В ответ на стук ди Кэйбона в окованных железом двойных дверях открылась дверца поменьше, и появился привратник. На первые приветственные слова служителя он вовсе не ободряюще покачал головой. Ди Кэйбон на несколько минут исчез внутри. Затем обе двери распахнулись, и им навстречу поспешили грумы и дедикаты, жаждущие помочь вновь прибывшим с лошадьми и багажом. Коня Исты под уздцы ввели внутрь. Четыре этажа с деревянными резными балкончиками окружали вымощенный булыжниками двор. Старший служитель поклонился и нижайше попросил пользоваться гостеприимством Ордена. Он назвал имя сьеры ди Аджело, но Иста не стала обманывать себя: расшаркивался он перед Истой ди Шалион. Может быть, ди Кэйбон поступил не так благоразумно, как хотелось бы, но в таком случае они, без сомнения, получат лучшие комнаты, расторопных слуг и добротный уход за усталыми животными.
Воду принесли почти сразу после того, как Исту и Лисе проводили в их комнату. В семинарии не было просторных покоев, предположила Иста, но здесь вполне хватало места для большой кровати, кровати поменьше, столика и стульев. Картину дополнял балкон, с видом на городскую стену и речку, текущую за главным зданием. Вскоре принесли и еду для обеих гостий на подносах, уставленных наспех подобранной посудой в бело-голубых цветочках, соответствующих времени года.
После ужина Иста взяла с собой свою горничную и, пригласив Ферду и Фойкса сопровождать их, отправилась погулять по городу в свете заходящего солнца. В голубых туниках и серых плащах оба офицера-дедиката смотрелись безупречно, мечи, висящие на поясе, были просто мерой предосторожности, а не попыткой щегольнуть, и немало пар прекрасных глаз, принадлежащих не только касилшасским девушкам, но даже матронам, долго смотрели им вслед. Рост и походка Лисе ничем не уступала стати братьев ди Гьюра, рядом с молодостью и здоровьем шелка тускнели, а драгоценности меркли, словно дешёвые побрякушки. Иста решила, что такого блестящего сопровождения у неё не было со времён королевского двора.
Несмотря на небольшие масштабы храма, планировка была обычной: четыре крыла, увенчанные куполами, каждое из которых посвящено отдельному члену Святого Семейства; внутри - открытый двор и священный огонь в центре; рядом с крылом Матери - башня Бастарда. Стены храма были построены из местного серого камня, а своды украшены резьбой по дереву: ярко раскрашенные демоны, святые, священные животные и растения, свойственные каждому богу, резвились вдоль несущих балок. За неимением лучшего развлечения, Иста решила остаться на вечерние службы. Она устала от богов, но приходилось признать, что пение радовало слух: в семинарии оказался замечательный хор, одетый в белое. Торжественное впечатление немного портило лишь то, что время от времени женщина, дирижирующая певцами, оглядывалась, чтобы посмотреть на реакцию рейны. Иста тихонько вздохнула и принялась старательно улыбаться и кивать, чтобы успокоить бедняжку.
Три походных дня изнурили и людей, и животных, завтра они все останутся здесь отдыхать. В душу Исты стало закрадываться едва уловимое ощущение, что ей стало легче; и не важно, что подействовало - солнечный свет, физическая нагрузка, жизнерадостная молодая компания, расстояние, разделяющее её и Валенду, - Иста в любом случае был благодарна за это. Она скользнула под пуховое стёганое одеяло, сочтя, что эта узкая кровать гораздо роскошнее, чем все изысканные, но неудобные ложа королевских замков, вместе взятые, и заснула прежде, чем Лисе прекратила ворочаться на своей кушетке.
* * *
Иста видела сон и знала, что видит сон.
Она пересекла мощёный двор замка в полуденном свете поздней весны или раннего лета. Аллея, украшенная каменными арками, вела вдоль стены, тонкие алебастровые колонны были увиты резными лозами и цветами в рокнарском стиле. Солнце жарко пылало в зените; тени плотной субстанцией лежали у её ног. Иста поднялась - нет, не просто поднялась, а поднялась паря, - по каменным ступеням, ведущим из аллеи в деревянную галерею, дальше. В дальнем конце - комната. Иста мягко просочилась внутрь, не открывая деревянной двери, которая разошлась перед ней и сомкнулась позади, словно вода.
В комнате было сумрачно и прохладно, но сеть солнечных лучей падала на плетёные коврики сквозь щели в ставнях, из-за чего приглушённые цвета нитей становились ярче. Посреди комнаты кровать, на кровати чей-то силуэт. Иста, словно дух, подплыла поближе.
Мужчина, спящий или мёртвый, очень бледный и неподвижный. Он высок, его длинное тело одето в балахон из неокрашенного льна, собравшийся складками на груди и перехваченный льняным поясом на талии. В левой части груди пятно тёмно-алой крови, просочившейся сквозь одежду.
Несмотря на длину тела, черты его лица можно назвать тонкими: широкие брови, точёная челюсть, немного заострённый подбородок. На коже нет ни царапин, ни шрамов, лишь только тоненькие линии пересекают лоб, обрамляют губы, лучиками расходятся из уголков глаз. Его тёмные прямые волосы зачёсаны назад, открывая высокий лоб; волосы волнами разлились по подушке, по плечам, будто река ночи, в которую луна пустила нити серебристого цвета. Его брови выгнуты, словно крылья; нос прямой; губы полуоткрыты.
Призрачные руки Исты развязали пояс, закатали наверх льняной балахон. Редкие волосы, покрывавшие грудь, становились гуще внизу живота. Птица, свившая гнездо в этой роще, была сильна и прекрасна, и Иста улыбнулась. Но рана на левой части груди зияла, словно голодный рот. И пока Иста смотрела, оттуда забила кровь.
Она закрывала руками тёмный разрез, пытаясь заткнуть струю, но красная жидкость сочилась сквозь её белые пальцы, быстрый поток продолжал растекаться по груди, заливая алым простыни. Глаза мужчины вдруг открылись, он увидел её и хрипло вздохнул.
Иста проснулась, перестала кричать и прижала костяшки пальцев ко рту, не давая воплю вырваться наружу. Она ожидала почувствовать на губах тёплый, липкий вкус крови и поразилась, ничего не ощутив. Сердце бешено колотилось о грудную клетку, и она задыхалась, словно только что бежала.
В комнате было темно и прохладно, но лунный свет проникал сквозь щели в ставнях. У себя на кровати Лисе что-то пробормотала и перевернулась.
Это один из тех снов. Вещих снов. Ошибки быть не могло.
Иста вцепилась в волосы, чуть приоткрыла рот и тихонько закричала.
- Проклинаю Тебя, - выдохнула она. - Кто бы это из Вас ни был! Проклинаю Тебя, Тебя одного и Всех пятерых сразу. Убирайтесь из моей головы. Убирайтесь!
Лисе потянулась, как кошка, и сонно спросила:
- Леди? С вами всё в порядке? - девушка, щурясь, поднялась на локте.
Иста сглотнула, чтобы взять себя в руки, и откашлялась:
- Всего лишь странный сон. Спи, Лисе.
Лисе согласно промычала и снова свернулась калачиком. Иста откинулась на подушки, прижав пуховое одеяло к без того мокрому от пота телу.
Неужели всё начинается сначала?
Нет. Нет. Больше у меня такого не будет. Она с хрипом дышала, сглатывала и едва себя сдерживала, чтобы не зарыдать. Через несколько минут дыхание успокоилось.
Кем был тот мужчина? В жизни она его не видела, Иста была уверена в этом. Но если она его встретит, то узнает немедленно. Тонкие черты его лица, словно клеймо, горели в её памяти. И… и все остальные части тела. Он враг? Друг? Это предупреждение? Он Шалионец, ибранец, рокнарец? Благородный или крестьянин? И что значит это странное пятно крови? Ничего хорошего, в этом сомнений быть не могло.
Что бы Ты ни хотел от меня, я не смогу это выполнить. Я уже доказала это раньше. Уходи. Уходи.
Дрожа, Иста лежала долго; лунный свет успел смениться утренней дымкой, прежде чем она снова заснула.
* * *
Иста проснулась от того, что Лисе не бесшумно ушла, а тихонько вошла. Рейна с удивлением обнаружила, что горничная позволила ей проспать все утренние молитвы, что недопустимо как для паломника, даже ложного, так и для гостя.
- Но вы выглядели такой усталой, - оправдывалась Лисе, когда Иста напустилась на неё. - Вы, видимо, плохо спали ночью.
Это верно. Приходиться признать, что лишнему отдыху можно только порадоваться. Завтрак ей принёс на подносе раскланивающийся прислужник, что тоже не было в порядке вещей по отношению к такому ленивому пилигриму, который умудрился проспать утреннюю службу.
Одевшись и уложив волосы в более сложную косу, чем обычно, - Иста надеялась, что чем-то её причёска всё же отличается от лошадиной, - она отправилась гулять вместе с Лисе по старому особняку. Они устроились во дворе, где уже во всю светило солнце. Сидя на скамейке у стены, они наблюдали, как спешат по своим делам обитатели школы - студенты, преподаватели, слуги.
Ещё одна вещь, которая Исте нравилась в Лисе, - девушка не болтала без умолку. Когда нужно было, она разговаривала с удовольствием, но оставшееся время, совсем не обижаясь, проводила в блаженной тишине.
Иста шеей почувствовала холодное дыхание, исходящее от стены, на которую опиралась: один из местных духов. Он крутился вокруг неё, как кошка, которая хочет, чтобы её приласкали. Иста чуть не подняла руку, чтобы отогнать его, но наваждение исчезло. Скорбные души, оставленные, отверженные или забытые богами. Свежие духи сохраняют форму тел, в которых они были заключены при жизни. Сначала они зачастую неистовы, жестоки, разгневаны, но со временем они становятся тусклым, бесформенным комком забвения. Крепости, такие как, например, Зангр, хуже всего. Иста перестала видеть эти души внутренним глазом, когда была избавлена от затянувшейся чувствительности. То, что она сейчас видит такой дух, означает, что некий бог рядом, что иное зрение возвращается, - а значит, возвращается и всё остальное.
Иста вспоминала двор замка, виденный во сне. Раньше она там не бывала, это не стоило подвергать никакому сомнению. Но также очевидно, что это место вполне реально. И чтобы избежать его… чтобы наверняка избежать его, ей нужно просто вернуться в Валенду и жить там до тех пор, пока плоть не начнёт гнить живьём.
Нет. Назад я не вернусь.
Эта мысль окончательно лишила Исту покоя, она поднялась и направилась к школе. Все прислужники и служители, встретив её на балконе, в коридорах, принимались кланяться и улыбаться, из чего рейна заключила, что опрометчивые сведения ди Кэйбона разнеслись повсюду. Притворяться сьерой ди Аджело самой - одно дело, но когда вместе с тобой притворяется целая сотня абсолютно незнакомых людей - это уже начинает злить.
Они заглянули в анфиладу маленьких комнат, забитых книгами, расставленными по полкам, лежащими на столах: вожделенная библиотека ди Кэйбона. К великому удивлению Исты, на диванчике у окна сидел Фойкс ди Гьюра и читал какой-то том. Он поднял глаза от книги, прищурился, встал и поклонился:
- Леди. Лисе.
- Не думала, что ты интересуешься теологией, Фойкс.
- Ох, я читаю всё, что подвернётся под руку. Но это вовсе не теология. Тут полно других вещей, порой даже странных. Здесь никогда ничего не выкидывают. Есть даже комната под замком, где хранятся книги о магии и демонах, а также… хм… книги непристойного содержания. Прикованные цепями.
Иста подняла брови:
- Так их не открыть? - Фойкс усмехнулся:
- Скорее, не унести. - Он указал на томик, который держал в руках. - Здесь много романов в стихах, таких как этот. Я могу подыскать и вам.
Лисе, до этого с удивлением оглядывавшая то, что было для неё самым большим собранием книг в одном месте, казалась заинтересованной. Иста покачала головой:
- Как-нибудь потом.
В дверь просунулся ди Кэйбон и радостно произнёс:
- А, леди! Отлично. Я как раз вас искал.
Он протиснул своё грузное тело внутрь. Иста поняла, что ещё ни разу его не видела с тех пор, как они приехали, даже на вечерней службе. Он выглядел усталым: серое лицо, мешки под глазами. Может быть, он поздно встал, посвятив всю ночь штудиям?
- Я прошу - молю - о личной аудиенции.
Лисе оторвалась от того, на что смотрела через плечо Фойкса:
- Я должна уйти, рейна?
- Нет. В случае, если леди желает поговорить наедине с неким господином, который не является её близким родственником, фрейлина должна находиться на таком расстоянии от беседующих, чтобы не слышать, о чём они говорят, но быть в поле зрения, готовой прийти по первому зову.
- Ох, - Лисе понимающе кивнула. Исте никогда больше не придётся повторять ей это. Девушка, может быть, и не вышколена должным образом, но, пятеро богов, у неё наконец-то есть фрейлина с мозгами!
- Я могу ей почитать, в этой или в следующей комнате, - сразу предложил Фойкс.
- Хм… - ди Кэйбон жестом указал на стол и пару стульев, видных через арку, ведущую в следующее помещение анфилады. Иста кивнула и последовала за ним. Фойкс и Лисе устроились на уютном диванчике у окна.
Иста подозревала, что предстоит очередная беседа об их паломническом пути, а потом написание скучных писем, чтобы уведомить ди Феррея о дальнейшем маршруте. Ди Кэйбон придержал стул и помог ей сесть, затем обогнул стол и уселся сам. Иста слышала из соседней комнаты голос Фойкса, слишком тихий, чтобы разобрать слова, но всё же передающий стихотворные интонации.
Служитель Бастарда положил руки на стол перед собой. Некоторое время он их рассматривал, а потом посмотрел Исте в глаза:
- Леди, на самом деле вы зачем отправились в паломничество? - спросил он ровным голосом.
От такой прямоты брови Исты взлетели вверх. Но она решила на прямой вопрос ответить прямо; слишком редко такие вопросы задают рейнам, такая смелость не должна остаться без поощрения.
- Чтобы сбежать от тех, кто присматривает за мной. И от себя тоже.
- И всё же, у вас не было и нет желания молить богов о внуке?
Иста сморщила нос:
- Даже ради всех богов Шалиона я не стану принуждать ни Исель, ни мою новорождённую внучку Исару к этому. Я до сих пор помню, как меня стыдили и бранили за то, что я родила Иасу дочь, тогда, девятнадцать лет назад. Ту самую исключительную девушку, которая теперь - средоточие всех самых светлых надежд Шалиона за последние четыре поколения! - она смягчила яростный тон, который немного испугал ди Кэйбона. - Если в должное время появится внук, конечно, мне будет только приятно. Но я не буду просить богов ни о каких одолжениях. - Он принял это, медленно кивнув:
- Хорошо. Я подозревал нечто вроде этого.
- Я, само собой, понимаю, что не очень хорошо использовать паломничество в таких целях и впустую занимать добротную охрану, которую мне обеспечивает Орден Дочери. Хотя, уверена, я не первая, кто устраивает себе отдых за счёт богов. Моя казна компенсирует Храму все издержки.
- Меня это ни коим образом не касается, - ди Кэйбон махнул рукой, словно отгоняя материальные соображения. - Леди, я много читал. Обращался к своим наставникам. Думал. Я… ладно, сейчас это не важно, - он набрал в грудь воздуха. - Знаете ли вы, рейна, понимаете ли, я обнаружил повод думать, что вы необыкновенно одарены в духовном смысле.
Его взгляд словно искал что-то у неё в глазах. Где он нашёл этот повод? Каких тайных искажённых историй он наслушался? Иста откинулась на спинку стула, словно отступая:
- Не думаю, что вы правы.
- Уверен, вы себя просто недооцениваете. Серьёзно недооцениваете. Признаю, такое редко случается с женщинами вашего социального положения, но я понял, что вы от них отличаетесь. Я верю, что молитвы, умелое руководство, медитации и наставления приведут вас на ту ступень духовной восприимчивости к ощущению выполненного призвания, о каких мы, те кто носит одеяния цвета нашего бога, можем только мечтать. Такие дары нельзя просто оттолкнуть.
И правда просто - нельзя. Их надо отталкивать с силой, не зная жалости. Как, о пятеро богов, он пришёл к этому внезапному заблуждению? Иста заметила во взгляде ди Кэйбона блеск одержимости великой идеей. Неужели он представляет себя её гордым духовным наставником? Никакие пустые протесты не заставят его отступиться от убеждения, что он призван помочь ей посвятить жизнь священному служению. Его ничто не сможет остановить, кроме голой правды. Исте показалось, что на месте желудка у неё пустое место. Нет.
Да. Тем более, она уже рассказывала всё одержимому богом человеку. Может быть, с каждым разом будет становиться всё легче и легче.
- Вы ошибаетесь. Поймите, мудрейший. По этому пути я уже однажды пришла к печальному концу. Я была святой.
Теперь настала его очередь поражённо отпрянуть. Он судорожно сглотнул:
- Вы были сосудом богов? - его лицо сморщилось от напряжения. - Это объясняет… что-то. Нет, не объясняет.
Он схватился за волосы, но не стал их выдёргивать:
- Рейна, я ничего не понимаю. Как вас коснулся бог? Когда случилось это чудо?
- Очень, очень давно, - Иста вздохнула. - Когда-то эта история была государственной тайной. Государственным преступлением. Но теперь, мне кажется, это время прошло. Станет ли это когда-нибудь сплетней или легендой, или вовсе сотрётся из памяти людей - не знаю. В любом случае, не стоит никому её рассказывать, даже вашим наставникам. А если вам всё-таки придётся так поступить, спросите сначала у канцлера ди Кэсерила. Он знает всю правду.
- По слухам, он очень мудр, - заметил ди Кэйбон, широко раскрыв глаза.