку. Интересно, и как я ее потащу? На себе, что ли? От весьма неприятных перспектив путешествия по жаре, да еще и с такой бандурой под мышкой у меня даже аппетит пропал. Я в расстройстве допила чай и огляделась в поисках джинсов и майки, но вместо них узрела незнакомые серые штаны и рубаху вроде почти моего размера. Подозрительно…
– А где мои вещи?.. – начала я и запнулась, замети виноватый взгляд Марфы.
– На улице их оставлять не надо было, – как бы оправдываясь, наставительно изрекла она.
– Их что, украли?! – изумилась я. – Да кому же они нужны-то, Господя-я-я?!
Действительно, кому придет в голову воровать старые, потертые и дырявые джинсы, которые я не выкинула-то лишь потому, что дома более приличные вещи носить жалко, все равно порву или вымажу в чем-нибудь? И с майкой – та же история… Но поди ж ты – какая-то скотина позарилась и слямзила!
– Кому-то – да нужны, – целительница пожала плечами. – На экзотику всегда и везде спрос есть.
– Узнаю – прокляну, – мрачно пообещала я, скептически оглядывая новые шмотки.
Штаны в итоге оказались мне великоваты в талии и несколько длинноваты, а рубаха наоборот – тесновата в груди, но больше на меня ничего подходящего не нашлось. Зато ботинки подобрали почти по размеру, а мои носки чудом уцелели после ночного налета неизвестных грабителей и даже высохнуть успели. Напоследок Марфа всучила мне черную кепку а-ля привет из семидесятых годов и наставительно рекомендовала вообще ее не снимать, дабы не схлопотать ненароком солнечный удар. Я тяжко вздохнула, закатала длинные штанины и рукава, взяла под мышку тяжелую сумку и в сопровождении Марфы вышла на крыльцо.
– Удачи тебе, Касси. – Марфа задумчиво посмотрела на меня и грустно улыбнулась. – Ни пуха ни пера.
Я чуть не брякнула "к черту", но успела бдительно прикусить язык. После вчерашнего свидания с рогатым иноземцем у меня совершенно пропала охота практиковать подобное. Да, за собственным языком придется теперь основательно следить, а то ведь ляпну не подумав – хлопот потом не оберешься…
Не удержавшись, я обняла на прощание добрую целительницу, покорно выслушала ее напутствия и поплелась искать терем Порфирия. Дойдя до деревни и обернувшись, я увидела Марфу: стоя на крыльце, она быстро смахивала слезы и с затаенной печалью смотрела мне вслед. Вспоминала, как сама много лет назад так же, как и я сейчас, уходила из чужого дома в неизвестность? Возможно.
Деревня еще спала. Я медленно брела по дорожке, изо всех сил пытаясь не уснуть на ходу и смертельно завидуя людям, мирно спящим в теплых постелях. Везет же… И не надо никуда тащиться в такую рань… Лишь в двух или трех домах я заметила тусклые огоньки свечей. Один из теремов принадлежал старосте, а сам Порфирий поджидал меня у крыльца, маясь от безделья и поминутно зевая. Я со злорадством отметила, что он спросонья успел натянуть только штаны и рубаху, да и те – шиворот-навыворот, а сапоги – по понятным причинам – перепутал, и левый красовался на правой ноге, а правый – на левой. Ха-ха…
Заприметив меня, Порфирий поплелся навстречу, нелепо переставляя ноги, пока я не сжалилась над ним и не посоветовала переобуться. Староста сделал это прямо посреди дороги и пожелал мне доброго утра, правда, как я заметила, с некоторой опаской. То ли он до икоты боялся пресловутого проклятия павшего воина, то ли ему спозаранку уже успели настучать про то, как я вытащила из преисподней черта и нахамила вайшу, то ли именно под его подлым руководством проходил ночной налет на мои скромные шмотки, – шут его знает… Но так или иначе, провожать меня Порфирий все равно пошел, правда, куда именно – я так и не поняла, а выпытывать подробности не стала. И состояние не то, и настроения никакого… А на один-единственный мой вопрос староста деревни ответил туманно и невнятно. Видимо, у него, как и у меня, – и состояние не то, и настроения никакого. В общем, "куда идем мы с Пятачком – большой-большой секрет".
А "секретом" оказались, как позже выяснилось, кони. Да-да, очень симпатичные животные, которые мирно паслись на противоположном берегу реки. Единственная проблема, вернее даже две – это то, что я, во-первых, толком верхом ездить не умела, тем более без седла и узды, во-вторых, милые лошадки оказались несколько крупнее наших, мне даже смотреть на них было страшно, а об остальном вообще молчу. Я подергала Порфирия за рукав:
– Я что, должна на этом ехать?!
– А ты думала, мы тебя пешком в путь отправим? – аж обиделся Порфирий.
– Ну… да.
– Обижаешь, спасительница, – осуждающе покачал головой мой собеседник. – Чтобы мы собственных спасителей бросали на произвол судьбы?! Никогда! У нас пешком они не ходят и сами себе на пропитание не добывают. В деревнях сразу представляйся людям, тебя и накормят, и приютят.
– Да, так мне люди сразу и поверят, – иронично приподняла бровь я.
– Так ведь с тобой – посланница, – резонно возразил староста.
– А-а-а… точно…
Тем временем лошадки заприметили нас и подошли ближе, позволяя рассмотреть себя во всех подробностях, чем я и воспользовалась. И от увиденного у меня случился очередной шок. Лошадки-то были не простые, а рогатые! Ей-ей, граждане, у них в районе длинных острых ушек росли не менее длинные и острые рожки!
Мать моя женщина!
– Это – виалы, – меж тем объяснял мне Порфирий. – Посмотри на них повнимательнее.
Я послушно последовала его совету и поинтересовалась:
– И?..
– Какой больше нравится?
Я еще раз осмотрела все стадо, благо, там всего-то семь голов водилось. И мне почему-то сразу приглянулся один конкретный жеребец теплого золотистого окраса с темно-янтарными гривой, хвостом и "носочками". Правда, то, что я обозвала про себя "носочками" больше походило на унты – не пятна, а длинная густая шерсть, которая росла от колен до копыт. А почему мне именно он приглянулся – понятия не имею. Я с восторгом уставилась на виала, не в силах отвести глаз.
– Этот, – полюбовавшись на жеребца, указала я.
– Ага… Зови его.
– Чего? – не поняла я.
– Виала нельзя приручить, – вновь пустился в объяснения староста. – Они сами выбирают себе спутников, если посчитают, что человеку необходима помощь. А когда ты перестаешь в ней нуждаться – уходят. Какой попало виал не станет помогать человеку, прежде надо почувствовать, кто подходит тебе и только тебе.
– И все равно – вон тот, – еще раз придирчиво изучив стадо, кивнула я на золотистого.
– А теперь сосредоточься на нем и попробуй позвать. Попробуй мысленно рассказать, почему тебе нужна его помощь. Может быть, и подойдет. Главное, все посторонние мысли – прочь!
Я тяжко вздохнула и посмотрела на выбранного виала. О чем ему рассказать? Да и глупо это, по-моему, мысленно беседовать с бессловесной живностью. Хотя мне иногда кажется, что животные все видят, чувствуют и понимают не хуже людей, а может быть, даже и лучше.
Золотистый жеребец, словно прочитав мои мысли, отделился от стада и выжидательно посмотрел на меня. Я вновь вздохнула. Так о чем же тебе рассказать? О том, что на меня навесили чужие обязанности по истреблению зомби, к которым я совершенно не готова и за которые не хочу браться? Что меня и пугает, и притягивает этот странный мир, такой чужой и такой знакомый? Как неуютно и одиноко я себя здесь чувствую, словно меня здесь не ждали и потому – совсем не рады? А может, что я уже не знаю, хочу ли вернуться домой или остаться здесь? Эх, то ли еще будет? И смогу ли справиться со свалившимися на меня обязанностями в одиночку?
Внезапный порыв холодного ветра взъерошил мои волосы, растрепав челку. И пока я возилась с ней, вбирая с глаз, пропустила очень любопытный момент – виал взлетел! Правда, никаких огромных лебединых крыльев за спиной у него не выросло, зато с их ролью прекрасно справлялись "носочки". Они распрямились, распушились, зашевелились сами по себе, и с их-то помощью жеребец спокойно парил в воздухе в трех метрах над землей. Перелетев через реку, он степенно подошел, внимательно обнюхал сначала мою скромную персону, потом – содержимое дорожной сумки, умудрившись приоткрыть носом ее клапан, а затем же воззрился на меня.
– Молодец, справилась, – похвалил Порфирий. Я промолчала, зачарованно всматриваясь в таинственные глубины мудрых золотисто-карих глаз виала. И начала вспоминать. Я и тебя знаю… Янтарь. Интересно, а помнишь ли меня ты? Ведь тебе столько же лет, сколько и мне… настоящей мне, если верить рассказам.
Виал шумно вздохнул и потерся щекой о мое плечо, а я в сомнении оглядела его широкую спину, находящуюся на одном уровне с моим же носом. Нет, ведь залазила я на него как-то раньше, неужели сейчас не смогу? Хотя на такого вот "коня" я даже в школе на физкультуре не запрыгивала по причине отсутствия оного.
– Давай помогу, – сжалился надо мной староста. Одно стремительное движение – и я уже сижу верхом, уложив сумку на колени. А что, верхом путешествовать – точно удобнее: тяжести на собственный плечах таскать не надо, и опять же, ходок из меня, с моим-то сидячим образом жизни, не ахти какой. Правда, ежели это создание решит взять с места в карьер без седла я на его спине не удержусь, какой бы широкой она ни была.
Я поделилась своими опасениями с Порфирием, однако тот лишь добродушно улыбнулся в густые усы.
– Не вылетишь, пока виал сам не захочет от тебя избавиться.
– Как это? – удивилась я.
– Мы и сами толком не знаем, – задумчиво погладил он бороду. – Виалы – существа древние, загадочные и очень не любят, когда простые смертные пытаются разузнать их тайны. И тебе не стоит – все равноничего хорошего из этого не выйдет.
– И они не умирают? – тихо спросила я.
– Магические создания, как и растения, – бессмертны, – пояснил староста. – Их питает живая сила мира.Или ты еще не поняла, что находишься в живом мире!
– В каком смысле – живом? – Я недоуменно посмотрела на него сверху вниз.
– В прямом. Он дышит, чувствует, понимает и разговаривает с нами. Со временем ты поймешь, а сейчас – тебе пора, Касси. Уже почти рассвело, а до следующей деревни тебе еще ехать и ехать, так что, если будешь останавливаться, то ненадолго.
– А что, в поле под кустиком ночевать нельзя? – поинтересовалась я.
– Да не желательно бы… – замялся мой собеседник.
– Почему? – не отставала я.
– Из-за мертвых воинов, – с досадой ответил Порфирий. – Они шныряют повсюду, разузнают новости, что-то разнюхивают… Мы уже пятерых изловили и обезвредили… Магистр велел нам держаться вместе, по ночам не путешествовать, чтобы не пополнить собой армию мертвяков, вот люди и сидят в деревнях безвылазно. И ты – из кожи вон вылези, но к ночи будь в деревне!
– А если на деревню нападут? – запаниковала я. – Народ же от меня спасения немедленного потребует, а я… – и испуганно прикусила язык.
– А ты – попробуешь справиться, – понимающе кивнул староста. – Или ты думаешь, что Магистр всех спасителей прежде обучить успевал, а потом уже отправлял на дело?
– Не знаю… – промямлила я. – Я, видите ли, первый раз в роли спасителя…
– Да все они ничего не знали и ничего не умели, – "утешил" меня он. – И все отлично справились. И ты справишься.
– Мне бы твою уверенность… – проворчала я.
– И у тебя она будет. Со временем. И еще одно, Касси. Если вдруг встретишь мертвых воинов, помни, магией они не владеют. Мир поддерживает в мертвяках жизнь, их тела не разлагаются, они едят и пьют, как и мы, но в небольших количествах, – им это практически не нужно… В общем, очень похожи на живых, но – магией не владеют, для этого необходима душа, а мертвецы ее лишены. Запомни.
– Угу… – Я расстроилась еще больше. А вдруг и правда, напорюсь на какого-нибудь случайного зомби? Ой-ей, мама…
– Счастливого пути тебе и ровной дороги, – от души пожелал Порфирий, явно торопясь избавиться от меня.
– И вам не болеть, – кисло улыбнулась я.
Вот и все… И я в последний раз оглянулась на мирную деревушку. С первыми лучами солнца там закипела и забурлила жизнь: потянулись из печных труб заманчивые дымки, закукарекали петухи, люди проснулись и направились по своим делам… Как и мне – пора ехать по своим… Я легонько пришпорила виала. Надеюсь, или ты, или Яти – знаете дорогу к жилищу Магистра, раз мне по непонятным причинам ее не объяснили. Да и если бы объяснили – я бы все равно не поняла и не запомнила, поскольку ориентируюсь в окружающем пространстве из рук вон плохо.
Янтарь, недовольно фыркнув и укоризненно покосившись на меня, встряхнулся, едва не отправив мою персону назад на землю, и плавно взлетел. Нет, чтоб до мостика дойти, тут же два шага. Одно слово – лентяй. Мы с ним точно нашли друг друга…
– Касс-си, – проснулась ящерка, – нужная дорога будет с-слева от тебя. Видишь вон тот холм? Дорога прямо за ним.
Пока виал находился в полете, холм я не видела, потому как он практически сливался с цветущим лугом, а в высоту и метра не достигал. Но, поскольку кроме него других возвышенностей в округе не водилось, по приземлении я его заприметила сразу. Маленький, с ровным дугообразным склоном, он подозрительно напоминал спину некоего странного животного, мирно спящего в земле.
– Это бирих, – почему-то шепотом разъяснила мне Яти. – С-священный с-страж деревни.
– Кто-кто? – переспросила я, с любопытством глядя на странное рельефное образование.
– Бирих. С-страшное чудовище, ес-сли пос-смотреть, но беззаветно предано вс-сем мес-стным жите-лям, как людям и животным, так и духам, пос-скольку они когда-то с-спасли его от неминуемого уничтожения. А как, по-твоему, удалос-сь обезвредить ока-завшихс-ся здес-сь мертвых воинов? Бирих прос-сто их проглотил. Ос-сторожно, обойди его с-стороной, не дай бог, прос-снется…
Я многозначительно закатила глаза. Вот занесло так занесло… На каждом шагу – духи, рогатые лошадки, мертвецы ходячие, монстры, прикинувшиеся безобидными холмиками… Да-а-а… То ли еще будет! Аж заранее страшно становится, честное слово.