- Не думаешь же ты, что они щадили наши замки? У них было немало времени, прежде чем Владетели вспомнили о своем долге. Мне остались только сгоревшие стены… И еще вот это…
Он бережно развернул мягкую шкуру голубого зверька. У Эрни дрогнуло лицо:
- Боги, какая красота!
Ожерелье сверкало на широких ладонях - светлое серебро, синие сапфиры и горный хрусталь, соединенные сложным узором.
- Тебе нравится? - как-то застенчиво спросил Дан. - Это свадебный подарок. Подумать только, уже десять лет я должен быть мужем и отцом…
- Война поломала многие свадьбы, - задумчиво сказал Эрни.
- Свадьбы и судьбы. В тот год я и мои ровесники должны были взять в жены девушек с равнин…
- Ты так и не встретился с ней?
- Нет. И ничего не знаю о ее судьбе. А когда найду, смогу подарить нареченной в день свадьбы только это ожерелье, себя и свое имя.
- От многих не осталось и имен. Я думаю, твоя невеста сумеет оценить тебя и твой подарок.
- А ты? Дай руку! - Не слушая больше протестов, Дан надел Эрни браслет. - Говорят, боги, как люди, в родстве друг с другом. Быть может, и мои будут добры к тебе.
Я проснулась от удушья: ворот рубахи, куртки, одеяло - все душило меня. В забытьи или кошмаре стала срывать с себя одежду…
- Подъем!
Я села, отводя с лица влажные волосы. Уставилась на руки, не веря своим глазам, - на ладонях быстро таял снег. Во дворе возбужденно гомонили люди. Поднявшись, озадаченно оглядела разорванный ворот рубашки, накинув плащ, вышла за порог.
- Пантера!.. - кричал кто-то, задыхаясь от страха и восторга. - Лошади взбесились, я вышел поглядеть, а она тут…
Охотники, склонившиеся над снегом, выпрямились, и я увидела крупные круглые следы. Они вились вокруг дома, конюшни…
- Голубая пантера, - тихо сказала женщина. - Опять она появилась! К худу или к добру?
- Голубая?
- Да-да, голубая! - ответили сразу несколько голосов. - Голубая с серебряной полосой на спине! Синие глаза!
- Вот это зверь! - воскликнул кто-то из охотников. - Добыть бы такую шкуру!
- Упаси вас боги, горцы! - испугалась крестьянка. - Говорят, это не простая пантера, а оборотень!
- Взглянуть бы хоть раз, - задумчиво сказал Дан. - Синие глаза…
Я смотрела на него. Горцы не промахиваются. И может, это было бы лучшим выходом…
- Если увидишь, - сказала я тихо. - Убей сразу. Не смотри ей в глаза. Ни в коем случае не смотри пантере в глаза. Ты запомнил, Дан?
Дан обернулся:
- Почему? Почему ты говоришь мне это?
- Просто совет одного охотника другому.
- Странное дело, Дан! - негромко сказал ехавший сбоку Саймон. - Я прошел немного по следу этой пантеры. Он идет к дому и от дома.
- Что же тут странного? Она пришла и ушла.
- Сначала ушла. Следы, ведущие обратно, более свежие.
Дан помолчал. Эрни-лучник, ехавший рядом, повернул бледное серьезное лицо.
- Но тогда… Откуда же она взялась и куда делась? - спросил Дан.
- Не знаю, Дан… Но…
Их разговор прервал крик впереди. Дан, нахмурившись, пустил вперед коня: горцы избегали лишнего шума, когда шли по следу.
- …Там! - кричал Брон. - Там такое!..
Дан, а затем и Саймон с Эрни, врезались в группу молчащих горцев.
- Что здесь?… - резкий окрик Дана пресекся. - Боги мои…
Снег был красным. Снег превратился в лед - красный от смешавшейся крови лошадей и стрейкеров. Разорванные глотки, глаза, остекленевшие от ужаса, рты, ощеренные в предсмертном крике…
- Что это? Кто это… Кто это сде…
Дан повернул голову на затихающий голос. Эрни смотрел на него расширенными глазами.
- Наша знакомая, - мягко сказал Дан. - Я и не знал, что она - наша союзница.
- Мы тоже могли быть на их месте, - озабоченно произнес Саймон. - Придется быть поосторожнее…
Кто-то предостерегающе крикнул. Полумертвый стрейкер полз прямо под ноги лошадей. Дан склонился, но стремительный лучник уже спрыгнул с седла. Его руки поддержали приподнявшуюся голову врага. Встретились взгляды. Мгновение стрейкер смотрел в ярко-синие глаза юноши, потом со сдавленным хрипом: "Пантера… Проклятая пантера…" - метнулся в сторону.
- Умер?
Лучник медленно поднялся с колен.
- Убей, - попросил тихо. - Убей ее, Дан. Убей.
Привычно опершись на руку командира горцев, лучник спрыгнул с седла. Дан задержался перед пологом палатки, похлопывая себя перчатками по бедру и насмешливо глядя на изумленного Брона.
- Брон, - позвал, не повышая голоса, - иди-ка ты сюда!
Когда тот приблизился, сказал с улыбкой:
- Брон. Мне не нравится, как ты пялишь глаза на меня и лучника.
- И не пялил я… - проворчал тот, - хотя, сказать по правде, можно подумать…
- Нужно подумать! - жестко сказал Дан. - Хотя бы о том, что если в наши дни девушки берутся за оружие, мы должны хоть немного облегчить им жизнь!
- Де-девушки?…
Дан успокоился. Вновь улыбнулся.
- Так ты не знал! Нужно быть слепым… Расскажи и остальным. Но никаких намеков или вопросов я не потерплю! Если ей хочется что-то сохранить в секрете, это ее право…
Горцы не особо удивились - кто-то уже знал, кто-то догадался, да и в горах женщины оружием владели наравне с иголкой. Но, повинуясь приказу Дана, никто ни взглядом, ни вопросом не тревожил Эрни-лучника.
Совещание командиров отрядов горцев и Владетелей закончилось неожиданно быстро, и Дан, не поддавшись на уговоры, пустился за полночь в свой дальний лагерь.
Спешился. Обменялся несколькими фразами с часовыми ("Опять поблизости видели пантеру"), прошел к своей палатке, отстегнул меховой полог. Отряхивая наметенный на плечи снег, поднял голову - и слова приветствия замерли на его губах.
Лучник Эрни сидел у огня, с каким-то оцепенением вглядываясь в танец пламени. Одежда была разбросана по сбитой постели, теплые блики плескались на мягких изгибах тела, полных грудях, плавных линиях живота и ног, золотили тонкую, словно светящуюся изнутри кожу…
Зная, что это бесчестно, что он должен отвернуться, уйти, командир Дан сделал шаг вперед. Эрни медленно оглянулась, в глазах плясало зеленоватое пламя - и вдруг вскинулась со слабым криком. У него было лицо… лицо тех насильников: темные затуманенные глаза, полуоткрытые жадные губы… Но все же это были глаза Дана - честного, славного, гордого Дана, - и она не хотела его убивать.
Обхватив себя за плечи, наклонив голову, так что волосы закрыли лицо, она заговорила:
- Прошу тебя… Ради твоей матери, сестры, суженой… Уйди, оставь, не трогай, не прикасайся ко мне…
Вряд ли Дан понял, расслышал ее, но увидел стиснутые руки, беззащитные испуганные плечи, склоненную шею - и остановился, проводя ладонью по пылающему лицу. Оторваться от ее золотого тела было труднее, чем грабителю - от долгожданного сокровища.
- Бог с тобой, девушка, - проговорил хрипло, - я не насильник.
Он вернулся лишь через несколько часов - грелся у сторожевого костра, проверял часовых - и все это время успокаивался, собирался, готовясь к разговору, как к нелегкой битве.
Эрни не повернула головы. Ее куртка была наглухо застегнута, руки стиснуты на коленях. Дан остановился поодаль, разглядывая тонкий профиль.
- Я знал, что ты не мужчина, - произнес негромко. Кажется, ему удалось ее удивить. Эрни вскинула глаза.
- Знал? И все это время…
- Но ведь это была твоя тайна, - возразил он. Присел, откинул плащ. - Ты назовешь свое имя?
- Оно тебе ничего не скажет.
- У тебя есть родители, родственники?
- Нет.
Взгляд Дана скользнул по руке.
- Жених?
Эрни быстро прикрыла ладонь с сохранившимся следом от обручального кольца.
- Да. Был.
- С ним… что-то случилось?
- Не зна-аю, - полустоном вырвалось у Эрни. - Не знаю, жив ли он. Воюет ли… Все равно я должна забыть о нем.
- Ты устала ждать? - спросил Дан, и в голосе его не было ни гнева, ни укоризны. - Полюбила другого? Война длится так долго…
- Я не нарушила клятвы. Но жив он или мертв, я не буду его женой.
- Послушай, девушка. Не знаю, что случилось с тобой, твоим домом, твоими родными. Но я видел многих и многих, чьи души были черны и пусты от горя и потерь. И видел, как они воскресали - для жизни… Кого бы и что бы ты не потеряла, у тебя остается твое будущее.
- Мое будущее во власти Черных богинь.
Командир сдвинул брови.
- Я чужак, я не знаю ваших богов… Но мои боги добрее - они не забирают человека целиком. Богини и велели тебе отказаться от твоего жениха? И ты покорилась?
Глаза Эрни вспыхнули незнакомым ему огнем - гневом, обидой? Сильные тонкие пальцы рванули тяжелый пояс, куртку, рубаху, обнажая золотистую кожу живота.
- Ну так смотри же, горец!
Дан смотрел и видел шрамы, оставленные небрежным росчерком кинжала, - ровно настолько, чтобы не распороть живот, но оставить след на всю жизнь.
- Стрейкеры метят все, что им принадлежало, - медленно сказала Эрни. - Думаешь, мой муж будет счастлив, лаская меня, каждый раз вспоминать, что я могла бы убить себя или врага, чтобы не допустить этого? Ты, мужчина, ответь мне!
Дан сидел, склонив голову. Не спуская с него глаз, Эрни привела в порядок одежду. Сказала тихо:
- Что же ты молчишь?
Горец уловил в ее голосе мольбу и растерянность - уж не жалела ли она, что все ему рассказала? Дан поднял лицо, зная, что на нем ничего не отразится, сказал, тщательно и отчетливо выговаривая слова:
- На месте твоего жениха я был бы рад, что ты осталась жива… Но у вас, жителей равнин, другие, странные обычаи…
Ему показалось, Эрни хотела что-то сказать - но сдержалась. Дан подождал, поднялся.
- Прости, девушка, за то, что я заставил тебя рассказать. Больше не буду пытаться узнать о тебе что-то, пока ты сама не захочешь… Утешать я не умею. Твое утешение сейчас в мести. А мое - в знании, что все проходит.
Он шагнул было к выходу, но вдруг, круто развернувшись, опустился перед Эрни на одно колено. Девушка отшатнулась, но, перехватив ее испуганную руку, горец заговорил хрипло и умоляюще:
- Не уходи, останься с нами - пока захочешь, пока позволят твои богини… Позволь мне заботиться о тебе, позволь быть рядом, беречь и защищать тебя!
Эрни молчала. Опустив глаза, он продолжил:
- Я не потревожу тебя ни взглядом, ни словом… Клянусь, эта была минута безумия, она больше не повторится. Прости меня.
- Мне ли прощать… - сдавленно сказала она. - Мне ли, которая над собой не властна…
И отвернула исказившееся лицо. Дан поцеловал ее узкое запястье и неслышно вышел.
Не знаю, почему я все рассказала ему - не другу, не брату, не даже благородному Владетелю - чужаку, горцу, с суровыми и властными глазами воина. Никто не в силах понять до конца чужого горя, но я видела отблеск страдания на его холодноватом обычно лице. "…У вас, жителей равнин", - сказал он. А мне хотелось ответить, что мой жених - один из них. Но тогда Дан не сдержал бы любопытства, а я - желания узнать судьбу Князя Серебра.
Дан почти всегда был рядом - в переходе, в бою. Я не хотела жалости, но нуждалась в поддержке и дружбе. Я получила и то и другое. И не только от Дана.
Если отбросить воспоминания, можно сказать, что я была счастлива - несмотря на все тяготы войны, несмотря на кровь и смерть. Я могла мстить, рядом были друзья, и даже странная сила, которой наградили меня богини, уже не мешала и не пугала. Казалось, я стала хозяйкой своей судьбы, своих сил, своих мыслей…
- Брон!
Резкий оклик был точно удар хлыста. Головы горцев, как по команде, повернулись к Дану. Он сидел на коне, сузившимися глазами глядя на юношу. Не понимая, в чем его вина, Брон нехотя подошел к командиру. Упершись рукой в бедро, тот смотрел на него сверху. Неудержимый гнев - гнев, которому не было ни причины, ни названия, - душил Дана.
- Брон! - сказал он холодно. - Что это значит?
- Что? Что, мой командир? Я только помог Эрни… Ты ведь сам говорил…
- Я говорил! - нетерпеливо кивнул Дан. - Я говорил. Но ты слишком стараешься, парень. Ты слишком усерден.
Глаза Брона метнулись в сторону. Дан концом плетки поднял его подбородок.
- Посмотри на меня. Уж не влюбился ли ты?
- Если будет на то разрешение командира, - пробормотал Брон.
С мгновение Дан смотрел в его смущенное лицо. Гнев и удивление боролись в нем. Наконец тихо рассмеялся:
- Разрешения любить не спрашивают, дурачок. Любовь приходит и уходит, и ничто не в силах ее остановить. Иди. Если добьешься от нее хоть одной улыбки, сделаешь мне самый лучший подарок. Я сумел заставить ее только плакать…
Дан вошел в палатку и был застигнут врасплох с самого порога:
- Не бери завтра Брона!
Дан замер с рукой у ворота. Давешний гнев взметнулся в нем - он резко рванул застежку.
- Почему? Боишься потерять этого красивого мальчика?
Даже не заметив необычной резкости его тона, Эрни взволнованно подошла к нему.
- Я не боюсь. Я знаю. Я могу предвидеть будущее. Худшее будущее. Сегодня… Сейчас я увидела его лицо… изрубленное мечами. Прошу, Дан, поверь мне!
Нахмурившись, он смотрел на нее.
- Ну хорошо, хорошо… Я оставлю его охранять наших лошадей. Хотя это будет нелегко.
Охотники напали на спящий лагерь, как они одни это умели - внезапно, бесшумно. Часовые лежали с перерезанными горлами, просыпавшихся стрейкеров разили одним ударом меча… Лучники, рассеявшись вдоль опушки, деловито и неспешно снимали немногих бегущих. Дан, оглянувшись, увидел, как, слегка приопустив лук, Эрни отводит с лица волосы.
- Эрни!
Стрейкер бежал прямо на нее - израненный, но все еще сильный, разъяренный зверь. Эрни словно не видела его, лицо ее было бледным, глаза - слепыми.
- Эрни!
Вопль словно пригвоздил всех к месту - и в этом замершем мире Дан увидел, как взлетел и опустился меч стрейкера…
Кинжал вошел ему под правую лопатку. Дан рывком откатил в сторону тяжелое окровавленное тело. Наполненные болью и страданием глаза Эрни смотрели ему в лицо.
- Брон… Он умер… Его убили… Только что… Вот сейчас… Дан, от судьбы не уйдешь…
Обняв ее, горец крикнул:
- Саймон! Быстро в лагерь! Там засада! Быстро!
Его нетерпеливые пальцы скорее рвали, чем снимали с нее одежду. Эрни спокойно повела взглядом, сказала удивленно:
- Кровь?
- А ты что думала, - бормотал Дан, - у тебя в венах вода? О… Счастливы твои боги, девушка!
- Я услышала чей-то крик, в последний момент прикрылась луком… Теперь надо будет менять его… И кольчугу…
Перетягивая рану тряпкой, Дан кусал сухие губы. Ему хотелось кричать, вопить, плясать от радости… от счастья… Вместо этого он сказал:
- Подарю тебе новые.
- Пока мы защищаем их от стрейкеров, они воруют наших лошадей и убивают наших людей!
Саймон втолкнул в круг единственного уцелевшего грабителя. Упав на колени, тот рыскал испуганным взглядом по суровым лицам горцев.
- Умоляю, помилуйте меня, Владетели! Я не трогал вашего мальчика!
- Зачем вы напали на наш лагерь?
- Они говорили, у горцев хорошие лошади и полные сумки добычи… Голод, голод и дети заставили меня заняться разбоем!
- Ты виноват, - Дан сделал знак, но человек, в отчаянии вглядывающийся в безжалостные лица, вдруг метнулся к ногам Эрни.
- Владетельница! Моя Владетельница!
Несколько мечей одновременно ткнулись в его спину, но Эрни, наклонившись, отвела их движением руки.
- Гнор?
- Моя Владетельница, - повторял тот, целуя ее ноги.
- Как ты оказался здесь?
- Голод… моя Владетельница… голод… те, кто хотел выжить, ушли…
- Голод? Какой голод? В замке достаточно припасов, чтобы продержаться до весны.
Гнор беспомощно пожал плечами.
- Та… вторая госпожа сказала, что не может помочь нам…
Эрни медленно выпрямилась.
- Гнор?
- Да, госпожа?
- Поклянись, что не убивал мальчика.
- Пусть покарают меня боги!
Эрни повернула голову.
- Дан, могу я отпустить этого человека?
Охотники зароптали, но командир ответил:
- Его жизнь и смерть в твоей власти, Владетельница.
- Возвращайся, - тихо сказала Эрни. - Возвращайся, Гнор. Будь моя воля, я вынесла бы и боль, и слезы, и голод, лишь бы остаться на родине. Прощай. И никому не говори о нашей встрече.
Охотники нехотя расступились. Дан проводил взглядом Эрни, поколебался, и все же догнал Гнора у самого леса. Когда Гнор оглянулся на оклик, на его лице был ужас… Дан хотел спросить, но язык сковывала клятва.
- Возьми эти монеты, Гнор, они тебе пригодятся. И послушай свою госпожу.
- О, высокий Владетель! - Гнор припал губами к его сильной обветренной руке. - Ты добр и справедлив, кто бы ты ни был! Сделай так, чтобы она к нам вернулась. Передай… скажи ей, пусть Голубая пантера снова ходит по нашим улицам. С тех пор, как мы своими молитвами и проклятьями изгнали ее, беды сыплются на наши головы… Верни ее, Владетель!
Дан шел, раздумывая над его словами. Голубая пантера… Голубая пантера. При чем тут этот зверь? Каким образом он связан с Эрни?
- Дан… - Саймон шагал рядом. Лицо его было угрюмо. - Мне тревожно, Дан, - сказал он напрямик, - я вижу - ты другой. Ты изменился. Если бы не твое обручение, я бы подумал…
Командир резко повернулся к нему. Жаркий гнев ослепил его глаза.
- Что? Что ты хочешь этим сказать?
Саймон смотрел на него. Его изуродованное шрамами лицо окаменело.
- Я только хотел помочь тебе, Дан.
- Ну так помоги, - буркнул тот. - Излови мне Голубую пантеру.
Она билась в сетке - великолепный, гибкий зверь - сгусток злобы, мощи и ненависти…
Охотники с восторгом разглядывали невиданную добычу.
- Как вам удалось ее поймать?
Довольный Саймон пояснил:
- Уже несколько дней она кружит вокруг лагеря. Я расставил ловушки, и… Ты доволен, Дан? Ты сам убьешь ее?
- Да. Дайте дротик. Разбудите Эрни.
- Я уже ходил, - доложил часовой. - Ее нет в палатке.
Дан нахмурился - опять эти ночные странствия… Поймал внимательный взгляд Саймона. Охотники расступились. Дан привычно взвесил в руке дротик, выбирая нужную точку, чтобы не попортить голубоватый, мерцающий снежными искрами мех… Вдоль сильной спины пантеры шла серебристая полоса, отливающие сталью когти рвали прочную сеть…
Дан поднял руку. И услышал далекое. Сказанное давно и неизвестно кем: "Не смотри ей в глаза". Он провел взглядом по замершей голове пантеры - узкой изящной голове с круглыми ушами, по ее оскаленной, снежно-кровавой пасти. И, встретившись взглядом со зверем, вздрогнул. Это не были глаза зверя. Синие, сверкающие, как сапфиры ожерелья, они были умны и тоскливы. В подвижных черных зрачках билась мысль-мольба… Дан пошатнулся… Зрение его застилало голубоватой дымкой…
- Убей меня, Дан, - тихо сказал чей-то голос, - убей меня. Убей!
- Нет!
Дан выхватил меч у Саймона и рубанул веревки, натягивающие сеть. Со сдавленными криками, хватаясь за оружие, охотники отскочили. На земле, сжавшись в смертельную пружину, застыла Голубая пантера. Глядя ей в глаза, Дан бросил меч, сказав отрывисто: