Словом, мне самому пришлось вести Людмилу в круг, хотя я и не большой поклонник танцев, да и танцор никудышный. Единственное, чему я научился, так это не наступать дамам на ноги, чего они терпеть не могут.
Обнимать красивую женщину, думая при этом о чем-то постороннем, всегда было для меня неразрешимой задачей. К тому же царивший в зале полумрак располагал к интиму. Я должен был среагировать первым на появление этого человека, но не успел. Я не успел его даже разглядеть как следует. Он вынырнул из ниоткуда со вскинутой рукой. Людмила вскрикнула и заслонила меня от летящей смерти. То, что это именно смерть, я тоже понял слишком поздно. Непростительно поздно. Звука выстрела никто не слышал, и, может быть, поэтому незнакомцу, тенью мелькнувшему перед моими глазами, удалось беспрепятственно скрыться. Я не мог его преследовать, поскольку Людмила, то ли потерявшая сознание, то ли уже мертвая, повисла у меня на руках.
– Женщине плохо! – крикнул кто-то рядом.
И этот крик был услышан, во всяком случае, свет зажегся почти мгновенно. В поднявшейся суматохе я осматривал Людмилу, но ни следа от пули, ни крови на ее одежде я, к счастью, не обнаружил. В сознание она так и не пришла, но пульс прощупывался, и я вздохнул с некоторым облегчением. В конце концов, этот стрелок мне мог померещиться, а Людмила просто потеряла сознание от духоты. Я подхватил ее на руки и понес к машине. Была надежда, что на свежем воздухе она очнется, но увы. Мне не оставалось ничего другого, как везти ее в больницу.
Врачи поначалу констатировали обморок, ибо никаких следов насилия на ее теле они не обнаружили. К сожалению, все усилия медиков привести Людмилу в чувство оказались бесплодными.
– Ничего не понимаю, – развел руками толстый лысый дядька в белом халате, у которого я попытался выяснить подробности после двухчасовых блужданий по больничным коридорам. – Сердце в порядке, все органы в порядке, но мы никак не можем разбудить вашу спящую красавицу. Всё это слишком похоже на летаргический сон.
– Она не умрет? – спросил я дрогнувшим голосом.
– Типун вам на язык, молодой человек, – огрызнулся врач. – Вы можете объяснить, что с ней произошло?
– Не знаю. Возможно, она испугалась. Перед нами мелькнул человек с чем-то похожим на пистолет в руке. По-моему, он даже целился в меня, но попал в нее.
– Исключено, молодой человек, на теле вашей дамы нет огнестрельных ран. Хотя испугаться она, конечно, могла. Думаю, что нам удастся вывести ее из шокового состояния, но для этого потребуется время. Летальный исход я исключаю – у нее на редкость здоровый организм.
Хоть в этом меня эскулап обнадежил. Я выдохнул с облегчением, ибо никогда бы не простил себе смерти Людмилы. Вот тебе и везунчик. Но как я мог прохлопать этого подонка?! Там, в горах, я чувствовал опасность кожей. И сам ходил по минному полю, и людей за собой водил, а здесь вдруг расслабился. Хотя следовало бы насторожиться. Две такие встречи за один день – это не случайно. Теперь я уже нисколько не сомневался, что и мой внезапный арест на ступеньках казино, и появление в моей квартире странного жреца, и внезапный обморок Людмилы – это звенья одной цепи. Вот только непонятно, кому и зачем понадобилось эту цепь ковать.
Заиграла мелодия, и я не сразу сообразил, что это всего лишь мобильник. Звонила Верочка. У этой женщины поразительная манера доставать меня в самый неподходящий момент. Вот и сейчас ей вдруг понадобилось непременно со мной повидаться. А то, что у человека именно сейчас могут быть неотложные дела, ее совершенно не касается. Между прочим, на этой женщине я едва не женился. Правда, это было довольно давно, я только что вернулся из армии, и каждая мелькающая перед глазами юбка казалась мне чудом и даром небес. К счастью, я быстро разобрался, что имею дело с особой сомнительных нравственных качеств. Хотя именно благодаря этим качествам я и остался холостым. Верочке подвернулся более обеспеченный и солидный кандидат в мужья, а я был понижен в статусе с жениха до всего лишь любовника. Вообще-то одним из самых крупных моих недостатков является то, что я так и не научился расставаться с женщинами. Людмила была права в своих ко мне претензиях. Уж с Верочкой-то я точно должен был расплеваться, и давным-давно. Никаких чувств между нами не было, ни с моей, ни с ее стороны. Просто моя знакомая любила игру до умопомрачения. И это тем более странно, что была она трезвой, расчетливой и здравомыслящей женщиной, каких еще поискать. Но вот поди ж ты. По-моему, она уже довела своего далеко не бедного мужа до нищеты и теперь откровенно нацелилась на мой карман.
Время было ночное, но Вера поставила свой "форд" у фонаря так, что обнаружил я его без труда. Я открыл дверь и присел на переднее сиденье рядом с роскошной шатенкой, впрочем, в данный момент, кажется, брюнеткой, поскольку моя давняя знакомая в очередной раз перекрасила волосы. Никакого подвоха с ее стороны я не ждал и был очень удивлен, когда в мой затылок уперся ствол пистолета. Скосив глаза, я обнаружил на заднем сиденье двух субъектов довольно мрачного вида. Лица их тонули в полумраке, поскольку Верочка выключила свет в своей машине, и помощником в данной ситуации мне служил только уличный фонарь.
– Извини, – вздохнула моя коварная подруга. – Я же предупредила тебя, что у меня проблемы.
– Карточные долги? – полюбопытствовал я, пытаясь всё-таки разглядеть своих оппонентов.
– Я проиграла двадцать пять тысяч долларов. Для меня это неподъемная сумма. Муж пришел в ярость. Так что ты моя последняя надежда.
В принципе это могло быть правдой. Мне и прежде доводилось расплачиваться с Верочкиными кредиторами, но в данном случае она явно зарвалась. Впрочем, азарт погубил уже не одного карточного игрока.
– У меня с собой только десять тысяч, но, разумеется, я готов оплатить проигрыш полностью. Только давайте обойдемся без недружественных действий. В конце концов, двадцать пять тысяч зеленых – это не та сумма, за которую можно отправить на тот свет молодого цветущего мужчину.
Однако моя блестящая речь не произвела ни малейшего впечатления на недружелюбно настроенных джентльменов с заднего сиденья – они с упорством, достойным лучшего применения, продолжали держать на прицеле мою голову.
– У них есть к тебе предложение, – сказала Верочка, рассеянно глядя в боковое окно.
Собственно, я уже догадался, что речь пойдет не о карточном долге. Дело в том, что я, кажется, узнал в одном из молчаливых кредиторов человека, стрелявшего в Людмилу в ресторанном зале.
– А что, твои попутчики немые или не знают нашего языка?
– С языком у нас всё в порядке, царевич Вадимир, – послышался за моей спиной вкрадчивый голос, который действительно звучал без акцента. – Надеюсь, мы поладим.
– Это вы стреляли в мою женщину в ресторане?
– Да. Теперь ваша спящая красавица проснется только в том случае, если вы выполните наше условие.
– И что я должен сделать? – Я попытался обернуться, но мне помешал ствол, недружелюбно ткнувший меня в висок.
– Пойди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что.
Странно, но в прозвучавшем за моей спиной голосе не было и тени насмешки. Более того, человек, произносивший эти слова, сильно волновался, словно речь шла по меньшей мере о жизни и смерти.
– Любопытное предложение, – высказал я свое мнение. – Но где гарантии, что вы не блефуете?
– Если угодно, ваше высочество, мы усыпим и эту женщину. Надеюсь, в этом случае вы поверите в серьезность наших намерений.
– Вы с ума сошли! – вскрикнула Верочка. – Мы так не договаривались.
– Заткнись, – сухо посоветовали ей с заднего сиденья.
После чего в салоне воцарилось скорбное молчание. Верочка нервно барабанила наманикюренными пальчиками по рулю, а я просчитывал ситуацию. На уголовников мои новые знакомые похожи не были. Во всяком случае, деньги их не интересовали. Возможно, они были сотрудниками спецслужб, причем не обязательно наших. Был, конечно, и еще один вариант, но мне он по-прежнему казался излишне фантастичным.
– А нельзя ли конкретизировать задание?
– Увы, ваше высочество. Я сказал вам всё, что мог, и практически всё, что знаю.
– Вы знакомы со жрецом Ширгайо?
– Да.
– А с генералом Сокольским?
– Нет. У вас будет десять дней, царевич Вадимир. По истечении этого срока ваша спящая красавица умрет, и уже никто не сможет ее воскресить.
– Хорошо. Я согласен. Где мне вас искать в случае успеха?
– Мы сами вас найдем. Всего хорошего, ваше высочество.
Шантажисты покинули наконец салон "форда", и у меня появилась возможность перевести дух. Я видел их сутулые фигуры в свете уличного фонаря, однако ничего примечательного в них не обнаружил. Люди как люди. И удалялись они самым обычным прогулочным шагом. Их светлые рубашки довольно долго маячили у меня перед глазами, пока не исчезли за углом. У меня был пистолет, и при большом желании я мог бы их убить. К сожалению, их смерть не решала моих проблем.
– Почему они называли тебя царевичем? – повернулась в мою сторону Вера.
– Вероятно, потому, что мой папа был царем.
– Я так и знала, Вадим, что с тобой не всё в порядке, – в сердцах произнесла Верочка. – По твоей милости я вляпалась в дурацкую историю.
Ничего иного от старой знакомой я, признаться, и не ждал. Это любимый ее прием – сваливать с больной головы на здоровую. Прием, надо признать, безотказный, но в данном случае Вера была, кажется, не так уж и неправа. Неприятности свалились на ее голову именно по моей вине… Тем не менее просить извинения я не стал. Из педагогических соображений.
– Ты действительно проиграла им крупную сумму?
– А какие тут могут быть шутки?! – возмущенно выкрикнула Верочка, – Спасибо хоть не раздели догола.
– Ну, думаю, тебя бы это не слишком шокировало. Кстати, могла бы поставить на кон машину.
– Какую еще машину?! Тебе отлично известно, что "форд" записан на мужа, а он категорически отказался оплачивать мои долги.
– Правильно сделал. Не умеешь играть – не садись за карточный стол.
Верочкины глаза сверкнули в полумраке, и уж конечно отнюдь не любовью, а ненавистью. Всё-таки она красивая женщина. И, наверное, добилась бы в жизни успеха, если бы не пожирающая ее страсть к игре. Впрочем, она и в постели была столь же безудержна.
– Какая жалость, что я не Германн, а ты не графиня, – выдохнула наконец моя хорошая знакомая.
– Почему? – удивился я.
– Я бы тебя убила.
– Ах да, – наконец сообразил я. – Тройка, семерка, туз. Хочешь сказать, что мне помогают потусторонние силы.
– Помогают, Вадик, царевич ты наш ненаглядный. Дьявол тебе ворожит. Уж меня-то не обманешь. Я в игре не новичок.
– Кто тебя познакомил с этими людьми?
– Наташка познакомила, ведьма позорная. Сказала, что есть богатый лох, который втрескался в меня до потери пульса. Она же предложила перекинуться в картишки. А на меня как затмение нашло.
– Я тебе всегда говорил, что сексуальная распущенность до добра не доведет.
– Он говорил! Вы посмотрите на него! Скотина! Да у меня никого вообще не было, кроме тебя и мужа. Кругом сплошные импотенты, которым ничего кроме денег от женщины уже не нужно. Чтоб эти альфонсы подавились моими деньгами!
– А много у тебя было наличных?
– Тысяча долларов. Думала, проиграю, и всё. Но накатило, понимаешь, никак остановиться не могла.
– По-моему, они что-то забыли в твоей машине. Я не поленился и, перегнувшись через спинку, дотянулся до небольшого, но довольно увесистого чемоданчика. Вера смотрела на меня с нескрываемым испугом. Конечно, в чемоданчике могла быть бомба, но я решил его всё-таки открыть. И не прогадал. Чемоданчик был доверху набит зелеными купюрами.
– Это что? – спросила Верочка севшим голосом.
– Вероятно, плата за услугу.
– Но здесь же миллион по меньшей мере! Может, просто забыли?
– Здесь записка. Смирновой Вере Григорьевне. Ты у нас Смирнова?
Вера выхватила из моих рук записку и вперилась в нее глазами. Кажется, она никак не могла поверить своему счастью. Что там ни говори, а миллионы долларов у нас пока еще на дорогах не валяются. К тому же заслуг, за которые следует награждать миллионом, у Веры Смирновой не было. Вот и своего хорошего знакомого она сдала по дешевке. А тут вдруг выяснилось, что этот знакомый стоит гораздо дороже.
– Слушай, а может, на тебя и еще найдутся покупатели, более щедрые?
– Не исключено, дорогая, что ты продешевила. Мой тебе совет: не садись больше к игральному столу, ну по крайней мере до моего возвращения. Иначе можешь запросто проиграть душу.
– Это ты в переносном смысле?
– Нет, в прямом.
– Боже ты мой, – только и сумела она выговорить. – Миллион долларов за какого-то зачуханного царевича, который спал в моей постели! А почем же нынче цари?
– Царей не покупают, их убивают. Я ведь не шучу с тобой, красавица.
– Думаешь, деньги фальшивые?
– Деньги, скорее всего, настоящие. А вот игра, в которую тебе предложили сыграть, пахнет серой. Почему ты назвала Наташку ведьмой?
– А как, по-твоему, эту стерву еще называть?
– Заблудшей душой, скажем, или невинным созданием.
– Нашел невинность. А вот по части блуда ты угадал. Сколько она из тебя денег высосала?
– Не в деньгах счастье, – вздохнул я.
– Маху я в свое время дала, – солидаризировалась со мной во вздохе Вера. – Женить тебя надо было на себе. А я, дура, погналась за журавлем и упустила жар-птицу. Сейчас бы ходила в царицах.
– Значит, тебя ситуация не пугает?
– Так я давно догадалась, Вадик, что ты инопланетянин или нечто в этом роде.
– Выдумываешь.
– Клянусь. Просто не хотела сама себе в этом признаваться. Всё-таки когда спишь с инопланетянином, это действует на психику. А уж рожать от такого, как ты, и вовсе страшновато.
– Рожала бы от мужа, – рассердился я.
– Вот только этого мне и не хватало. Ты всё-таки держи меня на заметке, Вадик. В крайнем случае я согласна быть второй и даже третьей женой султана.
– Султанат не выдержит троих, – гордо ответил я и покинул машину претендентки на царскую милость.
Веркины откровения меня расстроили и озадачили. Конечно, она шутила по поводу моего инопланетного статуса. Но, как известно, в каждой шутке есть доля истины: А уж в шутках мадам Смирновой и подавно. Оценивая задним умом ситуацию, я пришел к выводу, что Вера всегда относилась ко мне настороженно. Не знаю, может, у меня разыгралось воображение, но сейчас мне казалось, что она не вышла за меня замуж просто потому, что чего-то испугалась. И в этом испуге призналась себе только сейчас, да и то не до конца.
Из всех женщин, когда-либо встречавшихся на моем пути, самой непонятной для меня была именно Наташка. Прежде я полагал, что это из-за разницы в возрасте. Всё-таки она была моложе меня на десять лет и принадлежала совсем к другому поколению. Мне она нравилась как раз тем, что не строила на мой счет никаких планов. Деньги, впрочем, брала охотно и не стеснялась при случае попросить, но всё это в пределах разумного. Наши отношения не были обременительны ни для моей свободы, ни для моего кармана. Красавицей я бы ее не назвал, но в ней, безусловно, было нечто, притягивающее мужские взоры. Очень может быть, что Вера, назвав ее ведьмой, не слишком погрешила против истины. Вообще, в Наталье угадывалась опытность, которую в ее девятнадцатилетнем возрасте приобрести вроде бы невозможно. Другое дело, что осознал я это только в минуту роковую, когда жареный петух в задницу клюнул. И в эту роковую минуту я понял также, что связь Наташки с шантажистами не была случайной. И что весь год она тем и занималась, что изучала меня, пристально и со знанием дела. Видимо, она углядела во мне нечто такое, что позволило ей дать добро на проведение тщательно спланированной операции. Странно только, что действовала она через Веру, в конце концов могла бы просто пригласить на свидание. Ну, хотя бы в ту квартирку, которую я купил для бедной студентки, даже не подозревая в тот момент, какую змею пригрел на груди.
У меня был телефон Сокольского, и я решил на всякий случай ему позвонить. Меня, собственно, интересовало два вопроса – знаком ли он с Сергеем Васильевичем и что знает о специальных средствах, способных парализовать человека на расстоянии. Я всё еще не хотел верить в магическую дребедень и подозревал, что просто запутался в паутине, которую соткали земные спецслужбы. Хотя на кой черт земным разведкам понадобился Вадим Чарнота? О себе я точно знал, что никакой эксклюзивной информацией не обладаю, ни к каким секретным разработкам доступа не имею, а потому поделиться ничем существенным с любопытными людьми не могу.
– Станислав Андреевич, вы, случайно, не знаете, где находится то, не знаю что?
Я ждал, что меня сейчас пошлют туда, все знают куда, но на том конце провода задумчиво молчали. И только после почти минутной паузы последовал наконец вопрос:
– Вы добровольно согласились сотрудничать с этими существами?
– Нет, меня шантажировали.
– Людмила, – сразу же догадался Сокольский.
– А вы уже в курсе?
– Разумеется. Я же вам говорил, что мы следим за каждым вашим шагом.
– И что вы думаете о состоянии Людмилы?
– Пока ничего утешительного я вам сказать не могу, но мы собрали вокруг пострадавшей всех светил медицины и ждем, что они нам подбросят гипотезу.
– Сергея Васильевича прислали ко мне вы?
– А кто он такой?
– Жрец храма Йопитера на острове Буяне. Меня он называл царевичем и атлантом, как вам это понравится? Он предлагал мне сотрудничество, но я отказался.
– Напрасно, – досадливо крякнули на том конце провода. – Вам надо было сразу поставить меня в известность о визите этого человека.
– Проблема в том, Станислав Андреевич, что я вам не доверяю, а старичка я посчитал сумасшедшим.
– А вы в курсе, Вадим, что ваш дед искал Атлантиду?
– Так ее все ищут, Станислав Андреевич, и уже довольно давно.
– Проблема в том, что ваш дед ее, кажется, нашел. И нашел, очень может быть, на нашу голову, Вадимир Всеволодович.
– Если верить одному моему знакомому жрецу, то я не Всеволодович, а Аталавович. Во всяком случае, папу моего звали Аталавом. А вам не кажется в этой связи, Станислав Андреевич, что слово "Атлантида" переводится как "Земля отцов". "Ата" – это ведь отец. А "лэнд" – это страна. То есть все эти века, начиная с Платона, мы ищем вчерашний день.
– Интересная гипотеза. А куда вы сейчас направляетесь?
– К одной знакомой ведьме.
– К Наталье, – мгновенно догадался Сокольский. – Мой вам совет, держитесь настороже.
– А что, у вас есть о ней негативная информация?
– Да как вам сказать… – на том конце провода возникла пауза. – Раньше про таких говорили – одержима бесом.
– Вот уж не думал, что имею дело с инквизитором, – обиделся я. – Вы бы еще про "Молот ведьм" вспомнили.
На этом наш с Сокольским разговор прервался.