Волнение, охватившее доктора, передалось Питеру. Он ясно воспринимал слова собеседника, вдумывался в аргументы и доказательства, которыми тот беспрестанно сыпал, но сосредоточиться, все взвесить и обстоятельно обдумать почему-то не мог. В голове стоял какой-то туман, все путалось. Растерянность отразилась на лице подростка. Доктор неожиданно улыбнулся.
– Такие дела, брат. Понимаешь, так сказать… Скоро ты сам во всем разберешься. Понятно, что сейчас у тебя сплошная мешанина в голове. Когда твое тело проходило период трансформации, значительные изменения произошли и с твоим мозгом. Мозг тоже должен себя перестроить, и во время этого процесса ты можешь потерять кое-что из прежнего запаса знаний. Потому что память… э-э… воспоминания хранятся как бы в виде файлов. Впечатления дробятся на какие-то мелкие единицы-модули и укладываются в особые ячейки. Когда идет перестройка мозга, некоторые мелкие зернышки-воспоминания не могут найти себе места. Для них не остается ячеек. Вот они и мечутся… Так что кое-что тебе придется выучить заново. Ну ничего… Ты с этим справишься. Так сказать…
Питер молча смотрел в потолок.
– Подождите… из этого следует, что я – sapiens ingentis? – неожиданно громко спросил он.
Мурашки побежали по коже. Только теперь до него дошло, о чем говорил ему доктор. Точнее, все впечатления последнего дня сложились вместе – и внутри обозначилась такая пустота, такой провал… На Питера дохнуло леденящим ужасом.
– Да… – устало подтвердил доктор. – Но ты не должен этого бояться. Самое главное, что ты должен постоянно удерживать в памяти, это то, что ты – человек, Питер. Ты не должен забывать об этом, потому что именно на этом пунктике ломается большинство людей, оказавшихся в твоем положении. В наши дни такое происходит редко. После 2021 года случайных появлений НГ-объектов не зафиксировано. В последние два десятилетия у людей рождается обычное б смысле генотипа потомство. И все же такое бывает… Существа, подобные тебе, долгое время живут как вполне обычные люди, потом неожиданно их фенотип меняется… Многие думают, что они становятся какими-то ужасными созданиями, нелюдью, так сказать… Чужаками… Так вот, это неправда. Они – люди. И ты человек, Питер! – Доктор обеспокоенно посмотрел подростку в глаза. Того бил озноб.
– Но я чувствую, что не похож на других, – почти неслышно пробормотал он. – Я – иной… И моя голова… Она какая-то не такая…
– Да. Есть кое-какие отличия…
– И все кругом красное, все как будто полыхает… Доктор отвел глаза и кивнул:
– Твои глаза теперь видят по-другому. Мои, например, чувствительны только к видимой области спектра. Твои способны воспринимать еще и инфракрасные лучи. Ты прямо-таки осязаешь потоки тепловой энергии! В дополнение к привычной тебе картине окружающего мира еще воспринимаешь и колебания температур! Этакий красный светофильтр появляется местами… – Доктор помолчал, покрутил в руках тонкий красный проводок, потом продолжил: – Сначала это кажется необычным, но вскоре ты поймешь, что это здорово, и научишься использовать это качество!…
Мысли по-прежнему путались. Вдруг Питер вспомнил, с каким страхом на него смотрела медсестра. Теперь ему было ясно, почему в ее глазах был животный ужас!
– Значит, я – тролль? – дрожащими губами спросил он.
– Нет! – Доктор смотрел на него твердо и прямо. – Ты – человек!
– Я ужасен? Уродлив?
– Питер, красота – понятие относительное… Относительное?… Мальчик вспомнил об отце и о его
внезапном желании прогуляться. Вот, даже папочке невмоготу находиться рядом с ним! И вдруг он закричал. Изо всех сил. Завопил во все горло. Попытался вырваться, освободить руки и ноги. Стал отчаянно ворочаться с боку на бок. Кровать не шелохнулась! Тогда он завыл – жутко, пронзительно. Что случилось с его головой? Что случилось с его телом? Он выл от нестерпимого желания ощупать себя и убедиться в том, что он не чудовище! Может, он еще похож на человека? Ладно, что все вокруг светится красным… Это пустяки… А вот есть ли у него нос? Какими стали зубы? Может, зубов теперь вовсе не осталось и изо рта торчат поганые здоровенные клыки? И нос стал крючком?… Какие они, тролли? Он не помнил.
Мальчик зарыдал. Ой, мамочки! Дайте пощупать, что же случилось с головой! Лучше умереть, так будет легче. Честнее, наконец. Зачем ему красный свет, нос крючком, клыки и отвисшие, покрывшиеся мехом уши? Сами носите!…
Доктор суетливо вытащил из кармана шприц для подкожного впрыскивания и подбежал к Питеру. Подросток извернулся, как мог, и попытался укусить доктора за руку. Тот сразу отдернул ее, отскочил и бросился к двери.
– Медсестра! Дежурный!…– завопил он.
Питер почувствовал, что ремень, стягивающий его правую руку, ослаб, и сосредоточил свое внимание на этой руке.
Топот ног в коридоре на какое-то мгновение отвлек его от дела. Вернулся доктор, а с ним два здоровяка санитара. Санитары сразу стали по обе стороны кровати, потом аккуратно и сильно нажали на плечи Питера, но в этот момент ремень, стягивающий правое запястье, лопнул. Подросток, не думая, пихнул одного из санитаров. Удар пришелся тому в живот. Человека приподняло над полом, он перекувырнулся в воздухе и медленно отлетел к стене. Теперь надо разделаться со вторым санитаром. Внутри у Питера все дрожало. Почему-то ему страшно хотелось причинить боль какому-нибудь другому существу! В этот момент что-то кольнуло его в плечо. Он повернулся и увидел, как доктор и второй санитар отпрыгнули к стене.
Питер схватился за ремень, удерживающий левую руку. И замер, пораженный!… Он наконец-таки увидел свою правую руку… Лучше бы было, если бы он никогда не видел этого!…
Рука была как бревно. Или… как бедро взрослого мужчины… Такая же толстая… Кожа серо-зеленая, какого-то гнойного, омерзительного оттенка. Изнутри рука светилась жаром – краснота пробивалась из плоти. По всей коже шли какие-то странные роговые наросты. Но самое главное было не это! Рука неимоверно вытянулась, и оканчивалась она длинными пальцами с острыми когтями!…
Питер ошарашенно посмотрел на свое тело. Под простыней тела видно не было, но зато он мог разглядеть, что росту в нем теперь было метра три! Не меньше!…
Питер слова вымолвить не мог – так и сидел, уставившись в простыню. Потом в глазах помутнело, поплыли какие-то темные пятна.
Подросток опять посмотрел на свою правую руку. Поднес ее к самому лицу и принялся разглядывать с таким видом, словно никак не мог поверить, что это на самом деле принадлежит ему…
Затем на него навалились сумерки, в глазах поплыли тени, и он провалился в забытье…
2
Ему снилось, что он вернулся домой. Бродит по комнатам, пытается что-то вспомнить, окидывает взглядом знакомые вещи. Силится, силится…
Боль подступила внезапно – откуда-то изнутри. То ли в брюшной полости, то ли в груди, а может, сразу везде взбухло что-то острое, режущее. Он попытался проснуться. Это поганое "что-то", поселившееся внутри него, пыталось вырваться на свет и отчаянно раздирало внутренности. Словно тысячи мелких коготков рвали тело… Боль была невыносима.
А потом еще озноб навалился, и кожа покрылась пупырышками. У него было такое впечатление, словно в разгар зимы кто-то распахнул настежь окно и комната вымерзала на глазах. Мысли метались и путались. Что же это, а? На вечеринку он попал в конце лета, тогда была самая жара… И эта боль!…
Простыня набухла от пота. Боль не прекращалась. Какая-то жуть спазмом сдавила горло. Он больше не мог оставаться в постели.
– Папочка? – слабым голосом позвал Питер. Ему хотелось крикнуть во всю мочь, завопить так, чтобы стены задрожали, но голос сел. – Папочка? – еще раз жалобно пискнул он.
Ответа не было. В наступившей тишине Питер неожиданно сообразил, что он все еще спит и дом, боль, озноб ему только снятся. Его родной дом был не более чем видением, ночным мороком. Мускулы отчаянно болели. Питер коснулся пальцами груди и со страхом отдернул руку. Что-то было не так. Кожа стала какой-то грубой, шершавой. Он с опаской глянул на себя. Тело отсвечивало красным. Тусклый свет уличных фонарей проникал в комнату.
Вроде бы все нормально… исключая разве странные мозолистые наплывы, разбросанные по телу. Они были едва видимы, но просматривались четко. И ощущались тоже… Жестковаты. Питер надавил ладонью на одно из таких образований. Точно, что-то не так. В детстве он слышал рассказы об эпидемиях бубонной чумы. Сколько миллионов жизней уносили с собою страшные болезни! Может быть, и теперь тоже начался мор?
Питер выбрался из постели. Огляделся. Сделал несколько шагов. Голова почему-то закружилась, и силы оставили его. Он осторожно опустился на пол. Ноги не держали. Вот вопрос – чьи это ноги? Совсем даже не его.
– Папочка? – вновь позвал он и постарался ползком добраться до двери спальни. Дверь оказалась распахнутой, в черном провале коридора послышались мерные шаги.
Нечеткий силуэт появился в дверном проеме.
– Питер…
В спальню вошел отец. Точно он! Встал возле сына на колени и принялся тщательно ощупывать его тело. Поты-кал пальцем в нескольких местах, потом медленно, дрожащим голосом выдохнул:
– Гоблинизация… – Затем сказал погромче: – Подожди здесь. Я скоро вернусь. Надо вызвать "скорую". – И вышел из комнаты.
* * *
Проснулся Питер от невыносимого удушья. В первое мгновение он вообще не мог вздохнуть – то ли сон продолжался, то ли ему на самом деле не хватало воздуха. Чуть позже он вспомнил, что произошло… Так и есть, он лежит все в той же больничной палате, а справа от кровати все то же оборудование… На стене – экран, что-то вроде плоского телика, на экране что-то мелькает. Питер не обратил внимания на меняющиеся картинки, его заинтересовало – а кто всю эту дребедень смотрит?
Правильный вопрос! В углу комнаты он увидел двух человек в белых халатах. Санитары?… Они увлеченно смотрели на экран. Там полыхал грандиозный пожар, кажется, горели небоскребы. Поверх мелькающих кадров то и дело взбухали светящиеся надписи: "События в Сиэтле"… "Расовые волнения". Потом на переднем плане возникла толпа. Люди что-то кричали и швыряли камни в выбегавших из горящего здания гномов, троллей и орков. Подъехала полиция и стала метать в толпу гранаты со слезоточивым газом. Ядовитое облако тотчас же разогнало людей, но и металюди уже не могли покидать здание…
– Что случилось? – встревоженно спросил Питер у людей в белых халатах.
Один из санитаров повернулся на его голос, потом неторопливо встал и, гулко топая, направился к кровати.
"Осторожно! – вдруг словно что-то щелкнуло у Питера в голове. – Предельная осторожность! Этот человек опасен!" Питер не знал, что это на него нашло и почему он так решил, но это было, точно!… Санитар проверил ремни – крепко ли держат, потом с усмешкой произнес:
– Точно не знаю… Похоже, в городе Сиэтле проводят облаву на метахомиков. Их собираются сослать в особые лагеря. А это отродье почему-то поджигает свои дома. По всему городу идут бунты… – Он помолчал немного, потом добавил: – Кстати, ты вчера посмел поднять руку на одного из моих дружков…
– Я не знал…
И вдруг санитар ударил Питера по правой щеке. Нет! Острая боль волной залила сознание. Но сдачи он дать не мог, и надо было помалкивать.
Мужчина ударил еще раз – на этот раз боль была нестерпимой.
И еще один удар! Питер попытался отвернуться, но у него ничего не вышло: ремни держали крепко.
– Не надо… Пожалуйста… – жалобно пролепетал он.
– Почему это не надо, ты, троглодит чертов?! – захохотал санитар.
– Как вы не понимаете, это я только внешне превратился в тролля, а так я нормальный человек! – попытался объяснить Питер.
К кровати подошел второй санитар и тоже занес кулак. Подросток дернул головой. Санитар злорадно ухмыльнулся. Видно, был доволен своей уловкой. Эта игра пришлась ему по вкусу.
– Мне нет никакой разницы, дружище! Раз ты тролль, с тобой и надо обращаться, как с троллем! – вызывающе сказал он.
"Это значит, вот так, как сейчас?" – хотел было спросить Питер, но удержался.
В дверях неожиданно появился доктор и испуганно крикнул:
– Что здесь происходит? – Потом обратился к одному из санитаров: – Я же строго-настрого предупредил: как только он проснется, сразу позвать меня!
– Простите, док, – буркнули санитары и отошли в сторону.
– У вас все нормально? – Доктор встревоженно посмотрел на Питера.
– Конечно. Я и пациент…
– Я не с тобой разговариваю! – Доктор подошел к Питеру поближе.
– Да, – отозвался Питер, – все в порядке. Один из санитаров выключил экран.
– Пожалуйста, оставьте нас одних, – сухо сказал доктор. Санитары покорно направились к двери, один из них,
проходя позади доктора, перехватил взгляд Питера, молча приложил палец к губам, затем показал мальчику кулак. Питер все понял. Будет лучше, если он будет держать язык за зубами…
– Питер, – сказал доктор и осторожно сел на пластмассовый стул, – нам надо поговорить.
– Хорошо… – неуверенно отозвался подросток.
– То, что… э-э… случилось вчера… Это недопустимо. Тем более, так сказать, в твоем положении. Тебе следует контролировать себя. – Доктор нервно теребил рукой край халата. – Пойми, ты – тролль. И ты даже представить себе не можешь, как ты силен! Ты должен научиться сдерживать себя. Понятно, что у тебя был стресс, но это не может служить оправданием. Пойми, люди все еще испытывают страх перед такими, как ты. Прежде чем они привыкнут к мутантам, пройдет много времени.
– Из-за этого и начались беспорядки в Сиэтле? – нетерпеливо прервал его Питер.
– Да.
– А почему вы решили, что в конце концов все наладится?
Доктор улыбнулся:
– Возможно, ты прав, но я верю в разум, верю в людей… Питер криво ухмыльнулся:
– Скажите, когда я смогу отправиться домой?
– Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Мы могли бы уже завтра выписать тебя. Твой отец договорился с одним врачом, работающим у нас в больнице, чтобы тот последил за тобой и помог тебе привыкнуть к новому телу. Это действительно крупный специалист в нашей области, один из лучших в мире.
– Хорошо… – Питер настороженно посмотрел на доктора. – А что вы имеете в виду, когда говорите, что я должен привыкнуть к своему телу?
– Питер, по сравнению с теми днями, когда тебя доставили сюда, ты потяжелел на сотню килограммов. Стал выше, раздался в плечах. Долгое время ты лежал неподвижно, руки, ноги, так сказать, затекли… Тебе нужно время, чтобы обрести форму…
– А как насчет моего сознания?
– Сознания? – Доктор поежился.
– Да, как насчет моих мыслей, чувств, ощущений? Вы сами говорили, что я должен контролировать свои поступки. Мне же нельзя впадать в ярость! – Он захлебнулся, припомнив показанный ему из-за спины доктора кулак. – А что, если я не смогу совладать с собой и так разозлюсь?! Что, если я разойдусь, как может разойтись тролль?! Пусть даже я не тролль, а только похож на него!… Поймите, от одной этой мысли можно сойти с ума!…
– Послушай меня! Это очень важно. – Доктор опять смотрел на него спокойно и твердо. – Ты помнишь, что такое ДНК? Помнишь что-нибудь из генетики?
Питер попытался сосредоточиться. Страх все сильнее и сильнее охватывал его. Неужели он все забыл? В голове сплошная пустота. Ни единой зацепки. Как же он жить-то будет? Снова идти в начальную школу? В памяти опять всплыл показанный из-за спины кулак. Вот это он помнил крепко. Ну, может, еще кое-что… Например, что гены – это такие цепочки молекул и существует какой-то определенный порядок в их соединении.
– Что-то похожее на код, верно я говорю? На тайнопись, где каждая буква занимает строго определенное место?…– попытался он сформулировать свою мысль. – Именно порядок сцепления… определяет вид живого существа…
Он почувствовал стыд – как же он мог сморозить такую глупость? Какие буквы могут быть в живом существе? Человек не является суммой слов, а тем более каким-нибудь предложением.
– Простите, – смутился он. – Я что-то не то говорю…
– Нет-нет, все правильно, – покивал головой доктор. – Конечно, путано, но, в общем, ты на верном пути. Мы действительно считаем, что ДНК представляет собой особого рода код. Так сказать, шифр из четырех букв… Или значков… Символов, наконец… Эти буквы не что иное, как четыре азотные группы – нуклеотиды, – которые имеются в ДНК. Они обозначаются следующим образом: буква А соответствует аденину, Г – гуанину, Ц – цитозину и Т – тимину. Эти четыре нуклеотида соединяются между собой в различной последовательности. Комбинаций может быть множество, тем более если учесть, что и в длину они могут вытягиваться каждая наособицу. Вот этот строго определенный набор в целом называется геном. В нем могут быть сосредоточены десятки или сотни тысяч подобных последовательностей. Есть гены, состоящие их миллионов последовательно расположенных нуклеотидов. Выглядит это таким образом – ГЦАТГТАТЦЦТГТА… и так далее.
Что-то в этом разговоре показалось Питеру интересным.
– И как же они работают? – удивленно спросил он.
– Гены?… Они определяют все признаки существа. Например, цвет волос, форму и размер черепа, цвет кожи… В ядре клетки есть особые структуры – хромосомы. Перед началом деления клетки происходит, так сказать, удвоение каждой из них, и в процессе клеточного деления сходные хромосомы расходятся в образующиеся молодые клетки. Таким образом, они получают полный набор хромосом. Зрелые половые клетки имеют вдвое меньший набор хромосом. Полный их набор восстанавливается в оплодотворенной клетке. В каждой паре сходных хромосом одна унаследована от отца, другая – от матери. Хромосомы и обеспечивают основу наследственности, а носителями наследственных признаков являются гены, то есть определенные участки хромосом. Каждый ген отвечает за построение белковых молекул нового организма по определенному образцу…
– А-а, теперь вспомнил – этим образцом и является ген. С него как бы копию снимают… – Питер попытался приподняться на локтях, но ремни не позволили. Он вновь опустил голову на подушку. – Ну а дальше что?
Доктор усмехнулся: