Он хотел было возразить, но тут перешептывания и глухой ропот толпы легко перекрыл громкий вскрик:
- Магьер?!.
Дородная женщина в выцветшем лиловом платье пробиралась к ним, бесцеремонно расталкивая крестьян. Ее черные, обильно сбрызнутые сединой волосы были заплетены в косу - точно такую же, какую часто заплетала Магьер. На морщинистом округлом лице, казалось, навек застыла гневная гримаса, и судя по тому, как поспешно уступали дорогу этой женщине односельчане, со вспышками ее гнева они были более чем хорошо знакомы. При виде Магьер женщина замерла как вкопанная, зажав рот ладонью. На ее суровом лице отразилось изумление, которое тут же сменилось неподдельной радостью.
- Ох, девочка моя… да неужто это ты?
Лисил едва расслышал, как Магьер беззвучно выдохнула:
- Тетка Бея!
- Ей тут быть нельзя, - сказал Йоан. - Ты знаешь. Женщина круто развернулась к нему всем дородным телом, угрожающе скрестив руки на немаленькой груди.
- А где были бы вы все, если бы не она? А? Чьими Деньгами заплачено за того нового вола… да и за стальные лезвия для плугов, которыми вы все с прошлого года пашете поочередно? Да укуси ты меня за зад, старый боров, авось зубы сломаешь - жестко!
Лисил так опешил, что забыл усмехнуться этой грубой шутке. Магьер посылала деньги в родную деревню?! Он оттолкнул от себя Адриана, но стилет убирать не стал, держал наготове.
Тетка Бея, проскользнув мимо него, заключила Магьер в свои могучие объятия. Магьер тут же оцепенела, напряглась, но тетка все бормотала: "Девочка моя, девочка…" - и в конце концов Магьер неловко, но сердечно обняла ее в ответ.
Лисил молча смотрел на них, на мгновение забыв, что решил не спускать глаз с Адриана и толпы крестьян. Малец перестал рычать и, навострив уши, тоже глазел на тетку и племянницу. Винн тревожно озиралась, и Лисил вспомнил, что она почти не понимает древинкского наречия. Мысленно испустив долгий вдох, Лисил вынудил себя улыбнуться и ободряюще кивнул девушке, а затем шагнул к Магьер.
- Если это твоя тетя, то умеет ли она стряпать? - спросил он. - Мне уже до смерти надоели галеты и вяленая рыба.
Бея развернулась к нему, и радость на ее лице уступила место подозрению.
- Это мои спутники, - сказала Магьер. - Это Лисил, а вон та девушка - Винн.
- А вон тот четвероногий попрошайка - Малец, - прибавил Лисил. - Никогда не оставляй его наедине с горшком похлебки.
Тетка Бея оглядела всех поочередно и снова улыбнулась Магьер. На ее округлых щеках появились ямочки.
- Что ж, и им добро пожаловать в мой дом… Но, девочка моя, до сих пор поверить не могу, что ты вернулась! - С этими словами она взяла Магьер за руку и, увлекая ее за собой, обернулась к Йоану. - Я веду свою племянницу домой! И ее друзей тоже. И пусть кто-нибудь позаботится об их пони… вместо того чтобы стоять тут разинув рот как последние болваны!
Лисил помог Винн снять со спины вьючного мула дорожные мешки, а затем Бея повела всю компанию в проход между двумя хижинами. Никто не посмел остановить их. Мысли о горячей пище и ночлеге под гостеприимным кровом изрядно подняли настроение полуэльфа, но не настолько, чтобы он забыл оглянуться.
Йоан положил руку на плечо Адриана, но тот вырвался и, неуклюже ступая, отошел. Секунду его глаза, горящие сумасшедшим огнем, сверлили взглядом Магьер и ее спутников, а затем Адриан исчез из виду.
* * *
Очнувшись ото сна, в котором, как всегда, перекатывались черные кольца таинственного покровителя, Вельстил прежде всего подумал о Магьер. Сейчас уже не было нужды вызнавать с помощью чар, куда она направляется. Затем он осознал, что лежит на кровати, а напротив, в другом конце комнаты Чейн укладывает вещи, и серая крыса, его фамильяр, то ныряет в мешок, то выскакивает, словно забавляясь ей одной интересной игрой.
Чем дальше они углублялись в земли Древинки, тем труднее становилось найти прибежище на день. Покинутые капища, заброшенные сараи и пустые амбары редко попадались в этих краях, потому что местные жители тотчас разбирали все ненужные строения на дрова или же для иных хозяйственных целей. Несколько раз уже Вельстила и Чейна едва не застиг восход солнца. Зарываться с головой в гущу палой, изрядно прогнившей листвы, чтобы укрыться от смертоносного дневного света, Вельстилу совсем не пришлось по вкусу, но и придорожные трактиры он предпочитал избегать. Всякий, кто спит весь день, с утра до вечера, неизбежно вызовет всеобщее подозрение.
И все-таки сегодня вечером он проснулся в постели.
Вельстил терпеть не мог толковать с местными селянами, но, поскольку прошлое утро едва не погубило их, они рискнули поискать прибежища в небольшой деревеньке. Чейн блистательно доказал свою полезность, объявив, что он и его спутник - торговцы, которые ехали всю ночь, безрассудно стремясь побыстрее достичь места назначения. Нарочито подчеркнутая усталость, щедрая плата, да еще то, что Чейн мог с грехом пополам изъясняться по-древинкски, - все это подкрепило достоверность его рассказа. Чейн был немногословен, однако своей манерой держаться обаял крестьян так, как это никогда не удалось бы самому Вельстилу. Порою хитроумие и ловкость Чейна напоминали Вельстилу Лисила.
- Проснулся? - спросил Чейн.
- Да. Приятно было для разнообразия поспать в постели, - ответил Вельстил, садясь на край кровати. - Кстати, я не успел поблагодарить тебя за сообразительность. С горожанами в той же Беле я управлялся без труда, а вот местные жители мне, похоже, не доверяют.
Чейн продолжал укладывать вещи.
- Это потому, что виски у тебя седые, да и кожа побледнее моей. Ты выглядишь слишком аристократично, да к тому же чересчур смахиваешь на некоторых персонажей тех страшных историй, которые так любят рассказывать детям по вечерам у камина. Зато я - и это скажет всякий - похож на молодого преуспевающего купца.
Он был совершенно прав.
Вельстил только сейчас заметил, что Чейн еще не до конца одет. Он натянул штаны, но рубашка еще лежала на кровати. Руки у Чейна были сильные, под гладкой кожей бугрились и перекатывались мускулы, а вот плечи и спину густо покрывала сеть многочисленных, побелевших от времени шрамов, которая протянулась от шеи до поясницы.
- Что это было? - полюбопытствовал Вельстил.
- А? Ты о чем?
- Да о твоей спине. У таких, как мы, подобные раны обычно залечиваются бесследно.
Чейн с отрешенным видом оглянулся на свою спину:
- Это был мой отец. Наши тела залечивают любые раны, только если они нанесены после обращения. Эти шрамы появились гораздо раньше.
Вельстил молча разглядывал шрамы. Белые рубцы пересекались, вспухая там, где более поздний удар снова вскрыл уже зажившие раны. Да, этим шрамам много, много лет.
- И это сделал с тобой твой отец? - спросил он.
Чейн пропустил его вопрос мимо ушей.
- Кони готовы. - Он сгреб с кровати рубашку и надел ее. - Крестьяне вернулись с полей, и скоро нам нужно будет двинуться в путь.
Вельстил встал, в который раз уже встревожившись от того, как ослабло его ощущение времени:
- Когда зашло солнце?
- Недавно.
Вельстил вышел из комнаты. Чейн следовал за ним, дружески прощаясь с крестьянами, толкавшимися у общинного дома, и сердечно благодаря их за приют. Они вскочили в седла и, как обычно, бок о бок выехали в ночь.
- Мне удалось закупить корма для лошадей, - сказал Чейн. - Наши припасы подходили к концу.
Вельстил молча кивнул. Перед его мысленным взором все еще маячила густая сеть шрамов, покрывавших спину Чейна. Он отнюдь не желал знать подробности прошлого своего спутника, точно так же как не желал делиться с ним рассказами о собственном прошлом. Сейчас для них обоих важно было только одно - настоящее.
Мокрые от дождя деревья с двух сторон окаймляли тропу, уходившую во тьму. В непроглядном этом мраке мысли Вельстила сами собой обратились к тем давно забытым годам, которые он провел в этих краях. Ничто не изменилось с тех пор: ни сама Древинка, ни ее жители, ни его, Вельстила, нелюбовь к здешним местам.
- Нам пора поговорить откровенно, - сказал Чейн обыденным тоном, как будто сделал тривиальное замечание о погоде.
- То есть?
- Ты сегодня опять разговаривал во сне.
Ни единого звука не доносилось до них из леса: ни уханья совы, ни шороха лапок скачущей по ветвям белки. Чейн и Вельстил были совершенно одни. Ему нечего было ответить Чейну - или, вернее говоря, ему не хотелось отвечать. Общение с покровителем всякий раз отнимало у Вельстила все больше времени, предназначенного для восстановления сил, и все более изможденным он чувствовал себя по ночам, в то время как до сих пор получил слишком мало полезных сведений - и о том, что искал, и о том, как найти искомое.
- Почему мы едем на восток? - спросил Чейн, осадив коня. - Я долго следовал за тобой, не задав ни единого вопроса, но ты сам сказал, что Магьер повернет на север, и было это уже много дней назад. Отчего же тогда мы все больше углубляемся в земли Древинки?
У Вельстила и в мыслях не было обсуждать с Чейном свои планы, однако же его спутник уже доказал свою полезность. Вельстил тоже осадил коня.
- Я полагаю, что Магьер отправилась в свою родную деревню, чтобы там разузнать кое-что о своем прошлом, - сказал он. - После чего она двинется, как я и говорил, на север.
- И что же ей нужно от своего прошлого?
- Магьер лишь недавно узнала о том, кто она есть, а помимо этого больше почти ничего и не знает. Думаю, она стремится выяснить, почему ее создали, а быть может, и отыскать своих неведомых родителей.
- Так она не знает своих родителей? - отозвался Чейн. - И что же, сумеет она узнать правду?
- Нет.
Это была полуправда, но иного ответа Вельстил дать не мог. Надо было как-то отвлечь внимание Чейна от скользких тем, а еще любой ценой сохранить свое главенство над ним. Чейн между тем достал что-то из кармана плаща и медленно перекатывал этот предмет в кулаке, обтянутом перчаткой. Секунда - и между сжатых пальцев брызнули лучики света.
- Что это? - спросил Вельстил.
Чейн разжал ладонь и показал ему небольшой, неярко светящийся кристаллик. Ответ его прозвучал неожиданно тихо и мягко:
- Холодная лампа… простая холодная лампа, изобретение Хранителей Знания.
Вельстил послал своего коня вперед и тотчас услышал, что Чейн поскакал за ним.
В том трактире, у окраин Белы, они обнаружили три чашки. В одной чашке кроме остатков чая были и листочки мяты, а это значило, что там побывала юная Хранительница Винн. Как огорчилась она, когда узнала, что Чейн - Сын Ночи! И сам Чейн, хотя и казался бездушной тварью, тем не менее явно искал общества Хранителей.
Видимо, имелось в этом обществе нечто такое, что его неизменно притягивало.
* * *
Пригнув голову, Магьер шагнула в низкий дверной проем хижины тетки Беи. Дрожь охватила ее - насколько же все здесь знакомо! Ничего, почти ничего не изменилось…
Единственную комнату в доме тускло озаряло низкое пламя, которое мирно потрескивало в очаге, выложенном камнями прямо в стене. Над огнем висел на чугунной перекладине закопченный до черноты котелок. Грубо сколоченный стол и табуреты, стоявшие перед очагом, были точно такие же, как помнила Магьер, только одинокую свечу на столе заменила маленькая жестяная лампа с треснувшим стеклом. Под окном стояла все та же низкая скамья, но теперь рядом с ней красовалась старенькая прялка, потемневшая от долгого использования. Горшки и прочая кухонная утварь были развешаны на дальней стене, за очагом. Холщовые занавески, прибитые к стропилам, образовывали подобие алькова, в котором стояла кровать тетки Беи. Магьер в далеком детстве всегда спала на тюфячке возле очага.
- Здесь совсем ничего не изменилось, - прошептала она, обращаясь больше к себе самой, нежели к окружающим.
- Зато ты вон как изменилась… при сабле вот. - Тетка Бея погладила Магьер по щеке и деловым шагом направилась к полкам в дальнем конце комнаты. - Я бы с радостью отдала пару медных грошей, только бы еще разок поглядеть, как у старого Йоана при виде тебя трясутся поджилки.
Хихикнув, она достала две толстые свечи, зажгла их от лампы и поставила на полке, чтобы в комнате стало хоть немного светлее.
Малец, Лисил и Винн, обойдя Магьер, тоже вошли в комнату. Лисил, проходя мимо, как бы невзначай провел ладонью по спине Магьер. И опять, уже в который раз, ей отчаянно захотелось оказаться дома… только дом ее не здесь, а в Миишке.
Адриан назвал ее кошмарул - старинным словом, обозначавшим невидимого духа, который садится на грудь спящего и душит его до смерти. Стены хижины, потемневшие от копоти и времени, показались вдруг Магьер ужасно тесными, комната почудилась куда меньше, чем в ее воспоминаниях. Чеместук был подлинным кошмарул ее детства, и этот призрак много лет таился, терпеливо дожидаясь ее возвращения.
Это началось, когда ей было пять или шесть лет.
Тетка Бея рассказывала Магьер, что, до того как Магелию, ее мать, увезли в замок, Адриан ухаживал за ней и даже питал известные надежды. В детстве Магьер часто гадала, откуда на лице Адриана взялся страшный шрам, о котором в деревне предпочитали помалкивать. Поскольку девочка не знала своей матери и была еще слишком мала, чтобы понять, отчего односельчане сторонятся ее, Магелия представлялась ей похожей на тетку Бею. Только, конечно же, повыше ростом и стройнее.
Как-то днем, ближе к вечеру, Магьер улизнула с поля, на котором тетка Бея рыхлила мотыгой землю, и поднялась по склону холма к деревенскому кладбищу. По пути она набрала букет полевых цветов, потому что все матери любят цветы. Другие дети побаивались ходить на кладбище, а вот Магьер нисколечко не боялась мертвых. Да и что их бояться? Вот ее мать тоже мертвая, а ведь тетка Бея называет ее "лучшей в мире".
Нескоро добралась Магьер до материной могилы, расположенной под высоким деревом. Все нижние ветви дерева обрубили, зато верхние разрослись привольно, осеняя могилу высоким лиственным шатром. Здесь Магьер чувствовала себя будто в доме своей матери. Здесь царила тишина и не было никого из тех, кто кричал на нее или строил ей мерзкие рожи.
Магьер услышала звук шагов - кто-то большой и тяжелый шел прямиком к ее дереву. Вначале он держался поодаль, не выходя на прогалину. Краем глаза она заметила человека, бродящего меж деревьев, - миткалевая рубаха, серые холщовые штаны, коричневые сапоги. Быть может, еще кто-то пришел на кладбище, чтобы навестить дом своей матери, - и это хорошо, это очень правильно. Звук шагов стих, и чья-то рука раздвинула ветви дерева. При виде обезображенного шрамами лица Магьер невольно придвинулась ближе к надгробию Магелии.
Адриан сделал еще шаг и, стоя между ветвей, молча смотрел на Магьер. Девочка притворилась, что не замечает его, и продолжала прилежно раскладывать цветы вокруг надгробия.
- Что, малышка, пришла искать свою маму? - спросил наконец Адриан, одной рукой крепко сжимая ветку, которую он только что отодвинул, чтобы выглянуть на прогалину.
Вопрос был задан самым дружелюбным тоном, а впрочем, почему бы и нет? Пусть Адриан, со своими шрамами, страшен как смертный грех, но ведь он когда-то едва не женился на ее матери. Магьер даже улыбнулась ему - не так уж часто кто-то, кроме тетки Беи, просто разговаривал с ней, а не осыпал проклятиями.
- Я знаю, где моя мама, - ответила она так, будто заданный вопрос был обыкновенной шуткой. - Она вот здесь, в своем доме.
Кожа вокруг глаз Адриана собралась морщинами, до странности похожими на шрамы.
- Нет, ты не нашла ее… пока еще не нашла, - проговорил он, и в голосе его зазвучали ядовитые нотки, так знакомые Магьер по речам односельчан. - Я могу отправить тебя к ней. Туда, где тебе самое место.
И он сделал еще один шаг к Магьер.
Ветка вырвалась из его кулака, и на землю посыпались зеленые иглы. Другую руку Адриан держал вытянутой вдоль тела, и что-то блеснуло в ней, в этой руке, блеснуло в гаснущем свете дня.
У Магьер перехватило дыхание. Она во все глаза уставилась на руку Адриана - нет, не ту, в которой что-то блеснуло, а другую, которая с такой легкостью ободрала с большой ветки всю хвою.
- Магьер! Магьер, где ты?
Услышав голос тетки, Магьер наконец сумела вздохнуть и с надеждой оглянулась в ту сторону, откуда пришла… но тетка Бея была еще далеко, слишком далеко. Тогда Магьер снова повернулась к Адриану - он исчез.
Лишь уныло качалась ободранная дочиста ветка. Теперь это уже не дом, где ее всегда дожидалась мать…
Чья-то рука крепко стиснула плечо Магьер, и она, вздрогнув, вернулась из прошлого в настоящее. Это Лисил сжимал ее плечо, и на смуглом лице его явственно читалась тревога. Он наклонился к Магьер - так близко, что его учащенное дыхание щекотало мочку ее уха.
- В чем дело? - прошептал он.
Магьер покачала головой, попыталась даже улыбнуться, но эта попытка привела только к тому, что Лисил с подозрением нахмурился.
Винн уронила свой мешок на пол у стола и, сделав глубокий вдох, с интересом оглядела булькающий над огнем котелок:
- А это… эти… эсони тьето… эти шошовитци?
Ее ломаная речь, смесь древинкских и белашкийских слов, отвлекла внимание Лисила, к немалому облегчению Магьер.
Слишком много было такого, о чем она могла говорить с Лисилом только наедине. Сейчас Магьер отвела от него взгляд и лишь тогда обнаружила, что тетка Бея пристально наблюдает за ними обоими. Магьер снова стало не по себе.
Услышав несвязную речь Винн, тетка удивленно приподняла бровь. Магьер вновь обрадовалась: Винн, сама того не зная, спасла ее и от расспросов Лисила, и от теткиного любопытства.
- Это чечевица? - перевела Магьер вопрос юной Хранительницы. - Винн пока еще плохо говорит по-древинкски, только по-белашкийски.
- А у нас тут, в этаком захолустье, редко когда услышишь иностранную речь, - отозвалась Бея. - Я с грехом пополам помню несколько белашкийских слов, да только за полжизни они мне ни разу не понадобились.
Винн указала пальцем на котелок, затем глянула на Бею, как бы спрашивая дозволения. Когда та кивнула, Винн прихватила тряпкой тяжелую раскаленную крышку, приподняла ее и заглянула в котелок. Потом заулыбалась и, вернув крышку на место, принялась рыться в своем мешке и извлекать наружу маленькие пахучие мешочки.
- Можно? - спросила она тетку Бею по-древинкски и, переходя на белашкийский, попросила Магьер: - Скажи ей, что вот это - розмарин.
Магьер так и сделала, и тетка Бея, захихикав, внимательно обследовала собрание пряностей, предложенное Винн. Женщины обменялись несколькими краткими вопросами, немилосердно смешивая древинкские и белашкийские слова. Малец подобрался поближе, чтобы обнюхать мешочки с пряностями, вернее, незаметно оказаться поближе к аппетитно булькающему горшку. Лисил, бывший всегда начеку, тотчас ухватил пса за задние лапы и бесцеремонно оттащил его прочь.
На Бее было надето то же самое лиловое платье, которое Магьер помнила по детским годам, теперь, правда, изрядно выцветшее. Несколько раз Магьер, когда ей удавалось найти отправлявшегося в Древинку торговца, посылала тетке деньги. Как же ей в голову не пришло, что Бея не станет тратить их на себя, а отдаст общине!