Подкрепившись, археолог направился к задним рядам зрителей, ожидая увидеть потягушки вроде арм-реслинга. И увидел - все-таки американец повыше был, чем худосочные бхотия. Вначале кряжистого узкоглазого мужичка, похоже, из племени шерпов, тех самых, что привыкли таскать на себе в гору стофунтовые вьюки. Мужчина пил. Ряд перевернутых пустых рюмок гордо выстроился перед ним. Сейчас он заглотил очередную стопку ячменной водки, на мгновение глаза его сбежались в кучку, но вот он икнул, встрепенулся и снова был в форме.
Напротив него во главе своего ряда перевернутых стопок находилась… Лилиан Кэмден. Остались далеко позади город Чикаго и штат Иллинойс, родители-профессора, католическая частная школа, исторический факультет Чикагского университета. Там она была на хорошем счету. Да, Лилиан нравилась преподавателям, особенно пожилым, потому что всегда казалась чистенькой и благовоспитанной девочкой, впрочем, и в способностях ей никто не отказывал.
А сейчас, в этом вот вертепе, она берет четырнадцатую… нет пятнадцатую рюмку и вливает себе в рот. Э, многовато будет. Щека ее никнет, глаза прикрываются тяжелыми веками, чьи-то ставки биты, мелкие купюры переходят в более удачливые руки.
Эх вы, неудачники, нашли на кого ставить! На чикагскую барышню, которая до двадцати одного года поддавала лишь тайком, запершись со старшим приятелем, то есть с Индианой, в ванной комнате. А здесь народ грубый и простой, если не считать буддийских монахов и индуистских брахманов, которые, собственно, уже никакой не народ.
Но нет, Лилиан рано списывать со счетов. Она резко выдыхает, поднатуживается, открывает мутные глаза и победно хлопает перевернутой рюмкой о стол. Следующий ход за толстомясым шерпом. Или, может, он не шерп? Шерпы такими здоровенными не бывают. Скорее он похож на помесь русского и монгола. Ну, просто с карикатуры из европейской газеты про "угрозу с Востока".
Помесь со спокойной ухмылочкой - мол, не сомневайтесь в моих грубых силах, - подносит рюмку к толстым губам. Русомонгол засасывает жидкость, произносит непонятное слово "бля" и вдруг валится, как мешок, набок. Полный нокаут, вернее, абсолютный покой. И никаких попыток вернуться в реальность. В нирване хорошо. Похоже, упавшему обеспечен долгий полет по алкогольным небесам.
Лилиан встает, лишь слегка пошатываясь, в руки ее опускается законный выигрыш - комок, скатанный из грязных купюр, - и она резким голосом, почти клекотом, гонит публику вон:
- Пшли отсюда! Отвеселились на сегодня.
Значит, вот здесь Лилиан и является хозяйкой? Да, мистер Питерс, ваши благостные сведения о "европейском ресторане" не слишком точны. Это заведение так же похоже на ресторан, как лошадь Пржевальского на арабского скакуна.
Шерпы, бхотия и прочие представители горных полудиких племен стали послушно выметаться, вынося с собой павшего в алкогольном поединке русомонгола.
Индиана за это время закончил свой поединок с холодным трупом козла и наконец вплотную подошел к мисс Кэмден, возящейся у стойки. Очень сейчас хотелось, чтобы на месте Лилиан находилась какая-нибудь другая, совсем незнакомая женщина, но судьба, видно, решила пошутить за их счет.
- Здравствуй, Лилиан, - произнес доктор Джонс в ее спину.
Она моментально, не оборачиваясь, откликнулась своим нынешним голосом, резким и каркающим.
- Я знала, что ты однажды войдешь в эту дверь и усядешься на один из этих раздолбанных стульев. А потом подвалишь ко мне сзади, и я сперва увижу твою тень. Никогда не сомневалась, что так все и произойдет… Ну, и что же ты поделываешь в Непале, Индиана?
- Я приехал сюда, чтобы поговорить с тобой.
Она обернулась. Для того, чтобы врезать гостю в челюсть. Как можно было предполагать, удар у нее оказался крепким. Куда крепче, чем тот, которым она угостила доктора Джонса десять лет назад в Чикаго.
- По-моему, и десять лет назад я тебя не слишком обидел, - произнес мужчина в фетровой шляпе, разминая ушибленную часть лица.
- Я была ребенком, я была влюблена, - тоном закостеневшей обиды произнесла женщина в грубой одежде, смахивающей на гимнастерку.
"Она была влюблена, я тоже был влюблен, разве что не всегда в нее, - подумалось Джонсу. - Эгоизм у нее, действительно, младенческий".
- Надеюсь, Лилиан, ты уже не ребенок. А значит, должна понимать, что поводов для обиды не слишком много…
- Не много?! Да ты наплевал на мои чувства.
У археолога уголок рта пополз вверх, выражая пренебрежение к словам женщины.
- Ты испытывала глубокие чувства ко всем профессорам исторического факультета. Как я мог догадаться, что по отношению ко мне они самые настоящие?.. Давай-ка глубоко вздохнем, расслабимся и переключимся на деловой разговор.
- У меня не может быть общих дел с сомнительными личностями, - отшила хозяйка корчмы.
- Мистер Орлофф - исключение из строгих правил?
Лилиан чуть-чуть помедлила; видно было, что она напряглась.
- Значит, Орлофф тебя волнует…
После этой относительно спокойной реплики женщина взорвалась:
- Хватит ковыряться в моей жизни грязными пальцами!
Индиана даже отпрыгнул. Видимо, он запамятовал, какие резкие эмоции способен пробуждать у своей бывшей подружки. При встрече с бешеным слоном, пожалуй, пришлось бы меньше нервничать.
- Спокойно, не нужна мне твоя чистая жизнь. Меня интересует Орлофф. Что это за тип? Перекупщик какой-нибудь?
- Нет его тут. Возможно, его нет нигде. Для тебя, по крайней мере.
- Ну ладно, поартачься еще немного, девушка. Только учти, он кое в чем подозревается компетентными органами. Впрочем, лично меня волнует не столько он, сколько его "кулон".
Хозяйка нервно вскинулась, но доктор Джонс решил опередить ее.
- Смени пластинку. Ты знаешь, о чем я говорю. Я знаю, что ты знаешь. Одному парню из нашего посольства ты уже сболтнула про эту штуку, поделись теперь и со мной, все-таки старый друг имеет хоть на что-нибудь право.
- Джонс, не надо вытирать ноги о мои взаимоотношения с Мак-Грэгором! - Женщина неожиданно стала отстаивать свой "посольский роман".
- Благодаря тонким взаимоотношениям с офицером Его Величества вот куда ты залетела, на самую кручу.
Лилиан чуть помедлила, уткнув взгляд в красивую бутылку из синего стекла.
- Ну, дерьмо… - выдохнула она. - Тебе вообще понятно, что ты сделал со мной, с моей жизнью? - фразы вновь стали клекочущими выкриками хищной птицы.
- Я готов извиняться, но только один раз.
- Пока не слышала ни разу.
- Извини, Лилиан. - Индиана приблизил к носу одну из опустевших стопок и брезгливо втянул сомнительный аромат. - Надеюсь, что извинился и Фергюссон, который зазвал тебя в солнечный Непал и научил хлебать ячменный самогон, как будто это настоящее виски… Ну, так покажешь мне вещь, оставленную тебе мистером Орлоффом?
- Едва ли. Вылетело из головы, куда она могла задеваться.
- Лили, постарайся вспомнить. Три тысячи долларов освежат твою память?
Женщина заинтересованно обернулась:
- Три?!
Гость уверенно развил тему.
- Купишь на них рыбки с фосфором, это поможет тебе избавится от амнезии. Кроме того, три тысячи долларов - куда больше, чем те фунты стерлингов, что завещал британец. Его наследства тебе хватило лишь на то, чтобы превратиться в нетрезвого гималайского демона.
Индиана поймал ее руку и вложил в мозолистую ладошку пачку денег. Женщина как бы засопротивлялась, но взяла. Потом сказала с максимальной горечью:
- И ты думаешь, на эту подачку можно вернуться в Штаты и начать новую жизнь, достойную той Лилиан Кэмден, какую помнят в Чикаго?
- Это больше, чем доход американского профессора за год… - Он даже обиделся. - И вообще, ты сейчас не блещешь умом, дорогая, как и прежде. Не только я в курсе, кто хранит столь занятную вещицу. Многие серьезные дяди интересуются ей, они не станут цацкаться с тобой и заботиться о твоей израненной душе. Я тебя умасливаю, а они просто возьмут то, что им требуется.
- Не разговаривай со мной, как с девочкой, которую могут отшлепать! - с пьяным вызовом сказала женщина.
- Если я правильно тебя понял, ты все-таки повзрослела. Поэтому должна догадываться, что прячешь у себя - под подолом, наверное, - далеко не безобидную вещь. Не исключено, что именно из-за нее запропастился куда-то Орлофф. И я не уверен, что американская разведка дождется от него ответа или привета.
Напор Лилиан вдруг исчез, появилась складка меж бровей, свидетельствующая о работе мысли.
- Вот какой ты теперь археолог - под юбками копаешь, - произнесла женщина с неуклюжим кокетством. Потом, глядя в сторону, спросила как бы невзначай: - Он что, в самом деле из-за этого пропал?
- Дай мне сначала разобраться с тем, что есть "это", и что за зверь такой Александер Орлофф.
Индиана дотронулся холодным пальцем до возбужденной жилки на шее женщины. Она отшатнулась не сразу.
- Что ему известно обо мне, Лили? Что ты ему про меня наплела?
- Ничего. А ну, втяни ручонки, не то ударю.
- Ударишь, ударишь… Не может же он быть кузеном моей мамочки, который мастерил всякую дрянь и переселился в лучший мир задолго до того, как я стал бойскаутом? Где же ты подцепила "профессора" Орлоффа?
Лилиан снова напряглась. Пожалуй, Индиане не стоило такого говорить.
- Он большой ученый, в отличие от тебя, мистер Джонс. И этим все сказано.
- Ладно, вернемся к "кулону". Когда я смогу совершить акт купли-продажи?
- По крайней мере, не сегодня.
- Это почему, Лили?
- Тебя можно потреблять только в малых дозах. На сегодня хватит. И так уже мутит.
Мисс Кэмден всегда отличалась упорством, вспомнил доктор Джонс, и в условиях высокогорья это могло перейти в параноидальное упрямство.
- От этого тебя не мутит? - Мановением пальца он обозначил ряд пустых стопок. - Ладно, хватит дурить. Каждый миг на счету.
- Джонс, у меня времени навалом.
- Я же объяснял! - разъярился гость. - Будь уверена, есть еще желающие посетить твою мерзкую харчевню. Я не хотел тебя пугать больше, чем надо, но в Чикаго мной интересовались некие весьма темные личности.
- Ты, что ли, светлая личность? И не надо врать, будто случайно здесь оказался, что просто проезжал мимо! Кто тебя послал, а?
Все они, католички, такие. Ну, через одну. Католички-истерички. Конечно, не стоило их жечь на кострах, как это делала инквизиция, но в какой-то мере инквизиторов понять можно… Подобные мысли мелькали в голове Индианы Джонса, когда он покидал "Двор Рамзеса" через дверь, чтобы вскочить в седло своего пони и потрусить в отель с гордым именем "Эксельсиор".
2. РАЗВЕДЧИК - ЛУЧШИЙ ДРУГ ЧЕЛОВЕКА
А туда вскоре должен был явиться скромный коммерсант с невыразительным именем Билл Питерс, торгующий кальсонами и резиновыми сапогами.
Маленький тощенький Билл Питерс поистине был человеком интернациональной наружности. Сейчас он оказался не лысоватым блондинчиком, а усатым смуглым брюнетом, и, наверное, уже не Биллом Питерсом, тем более не майором Питерсом, а какимнибудь Нарасингхой или Махмудом. Да, такой везде сойдет за своего - и в Индии, и в Турции, и в Мексике. "Помнит ли этот юркий человечек, каким именем нарекли его папа с мамой?" - неожиданно подумалось Индиане.
Встреча состоялась в гостиничном номере офицера разведки. Номер этот не мог вызвать никаких подозрений. Кроме подозрений в том, что коммерсант Питерс давно разорился. Или в том, что у правительства США нет денег на содержание своих агентов. В самом деле, мы ж не британцы какие-нибудь. Номер был конурой с оконцем у потолка, причем, ее вертикальный размер превышал горизонтальный. Не всякая собака стала бы жить в подобном помещении.
- "Кулон" у вас, доктор Джонс? - начал Питерс напористо и требовательно, как и полагается представителю специальных служб. Приветственные же слова типа "здравствуйте", по обыкновению, были опущены за ненадобностью.
- Увы…
- Почему "увы"? Ведь мисс Кэмден - это ваша… так сказать.
- Вот именно, "так сказать". Если бы вдруг явилась ваша "бывшая", с которой вы некогда расстались с криком и мордобоем, и попросила бы уступить по цене металлолома новенький "форд" - вы бы как, поторопились? Будь у меня побольше информации, я, возможно, как-нибудь и надавил бы на эту балбеску…
- Что будете пить? - спросил Питерс и, не собираясь выслушивать ответ, потянулся к кувшину с ячменной водкой.
- Только не это. Мне не нужно так маскироваться, как вам. Я бы принял виски или джина.
Питерс безоговорочно выудил из занюханного шкафчика "Бифитер", который странно выглядел на фоне окружающего гималайского убожества.
- Кстати, доктор Джонс, насчет "побольше информации". Я только-только из Стамбула, привез вам кое-что. Если не забыли, некто Орлофф засветился там обращением в наше посольство. Так вот, пожилой господин под таким именем действительно останавливался в отеле средней руки "Энвер-паша". Этот тип выходил из номера два или три раза. Однажды вернулся с товаром в виде альпенштока. А значит…
- Собирался в горный район, - проявил детективные способности Индиана. - Что уже любопытно, потому как мы именно в горном районе и находимся.
- Потом в его номере появлялась стройная дама в шляпе с вуалью. А чуть позже - мужчина европейского вида, говоривший и по-французски, и по-английски с непонятным акцентом. Орлофф ушел вместе с ними из отеля, оставив все свои вещи, и не вернулся.
- Вы, мистер Питерс, конечно же, как следует порылись в его вещах, - снова догадался археолог.
- Вещи полностью испарились из кладовой отеля, куда их снесла прислуга. Но человек редко исчезает бесследно, это не туман поутру. Горничная показала мне место, куда она выбрасывала бумаги с целого этажа. В Стамбуле плохо обстоит дело с вывозом мусора. Даже через пять дней удалось найти то, что имеет явное отношение к Орлоффу. Хоть я и потратил на малосимпатичную работу почти полдня.
И герой помоек Билл Питерс с сознанием выполненного долга протянул Индиане какую-то мятую бумажку. Вернее, разлинованную кальку, что выяснилось при ее разглаживании. Был скопирован какой-то текст на латыни явно средневековой манеры написания. Всего несколько фраз, да и те с лакунами, которые владелец кальки, кажется, не смог заполнить.
- Доктор Джонс, вы, надо полагать, хорошо знакомы с латынью? - полувопросительно-полуутвердительно произнес Питерс.
- По счастью, мое знакомство с этим языком не ограничилось университетскими студиями, где мы спрягали глаголы и зубрили крылатые изречения античных деятелей, - небрежно согласился доктор Джонс. В самом деле, скитаясь по руинам и развалинам он предпочитал общаться с обитателями Прошлого на их родном наречии. - Но вынужден несколько охладить ваш пыл. Мертвые языки, мистер Питерс, коварная штука. Замкнутые социальные и религиозные группы часто превращали их в набор словесных формул, понятных только им.
- Ну-ну, не ломайтесь, док…
- Тут сбоку на полях чиркнуто на вполне современном английском, - пригляделся археолог. - "Не Сирия, а Непал". Опять Непал.
- Надпись принадлежит скорее всего Орлоффу. Еще один признак того, что он посматривал в сторону Гималаев, - подытожил Питерс.
- Это и мне понятно. Хотя, известный мне Орлофф скорее бы использовал кириллицу… Ладно, я попробую прочитать текст. Дайте чернила и бумагу, чтобы не пришлось записывать перевод у вас на манжетах.
Десять напряженных минут - и рука вывела следующее:
"…Благодаря помощи Духа Святого открылось нам грядущее. Тогда преисполнятся души людей грехом, а те бесы, которые имеют человеческое обличье, обретут невиданное дотоле могущество. И нарушится равновесие между Божественным и Дьявольским, и посланцы Антихриста (лакуна) возьмут много мирской власти. Один из них, темный владыка Страны Гуннов, захочет испить из Святой Чаши Грааля, чтобы добиться телесного бессмертия и уничтожить силу Божьих Заповедей, запечатленную в Скрижалях Завета. Но светлый воин-монах Х. Иоанос (лакуна) из страны у пяти озер (лакуна) женщины-птицы, прилетевшей из стеклянной страны, не даст Темному Владыке завладеть Святой Чашей Грааля, и потому сила Божьих Заповедей сокрушит посланца Антихриста. Но без камня отмеченного Божьим Светом не найти сокрытого от глаз Ковчега со Скрижалями Завета. Камень тот лежит (лакуна) у Головы Змея…"
- Конец оборван, - определил Индиана. - Наверное, там самое интересное осталось.
- Ну, как вам такой документ? - напористо спросил Питерс, как будто речь шла о перехваченной шифровке противника. Он крутил обе бумажки, разглядывая их сбоку и на просвет.
- Вы уверены, майор, что это не немецкая шифровка, стилизованная под старину?
- До сих пор немцы предпочитали цифровые системы кодирования. Хотя, не исключен вариант, что этот текст - условный сигнал.
- Или, может, заурядная подделка? - предположил Джонс, почесывая шляпу. - Нынешние немецкие умельцы, кстати, сочинили чуть ли не половину так называемых стихов Нострадамуса. Кроме того, я в основном имел дело с бесписьменными цивилизациями Месоамерики, поэтому мои комментарии будут далеко не полными. Но если принимать все это всерьез, то "апокриф Питерса" - можно, я так буду называть ваш документ? - пожалуй, создан в Европе тринадцатого или четырнадцатого века, во Франции или Италии. Причем христианами, имеющими отношение к альбигойской ереси или даже к ордену тамплиеров.
Питерс, мучительно морща лоб в поисках знакомых ассоциаций, наконец нашел что сказать.
- Альбигойская ересь?
- Об этом свидетельствует весьма заметное дуалистическое, я бы даже сказал, манихейское начало. А также упоминание о светлом воине-монахе. Письменных источников такого рода мы имеем немного, поэтому я не буду настаивать на своем мнении. Но, в общем-то, содержание этого фрагмента соответствует настроениям определенных сект того времени.
Офицер разведки запротестовал:
- Послушайте, мистер Джонс, вы можете выражаться не на этом птичьем языке! Пусть там и сказано что-то о женщине-птице. Объясните по-человечески, что здесь написано? Или вы специально темните?
Несколько мгновений Индиана не понимал причин недовольства. Затем стал оправдываться.
- Извините, майор. Это все из-за латыни, она переключает мозги не в тот режим… В чем сложности?
- И этот перевод, и ваши комментарии - вроде нормальные фразы, но смысл ускользает. Как мыло в воде…
Майор жаловался, а Индиана наливал себе "Бифитер". На два пальца заполнил стакан и принял внутрь, не разбавляя - по-славянски.
- Одни и те же слова, мистер Питерс, имеют разный смысл в разные времена. Самые простые - "вода", "хлеб" - и то весьма изменчивы. Возьмем, к примеру, наше пророчество. Даже в случае подлинности документа, оно представляет для вас весьма малый интерес. По большому счету, для разведки все это - полный ноль. По-моему, такой вывод мог сделать любой эксперт, например, ваш эрудированный сержант.
- Много знает, да мало понимает, - пренебрежительно отозвался разведчик о своем сыне и с прискорбием уткнул взгляд обратно в листок. - "Нарушится равновесие между Божественным и Дьявольским". Чушь какая. Неужели все-таки немецкая шифровка?