С другой стороны, здоровый и деятельный наследник князьям тоже нафиг не сдался. Если продемонстрировать им, что я бодр и весел, это ж будет встреча серпа с причиндалами, ослепительная, как встреча с граблями в темном сарае. Запросто и передумать могут. Я, кстати, не особо и против, опять же - если не считать эту святую голодовку, что последние дни выдалась, так жизнь в монастыре не так уж и дурна. Природа, свежий воздух, единственное что - зимой колотун-бабай, ну так я и в прошлой жизни не на Гавайях обитал, - народ кругом, опять же, душевный, привычный терпеть от меня гадости… Лепота!
Только кто ж меня в покое теперь оставит, коли вспомнили? Нет, прямо тут и угробят. Скажут что надорвался от молитв, и вообще - так i було, помер братец Лис. Ибо если мной не воспользовалась одна партия, далеко не факт, что сие не выйдет у другой. И кому оно надо, такие неожиданности?
В общем, по-любому выходит, что от визита в Аарту мне не отмазаться, а раз так, то пусть до поры до времени ожидания князьёв оправдываются, и царевич их глазам предстанет скорбный как телом, так и умом. Главное, не переиграть, а то найдется какой местный Станиславский с длинным кинжалом…
Видать, о скором прибытии правительственной делегации настоятеля предупредили, поскольку не успел я быстренько дожевать рыбную заначку и закутаться в одеяло, как Тхритрава примчался ко мне собственной персоной. В компании с Асмарой, ага.
- Что случилось, брат Прашнартра? - голосом, полным ласки и меда спросил монастырский глава, входя в мою келью. - Мне доложили, что ты снова чувствуешь себя плохо.
- Многие лета гнетут меня, отец-настоятель. - жалостливым голосом проблеял я в ответ. - Старый стал совсем, помру видать вскоре.
- Ну, отбрось такие мысли. - нахмурился брат-кастелян. - Я старше тебя на два года, да и отец Тхритрава тоже, а оба мы полны сил. Зачем же ты себя раньше времени хоронишь?
- Вы-то люди просветленные, не то что я, старый грешник. - я испустил тяжкий вздох.
- Полно тебе, сие есть грех уныния. - мягко пожурил меня настоятель. - Я вот попрошу брата-кормильца сделать тебе меда с орехами, оно и для тела полезно, и вообще укрепляет. Слишком уж ты усердствовал в траурных молениях, а едва они закончились так, не щадя себя, помчался братии ужин добывать, за что вся наша община тебе возносит похвалу и благодарность. Простое это утомление, отдохни и поспи, ужин принесут тебе в келью. К завтрашнему дню, верю, тебе станет легче.
Ух ты, забота какая! Ну, точно, не ошибся я, из столицы по мою душу посланцы прибыли, и совсем уж дохлого царского брата им показывать Тхритраве не хочется.
Так что кушал я аж дважды. Сначала медку с орехами Трундналини прислал, а к ужину явился Тумил и приволок кувшин травяного чая, горшок гречневой каши с подливкой да грибами и блюдо, полное свежего хлеба и жареной рыбы. Тарелок и ложек, кстати, было две.
- С тобой интереснее. - пояснил парнишка, по-хозяйски располагаясь за столиком, и раскладывая еду по мискам.
- Вот нахаленок. - насмешливо фыркнул я, усаживаясь на лежанке. - Это из расчета на перебитый медом аппетит, не иначе.
- Сам учил, теперь не жалуйся. - послушник показал язык и шлепнул в мою миску кусок рыбы побольше. - К тому же, не из тех ты людей, брат Прашнартра, что позволят себе перебить аппетит. Вот остальным испортить, это ты можешь.
- Это кому же я его, интересно, испортил?
- Да вот, хотя бы давешним богомольцам-небогомольцам, что целой кавалькадой приперлись. На гостевом дворе шепчутся, что они специально с просветленным старцем приехали поговорить. Тем, что рыбью речь понимает. А как узнали, что он хворает, так шибко расстроились, аж есть не могут. - парень глянул на меня поверх ложки, которую как раз поднес ко рту, и начал дуть на ее содержимое.
Оценивающе так поглядел, испытующе. Мол, "что скажешь на это"?
- Что, совсем не могут, или только в три горла жрать не выходит? - невозмутимо уточнил я.
Тумил фыркнул, отчего чуть не выдул из ложки кашу.
- Нет, ну не то чтобы совсем не могут, но скромничают очень. - сообщил он, и все же отправил пищу в рот.
- Скромничают в еде? Удивительная новость. Я там флаги аж трех князей углядел, двое в нашем монастыре уже бывали, так скажу тебе, рядом с ними наш брат-хранитель сущий худышка. - я тоже опробовал кашу, и пришел к выводу, что брат-кормилец в очередной раз лицом в грязь не ударил.
- А ты фто, ф гефальфике рафбифаефся? - с набитым ртом спросил послушник.
- Не чавкай. - погрозил я ему пальцем.
Он спешно проглотил кашу.
- Так разбираешься? А откуда?
- Да в чем монахи только не разбираются… - пробормотал я, и засунул в рот ложку.
- Ну, половина-то точно ее не знает. Видят знамя, значит князь. А кто, откуда - Солнце-весть. - поделился наблюдением мальчик. - Им и не важно.
- Я же говорю, двое тут уже побывали. А память у меня хорошая. - не тянуло меня что-то обсуждать эту тему.
Не объяснять же ему, что я все княжеские штандарты до сих пор наизусть помню.
- Знаю я, когда у тебя память хорошая. - хихикнул Тумил. - Прям интересно, чего ж это они тебе такого сделали?
- Хорошего - ничего. - отрезал я. - А ты с чего решил-то, что они не богомольцы? Сам придумал, или уже болтают о чем?
- Ну так ты же сам говорил, что они не молиться едут. - он пожал плечами и закинул в себя еще ложку.
- Ну, во-первых, мало ли чего я там говорил…
Парень начал усиленно работать челюстями, наконец сглотнул, и укоризненно поглядел на меня.
- Ты меня, может, глупым считаешь, но это не так. Они же при развернутых знаменах ехали, только что в рог не трубили, о своем прибытии извещая. На богомолье не ездят так… - он помедлил секунду, подбирая подходящее слово. - Так горделиво.
- И как только сюда не ездят… - я хмыкнул, припомнив парочку "явлений". - Но, таки когда ж ты, неслух, канон выучишь-то? На принесение благодарственной жертвы вполне допускается.
- Ну вот, опять осрамился… - пригорюнился мальчик. - Этак я никогда иноком не стану.
- А ты что, так торопишься? - удивился я. - Нешто решил пораньше начать, да в примасы податься?
- А что такого? - буркнул Тумил. - Он сын простого мельника, читать только и выучился, когда монахом стал. Я хуже что ли?
- Не хуже, конечно. Строго наоборот. - вздохнул я. - А в начальнички обычно всякая сволочь выбивается. Ну или нужен к этому делу талант.
- А у меня его прям и нет? - надулся паренек.
- Я-то почем знаю? Если глянуть на происхождение, так по всему выходит, что должен иметься.
- Ты правда так думаешь, брат Прашнартра? - разулыбался паренек. - Думаешь, мне уже можно стать монахом?
- Ну… - я задумался ненадолго, попутно отправив в рот кусочек жареного карпа. - Книгу Деяний Троих ты хорошо знаешь, Слово тоже… На уровне, да, вполне на уровне. Служение Небесной Дюжине разумеется, горец все же, а не равнинный житель, а всех прочих мелких богов и духов…
Я махнул рукой.
- Да их всех никто не знает. Можешь, в принципе, только для того чтобы в Совет Благих попасть, тебе надо поближе к Круврашпури держаться, у нас в монастыре все карьеры, окромя брата-кормильца, через строгое знание канонов делаются.
- Значит, ты скажешь брату-хранителю Реликвии, что я уже готов принять монашество?
От неожиданности я аж поперхнулся.
- Я-то тут при чем?!!
- Ну как же? - спокойным, и где-то даже менторским тоном (и у кого ж это он научился, засранец мелкий?) ответил Тумил. - Каждому послушнику, кроме обязательных занятий по два часа в день, назначается наставник из братии, дабы подготавливал его к будущему служению. Меня вот определили к тебе, и когда я, по мнению своего наставника…
Парень показушно-смиренно потупился.
- …достигну необходимого просветления, он сможет меня рекомендовать хранителю Реликвии и настоятелю для принятия сана. Если пожелает.
Черт возьми, в пору гордиться достижениями - оригинальному Лисапету послушника за все годы в монастыре ни разу не доверяли.
- Очень поучительно. - прокомментировал я. - И, неожиданно, что главное. Мне о том, что я у тебя в наставниках хожу, никто сообщить не удосужился как-то.
- Ну-у-у-у… Вероятно брат Круврашпури забыл это сделать. - мелкий придал своей физиономии ангельское выражение, возвел очи горе, а затем полным благочестия голоском добавил. - В непрестанных молитвах часто упускает он подобные мелочи.
Я усмехнулся. Потом фыркнул. А потом мы оба в голос заржали.
- Не иначе на пару с Трундналини молились. - сказал я, утирая слезы от хохота. - И давно ты знаешь, что я у тебя в наставниках, да молчишь?
- Вот поверишь ли, брат Прашнартра, часа два всего как. - Тумил с самым серьезным видом приложил руку к сердцу. - Брат-хранитель меня перед ужином как раз и просветил на сей счет. Спросил, не будешь ли ты меня завтра в иноки рекомендовать. Там же церемония целая, я слыхал.
- Церемония, да… Завтра, значит? - эва, торопятся князья, выходит.
- Ага. - кивнул паренек. - Ну так как?
Я усмехнулся.
- Поздно уже. Утро вечера мудренее. А завтра, оно завтра и будет. Иди отдыхать и не переживай ни о чем.
- Ну и ладно, ну и пойду. - насупился мальчик, собрал посуду и вышел вон.
Круврашпури я, положим, понимаю: если меня завтра отсюда увезут, ему парня надо заново, не менее чем на месяц, к кому-то прикреплять. Брат-хранитель и так-то притча во языцах, а коли у него такой конфуз с бесхозным послушником всплывет, это же скандал из скандалов. Хошь-нехошь, настоятелю придется заново на переизбрание его братией выставлять, за небрежение. Подгадить им обоим что ли напоследок? Реноме, так сказать, поддержать.
Дверь снова приоткрылась и в щели появилась хитрая физиомордия Тумила.
- А имя ты мне какое определишь, а, брат Прашнартра?
- Иди уже. - добродушно пробурчал я. - Разберемся.
В апартаменты настоятеля меня пригласили сразу после утренней службы. Князья со свитою, как и прочие паломники, на ней, кстати, присутствовали, но вместо пения гимнов, прославляющих восходящее Солнце, все больше кого-то высматривали в толпе монахов. Кого бы это, интересно? Вот прям в догадках теряюсь.
Тем более что я, благоразумно затесался в толпе, среди братьев повыше, и не отсвечивал. Да и узнать меня они смогли бы навряд ли - на брата Лисапет отродясь похож не был, да и на отца не особо. Так, общее сходство, а в целом-то скорее в мать удался.
Так молебен и отстояли - я псалмы скрипел, они бежали за автомобилем Бормана, и делали вид, что прогуливаются.
После службы я из храма моментально слинял, покуда меня Круврашпури не выловил. Нехай поволнуется немного, жиртрест - может сбросит пару килограммов. Ему же на пользу пойдет. Опять же, торжественно оглашать на заутренней, что послушник Тумил готов к принятию сана, как хранитель Реликвии хотел, означало рисоваться перед столичными гостями во всей красе, что в мои планы покуда не входило. Им, пожалуй, тоже немного вес сбросить не помешает. А помешает, так наберут заново - не бедствуют, чай.
Так что, взял я ноги в руки, да поспешил в келью, от греха подальше.
Мой бывший босс, в той конторе куда я устроился, перед тем как скопытиться, важные переговоры вечно оттягивал. Говорил, что "клиент должен дозреть, и тогда его можно дожать". Какие плоды от созревания князей получатся, я, конечно, не знаю, но лучше пусть они за мной побегают, а я себе цену понабиваю, поинтересничаю…
Ну, это я так думал. Совсем забыл, что тут у меня тоже имеется непосредственное руководство. А вот оно об этом не забыло…
Прислал Тхритрава ко мне своего секретаря, брата Люкаву, с наказом срочно явится пред светлы очи отца-настоятеля. Ну или перед зелены, если быть точным.
Я даже церемониальную сутану на обычную сменить не успел, а этот уже на пороге, с поручением значит.
- И не надо, не надо переодеваться. Так даже лучше будет. - закончил спич главный прихлебатель начальства.
- Но хоть накидку надо снять. - не согласился я. - Ее исключительно на богослужения одевают.
- Накидку можно. - разрешил Люкава.
Наивный он человек все же…
Я неторопливо, с кряхтением, стянул с себя расшитое всеми цветами радуги пончо, с минуту еще охал и потирал поясницу, затем аккуратно, нет очень аккуратно накидку сложил, разгладил, дабы на ткани не было не морщинки, и только после этого бережно убрал одеяние в шкаф.
Тхритравов секретарь аж подпрыгивал на месте от нетерпения, покуда я этим делом занимался. А сказать ничего не решался - накидка, предмет сакральный, атрибут культа, однако.
- Ну, пойдем что ли? - сказал я, закончив с издевательством над ни в чем неповинным Люкавой и прихватив от стены клюку, с которой ходил во времена своего выздоровления. - Не стой столбом, нас отец Тхритрава ждет.
Хм… Это наверное очень хорошо, что сильнее Лисапета недолюбливать в монастыре уже не могут, а морды бить тут не принято вообще.
И пошли. Не в настоятелево обиталище, разумеется - Тхритрава, подобно всем прочим обитателям монастыря ночевал в самой обычной келье с минимальными удобствами, чудо смирения и нестяжательства всем нам являя. А вот для работы, ну или для встреч тет-а-тет с особо ценными паломниками у него имеются несколько комнат попрезентабельнее, с росписью, статуями, позолотой и прочими образами на стенах. Мебель там, опять же, удобная, не то что простые монашеские шконки - хорошее такое место для работы и отдыха.
Ой, что это я? Для молитвенных размышлений, конечно же!
Отец Тхритрава, меня дожидаючись, потчевал всех троих приезжих князей травяным взваром с какими-то крендельками. Ай-яй, и это до завтрака - ужаснейшее нарушение монастырского устава. Куда смотрит Святое Око?
- Тебе лучше, брат Прашнартра? - приветствуя меня (простого монаха!) поднялись все четверо, а голос настоятеля был полон такой искренней заботы и приязни…
Прослезиться от избытка чувств что ли?
- Благодарю, отец Тхритрава, мне гораздо лучше. - самым смиренным тоном (всегда его определял как "благочестивенький гнусняк") ответил я. - Спину вот опять прихватило только.
- А ты не натруждай ее, присядь с нами. - Тхритрава указал на пустующее кресло за столом. - Вот тут уважаемые князья приехали побеседовать с тобой.
- Надеюсь, они ехали не для того чтобы спросить, о чем мне рыбы рассказывают. - усмехнувшись себе под нос я последовал настоятелеву совету и присел.
- А что, правда рассказывают? - не сдержался самый молодой, на вид так лет двадцати, из заезжей троицы.
- В уме ли ты, достопочтимый? - укоризненно поглядел на него я. - Где это видано, чтобы рыбы разговаривали?
Остальные два князя ухмыльнулись злорадненько - знать, недолюбливают своего молодого товарища. Ну это ничего, на вас у меня тоже управа есть, на обоих.
- А кстати, отец-настоятель, - самым невинным тоном поинтересовался я, - коли уж благородные князья возжелали припасть к мудрости нашей братии, они, я надеюсь, вознесли соответствующие жертвы и принесли должные дары? А то помню я их, бывали они у нас уже.
Развернувшись к сидящему справа от меня я ткнул в его сторону пальцем и требовательно вопросил:
- Вот ты, князь Шедад Хатиканский, года тому два как молил Святое Солнце о благополучном разрешении от бремени своей молодой жены. Какую жертву ты принес?
- Черного барана. - недоуменно ответил тот, тряся своей рыжей бородой.
Да, эти гады бриться моим или подобным кошмаром цирюльника не обязаны. Даже строго наоборот - обязаны только монахи.
В Ашшории вообще социальный статус человека можно легко определить по его прическе и растительности на лице. Князья носят бороды и распущенные длинные волосы, которые часто завивают; чиновникам и витязям, сиречь безземельным дворянам волосы завивать запрещено, а бороду, причем недлинную, можно носить лишь находящимся на государевой службе на офицерской должности (и, соответственно, получающих либо жалование, либо вместо или поверх него награжденные деревенькой в ненаследуемое оперативное управление и хозяйственное ведение), в прочих же случаях только усы дозволяются; клир бреется гладко, длинные волосы заплетает в косу; купцы и лавочники с трактирщиками тоже усы носят, но вот волосы дальше середины шеи им отпускать нельзя - биты будут палками, - зато поставщикам царского двора из их числа можно отращивать бакенбарды; городским работягам растительность на моське заказана напрочь, а рекомендуемая стрижка - "под коленку", на чем сословие брадобреев (натурально носят оселедец) неплохую деньгу зашибает; крестьяне - ну это отдельная пэстня. С одной стороны, на каждый хутор парикмахеров не напасешься, с другой и уравнивать сельский пролетариат с князьями как-то некошерно, потому бороды им разрешены, только хлебопашцы их в косу заплетать обязаны в знак смирения, ну и прическа исключительно "под горшок". Так-то вот, целая система.
А одежку каждый себе по деньгам выбирать волен, хотя тоже имеется кой-какая цветовая дифференциация.
- Бара-а-ана. - протянул я. - Мозгов у тебя, князь, как у барана. Надо же, один из первейших денежных мешков Ашшории, владетельный деспот Хатикана, Баграта и Горной Аршакии, а за первенца у молодой жены решил бараном отделаться. Ну и что ты ожидал за такое скопидомство, сына что ли?
Хатиканский князь поперхнулся, зато на физиономии третьего из князьёв расплылась наидовольнейшая ухмылка.
- Ну а ты-то, ты чего разулыбался, князь Арцуд Софенский? - развернулся к нему я. - Помню я то золотое блюдо с речным жемчугом, что ты монастырю в дар преподнес, как не помнить? И как ты пил беспробудно в паломничьем доме, да прислугу гонял, помню тоже. Кабы не искренняя молитва одного из братьев, разве стал бы ты князем в обход своего дяди?
Молитва та была вознесена прошлым, ныне почившим братом-кормильцем, и звучала так: "Солнце, даруй ты уже быструю смерть всей родне этого пропойцы, чтобы он отсюда наконец уехал!"
Улыбка на лице князюшки увяла, и теперь на меня таращились три бородатых мужика с постными мордами.
А вот так, знай наших! Первым делом с вас, мои дорогие феодалы, спесь надо сбить, а там уж можно и поторговаться.
- Не жури их, брат Прашнартра. - вмешался Тхритрава. - Князья проделали долгий путь и еще не отдохнули толком после тяжелой дороги. Но, я убежден, они приготовили надлежащие дары нашей обители. Не так ли?
Какой же умница все же, наш настоятель - так выделить последнюю фразу голосом, что не отбашлять в его казну кругленькую сумму нашим гостям теперь то же самое, что лицо потерять. Они еще соревноваться будут в том, кто дар побогаче преподнес, и хвастать напропалую своей щедростью и набожностью.
- Не гневитесь, божьи люди. - молодой князь, Зулик Тимарианийский кажется, если я верно разглядел его стяг, приложил руку к сердцу. - Мои братья-князья вполне все то давно осознали, о чем брат Прашнартра сейчас говорил. Именно потому не стали мы брать с собой ни злата, ни лалов да смарагдов, ни жертвенных животных, на разумение свое не полагаясь и боясь что дары наши окажутся никчемными. Но по слову вашему пошлем гонца за тем, что Святой Троицы и всей Небесной Дюжины достойно.
Ишь ты! Умный…
Впрочем, иного с князьями Хатикани и Софенине не послали бы - их рода издревле соперничают из-за контроля над Аршакией, и раз кровные враги приехали меня на царство звать, это должно символизировать волю всего Совета Князей. Ну, или значительной его части.