– Нет, – покачал головой Бандарох. – Они сказали: "Доверьтесь Судьбе"! Доверились! – Он разразился противным истерическим смехом. Пришлось стукнуть, чтобы успокоился.
Как ни трудился Аолен, раненая дева пришла в себя лишь спустя двое суток. Демон и сильфида успели известись от безделья и нетерпения. Оба совершенно серьезно уговаривали не терять времени даром и бросить больную на произвол судьбы. Выживет – ее счастье, нет – значит нет. Они с ней возиться не обязаны, есть дела поважнее. Три года назад Аолен пришел бы в ужас и негодование от подобного предложения, теперь же просто спокойно отвечал, что Силы Судьбы, наверное, неспроста послали им новых спутников, придется потерпеть.
– Ну пусть ее Рагнар тащит, – решила испытать последний аргумент сильфида.
– Чем мучить, проще сразу добить, – возразил эльф. – Ей нужен покой.
– Интересно, кто она такая, – гадал рыцарь, вглядываясь в бескровное лицо незнакомки. – Вроде бы человек, а вроде бы и нет.
– Амазонка это, – откликнулась Энка мрачно. – Знаю я таких. Мы с ними однажды воевали, когда я еще стрелком правого борта служила. На мель сели, а эти стервы налетели всей сворой. Ограбить хотели, что ли… Хотя что с боевого корабля возьмешь? Еле продержались мы до прилива. Ногу мне еще прострелило. Вот! – Она задрала штанину, продемонстрировав желающим безобразный белый рубец.
– Силы Стихий! Какая небрежность! Кто же так закрывает раны?! – возмутился Аолен.
Девица усмехнулась:
– Дядька Гарсий, наш судовой лекарь. Как умел, так и залечил. На эттелийском флоте эльфы, знаешь ли, не служат, выбирать не приходится. Кто есть, тому и спасибо. – И напомнила злорадно: – Ты сам однажды у Хельги в ране кусок ножа забыл!
– И на старуху бывает проруха! Твое любимое изречение! – парировал эльф.
Амазонка оказалась дамой с норовом. Трагическая и напрасная гибель спутников ее не особенно огорчила. Зато известие о том, что на пути в Средневековье их, законных Избранников Судьбы, опередила шайка самозванцев-наемников, вознамерившихся украсть не им предназначенные подвиги, вызвало у девы благородное возмущение, которое она не сочла нужным скрывать.
В этой ситуации загадочно повела себя Энка. Аолен ожидал, что сильфида не останется в долгу и ухватится если не за свой меч, то по крайней мере за космы нахалки. Но та лишь тихо чему-то посмеивалась себе под нос.
Ни малейшей благодарности к своим спасителям Эфиселия не испытывала и сразу заявила, что продолжать путь вместе с ними отказывается. Правда, намерения ее изменились, как только она обнаружила, что уговаривать ее никто не собирается. Так что к побережью вышли уже вдесятером. Все это время южная воительница демонстративно держалась в стороне от новых спутников. Шла на несколько шагов впереди, хотя после ранения ей было нелегко выдерживать темп, питалась из собственных запасов, в беседы не вступала.
Августус, напротив, всячески старался продемонстрировать, что и от него может быть польза общему делу. Он почти не ныл, даже когда в очередной раз спотыкался и падая, добросовестно собирал хворост для костров и деликатно избегал разговоров о демонической природе Хельги.
Приключившейся переменой он был доволен. По принципу "из двух зол выбирают меньшее".
Необходимость участвовать в спасении Мира его не радовала. Но лучше, рассуждал он, делать это вместе с теми, у кого уже есть опыт в мероприятиях подобного рода. Слишком романтично настроенной и недостаточно практичной показалась ему предыдущая компания. Чересчур много рассуждали о подвигах и геройстве, о долге и предназначении – и слишком мало заботились о насущном. А с ним, Бандарохом, обходились так, словно не понимали, что он не из их числа и на великие свершения неспособен. Больше всего тяготило именно то, что должно было льстить. Его держали за равного, и, значит, нужно было соответствовать. А он знал, что не сможет. Не оправдает ничьих ожиданий, опозорится в первом же сражении и в лучшем случае будет постоянной обузой для своих героических соратников. А в худшем… Они ведь не догадываются, что его надо защищать, о нем надо заботиться, иначе он просто не выживет.
Зато старые знакомые не питают никаких иллюзий на его счет. И если постараться не особенно им докучать, чтоб не бросили посреди дороги на произвол судьбы (с них станется!), перспективы его становятся менее удручающими. Главное – доказать, что и он небезнадежен. Пусть и не уродился богатырем и по части магии не соперник демону-убийце, но есть одно неоспоримое достоинство, которого у него не отнять, – интеллект! Это тоже кое-чего стоит…
– Знаете, – рассуждал Августус, желая выказать свою прозорливость, – а ведь я сразу догадался, я один догадался, что мы, Избранники, – не единственные, кто проник в прошлое из нашего времени!
– Вот как? – поинтересовался Аолен из вежливости. – Каким же образом?
– Я заметил ваш след! – воодушевился магистр. – Нашел на дороге обрывок свежей буккенской газеты, в нее была завернута ваша еда…
– Стоп! – вдруг перебил Хельги, резко обернувшись. – Ты уверен, что это было уже в Средневековье?
– Уверен, – слегка удивленно подтвердил Августус. – А что?
– А то! У нас не было с собой никаких газет, тем более буккенских. Мы не стали бы заворачивать в них еду. Типографская краска содержит много свинца, а он ядовитый. Аолен ругается… Скажи, Аолен?
Изменившийся в лице эльф согласно кивал.
– Ты хочешь сказать… – начала сильфида.
– Что кроме покойных Избранников и нас сюда забрел кто-то еще, – завершила мысль Меридит. – Если только Бандарох не напутал со временем.
Как отнестись к этому выводу – радоваться, тревожиться или просто не придавать значения, – никто пока не знал. А очень скоро об этом и вовсе забыли, поглощенные более насущными проблемами.
Это была их первая ночь на берегу. Чудесная, теплая ночь. По темно-синему августовскому небу рассыпались белые точки первых звезд – долго, целое лето, не появлялись они перед обитателями здешних мест. Тихо шуршали волны прибоя, глухо постукивали о прибрежные валуны. С океана тянуло легким соленым ветерком, не способным развеять густой запах перепревших водорослей, разлившийся в теплом, влажном воздухе. Поверхность воды чуть мерцала зеленоватым светом; от камешка, брошенного в воду Ильзой, разлетелись сияющие брызги. Не верилось, что находишься у самых ворот грозных Северных Земель, а не где-нибудь на западном побережье благодатного Аполидия. Лишь черные пологие контуры Безрудных гор, что вставали на востоке мрачными громадами, напоминали о суровой действительности. Но думать о ней не хотелось. Настроение сделалось легкомысленным и беспечным. Было так приятно растянуться подле костра на песочке, еще хранившем дневное тепло, и не обращать внимания на упреки демона-убийцы, утверждавшего, что умные существа в здешних краях без укрытия не ночуют.
Хельги знал, что говорил.
Среди ночи Эдуарда вдруг разбудило странное ощущение. Он всем телом почувствовал слабые, но неприятные содрогания. Будто неподалеку кто-то вбивал в землю сваи. Или очень сильно топал… Кто-то чересчур большой, тяжелый…
Принц в тревоге вскочил – и встретился взглядом с бывшим наставником. Хельги очаровательно улыбался и всем своим видом выражал: "Что я вам говорил!"
– Тролль! – пояснил он. – Горный тролль вышел на охоту. И если мы ничего не предпримем, то станем для него дичью! – И добавил многозначительно: – Единственное надежное укрытие от тролля – это нора или щель настолько узкая, что он не сможет в нее пролезть.
Как же они бежали! Сломя голову, не разбирая дороги, неслись вдоль кромки воды, по плотному влажному песку. Там, далеко впереди – Хельги отчетливо видел это, – пляж резко сужался, берег становился скалистым и обрывистым. Появилась надежда найти ту самую спасительную нору или щель. А топот позади становился все громче, все ближе. Не оставалось сомнений – тролль их учуял, вышел на след жертвы.
Ильза неслась и боялась оглянуться. Ей чудилось, будто она слышит дыхание чудовища за своей спиной, представлялись огромные ручищи, уже занесенные над ее головой… На самом деле тролль не был таким проворным, как она предполагала. Они добежали-таки до обрыва и забились в расселину, такую узкую, что сами едва протиснулись. Не иначе это Силы Судьбы нарочно проковыряли ее в гранитной толще, чтобы вторую партию исполнителей их воли не постигла столь же печальная участь, что и первую.
Они даже успели немного отдышаться, прежде чем в их поле зрения (весьма ограниченном) показался тролль.
Единственным, кому уже доводилось встречаться с северным чудовищем, был Хельги. В ту пору ему было около пяти лет, поэтому свои впечатления от размеров твари он списывал на нежный возраст. "Не может двуногое, разумное существо быть таким огромным", – думал он. Оказалось, может. Детские воспоминания были совершенно верны. Тролль оказался раза в два выше самого высокого уриаша или островного киклопа. Рагнар, к примеру, едва достал бы ему до колена.
Как он выглядел? Малопривлекательно. Почему-то на картинах троллей принято изображать если не одетыми в штаны и куртку по моде людей-лесорубов, то по крайней мере закутанными в шкуры. Увы, в действительности дело обстояло иначе. Может, троллю стало жарко или он шел купаться, а может, одежда была лишь художественным вымыслом.
– Как же много в Средневековье голого народу! – пожаловалась Ильза, в смущении отворачиваясь.
А смущаться, надо сказать, было от чего! Размеры впечатляли.
Уж чем-чем, а слабоумием тролль не страдал. Он быстро понял, что жертва ускользнула и выцарапать ее из щели не удастся даже с помощью палки. Злобно зарычав на прощание, великан побрел восвояси, на поиски новых объектов охоты. На этом дело, пожалуй, закончилось бы. Но вдруг приключилось непредвиденное.
Испустив воинственный клич, Эфиселия отпихнула Рагнара, выскочила из расселины и бросилась в атаку на чудовище! Как успела подумать практичная Меридит, у амазонки была бы небольшая надежда на успех, если бы она подкралась к троллю сзади и сразу перерубила сухожилия на ногах. Но крик заставил его обернуться, и единственно возможное преимущество – внезапность – было утрачено.
Тролль резко развернулся и ловким, отработанным движением сцапал амазонку поперек туловища… и сразу потащил в рот. По слухам, тролли обычно подвергали свои жертвы хотя бы минимальной термической обработке. Но этот, видимо, здорово проголодался и решил закусить свежатиной.
Деву Эфиселию вся компания успела здорово невзлюбить. Но смотреть, как новую спутницу пожирают заживо, оказалось выше их сил. Не сговариваясь, они устремились на помощь. Тихо. Молча. И так же не сговариваясь, Хельги и Меридит почти одновременно рубанули увлеченного добычей монстра по ногам. Тот взревел от боли, споткнулся и, широко размахнувшись, отшвырнул деву в сторону. Тело глухо стукнуло о камни.
Нет, этот тролль был совсем не дурак. Следующее, что он предпринял, это схватил огромную каменную глыбу и завалил вход в расселину! Путь к отступлению был отрезан.
Раны не лишили монстра возможности передвигаться, только умерили прыть. Бой шел с переменным успехом. Временами казалось, что чудовище начинает выдыхаться. Но скоро силы возвращались к нему, и он атаковал. Молотил направо и налево огромной дубиной, способной с одного взмаха развалить целый дом. Швырялся целыми каменными глыбами, хорошо, что не очень метко. Но от ударов о землю во все стороны отскакивали, разлетались камни помельче и колотили нещадно, оставляя страшные кровоподтеки и глубокие ссадины… Друзья могли бы убежать, если бы не неподвижное тело амазонки, к которому враг никак не позволял подобраться.
И вновь в который раз уже они с сожалением вспоминали об инфернальном мече из драконьего серебра. Как бы он сейчас пригодился! Не брало тролля обычное оружие. Ранило, но не убивало.
– Хельги, – взмолилась Энка, едва приходя в себя от удара по спине, на ее счастье скользящего, – попробуй его через астрал завалить! Сил больше нету!
Попробовал. В магическом пространстве туша северного людоеда выглядела как серое, расплывчатое пятнышко величиной с орех. Такого не ухватишь, проскользнет между пальцами.
– Тогда камни свои раскинь! О-ой! – Осколок рикошетом попал ей по колену.
– Не выйдет… Ай! Демон побери!.. Спригганская магия на троллей не действует! Давно проверено!
Оставалось одно – дожидаться спасительного рассвета.
Как долго, как мучительно тянулось время! Казалось, не будет конца битве и надо либо пожертвовать амазонкой и отступить, либо смириться с неизбежной гибелью. Но конец приходит всему. Первый, очень робкий, очень бледный лучик солнца чуть озарил самый краешек неба над Безрудными горами.
Тролль окаменел мгновенно. Он, наверное, даже не успел понять, что с ним происходит. Так и замер, как был, с дубиной в поднятой руке. Но превращение на этом не остановилось. Окаменевшая фигура продолжала обрастать камнем и в течение часа превратилась в бесформенную гранитную глыбу, сохранившую лишь общие очертания, отдаленно напоминавшие живое существо.
В ее благодатной тени Аолен до самого полудня пользовал хворых и увечных.
– Идиотка! – рычала Меридит, не обращая внимания на плачевное состояние организма амазонки. Если бы не бдительный Аолен, она бы, пожалуй, еще и треснула ее хорошенько! – Какого демона ты все это устроила?! Что за вожжа тебе под хвост попала?! Чуть не угробились из-за тебя!
Дева взглянула надменно.
– Спасать мир своими подвигами – вот мое предназначение. Я не намерена убегать от опасностей и отсиживаться по щелям подобно вам, жалким трусам!
Такого обвинения не смогла выдержать даже рыцарская натура Рагнара.
– Когда бы не мы, жалкие трусы, то вы, дамочка, теперь бы не с нами беседовали, а лежали кучкой троллячьего помета! – выпалил он и сам порадовался, как складно сказалось.
Но верная себе диса все-таки поправила:
– "Троллячьего" – так не говорят.
– Чего вы с ней спорите, она же ненормальная, – вмешался Эдуард. – Вы посмотрите, у нее даже глаза дикие!
Все послушно посмотрели. Ничего особенного не увидели, но опровергать слова принца не стали.
– Думайте что хотите, – усмехнулась Эфиселия, – но именно благодаря мне подвиг совершен. Сделан первый шаг к спасению мира.
Хельги сел, прислонившись к бывшему троллю. До него никак не доходила очередь на исцеление левой сломанной руки, поэтому к общению он был мало расположен. Но обстоятельства требовали.
– Подвиг должен иметь цель, – сказал он, морщась. – Не абстрактную вроде спасения мира, а вполне конкретную. Он должен принести кому-то пользу. Иначе это не подвиг, а просто дурость. Бессмысленный риск, вызванный желанием повыпендриваться.
На личные оскорбления амазонка не реагировала, но слова демона задели ее за живое. Бледное лицо пошло пятнами, ноздри возмущенно раздувались.
– Я… Мы, – все-таки поправилась она, – мы истребили отвратительное чудовище, наверняка наводившее ужас на всю округу. Мы избавили от него здешних обитателей, подарили им спокойную жизнь. Мы действовали им во благо.
Хельги невесело усмехнулся:
– Не обольщайся. Как там Энка говорит?.. Сытное место пусто не бывает. Как только станет известно, что территория освободилась, сюда непременно явится другой тролль. К старому население уже привыкло: знали его повадки, часы охоты, умели спрятаться или откупиться. К новому надо будет приспосабливаться не один месяц. За это время поляжет куча народу. Вряд ли нам скажут спасибо!
– Так что же ты сразу не предупредил?! – возмутился до глубины души Орвуд. – Стоило спасать эту свиристелку, – он кивнул на деву, – если от нее окружающим только вред! Пусть бы себе пропадала, если хотела! В другой раз полезет на рожон – пальцем не шевельну! А если сами надумаем геройствовать, нужно сперва разузнать, хотят того местные или нет… Может, они нам и приплатят когда, за подвиг-то…
– Э нет! – оборвал его мечты Рагнар. – Вот об этом забудь! Слышал я одну притчу про древнего героя. Гераклом мужика звали. Ему тоже пришлось подвиги вершить. Десять или двенадцать, не помню… Он все больше с измененной живностью возился – кого истреблял, кого, наоборот, добывал. А однажды ему велели вычистить конюшни у какого-то аполидийского царя. Как его… Ав… Ав…. Забыл. Короче, вычистил он их. И что бы вы думали… – Он обвел слушателей взглядом, выдерживая театральную паузу.
– Что?! – выдохнула заинтригованная Ильза.
– Не засчитали за подвиг, вот что! А знаете почему? Он подрядился на работу за плату! Скотом хотел взять. Притом что и скот в Аполидии всегда гроши стоил, и царь его надул, не заплатил вовсе – неважно. Сказали, раз имел корысть, значит, не подвиг! Представляете, какая досада!
Но Ильзу рассказ разочаровал. Не вызвал сочувствия.
– Подумаешь, – сказала она пренебрежительно. – Я лично сотни раз чистила дядюшкину конюшню, и платить мне никто не думал. Но за подвиг все равно не засчитывалось. Что героического в уборке конюшни? Так все поступают.
Рагнар нахмурился. Он смутно помнил: что-то с царскими конюшнями было не так, какая-то сложность существовала… Только герой мог их вычистить. А почему?.. Забыл, безнадежно забыл!
– Вот неучи! – скорбно вздохнула Меридит. Она, как и большинство присутствующих, прекрасно знала историю с Авгиевыми конюшнями. – Хотя Рагнар, пожалуй, прав. Будем действовать бескорыстно. На всякий случай…
– Конюшни конюшнями, а где у нас Бандарох Августус? – вдруг вспомнила сильфида.
Бандароха Августуса не было. Нигде. Кричали, звали – не откликался. Искали – не нашли. Ценой невероятных усилий откатили каменную глыбу от входа в расселину – пусто.
– Все! – драматически объявила Энка после очередной бесплодной попытки докричаться. – Значит, он отстал, когда мы бежали от тролля, и тот его сожрал. А мы и не заметили! Не уберегли! Бедный Бандарох! Давайте возведем ему символическую могилу, это будет трогательно!
– Скажешь тоже! – возмутился рыцарь. – Как это – не уберегли! Я лично его всю дорогу волок, а потом запихал в трещину! Рядом со мной сидел, пока мы прятались!
– Это обнадеживает, – немного разочарованно вздохнула сильфида. – Значит, он просто пропал, когда мы сражались. Испугался и убежал куда-то. Хельги, обернись-ка ты волком…
– Ну вот еще! – обиженно перебил тот. – Не стану я никем оборачиваться. Тем более при посторонних. Это неприлично.
– Если ты не обернешься, то не сможешь выйти на след, – миролюбиво пояснила сильфида. – Не бойся, мы отвернемся. А хочешь, превращайся частями, как прежде моих женихов распугивал. Лишь бы тебе было удобно вынюхивать.
Хельги недовольно фыркнул:
– Дался вам этот Бандарох! Не желаю его вынюхивать! У меня еще даже рука не срослась. Вот! – Он довольно энергично помахал кистью перед носом девицы.
Тогда в дело вмешалась Меридит. Чмокнула брата по оружию в щеку и попросила:
– Хельги, счастье мое, ну хватит уже изображать идиота! Быстренько оборачивайся и нюхай, не то я тебя стукну прямо по шее, честное слово!
– Рука у меня не действует! – воззвал тот к ее состраданию. – Даже пальцы не шевелятся!
Но диса логично и бессердечно возразила:
– Ты ведь не пальцами нюхать будешь.