И совсем скоро - ошеломление, разочарование, ярость. Отвергла! Испуг, отвращение вместо радости и благодарности. Он не мог понять, почему? Естественный следующий шаг - отодвинуть ненужного больше короля, взять власть в свои руки. Принять помощь и любовь единственного достойного её, истинного шера. Вместе они бы правили Валантой несколько сотен лет, и трон унаследовали их дети - с Драконьим даром, а не водицей, в жилах. Никаких нарушений закона, никаких убийств: пусть бы Мардук дожил в мире и покое оставшиеся два десятка лет. Сущая мелочь для почти бессмертной пары.
"Поймите, я люблю супруга!" - набор звуков, не имеющий смысла. Маг не может любить немага. Это против природы, против всех божеских законов. Рональд был уверен, что она играет, набивает себе цену. Что она все равно никуда от него не денется: боги назначили её - ему, не зря же её аура светится серебром предназначения. Он терпеливо сносил её капризы, всегда был рядом.
"Оставьте меня, шер Бастерхази! Мне не нужны ни вы, ни власть, ни бессмертие! Я не буду вашим спасением от Ургаша - вам, темным, там самое место".
Гнев красил ее несказанно. Особенно ярко Фрида злилась, когда он читал ей катрены Двуединства. Те самые, что звучали ему надеждой.
Нет бездны без рая,
Нет света без тьмы,
Начала без края,
Без лета - зимы.
Спасенья - без жертвы,
Без боли - любви,
Без вечности - смерти,
Без воли - судьбы.
"Нет неизбежности без выбора, - всегда добавлял он. - Вы сожалеете о том, что променяли Свет на Сумрак и не обрели Равновесия, но лишаете меня надежды променять на Сумрак Тьму".
"Вы избрали меня жертвой вашему бессмертию? Прелестно! Вся ваша любовь - тьма, страх и голод. Даже если бы я могла дать вам то, что вы хотите, не стала бы. Потому что вы чудовище, шер Бастерхази."
Чудовище. В её устах это слово звучало страстью.
- Видишь, боги не принимают тебя одну, без меня. Ты ведь жалеешь, что сбежала, правда? Подожди еще немного, моя королева. Совсем немного.
Маски молчали, но Рональду не требовалось ответа. Он знал: Зефрида слышит и ждет.
* * *
Карету с двумя гербами, королевским единорогом и конвентскими весами, горожане провожали полными любопытства и страха взглядами. Придворный маг слишком редко выезжал вот так, напоказ, чтобы стать обыденностью. На улице Второго Эльфийского Договора, тихой и респектабельной, карета остановилась у ворот с вензелями ЛЛ. Слуга на козлах, рядом с кучером, протрубил в рожок, ворота с тяжелым скрипом отворились - и на этом представление для широкой публики завершилось. Зато началось лично для торгового советника Ламбрука.
Рональд подождал, пока Эйты откроет дверцу и опустит подножку, потом подождал еще минуту, оценивая диспозицию и давая возможность графскому дворецкому добежать до парадного подъезда. И только тогда неторопливо покинул карету и позволил любопытствующим в подробностях разглядеть свой ало-фиолетовый короткий плащ, элегантный черный камзол, массивную цепь белого золота с амулетом Конвента и тяжелую трость с набалдашником в виде ястреба, гербом Бастерхази.
- Доброго дня, Ваша Темность! Соблаговолите пожаловать!
Дворецкий кланялся чуть не до земли, провожая мага к распахнутым двустворчатым дверям. Всполошенный граф, едва успевший нацепить парадный камзол, самолично встречал нежданного гостя.
- Какая честь, Ваша Темность! Мы польщены! Не изволите ли отобедать с нами? У нас сегодня кабанчик по-ольберски…
Ламбрук тянул время, спешно пытаясь сообразить, как бы так сманеврировать между придворным магом и императорским бастардом. Оба представляли Конвент, оба могли доставить массу неприятностей. От тяжких раздумий граф взмок.
- С удовольствием, милейший. Надеюсь, кроме кабанчика у вас найдется три буна крови девственницы. Диета, видите ли, - с серьезным видом отозвался Рональд.
Граф побледнел, по виску его скатилась капля, но он не посмел её утереть.
- Э… Ваша Темность… э… - замычал Ламбрук, спешно припоминая, есть ли у него в служанках хоть одна девственница, и отгоняя мысль о старшей дочери.
Позволив графу поужасаться вдоволь, Рональд рассмеялся. Искренне, открыто, заразительно - так, что даже подслушивающие под дверьми лакеи разулыбались до ушей.
- О, я вижу, до вас еще не дошла столичная мода, - Рональд похлопал облегченно вздыхающего графа по плечу. - Очаровательное название для подогретого бресконского с медом и корицей.
Концентрация страха в особняке Ламбруков резко снизилась: призрак Ужасного Темного, жидкой бороденкой и узкими хмирскими глазками смахивающий на Великого Паука Тхемши, растаял. Вместо пожара и наводнения в гости к Ламбрукам явился прекрасно знакомый всему высшему свету "душка Рональд". Конечно, этот образ лишь отчасти сглаживал предубеждение против темных, да и просачивающиеся время от времени слухи о некоторых его приватных делах несколько не соответствовали роли. Но кто хочет обмануться, тот обманется.
"И это - потомки великих магов, - с сожалением думал Рональд, отвешивая комплименты графским дочкам и целуя руку графине. - Ни капли Драконьей крови, даже на богами проклятую шерскую категорию! Куда катится этот мир…"
Дожидаться обеда Рональд не стал. Кабанчик по-ольберски и модный столичный напиток привлекали его много меньше содержимого сейфа в графском кабинете. Тонкий аромат некромантии, источаемый свитками, однозначно говорил об их подлинности и о том, что Дукрист опоздал. Оставалось лишь убедиться, что нечитаемые письмена - нечитаемые для необразованных тупиц, не знающих даже простейшего перекрестно-зеркального шифра и старохмирского языка - содержат не любовные вирши.
- С превеликим удовольствием, Ваша Темность! - улыбался и кланялся граф.
После маленькой антрепризы он уже никак не мог отказать милейшему шеру Бастерхази в такой малости, как осмотреть привезенные сыном тетради. Не подарить - если в тетрадях есть что-то интересное, придется еще поторговаться.
- Так вы говорите, они хранились у?.. - словно между прочим осведомился Рональд.
- Мой сын выкупил их у последней из рода Саравенати. По ее словам, брат того самого Андераса приходился троюродным прапрадедом ее покойному мужу. Как жаль, мой сын отсутствует по делам службы. Но, если Ваша Темность желает узнать все в подробностях, он всего через полтора часа вернется из Торговой Палаты.
- Вы прекрасно все рассказываете, советник. Продолжайте!
- С этими тетрадями связано проклятие…
Рональд вполуха слушал болтовню графа, стараясь не показать нетерпения. Столько лет он собирал по крупицам историю Школы Одноглазой Рыбы, выкупал или отбирал у несговорчивых дураков мемуары современников, письма, дневники, амулеты - все, что могло помочь воссоздать ритуал, с помощью которого Ману с учениками почти обманули Хисса. Рональд знал точно, что за ошибку совершил величайший темный последнего тысячелетия. Высокомерие всему виной: никто не молился Светлой Сестре за Ману искренне, и вместо свободы от Ургаша он получил вечное рабство.
- …они в плохом состоянии, Ваша Темность! - даже доставая тетради из сейфа, продолжал юлить и тянуть Ламбрук.
- Не беспокойтесь, милейший, - Рональд еле удерживался, чтобы не оттолкнуть графа, не выхватить из его рук драгоценность.
Наконец, четыре желтых, хрупких тетрадки с обтрепанными краями, исписанных коричневыми выцветшими каракулями, легли на стол перед Рональдом. "Какая из них? В какой - сокровище? Или все?" - страх, надежда, предвкушение смешались в дрожи пальцев, легко касающихся четырехсотлетней бумаги.
- Осторожно! - нервно шепнул Ламбрук, когда Рональд открыл первую тетрадь.
"Не мешай, ишак!" - заклинание, высушивающее мух, едва не сорвалось с губ, но Рональд снова сдержался, ограничившись злым взглядом. Этого хватило: Ламбрук сжался и затих в своем кресле.
Глядя на знакомые каракули старохмирского, Рональд погружался в текст слой за слоем, разгадывая матрицу шифра, настраиваясь на перо в руке четыре сотни лет как почившего мага. Большая часть букв расплылась и стерлась, тетради хранились в слишком сыром месте, к тому же оболочку кто-то давно нарушил кривой попыткой прочитать текст. Но в руках умелого некроманта и мертвая книга заговорит, надо лишь восстановить из обрывков изначальное плетение.
Тетради окутались привычным темным туманом возвращенного времени, из бестолковых штрихов начали вырисовываться буквы и всплывать лоскуты смысла:
"…недели, как я ушел с Ману. Он так увлечен исследованиями, что не видит…"
"…брат Ястреба идет на поправку. Странно, не думал, что мне удастся…"
"…погиб Занге. В клинке остался лишь крохотный осколок души, без памяти и разума. Ману сказал, этот путь ведет в тупик. У нас недостаточно…"
"…считает это выдумкой Слепого Барда. Для Ману существует лишь разум, воля и сила. Смешно было надеяться, что…"
"…храм Карума. Мертвый дом мертвого бога, страшно…"
"…говорит, что старый трактат надо запретить и сжечь. Все равно не понимают…"
"…с тех пор как нашел кристаллы. Безумная затея, но я все равно пойду с ним. Может быть, когда-нибудь удастся вернуться в Сашмир. Ястреб получил вести из дома, их с братом считают мертвыми. Младший стал главой рода…"
Рональд еле подавил дрожь. Значит, Ястреб Бастерхази не погиб в той стычке с имперскими светлыми. Слава Двуединым, ему хватило ума обезопасить семью. Но в самом тексте что-то странное, написано мужчиной, но пахнет женщиной. Разгадать бы!
"…пишет в книге, не показывает…"
"Утром идем в Ирсиду, Лас не может сдержать их сам, а Ману не хочет бросать ученика…"
Из коротких строк, обрывков мыслей проступала история Ману Одноглазого и его Школы. Та сторона, что не изучается в гимнасиях: юным шерам не полагается знать, что злодей Андерас, жестокостью превосходящий самого Ману, родился светлым. И, похоже, не только это не изучается в гимнасиях - судя по дневнику Андераса, мятеж в Ирсиде поднял вовсе не Ману, а один из его учеников, Лас. И живым богом его назвали темные, а не он сам. Очень интересные дневники для историка, но ни слова о сути.
С трудом вынырнув из времен молодости своей прапрабабки, той, что отдала его в обучение к Пауку, Рональд поднял взгляд на Ламбрука. Граф сидел, подняв плечи и сжав руки в замок, не смея моргнуть.
- Что ж, благодарность Конвента вашему сыну обеспечена. Весьма ценные исторические документы, - не скрывая разочарования, сказал Рональд.
Граф молчал - страх сковал его разум, а жалкий ошметок мага глубоко внутри него впал в животный ужас перед хищником и притворялся дохлым.
"Шисов слабак!" - выругался про себя Рональд. Пришлось не меньше пяти минут потратить на комбинированную успокоительную иллюзию, чтобы советник не сошел с ума или не умер, упаси Светлая.
- Выпейте, дорогой мой. Вы утомились, здесь так душно. - Рональд поднес ко рту графа бокал с коньяком и заставил выпить. - Простите, что воспользовался вашей добротой.
В глаза графа постепенно возвращалась осмысленность, бледное до зелени лицо розовело. Вежливая чушь и горячительное делали свое дело.
- Я что-то могу для вас сделать?
Последние слова оказали на Ламбрука волшебное действие: он оживился и попробовал что-то сказать.
- Да, дорогой советник? - От ласковой улыбки уже немели губы, но Рональд не мог себе позволить оставить графа недовольным. Только не тогда, когда он может нажаловаться Дукристу. - Вы про вашу старшую дочь?
Старый проныра, даже при смерти не забывающий о шкурных интересах, кивнул.
- Несомненно, сложный случай. Но… - Рональд сделал паузу, словно фокусник перед тем, как вынуть из шляпы живого гоблина. - Для вас, любезнейший советник, Конвент сделает все возможное и даже невозможное!
Ламбрук оживал на глазах, послушно впитывая крохи собственной жизненной силы, рассеянные в воздухе и заботливо собранные для него Рональдом.
- Ваша Све… Темность так добры!
Рональд чуть не рассмеялся: граф не зря запнулся. Темный и доброта! Да, темным не свойственно подрабатывать целителями. Но правилам следую только неудачники.
- Вы что-то говорили о барашке по-ольберски?
- О да! - граф глянул на старинные напольные часы, показывающие без десяти минут три. - Самое время отобедать! Извольте, Ваша Темность.
- Надеюсь, вы не возражаете, если я сейчас же заберу документы для Конвента? Они требуют особой осторожности, и так неподобающее обращение почти сгубило текст.
- Разумеется, Ваша Темность. Счастлив служить Империи!
В верноподданническом восторге графа пронзительной нотой звенела надежда на устройство судьбы дочери, и лишь глухим обертоном диссонировала опаска: он же обещал отдать бумаги Дукристу. Но для Конвента! Все равно же оба служат одному Императору, - успокаивал сам себя граф.
- Его Всемогущество не забудет услуги, - помог ему утихомирить совесть Рональд.
За обедом он присмотрелся к старшей ламбруковской дочке. Свежее, всего-то во втором поколении, проклятье сделало её абсолютно непривлекательной ни для мужчин, ни для женщин. Внешне она была хороша: с правильными чертами, стройна, в меру округла, ухожена, со вкусом одета. Но при взгляде на неё, если не подниматься над примитивным животным, коим и является обычный человек, возникало стойкое отвращение. Конечно, Рональд бы мог снять проклятие и подкорректировать ее ауру до нормального состояния. Даже, если постараться, наделить ее звериной притягательностью Ристаны. Но зачем портить такую прекрасную работу? Лучше использовать с толком.
* * *
Ламбруки провожали Рональда с королевскими почестями и фейерверками эмоций. Старшая дочка графа сияла радостью пополам с недоверием: услышав, что красавец Зифельд, фаворит принцессы и мечта всех придворных дам, тайно влюблен в неё и попросил придворного мага высватать ему невесту, она сначала чуть не расплакалась, думая, что Его Темность издевается. Графиня разрывалась между острой потребностью немедленно похвастаться всему свету, опасением перед недовольством Её Высочества и предсвадебной лихорадкой. Ведь Его Темность просил объявить о помолвке на Весеннем балу и как можно скорее обвенчать молодых. Младшая дочка не могла понять, завидует она старшей сестре или радуется за неё, мысленно примеряла платье, как у Её Высочества на последнем балу, и строила глазки сестриному жениху.
Один граф, улыбаясь и кланяясь, прятал опасения: слишком уж щедр магистр Бастерхази, и Дукрист непременно рассердится. Сын же просил никому не говорить о тетрадях и отдать только Дукристу. Но жена похвасталась подруге, а назавтра темный шер прислал письмо… шисовы игры магов! Хорошо хоть дочери будет жених. Дорогой жених - немилость Её Высочества весьма накладна.
Когда Рональд, вручив Эйты шкатулку с дневником, принимал последние заверения в вечной признательности, в передней раздался звон колокольчика.
Граф осекся на полуслове, графиня застыла статуей Тревоги.
- Его Светлость маркиз Дукрист! - сдавленным голосом объявил дворецкий.
- Какая приятная неожиданность, Ваша Светлость! - первым приветствовал его Рональд. - Досадно, что вы не успели к обеду. Отменный был кабанчик.
- Точно неожиданность, Ваша Темность. Уж вы успели не только к обеду. - Дукрист слегка поклонился, улыбнулся графу с графиней. - Рад встрече, сиятельные. Как вижу, мой уважаемый коллега взял на себя заботу о документах.
На сей раз аура Дукриста мерцала идеально ровным перламутром, не позволяя прочитать ни злости, ни разочарования. Но это мелкое неудобство не мешало Рональду наслаждаться пусть небольшой, но настоящей победой.
- Рад, что избавил Вашу Светлость от излишних обязанностей. - Рональд ответил на поклон. - Право, мне не сложно будет перевести документы на единый имперский. Это займет не больше недели.
- Чрезвычайно любезно со стороны Вашей Темности. Позвольте осмотреть документы.
- Разумеется, дорогой коллега. В нетерпении ожидаю визита Вашей Светлости в мою скромную обитель.
- Благодарю, коллега, непременно навещу вас. Но, увы, не раньше праздника: дела, дела.
- Государственные, - понимающе усмехнулся Рональд. - Не смею больше отвлекать Вашу Светлость. Граф, графиня. - Он поклонился хозяевам, заодно прицепляя к Дукристу изящное следящее заклинание.
- До встречи, Ваша Темность. - Дукрист обозначил поклон, усмехнулся краем губ и перекинул петлю заклинания на графиню.
Покидая особняк Ламбруков, Рональд мысленно пожимал плечами: пусть Дукрист утешится реваншем по мелочи. Хуже, что в дневниках Андераса нет ни намека на научные записи - одни сопли и слезы: светлый, дери его шис. Зато есть недвусмысленное указание, что Ману совершил не одну, а целых две серьезные ошибки. И, что самое досадное, избежать второй из них любому темному очень непросто.
"Путь тьмы не усыпан розами, шер Бастерхази, - вспомнились слова Паука Тхемши, сказанные пятьдесят с лишним лет назад, когда старая шера Бастерхази отдала пятнадцатилетнего "дубину" в обучение. - Сумеешь выжить, твое счастье. Не сумеешь, горевать не буду. Первый совет: забудь все то, чему тебя учила бабка и вспомни, как смотрит на мир ребенок. Тогда твои шансы не попасть в Ургаш, возможно, вырастут".
435 год, 22 день Холодных Вод. За четыре дня до праздника Цветущего Каштана. Суард.
За дневником Рональд просидел до утра. Он изучил вдоль и поперек все четыре свитка, а заодно сделал перевод для Конвента, предусмотрительно вымарав несколько строчек - не стоит даже через четыре сотни лет связывать имя Бастерхази с маньяком и еретиком. Половина строк так и осталась непрочтенной, даже полное погружение в ментальное пространство Андераса не дало ничего, кроме больной головы, отвратительного настроения и путаницы в мыслях.
"Стихийный диссонанс, неконгруэнтность понятий и эмоциональных образов, - поставил сам себе диагноз Рональд. - Каким надо быть придурком, чтобы влюбиться в Ману!"
Он с отвращением отбросил последнюю тетрадь, зажмурился и потер виски.
- Эйты, крепкого кофе, меду и… тьфу! - Мысль о ветчине отозвалась приступом тошноты. - Только кофе и меду!
Слуга аккуратно положил поднятую с пола тетрадь на стол и быстрой рысью отправился на кухню, а Рональд снова поморщился: казалось, умертвие топает прямо по голове.
Через четверть часа и три чашки кофе головная боль утихла, но дурное расположение духа никуда не делось. Мысли крутились вокруг шести Глаз Ургаша, как светлые победители назвали найденные во дворце ирсидских королей результаты последнего опыта Ману. Историю штурма дворца как раз преподавали и в гимнасиях, и в Магадемии: великая победа сил света над силами тьмы, ун даст их багдыр!
Кусочки головоломки никак не хотели вставать на место. Почему после серии неудач с сохранением души и личности в артефактах Ману решился снова? И что же на самом деле представляют из себя "каменные демоны"? Как они связаны с загадочными кристаллами из храма мертвого бога-демона? И что стало с теми тремя учениками Ману, чьи артефакты светлые фанатики успели разбить прямо там, на алтаре среди семи иссохших трупов? Куда делся седьмой Глаз? И к чему пришел бы Ману, если не бросил все силы на трансформацию, а отбил нападение объединенных сил Империи и продолжил изыскания? Сотни вопросов без ответов…