– … Все. Дальше иди сам. Прямо за кустарником, в глубокой и широкой ложбине, дом этой доброй женщины. Прощай! - последний шепот дерева растаял в шелесте листвы за его спиной. Слепец, лишившись поддержки ветвей, при первом же самостоятельном шаге качнулся и едва не упал. Остановившись, он долго прислушивался к окружающему миру. Сзади не доносилось ни звука, словно там находилась глухая стена, высокая и длинная. Спереди, но на значительном расстоянии, щелкала и чирикала какая-то птичка, еще дальше, на пределе слышимости, вдруг залаяла и тут же замолкла собака. Наверное, именно туда и надо идти. Слепец глубоко вздохнул и двинулся вперед. Снова под ногами появилась трава, росшая волнами - то выше, то ниже. Ничем не отличается она от самой обычной травы на ЕГО родном берегу, ничем! И теперь, когда рядом нет тихих голосов и двигающихся веток, он уже не может так просто верить, что оказался на другом берегу. Все время в голову приходит мысль о розыгрыше… Неожиданно в пятку вонзился острый камешек, заставивший Слепца вскрикнуть и споткнуться, едва не упасть. Однако он на удивление быстро восстановил равновесие и пошел дальше, быстрее и быстрее. Самонадеянность сыграла с ним злую шутку, так как через несколько минут он со всего размаху врезался в кусты. Колючие, жесткие ветки хлестнули его по бедрам, воткнулись острыми кончиками в кожу, раздирая ее в кровь. Взмахнув руками, несчастный Слепец рухнул наземь в сопровождении громкого треска и ругательств. Вот к чему приводит излишняя, ничем не оправданная самоуверенность! Он решил, что может идти по лесу, как здоровый человек… Лежа в колющей всевозможными выступами и острыми краями мешанине, Слепец скрипел зубами от свербящей боли, которая пыталась заставить его извиваться и ранить себя еще больше. Да, для чего Река лечила его раны? Чтобы он тут же нажил себе новые? Глупый, глупый гордец, посчитавший вечное блаженство плохим выбором и сменявший его на шишки и увечья. Так мне и надо!! - Слепец, ругая себя последними словами, пытался ухватиться за ветки, чтобы встать, но гибкие тонкие веточки выскользали из жалких щепотей его культей. Пришлось упираться в переплетение веток внизу, которое походило на ежа, и выть при этом от боли. Кое-как поднявшись, Слепец с тяжелым дыханием застыл рядом с преградой. Что же делать дальше? Попытаться обойти этот кустарник? Но деревья сказали: иди через него, может, обходить будет слишком долго, может, так он просто заблудится? Слепец тряхнул головой и взревел, как раненый зверь. Огромными шагами он бросился вперед, подпрыгнув над первыми кустами. Он несся, чудом не падая, и боясь только одного - как бы не сбиться с пути. Вдруг кустарник кончился. Сбавив ход, Слепец облегченно вздохнул, а в следующее мгновение получил чудовищный по своей коварной неожиданности удар в лоб. По инерции руки взметнулись вверх и вперед, обхватывая препятствие. Липкий от смолы ствол, шелушащаяся, хрупкая кора: сосна. Каким-то образом Слепец смог осознать это, хотя в его состоянии, с гудевшей от боли головой, впору было если не потерять сознание, то способность соображать - точно. Он прижался щекой к липкой коре, изо всех сил, словно пытаясь задавить дергающую боль в висках. Плохо дело… Только сейчас он ясно понял весь ужас своего теперешнего положения. Слепой и безрукий человек посреди незнакомого и равнодушного, в лучшем случае, мира - вот кто он такой. Былая самоуверенность, начавшаяся со слов "я не ослеп, а прозрел" стремительно улетучивалась. На первых же самостоятельных шагах он привел свое тело, так любезно исцеленное Рекой, в плачевное состояние…
– Ты беспомощное, жалкое создание, бывший король Малгори, - прошептал Слепец сам себе, а потом мысленно добавил: и еще, наверное, обреченное. Он с трудом оторвал щеку от ствола, и с не меньшим усилием отклеил ладони. Противная липкость! Теперь он от нее долго не избавится. Да, глупо было обниматься с сосной, будто это красавица-девица! И этот навязчивый аромат смолы будет преследовать столь же долго. С гримасой отвращения на лице Слепец побрел дальше. Руки он держал вытянутыми, не пытаясь больше сыграть здорового человека и шаря перед собой, как настоящий калека.
Где-то недалеко стояли лиственные деревья - Слепец явственно слышал нежный шелест их листочков на ветру. Здесь же, в сосновом лесу, ветер шумел гораздо тише, более басовито и с еле заметным присвистом. Значит, где шелест листьев, там стоят осины или березы, значит, там или болото, или опушка. Он решил проверить, куда заведет его судьба на сей раз: к цели, или к новым неприятностям? Теперь он шел медленно и осторожно, тщательно нащупывая, куда поставить ногу. Земля была обильно засыпана хвоей и растопыренными мелкими шишками, которые нещадно кололи не привыкшие ходить босиком ступни. Несколько раз вытянутые руки утыкались в стволы сосен, а почва под ногами явно стала клонится книзу.
Через некоторое время Слепец остановился, чтобы попытаться понять, кончился лес, или нет. Шелест листьев переместился вверх, а может быть, и назад? Деревья перестали "попадаться в руки"… хотя нет, вот еще одно, которое он нащупал сразу, стоило ему сделать шаг вперед. Он ощупал ствол ладонью. Дерево было жесткое и гладкое. Странное какое-то оно! Слепец шагнул в сторону, чтобы обойти препятствие, и обнаружил еще одно, точно такое же дерево. А за ним - третье! Странный лес, сплошная заросль тонких стволов. Он провел по очередному вверх и нашел там заостренный конец. Это были колья, составлявшие изгородь… Вот она, участь слепого бедняги! То, что человек не сможет распознать разве что будучи мертвецки пьяным, слепой должен долго и тщательно ощупывать, чтобы понять, какой "лес" встал на пути. Но что ему делать дальше? Закричать? Только как именно… Звать на помощь, окликать по имени? В нерешительности Слепец сглотнул, вдруг почувствовав сухость в горле. Толи из-за того, что ярко светит солнце, пекущее голую кожу, толи потому, что ему страшно от тех мыслей, которые приходят в голову. Зачем он пришел сюда и что надеется получить? Немного добра от женщины, живущей в одиночестве в лесу… Кроме того, это женщина ИЗ-ЗА РЕКИ. Кто знает, сколько слухов и сказок о разных ужасах, творящихся на том берегу, правдивы, а сколько лживы? В детстве и даже потом он наслушался их вдоволь.
Его нерешительность была прервана громким и звонким лаем. Когда собака ненадолго замолчала, Слепец услышал ритмичный шорох ее лап, а потом ощутил волну воздуха, принесшего к нему запах шерсти. Судя по всему, собака осталась с той стороны забора, вертясь на месте и гавкая, не злобно, а скорее из желания привлечь внимание. Наверное, довольно добрый песик, совсем не чудище с клыками длиной в мизинец и клочьями пены у рта, как представилось человеку в первое мгновение.
– Ты что, Игрун? - крикнули собаке издалека. - На кого лаешь?
Женщина, подумал Слепец, несмело улыбаясь. Голос молодой и доброй женщины по имени Халлига. Может, даже девушки? А он весь голый.
*****
Невысокая и худощавая женщина лет двадцати пяти вышла из хлева и вскрикнула, когда увидела пришельца - обнаженного, бледного, покрытого грязью и кровью, со страшными, ввалившимися внутрь глазниц веками. Кто-нибудь менее закаленный жизнью посреди леса мог принять этого человека за опасное чудище, но Халлига доверяла чутью своей собаки, да и сама могла с первого взгляда понять, кто стоит перед ней. Поэтому, после секундного замешательства, она бросилась к незнакомцу, по дороге вытирая руки о передник.
– Несчастный, что с тобой случилось? - вскричала она, когда была рядом и разглядела искалеченные руки. - Ты можешь идти? Вдоль забора направо будет калитка, сейчас я открою.
– Не беспокойся, добрая женщина, - ответил человек хрипло и устало. - Вдоль забора идти получится гораздо лучше, чем по лесу или кустарнику.
Цепляясь за колья культями, слепой побрел в указанном направлении. Калитки они достигли почти одновременно, и когда рука незнакомца пыталась нашарить очередной кол из изгороди, то попала прямо на плечо Халлиги. Женщина немедленно обхватила голое тело и поволокла к дому. Пес бегал вокруг, лая и подпрыгивая, он никак не мог понять, почему этот человек так ни разу и не взглянул на него и не потрепал по загривку, раз он обнимается с хозяйкой?
– Уйди, разбаловался! - шикнула на собаку Халлига. Не веря, что его прогоняют, пес застыл на месте, нерешительно вильнул хвостом, но гневный взгляд хозяйки не оставил больше сомнений несчастному животному.
В доме пришелец был помещен на широкую кровать, застеленную серым полотняным бельем. К ней Халлига приволокла бадью с водой, взяла чистую тряпицу и стала оттирать грязь и кровь с лица незнакомца.
– Ой-ой, - шептала она, испуганно дотрагиваясь пальцами до пустых глазниц и огромной багровой шишки на лбу. - Кто же тебя так, бедный ты, несчастный?
– Пустяки, - слабо улыбнулся в ответ человек. - Если ты говоришь о глазах… то есть о том, что их нет, так это уже давно было. Эти раны на мне зажили. А шишку я только что посадил - о дерево треснулся.
– Бедненький! - Халлига погладила его спутанные, засоренные сухими листочками и хвоинками волосы. - Лежи, не шевелись. Сейчас согрею водички, помою тебя, помажу мазями, чтобы заразы какой не прилипло, покормлю. Все будет хорошо.
Она порывисто встала и выбежал из комнаты. Пока на печи грелась вода, Халлига напоила своего "найденыша" сладко-кислым отваром, который должен был помочь ему собраться с силами после короткого, но такого тяжелого путешествия.
– Кто ты? - спросила она наконец, когда была уверена, что теперь все будет в порядке. - Откуда взялся здесь?
– Я… человек с той стороны Реки.
– Не может быть! - Халлига прижала руку с мокрой тряпкой к груди и вымочила платье. - У тебя, наверное, бред, миленький мой. Вон как сильно ты ударился.
– Нет, нет, поверь мне, это правда.
– Успокойся. Полежишь и сам вспомнишь, как было на самом деле…
– Так оно и было - я пришел с той стороны Реки и никогда раньше не был на вашем берегу!
– Реку нельзя перейти, - сказала Халлига укоризненно, как будто незнакомец был ребенком, упорствующим в своей лжи.
– Я не переходил ее… Не переплывал. Я даже не хотел оказываться на этом берегу, но Река сама взяла меня там, а выбросила сюда…
– Как ты можешь говорить об этом!? Не упорствуй, тебе это привиделось. Река - чудовище, это все знают.
– Река - живая. Может быть, это и чудовище, но со мной ей вздумалось оказаться весьма милой и доброй женщиной… почти такой, как ты. Я упал на ее берегу, весь покрытый струпьями и грязью, с терзающей плоть болью, желающий только одного - смерти. Она залечила мои болячки и предлагала прожить с ней всю оставшуюся жизнь, но я отказался, и очутился на берегу… Совсем не на том, на каком хотел бы.
– Твой рассказ - сплошные небылицы. Бедняжка, я начинаю думать, что ты просто сошел с ума!
– Нет! Но впрочем, я понимаю, как трудно в это поверить. Если б я не пережил все сам, то вряд ли посчитал такой рассказ за правду. Хорошо, пусть этого не было, если ты настаиваешь. Но тогда мне нечего рассказать о себе…
Халлига с сомнением покачала головой. Лицо ее было мрачным и оттого казалось постаревшим лет на десять.
– Тебе надо прийти в себя. Эдакие вещи ты напридумывал! Никак нельзя пересечь Реку, да еще и с ее помощью… К тому же, если ты все-таки сделал это - хотя я и не верю, что это возможно - то как ты преодолел Плохой лес, что стоит на берегу Реки?
– А почему это он "плохой"?
– Почему? Да потому что в нем растут деревья-чудовища! Эта мерзость ничем не лучше Реки, только размером они не такие огромные. Ветвями раздирают людей на части, чтобы потом листьями высосать кровь из этих кусков.
– Ничего себе! А мне они показались очень милыми и вежливыми. Эти самые ужасные ветки взяли меня за руку и повели в сторону твоего дома. Они о тебе знают.
– Невероятно! Давно я не слышал столько сказок сразу! Значит, ты не только переплыл Реку, пожирающую все живое, стоит ему приблизиться к берегу, но и подружился с деревьями-людоедами?
– А что странного? Может, люди неправильно обращались с этими деревьями? Если бы кто пришел меня рубить топорами и распиливать пилами, я бы тоже защищался.
Халлига тяжело вздохнула и отрешенно потрогала остывшую воду. Некоторое время она пристально смотрела на пришельца, при этом вздыхая еще и еще, а также хмуря брови.
– Ты либо полностью сошел с ума, - с трудом сказала она наконец, - либо ты самый необычный человек из тех, каких я видела!
– Ах, если бы ты знала! Я ведь думал, что встречу здесь, на другом берегу Реки, множество необычных существ. Так оно и случилось, когда я столкнулся с говорящими деревьями, но теперь, когда рядом ты, я сомневаюсь. Судя по запаху, голосу и прикосновениям, ты совершенно не отличаешься от людей… женщин, живущих на моей стороне. Вот тебе и Волшебная страна!
– Ничего удивительного… - Халлига вздохнула гораздо тяжелее, чем раньше. - Я могла бы обмануть и зрячего, не то что тебя. Совершенно обычная женщина… Да только не состарилась за сотню лет ни на один годок!
– Вечная молодость?
– Да… - она грустно улыбнулась, забыв, что собеседник не сможет увидеть этой улыбки, а может, просто, для себя самой. Но незнакомец словно понял значение это паузы. Он протянул беспалую руку и коснулся ее локтя.
– Мне казалось, все женщины мечтают о вечной молодости и неувядаемой красоте! - нерешительно сказал человек, боясь, что, не видя лица женщины, он может ляпнуть не то. Халлига погладила эту страшную, исковерканную белыми шрамами ладонь.
– Я тоже так думала, сначала… Но что об этом! В нашем с тобой разговоре и так мало веселого. Так значит, ты думал, что на нашем берегу живут одни волшебники? Весьма наивно. Здесь гораздо больше обычных людей и животных, чем ты себе представляешь…
Из кухни донеслось шипение выплескивающегося на плиту кипятка, и их беседа прервалась. Халлига притащила чан с горячей водой, развела ее холодной в большой дубовой шайке и усадила туда своего гостя. Сначала он пытался упросить ее разрешить ему вымыться самому, но это было бесполезным занятием. Женщина своими руками принялась усердно оттирать грязь и кровь с его кожи. Потом, вытерев жестким полотенцем с вышитыми на нем узорами, тщательно смазала каждую, даже самую малюсенькую ранку, пастой из лечебных трав. В конце концов незнакомец был облачен в просторную, явно не по размеру, рубаху из грубого холста.
На обед Халлига подала жареную баранину с кашей и козьим молоком. Незнакомец уплетал эту незамысловатую снедь так, словно не ел уже несколько недель, и женщина испугалась, как бы ему не стало плохо. Однако он уверил ее, что принимал пищу (не уточнив, однако, какую) не так уж давно, и она позволила ему доесть все. Как только он съел последнюю ложку каши и выпил последний глоток молока, Халлига увела его на кровать и велела спать, с чем он согласился, немедленно уснув.
Спал он очень долго, почти что целые сутки, и проснулся, ощущая себя здоровым человеком. Пальцы и глаза? Он привык к их отсутствию и уже смутно помнил, что когда-то у него было и то, и другое.
*****
Первое время, бродя по дому Халлиги, Слепец натыкался на стулья, столы и стены, иногда даже валился на пол. Он не мог открыть дверь, потому что та была обита по косяку войлоком и закрывалась очень плотно. В беспалых кистях не хватало сил, чтобы как следует дернуть ручку… Да что там дернуть, он и ухватить ее не мог толком. Хозяйка непременно охала, едва завидев мучения своего гостя, и сразу кидалась на помощь, которая чаще всего заключалась в том, чтобы под руки отвести его обратно на кровать. Поэтому вскоре Слепец стал бродить только тогда, когда оставался один. Он мог сверхъестественным образом чуять, ушла Халлига или просто сидит где-то в дальнем углу, молчаливая и неподвижная. Толи, ослепнув, он стал лучше понимать запахи, толи обострился слух, от которого не скрывался шелест самого легкого движения воздуха при дыхании? Пока Слепец не мог понять сам себя. Через некоторое время он вдруг осознал, что стал двигаться гораздо ловчее, чем даже вчерашним днем. Он шел из угла в угол и ловко огибал - тут острый угол громоздкого стола, там твердый выступ печи, там гигантскую кадку. Ненадолго он обрадовался, уверовав, что в нем родилось некое волшебное чутье, но позже, подумав как следует, понял, что просто запомнил обстановку в жилище до последней мелочи. Стоит Халлиге передвинуть кадку, пока он спит, и завтра он снова уткнется в нее и едва не нырнет туда носом.
Однако, как бы он не таился, женщина всегда понимала, вернувшись со двора или из леса, что ее искалеченный постоялец упрямо пытается заново обучиться ходить. В конце концов она смирилась с этим - может, наконец заметила, что не так уж и немощен этот мужчина с крепким телом, холеными руками и гордым лицом. Постепенно Халлига стала помогать ему, а не тащить в постель и накрывать одеялом. Дверь на улицу днем больше не закрывалась: хозяйка навесила в проеме полотняную занавеску, и теперь Слепец мог без лишних усилий выйти во двор. Там, к своему великому огорчению, он немедленно подтвердил догадку об отсутствии у себя какого бы то ни было чутья, врезавшись в собачью будку и полетев кувырком. Пес Игрун с испуганным лаем помчался прочь, Халлига, громко причитая, кинулась на помощь. С грустной улыбкой на разбитых губах Слепцу пришлось с трудом взять в руки палку и начать медленное, кропотливое изучение вновь открывшейся для него территории. Через пару дней он запомнил расположение хлевов и сараюшек, запомнил всякую мало-мальски значимую для него кочку, даже выучил, сколько шагов в какую сторону надо пройти от двери дома, чтобы уткнуться в забор. Это была трудная и кропотливая работа, но без нее он сошел бы с ума. Как-то незаметно он стал выходить за ворота, следовать за лаем пса, который словно понимал, что человеку необходим его голос. Не нужно пальцев и глаз, чтобы выгнать из хлева блеющих овец - тем более с таким умным и ловким помощником, как Игрун. Не нужно пальцев и глаз, чтобы перенести из сарая в дом большие ведра с зерном и овощами, нужно просто повесить их на сгибы локтей, а потом не торопиться и ступать осторожно. Проще простого отнести в охапке дров… Так он хоть немного разнообразил свое погруженное во тьму бытие и старался уверить самого себя, что не стал для Халлиги такой уж сильной обузой.
Работа для самой женщины находилась всегда. Она никогда не сидела на месте, если только не приходило время подкрепиться. По большей части, ее занятия оставались загадкой для выросшего в городе, во дворце человека. Сам он и представить не мог, что за заботы у людей, живущих в лесу, наедине с природой? А спрашивать и отвлекать женщину не хотелось.