Я взглянул на тяжелую дверь, увидел, что она открыта. Затем я обошел Фиону и двинулся к ним. Папа набычился, глаза сузились. Я знал этот взгляд.
- Что такое, Корвин? Ты здесь без разрешения, - сказал он. - Я отдал тот треклятый приказ и жду, когда его начнут исполнять.
- Начнут, - сказал я, кивая. - Я пришел сюда не оспаривать его.
- Тогда зачем?
Я подошел ближе, рассчитывая слова так же, как и расстояние. Я был рад, что он продолжал сидеть.
- Одно время мы путешествовали вместе как боевые товарищи, - сказал я. - Будь все проклято, если тогда ты мне не стал нравиться. В прежние времена этого не было, ты знаешь. Никогда не хватало духу, чтобы вообще сказать это раньше, но ты знаешь, что это правда. Интересно, как бы все повернулось, если бы мы не оказались родственниками.
Как только я остановился перевести дух, его взгляд на кратчайший миг смягчился. Затем:
- В любом случае, - продолжил я, - я намерен скорее верить в тебя того, когда мы вместе сражались в Лоррайн, чем в нынешнего - потому что есть нечто, что в противном случае делать бы для тебя не стал.
- Что именно? - спросил он.
- Вот это.
Я схватил Талисман и резким движением сдернул цепь с его шеи. Затем повернулся на каблуках и рванул через комнату к двери. Наглухо задраил ее за собой. Я не видел способа чем-то подпереть ее снаружи, так что побежал, повторяя по пещере маршрут той ночи, когда шел следом за Дваркином. Позади я услышал ожидаемый рев.
Я следовал поворотам. Споткнулся лишь раз. Запах Уиксера по-прежнему тяжело висел в его лежбище. Я приналег, и последний поворот привел меня к дневному свету впереди.
Я помчался туда, по дороге перекидывая цепь Талисмана через голову. Я почувствовал, как камень упал мне на грудь, потянулся в него разумом. В пещере позади меня эхо разносило звуки шагов.
Наружу!
Я рванул к Образу, чувствуя окружающий мир через Талисман, разворачивая его на сверхощущение. Я был единственным, кроме Папы и Дваркина, полностью настроенным на Талисман. Дваркин рассказал, что починка Образа может быть произведена прохождением человека по Великому Образу в состоянии, подобном настройке, - следует выжигать пятно при каждом пересечении, замещать его той мощью, элементами Образа, которые этот человек несет в себе, по ходу дела смывая черную дорогу. Поэтому лучше я, а не Папа. Я по-прежнему чувствовал, что черная дорога как-то подпитана силой, которую придало ей мое былое проклятие. И это я тоже хотел смыть. Все равно Папа лучше, чем я, проделает работу по сборке и настройке мира после войны. В этот миг я вдруг осознал, что больше не хочу на трон. Даже если бы он был достижим, перспектива управления королевством все эти томительные столетия, что могли бы лечь предо мной, - это уж чересчур. Может быть, я найду легкий выход, если умру в попытке починить Образ. Эрик был мертв, и я больше не ненавидел его. Меня подгоняло другое - трон, как теперь кажется, был желанен лишь потому, что его так хотел Эрик. Я отрекся и от того, и от другого. Что же осталось? Я посмеялся тогда над Виалль, затем задумался. Но она оказалась права. Старый солдат во мне был сильнее всего. Это вопрос долга. Но не только долга. Было еще…
Я достиг края Образа, прыгнув к его началу. Оглянулся на вход в пещеру. Папа, Дваркин, Фиона - никто из них не появился. Хорошо. Им уже не успеть остановить меня. Когда я поставлю ногу на Образ, будет поздно делать что-то еще, кроме как смотреть и ждать. Я подумал о скоротечном растворении Яго, отогнал эту мысль подальше, повоевал немного с собой, чтобы утихомирить рассудок до уровня, необходимого для намеченного предприятия, вспомнил сражение с Брэндом и его странный побег, отогнал и это воспоминание тоже, успокоил дыхание, приготовился.
И тут на меня навалилась странная летаргия. Самое время начинать, а я задержался на мгновение, пытаясь сосредоточиться на великой задаче, что лежала предо мной. Образ на миг поплыл перед глазами. Давай! Чтоб тебя! Сейчас! Хватит приготовлений! Начинай, сказал я себе. Иди!
И все-таки я стоял, как во сне, созерцая Образ. Разглядывая его, я забыл о себе на долгие минуты.
Образ, и длинное черное пятно, которое надо удалить…
Уже не казалось важным, что Образ мог убить меня. Рассудок мой плыл, обдумывая красоту его…
Я услышал шум. Должно быть, Папа, Дваркин и Фиона на подходе. Мне нужно что-нибудь сделать, прежде чем они доберутся до меня. Мне придется пройти Образ, начать немедля…
Я оторвал взгляд от Образа и глянул в сторону пещеры. Они вышли, прошли полсклона и остановились. Почему? Почему они остановились?
Да какая разница? Нечего зря тратить время, давно пора начинать. Я принялся было поднимать ногу, делая шаг вперед.
Я едва мог пошевелиться. Огромным усилием воли я продвинулся на дюйм. Сделать первый шаг было труднее, чем идти по Образу у финиша. Но казалось, что воюю я не с внешним сопротивлением, а с медлительностью собственного тела. Почти так, будто…
Затем я вспомнил Бенедикта возле Образа в Тир-на Ног’т, и приближающегося, дразнящего его Брэнда, и Талисман, горящий у Брэнда на груди.
Еще до того, как взглянул вниз, я понял, что увижу.
Красный камень пульсировал в такт ударам моего сердца.
Проклятье!
Либо Папа, либо Дваркин - или оба - дотянулись через Талисман, парализовав меня. Я не сомневался, что любой из них мог проделать это и в одиночку. И все же на таком расстоянии не стоило сдаваться без борьбы.
Я продолжаю проталкивать вперед ногу, она медленно скользит к краю Образа. Раз уж я сделал это, то не вижу, как они…
Дремота… Я почувствовал, что падаю. Я на миг уснул. И опять уснул.
Когда я открыл глаза, то увидел фрагмент Образа. Когда повернул голову, увидел ноги. Когда посмотрел наверх, увидел Папу, держащего в руках Талисман.
- Вон отсюда, - сказал он Дваркину и Фионе, не повернув к ним головы.
Они удалились, как только Папа надел Талисман на шею. Затем он наклонился вперед и протянул руку. Я взялся за нее, и он поставил меня на ноги.
- Так поступать было весьма глупо, - сказал Папа.
- Мне почти удалось.
Он кивнул.
- Конечно, ты бы погиб и не достиг ничего, - сказал Папа. - Но тем не менее это было сделано хорошо. Давай пройдемся.
Он взял меня за руку, и мы пошли вдоль границы Образа.
По дороге я смотрел на окружающее нас странное небо-море без горизонта. Раздумывал о том, что бы случилось, если б мне удалось начать движение по Образу, о том, что произошло бы в то мгновение.
- Ты изменился, - в конце концов сказал Папа, - или я никогда не знал тебя по-настоящему.
Я пожал плечами.
- Наверное, что-то от того и что-то от другого. Я чуть не сказал того же и о тебе. Ответь мне на один вопрос.
- Какой?
- Трудно быть Ганелоном?
Папа хмыкнул.
- Вовсе не трудно, - сказал он. - Может, тебе повезло, и ты мельком увидел настоящего меня.
- Мне он нравился. Или, скорее, ты, когда был им. Интересно, что стало с настоящим Ганелоном?
- Давно мертв, Корвин. Я встретил его после того, как ты изгнал его из Авалона, давным-давно. Он был неплохим малым. Не доверил бы ему и выеденного яйца, но тогда не стоит доверять всем тем, кому приходится оказывать доверие.
- Это относится и к семье.
- Сожалею, что мне пришлось убить его. Но он не оставил мне выбора. Все это было очень давно, но его я помню ясно: чем-то он мне запал в душу.
- А Лоррайн?
- Ты про страну? Хорошая работа, по-моему. Я сработал должную тень. Моим присутствием она усилилась, как всегда, когда любой из нас остается надолго на одном месте - как ты в Авалоне, и позже, в той тени. И пробыл там долгое время, упражняясь в силе воли на потоке времени в тех краях.
- Я не знал, что это возможно.
- Силу ты набирал медленно, начиная с инициации в Образе. Есть многое, о чем тебе еще предстоит узнать. Да, я усилил Лоррайн и сделал ее особенно уязвимой к растущей силе черной дороги. Я проследил за тем, чтобы она легла на твоем пути, куда бы ты ни шел. После твоего побега все дороги вели в Лоррайн.
- Почему?
- Это была ловушка, которую я расставил тебе, а может быть, проверка. Я хотел быть с тобой, когда ты встретишься с силами Хаоса. А еще я хотел какое-то время попутешествовать вместе с тобой.
- Проверка? Для чего ты меня проверял? И почему путешествовал со мной?
- Не догадываешься? Я годами наблюдал за каждым из вас. Я никогда не называл имени наследника. Нарочно оставил вопрос запутанным. По мне, так вы все слишком похожи на меня, чтобы стало ясно: в то мгновение, когда я объявлю одного из вас наследником, этим я подпишу ему или ей смертный приговор. Нет. Я намеренно оставил все как есть до самого конца. Но теперь я принял решение. Наследником будешь ты.
- Там, в Лоррайн, ты коротко переговорил со мной от своего имени. Тогда ты приказал мне занять трон. Если ты решил это еще тогда, зачем было продолжать маскарад?
- Нет, тогда я еще не решил. В основном все было сказано, чтобы ты не останавливался на достигнутом. Я боялся, что тебе могли слишком сильно понравиться та девушка и та страна. Когда ты явился из Черного Круга героем, то вполне мог принять решение остаться в Лоррайн. Я хотел подтолкнуть тебя к продолжению путешествия.
Я долго молчал. Мы почти обошли вокруг Образа.
Затем:
- Есть кое-что, о чем я должен узнать, - сказал я. - Перед тем как явиться сюда, я говорил с Дарой, которая пытается очистить свое имя перед нами…
- Оно чисто, - сказал Папа. - Я очистил его.
Я покачал головой.
- Я воздержусь обвинять ее в том, в чем подозревал некоторое время назад. Но есть серьезная причина, почему, мне кажется, ей нельзя доверять, несмотря на ее протесты и твое подтверждение. И даже две причины.
- Знаю, Корвин. Но не убивала она слуг Бенедикта, чтобы проникнуть в дом. Я сам сделал это, чтобы помочь ей добраться до тебя в самое подходящее время.
- Ты? Ты был участником ее интриги? Почему?
- Она будет тебе хорошей королевой, сын. Я верю в силу крови Хаоса. Пришло время для свежего вливания. Ты занял бы трон, уже обеспечив себе наследника. Ко времени, когда Мерлин будет готов к этой роли, его давно отберут у нынешних воспитателей.
Мы дошли до черного пятна. Я остановился. Присел на корточки и осмотрел его.
- По-твоему, эта штука может убить тебя? - спросил я в конце концов.
- Знаю, что убьет.
- Ты не гнушался убийством невинных людей, чтобы манипулировать мной. И все же ты готов пожертвовать своей жизнью ради королевства.
Я взглянул на него.
- У меня самого руки не чисты, - сказал я, - и уж кто-кто, а я не осмелюсь судить тебя. Но не так давно, готовясь пройти Образ, я подумал, что изменилось мое отношение… к Эрику, к трону. Ты делаешь то, что делаешь, по-моему, из чувства долга. Сейчас я тоже ощущаю это чувство по отношению к Янтарю, по отношению к трону. На самом деле даже более того. Гораздо более, чем тогда. Но я осознал и кое-что еще, кое-что, чего долг не требует от меня. Я не знаю, когда или как пропало это стремление, и я изменился, но я не хочу трона, Папа. Прости, если это спутает твои планы, но я не хочу быть королем Янтаря. Прости.
Затем я отвернулся и стал смотреть на пятно. Услышал, как он вздохнул.
Затем:
- Сейчас я намерен отослать тебя домой, - сказал он. - Оседлай коня и возьми провизию. Езжай куда-нибудь из Янтаря… в любое место поуединенней.
- Моя гробница сойдет?
Папа фыркнул и слегка усмехнулся.
- Сойдет. Иди туда и жди моей воли. Мне надо кое-что обдумать.
Я встал. Он протянул правую руку и положил ладонь мне на плечо. Талисман пульсировал. Отец взглянул мне в глаза.
- Ни один человек не может иметь всего, что хочет, так, как он того хочет, - сказал он.
И вдруг меня будто отбросило, словно сила Козыря, только работающая наоборот. Я услышал голоса, затем вокруг себя я увидел комнату, из которой ушел. Бенедикт, Джерард, Рэндом и Дара по-прежнему были там. Я почувствовал, что Папа отпустил мое плечо. Затем он исчез, а я вновь оказался в Янтаре.
- Что за дела? - сказал Рэндом. - Мы видели, как Папа послал тебя назад. Между прочим, как он это сделал?
- Не знаю, - сказал я. - Но он подтверждает то, о чем нам рассказала Дара.
- Почему? - спросил Джерард.
- Он хочет, чтобы мы научились верить ей, - сказал я.
Бенедикт поднялся на ноги.
- Тогда я пойду и сделаю как было приказано.
- Он хочет, чтобы вы атаковали, затем отступили, - сказала Дара. - После чего будет необходимо лишь сдерживать их.
- Как долго?
- Он только сказал, что это будет очевидно.
Бенедикт выдал одну из своих редких улыбок и кивнул. Одной рукой он ухитрился извлечь футляр с картами, вынул колоду, большим пальцем выщелкнул особый Козырь, который я дал ему для Дворов.
- Удачи, - сказал Рэндом.
- Да, - согласился Джерард.
Я прибавил свои пожелания и посмотрел, как блекнет Бенедикт. Когда его радужное послесвечение исчезло, я обернулся и заметил, что Дара тихонько плачет. Высказываться по этому поводу я не стал.
- Теперь у меня тоже есть приказ… или что-то вроде, - сказал я. - Мне пора двигаться.
- А я вернусь обратно в море, - сказал Джерард.
- Нет, - услышал я голос Дары, когда двинулся к двери.
Я остановился.
- Ты останешься здесь, Джерард, и присмотришь за безопасностью самого Янтаря. Атак с моря не будет.
- Но я думал, местная оборона поручена Рэндому.
Она покачала головой.
- Рэндом присоединится к Джулиэну в Ардене.
- Ты уверена? - спросил Рэндом.
- Уверена.
- Хорошо, - сказал он. - Приятно знать, что он, по крайней мере, не забыл обо мне. Извини, Джерард. Это брейк, Джерард![4]
Джерард смотрел озадаченно.
- Надеюсь, Папа знает, что делает, - сказал он.
- Это мы уже проходили, - сказал я. - Пока.
Выходя из комнаты, я услышал шаги. Возле меня возникла Дара.
- Что еще? - спросил я.
- Я хотела пойти с тобой, куда бы ты ни направлялся.
- Я как раз направляюсь наверх собрать кое-какие припасы. Потом я направляюсь в конюшню.
- Я пойду с тобой.
- Я поеду один.
- Увы. Может, и к лучшему. Мне все равно надо поговорить с твоими сестрами.
- Их тоже пристроили к делу, а?
- Да.
Какое-то время мы шли в молчании, затем она сказала:
- Все совсем не так холодно и расчетливо, как кажется, Корвин.
Мы вошли в кладовую.
- Что совсем не так?
- Ты знаешь, о чем я.
- A-а, об этом. Ну хорошо.
- Ты мне нравишься. Это может длиться больше, чем тот день, если у тебя сохранились хоть какие-то чувства.
Гордость подсказала мне колючий ответ, но я придержал язык за зубами. За столетия кое-что да узнаёшь. Да, она использовала меня, верно, но в то же время она явно не была свободной в своей воле. Но самое худшее было то, что Папа хотел, чтобы я хотел Дару. Но я не позволил негодованию по этому поводу смешаться с моими реальными чувствами - или с тем, чем они могли стать.
Итак:
- Ты мне тоже нравишься, - сказал я и посмотрел на нее.
Судя по Даре, ее пора было поцеловать, что я и сделал.
- Мне пора.
Она улыбнулась и сжала мою руку. Затем ушла. Я решил пока не проверять своих растрепанных чувств. А просто собрал воедино.
Я оседлал Звезду и поехал через гребень Колвира, пока не добрался до гробницы. Расположившись снаружи, я закурил трубку и стал смотреть на облака. Я чувствовал, что у меня выпал слишком насыщенный день, а ведь едва миновало утро. Предчувствия играли в салочки в гротах моего разума, но ни одно из них я не позаботился бы пригласить на ленч.
III
Пока я сидел в полудреме, внезапно кто-то запросил связь. В одно мгновение я оказался на ногах. Это был Папа.
- Корвин, я принял решение, и время настало, - сказал он. - Обнажи левую руку.
Я так и сделал, пока его черты обретали реальность, выглядя все более и более царственными, странная печаль лежала на его лице, печаль, какую я раньше никогда не видел на лике Оберона.
Он взял мое запястье левой рукой, а правой вынул кинжал.
Я смотрел, как он надрезает мне кожу, потом кладет клинок обратно в ножны. Потекла кровь, а он сложил левую ладонь ковшиком и стал собирать кровь. Отпустил мою руку, накрыл левую ладонь правой и отшагнул. Подняв ладони к лицу, он дунул на них и быстро развел руки в стороны.
Хохлатая красная птица величиной с ворона - все перья цвета крови - посидела у него на ладони, переместилась на запястье, взглянула на меня. Даже глаза ее были красны, а в их взгляде, когда птица склонила голову набок и уставилась на меня, мелькнуло что-то знакомое.
- Это Корвин, тот, за кем ты должна следовать, - сказал Оберон птице. - Запомни его.
Затем он пересадил птицу на левое плечо, откуда она продолжала разглядывать меня, не делая и попытки сбежать.
- Сейчас ты должен идти, Корвин, - сказал он, - быстро. Садись на коня и поезжай на юг, уйди в Тень, насколько сможешь. Двигайся в "адской скачке". Уберись отсюда как можно дальше.
- Куда мне идти, отец? - спросил я его.
- Ко Дворам Хаоса. Дорогу знаешь?
- В теории. Я никогда не преодолевал это расстояние верхом.
Папа медленно кивнул.
- Тогда двигай, - сказал он. - Я хочу, чтобы ты набрал как можно большую временную разницу по отношению к Янтарю.
- Ладно, - сказал я, - но я не понимаю.
- Поймешь, когда придет время.
- Но есть путь полегче, - запротестовал я. - Я могу добраться туда быстрее и с меньшими трудностями, просто свяжусь с Бенедиктом по его Козырю, и он проведет меня.
- Нет смысла, - сказал Папа. - Необходимо, чтобы ты шел длинным путем, потому что ты понесешь нечто, что будет тебе доставлено по пути.
- Доставлено? Как?
Он поднял руку и взъерошил красные птичьи перья.
- Вот этим твоим приятелем. Он не сможет долететь до Дворов… вовремя - нет.
- И что он мне принесет?
- Талисман. Сомневаюсь, что буду способен переместиться туда, когда закончу то, что мне нужно будет сделать с его помощью. Но сила Талисмана может потребоваться там, у Дворов.
- Ясно, - сказал я. - Но мне все равно не придется одолевать все расстояние. Я могу козырнуться туда, как только получу Талисман.
- Боюсь, что нет. Если я совершу то, что должен, на какой-то период Козыри могут отключиться.
- Почему?
- Потому что вся ткань существования будет подвергнута изменению. Езжай же, к черту! Садись на коня и - вперед!
Я встал и мгновение разглядывал его.
- Отец, а нет другого пути?
Он просто покачал головой и поднял руку. Начал блекнуть.
- Прощай.
Я развернулся и сел в седло. Было еще что сказать, но уже слишком поздно. Я направил Звезду в сторону тропы, что привела бы меня на юг.