Оборотень понимающе закивал и уже открыл рот, чтобы продолжить интересную тему.
– Кхе-кхе! – негодующе кашлянул Орвуд, чтобы привлечь внимание собеседников. Им следовало о главном думать, а не обсуждать частные проблемы оборотней!
Вожак и вправду опомнился, спросил:
– И какой резон тебя кусать, ежели ты сам оборачиваешься?
– Никакого.
– Тогда мы тебя просто загрызем, – решил тот.
Хельги вздохнул едва ли не с сожалением:
– Тоже не получится. Я бессмертный демон-убийца.
– Демон?! Ты? Чем докажешь?
А чем он мог доказать, кроме старого, проверенного способа?
Графиня завизжала еще громче, так что Хельги едва не уронил замковую крышу ей на голову. От неожиданности.
– Верно. Демон, – удрученно согласился вожак. Дело принимало неожиданный и неприятный для него оборот. – Тогда ответствуй, почто нам явился?
– А чтобы узнать: на каком основании вы осадили замок графа Р'Анквара? – Ничего более умного Хельги придумать не успел.
Ни перед кем другим оборотни не стали бы отчитываться. Но настоящий демон – фигура значительная, с ним нельзя не считаться. Встав в гордую позу, вожак принялся излагать свой вариант уже знакомой истории. Он немногим отличался от графского. Было лишь одно существенное уточнение. Оказывается, черный колдун водил графа в лес на встречу с оборотнями, и там, на священной поляне, кровью был подписан пергамент, в коем и оговаривались условия страшной сделки.
– И вот, – изрек вожак с праведным негодованием в голосе, – едва минула четверть тысячелетия, как презренное человечье отродье…
Как раз в этот момент с запада налетел порыв ветра, такой мощный, что даже наемники, одетые заботами графа в добротные плащи, почувствовали его ледяное дыхание, что уж говорить о лишенном привычной шкуры оборотне? Впрочем, непогода сама по себе не могла смутить лесного обитателя. Произошло иное. Холод заставил его наконец сообразить, что он стоит перед тремя юными дамами в чем мать родила. И даже меньше, потому что родился он покрытый серенькой шерсткой, а теперь и ее не было. Разговорная речь уже успела активизировать спящие участки мозга человека-зверя, и чувство неограниченной свободы уступило место условностям человеческого общества. Оборотень в смятении попятился, неловко прикрываясь руками. Чувствовал он себя глупее некуда.
– Да ладно, можешь не прятаться, – успокоила непосредственная Ильза. – Чего уж теперь? Мы все что можно уже видели. Раньше надо было.
А Меридит молча протянула оборотню грязноватую тряпицу. При ближайшем рассмотрении она оказалась не чем иным, как флагом графства Анквар. Позже диса объяснила, что нашла его у ворот, – должно быть, сорвало бурей. Подобрала, чтобы вернуть хозяевам. Но волею случая символу графства нашлось иное применение – оборотень обмотал им чресла на манер набедренной повязки. "Хоть бы граф не обиделся", – подумала девица. Теперь ее стараниями он выглядел более цивилизованно. Но торжественность момента была утрачена безвозвратно.
– О чем, бишь, я? – промямлил оборотень. – Договор, говорю, был нарушен!..
Детство всякого гнома – это пора тяжелых, неустанных трудов. В том возрасте, когда прочие существа предаются обычным детским забавам, юным сынам Подгорного королевства не до развлечений. Учеба – главное занятие малолетнего гнома.
Смирные, усердные, серьезные, будто маленькие старички, сидят они за партами, постигая премудрости наук, копошатся в забоях с молотками и тачками, маршируют по залам и галереям, отрабатывая строй. Потому что есть на свете три вещи, которые всякий порядочный гном, невзирая на возраст, обязан знать в совершенстве: это горное, торговое и военное дело.
Волею судеб два первых отошли на задний план в жизни почтенного Канторлонга и вроде бы подзабылись. Тем не менее он продолжал оставаться порядочным гномом.
А потому не стоило оборотню упоминать о договоре. Знакомый термин моментально пробудил в Орвуде-воине Орвуда-торговца, весьма, надо заметить, искушенного. И то, чего не замечал, а лишь смутно чувствовал воин, для торговца сделалось совершенно очевидным – гномов с детства учат выявлять и использовать для собственной выгоды слабые места в коммерческих документах.
– Договор? – Он даже руки потер от удовольствия. – То есть вы при свидетелях утверждаете, будто договор, заключенный между вашей стаей, с одной стороны, и родом Р'Анквар, с другой, был нарушен плательщиком, то бишь нынешним графом Р'Анкваром? С чего вы это вообразили?
Оборотень нахмурился. На простоватой физиономии его отражалась мучительная умственная работа. Он слишком долго бегал зверем, чтобы справиться с потоком слов, с ходу уловить смысл длинной тирады.
– Вообразил? Как это – во-обр-р-разил?! Договор-р был нар-рушен! – От волнения его речь сбилась на звериный рык. – Жер-р-ртва! Последнюю жер-р-ртву мы не получили!
– Минуточку! – Гном поднял палец, будто учитель в школе. – Что значит – не получили? Жертва была доставлена в установленное место точно в назначенный срок. Надеюсь, этого вы не станете отрицать?
– Посланец был убит! Договор нарушен! – Оборотню мучительно не хватало шерсти, которую можно вздыбить на загривке. Он ощущал, как почва уходит из-под ног, но был совершенно не в состоянии постичь ход мысли хитрого торговца.
– Помилуйте, почтенный! Разве в документе есть пункт, оговаривающий подобную ситуацию? Разве сказано: "В случае случайной – простите за каламбур – гибели посланца договор расторгается с применением штрафных санкций в отношении плательщика"? Ничего подобного! Это не что иное, как ваши домыслы, а домыслы, как известно, юридической силы не имеют! – Гном нарочно громоздил тяжеловесные, многословные фразы, сбивающие собеседника с толку. – И потом. Даже после убийства посланника жертва добросовестно долгие часы дожидалась ваших представителей в назначенном месте. Но вы не потрудились явиться. Почему? Уж не потому ли, что сами были заинтересованы в нарушении договора противной стороной? А может, вы и спровоцировали его нарушение?! – Он подбавил благородного негодования в голос-Посланец был убит не людьми графа Р'Анквара, этого вы тоже не можете отрицать. В глухом лесу неизвестно откуда появляются случайные прохожие, в совершенстве владеющие боевой магией. Откуда бы, позвольте узнать? Уж не сами ли вы…
– Что за ер-рунда!!! – Оборотень был вне себя от ярости. На лбу его от умственного напряжения выступили крупные капли пота. – Как смеешь ты подозр-ревать меня?!
– А почему бы мне вас не подозревать? Я вижу вас впервые, даже имя ваше мне неизвестно. Откуда мне знать, честный ли вы оборотень, чтящий законы и слово предков, или бессовестный проходимец? Я вижу одно: расторжение договора на данных условиях чрезвычайно выгодно именно для вашей стороны. И тут очень кстати происходит это нелепое убийство. Что бы вы сами подумали на моем месте?
Оборотень молчал. Он не сумел ответить. Он был воином, а не торговцем.
– Могу ли я расценивать ваше молчание в качестве признания факта отсутствия нарушения договора? – Этой устрашающей фразой гном окончательно деморализовал противника.
– Ч… чего? – пробормотал тот в смятении.
– Признаёшь ли, что договор никто не нарушал? – милостиво пояснил почтенный Канторлонг.
– Признаю! – поспешно кивнул вожак. – Пусть все идет как шло!
Но Орвуд не был бы гномом, если б не извлек из ситуации максимально возможной выгоды. Он всплеснул руками, округлил глаза и возмущенно тряхнул бородой. Полководец, идущий во главе победоносного войска, не ощущает того душевного подъема, что испытывал, Орвуд в эту минуту.
– То есть как – пусть идет, как шло?! Где ваша честь, господа?! Этому ли учили вас ваши достойные предки?! По вашей вине граф Р'Анквар терпит колоссальные убытки! Люди его разбежались, хозяйство пришло в упадок! Я УЖ не говорю об ущербе моральном! Нет, почтенные! Договор должен быть расторгнут, причем без всяких условий и дополнительных выплат! Демон свидетель, – он кивнул на присмиревшего Хельги, – отныне род Р'Анквар не обязан платить дань, а вы не вправе претендовать на последующие жертвы… – И прошипел по-аттахански: – Хельги, не стой столбом, изобрази что-нибудь символичное!
Крыша с устрашающим грохотом рухнула в поле за замком. Оборотни все как один отпрянули – шерсть дыбом, уши прижаты к голове, хвосты опущены между задних лап. Испугались!
– Неужели нельзя было придумать что-нибудь пооригинальнее? – по-аттахански же шепнула Энка. – Сколько можно замки портить? Никакой у тебя фантазии нет!
Горе-демон с досадой отмахнулся. На самом деле он собирался устроить гром и молнию – так всегда поступают серьезные боги вроде Тора или Зевса. Но пока возился с камнями, позабыл о крыше. "Почему они меня преследуют, эти крыши, – подумал он. – Уж не проклятие ли такое?"
А Орвуд тем временем продолжал наслаждаться триумфом.
– Так согласны ли вы на полное и безусловное расторжение договора? Отвечайте!
– Согласен! Ну его к демону! – подтвердил оборотень и добавил, обращаясь скорее к самому себе, чем к собеседнику: – Все одно, тысячам оборотней в нашем лесу не прокормиться… Хотел я с ними все Староземье завоевать, королем сделаться… Хлопотное, наверное, дело – королем быть! Ну его к богам! Грызли по одному – и будем себе грызть, как отцы учили…
– Вот и славно! Достойное решение! – от души одобрил Орвуд. – Ну и где же текст договора?
Оборотень вместо ответа протяжно взвыл. Сейчас же от стаи отделился приземистый, кривоногий волчок. В зубах он держал свиток пергамента.
– Писарь мой! – пояснил вожак уважительно. – Грамоту знает, ну и вообще по части документов…
"Писарь" с поклоном положил пергамент у ног вожака, отступил, смешно пятясь, и слился с серым строем. Оборотень протянул договор Орвуду. Тот неторопливо, без лишней суеты, сломал сургучную печать, развязал бечевку, развернул, оглядел с умным видом… Если бы он и имел намерение прочесть старинный документ, все равно не смог бы. Составитель, тот самый колдун из пещер Дангор, пользовался не обычным рунным письмом, а символами, принятыми в чернокнижии. Свиток был испещрен некрасивыми, корявыми значками, похожими на раздавленных пауков. А вместо подписей стояли отпечаток волчьей лапы и простая благородная галочка рыцаря.
– Так и есть, – кивнул Орвуд важно, он решил играть роль до конца, – ни слова об убийстве, совершенном третьей стороной! – И объявил торжественно: – Сим при свидетелях и по обоюдному согласию расторгается сей договор, заключенный между стаей оборотней Дангорского леса и родом Р'Анквар…
И тут произошло невероятное! Стоило гному произнести последние слова – и паучьи значки на пергаменте вспыхнули холодным, синеватым пламенем. От неожиданности Орвуд выпустил свиток из рук, и он рассыпался в прах, не долетев до земли.
– Видите, как эффектно! – прошипел Хельги. – Обошлось бы и без меня! Зря только замок испортил!
На вожака магическое зрелище действительно произвело впечатление. Он заспешил, засуетился. Неразборчиво попрощался, опустился на четыре конечности, оброс свежей шерстью и потрусил прочь. Стая последовала за предводителем и канула в ночи. О недавней осаде теперь напоминала лишь кучка серого пепла и завязанный узлом графский штандарт.
– Ну и ловко у тебя язык подвешен! Я ни демона не разобрал! – восхищался простодушный Рагнар. – Ты их надул или все по-честному?
Орвуд не ответил. Усталость навалилась на него свинцовой тяжестью. Ноги стали будто ватные, в ушах зашумело, в глазах поплыло – сказалось нервное напряжение последних минут. Чуткий Аолен едва успел подхватить гнома под руку, иначе он обязательно упал бы. Но обитатели Подгорного королевства – крепкий народ. Спустя минуту почтенный Канторлонг преодолел слабость. Вытер холодный пот со лба и выпалил с чувством:
– Фу-у! Ну и тяжкое это дело – разговаривать с оборотнями! В шахте и то легче!
Обратно они возвращались победителями! Только Хельги скромненько трусил позади, стараясь казаться маленьким и незаметным.
Ликующие обитатели замка высыпали навстречу своим спасителям:
– Вы совершили чудо! Вы великие герои!!! – И хотя в данном случае уместнее было бы целовать Орвуда, юная графиня с восторгом кинулась на шею Хельги. Не потому что он ближе стоял, просто целовать его было приятнее. А про волчью голову она и думать забыла.
Граф тоже был не в претензии за порчу недвижимости. Слишком велика оказалась радость избавления от страшной подати, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
– Друзья мои, вы совершили поистине великий подвиг, не только род мой и графство мое, но и все Староземье обязано вам своим спасением! Я отдал бы все свои сокровища, чтобы отблагодарить вас по достоинству, но знаю – вы не можете взять плату за содеянное. А потому я хочу передать вам семейную реликвию, принадлежавшую некогда самому рыцарю Родрику. Чаю, в ваших благородных руках она не раз послужит делу добра!
По знаку Р'Анквара, старый слуга торжественно на вытянутых руках вынес… то, что и следовало ожидать. Пятый подвиг был засчитан.
И снова кое-кто удивлялся, что это за подвиг такой – даже оружия не обнажили!
– Вам бы только мечами махать! – гордо возразил Орвуд. – А ум, между прочим, тоже дорогого стоит!..
– А может, напрасно ты разорвал их договор? Может, пусть бы все шло как и прежде? – спрашивал Эдуард гнома на следующий день, когда они были уже в пути. – Теперь оборотни оставят их в покое, но и прежнего благополучия больше не будет. Войны и беды перестанут обходить графство стороной.
– Никакое благоденствие не должно строиться на крови! – ответил за Орвуда Аолен. – Страшную цепь следовало разорвать, чтобы она никогда больше не угрожала Староземью.
– Трудно сказать, – задумчиво покачал головой Хельги. – Возможно, мы перестарались. Ведь без нас эта цепь не была бы сегодня разорвана…
– Поживем – увидим! – подвела итог любительница народной мудрости.
К середине дня путники, теперь уже не пешие, а конные – это был дар благодарного графа, покинули пределы графства Анквар, о чем свидетельствовала надпись, выбитая на придорожном валуне.
– Очень цивилизованно! – похвалил демон-убийца. – Все бы так делали!
Прямо тут, возле цивилизованной надписи, решено было остановиться пообедать.
Погода стояла отвратительная – похоже, опять надвигалась буря. Энка хотела сварить суп – не получилось. Ветер то гасил костер полностью, то раздувал так, что от пламени занималась перекладина, на которой висел котелок. Пришлось обойтись сухим пайком, о чем никто, кроме самой стряпухи, не жалел, – графские пряники были куда вкуснее варева сильфиды.
Ильза сидела сжавшись в комочек с подветренной стороны валуна, медленно посасывала пряник и грустила. Снова она, бедная, бредет бездомной собачонкой по дорогам чужого времени, в бурю, в непогоду, а впереди ждут лишь новые опасности и холодная зима…
– Эх, вот бы сейчас вернуться назад, в свое время! – размечталась она. – Куда-нибудь в тепло, поближе к морю… – Ей вдруг мучительно захотелось искупаться. Плескалась бы сейчас в теплых волнах – и солнце бы грело и припекало, и ветерок ласково шелестел бы листвой, а не выл, как пес над покойником… – Правда, Хельги?
– Угу, – машинально кивнул тот, думая о своем.
Голос, громкий, ликующий, знакомый до омерзения, вдруг зазвучал ниоткуда:
– Повелитель! Я нашел тебя! Царь Народов нашел тебя в минувшем и готов продолжить служение свое! Повелитель возжелал…
– Не желал я!!! – в полном отчаянии завопил Хельги.
Но было поздно.
Они ввосьмером стояли на пологом морском берегу, у ног плескались теплые волны прибоя, солнце грело и припекало. И за то, что они больше не в Средневековье, Энка готова было поручиться головой. Ведь строительство Риморского маяка у юго-западного побережья Аполидия – именно это величественное и запоминающееся сооружение высилось неподалеку – было начато на ее памяти, еще в те годы, когда она ходила стрелком правого борта на эттелийском военном фрегате, а закончено совсем недавно.
Ильза обхватила голову руками и горестно взвыла:
– Ой, что же я наделала!!!
– Кирдык! – сказал Рагнар обреченно. На аттаханском наречии это означало "конец".
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Мальчики устали – он видел это. Чужое время высасывало силы как вампир – кровь. Оно хотело избавиться от незваных пришельцев. Каждый должен жить тогда, когда был рожден, – таков закон природы. Но законы магии сильнее. Магия поворачивает вспять реки, перемещает в пространстве целые города, превращает огонь в воду и воду в огонь, оживляет мертвых и умерщвляет живых. Магия правит миром.
Мэтр Лапидариус не ощущал усталости, напротив, ему казалось, будто он помолодел на полвека. Грааль был в его руках, маг черпал из священной чаши то, что пока не умели брать его юные спутники. Временами, когда он видел, как тяжело ковыляют они, едва волоча ноги в глинистом месиве, которое в эту забытую богами эпоху именуется дорогой, как надрывно кашляют и стонут во сне, как дрожат на холодном ветру, кутаясь в промокшие плащи, – его охватывала такая жалость, что желание поделиться частью той силы, которой одарил его Священный источник, становилось почти нестерпимым. Но он останавливал сам себя, сдерживал легкомысленный порыв. Силу нельзя растрачивать. Во имя счастья всех живущих должно собирать ее, копить и множить – так он решил.
Потому что, чем ближе подходили они к побережью, тем чаще и настойчивее его посещала мысль: опасно доверять великую ценность тому, кто однажды ее уже утратил. Опасно вверять судьбу Мира в руки пусть лучших, но смертных. Гораздо разумнее…
– Учитель! – Эолли тронул его за рукав, отвлек от раздумий. – Учитель, Корнелий вновь кашлял кровью сегодня ночью! Он не дойдет до побережья живым!
Эта фраза заставила Лапидариуса решиться:
– Мы не пойдем в ту сторону, чадо мое! Мы сегодня же повернем на юг!
Юный эльф даже отшатнулся, потрясенный новостью:
– Но как же острова Эмайн?.. Разве мы не должны передать Грааль королю Артуру или магу Мерлину?!
– Чтобы он вновь упустил его, отдал в руки проходимцу вроде Кальдориана?! – От волнения маг ответил более резким тоном, чем хотел. – Нет, не бывать этому! Сама Судьба изъяла священный сосуд у ненадежных хранителей и передоверила нам. Долг велит нести эту ношу до конца, и мы не можем, не имеем права отступить!
– Но, Учитель, – испуганно вымолвил Гастон Шин, – это слишком тяжелая ноша! Она предназначена троим, а вы один! Мы, ученики ваши, хоть и преданы вам душой и телом, пока еще слишком слабы и неопытны. От нас будет мало проку, а вы… По силам ли такая ноша смертному? – Он сдавленно всхлипнул.
Лицо профессора сделалось мраморно-белым, неподвижным и торжественным, будто надгробная маска.
– Да! Ноша тяжела. И одному смертному не вынести ее, сколь бы силен он ни был. Но бессмертный справится с ней!
Юноши, тоже бледные, взволнованные до слез, недоуменно переглядывались.