Пард не то чтобы боялся - понимал, что раз ходят на яхтах, значит, те для этого и приспособлены. Просто близкая вода внушала уважительный и смутный восторг.
"Корсар" шел галсами, пока на траверзе не замаячила Матвеевка. Река здесь делала широкую излучину; ветер дул теперь точно в корму, и колдунчики вытянулись вперед по ходу яхты.
- Бабочку! - скомандовал Кэп и, взглянув на Парда, смилостивился: - Ксор, сядь на шкот, пусть это отдохнет…
"Это", то есть Пард, обрадовался: кисти уже заметно ныли от напряжения.
Грот и стаксель теперь были раскинуты в разные стороны от мачты, действительно напоминая крылья огромной бабочки. "Корсар" пошел бойчее. Но даже Пард знал, что бакштаг в смысле хода все равно лучше ветра в корму.
Сначала закончилось пиво в первой бутылке из-под "Кола-копты", потом во второй, а у самого камышиного острова - в третьей. Камыши были совсем рядом - метров полета.
- Не сядем? - недоверчиво спросил Кутняк, глядя на непроглядный частокол зеленых стеблей.
Кэп лихо развернул яхту к левому берегу.
- Не. Не сядем, - уверенно сказал капитан.
Ветер наполнял паруса, но камыши почему-то оставались такими же близкими.
- Ага, - сообразил Кутняк. - Конечно, тля, не сядем. Мы, тля, уже сидим, макрель его через пролив!
- Да? - спросил капитан и внимательно поглядел за борт. Взгляд у него плыл - впрочем, как и у остальных. - А ну давай на правый борт!
Все переместились. Яхта накренилась, но сидела так же прочно и надежно.
- Щаз я на топенант влезу… - сказал Кутняк и пошел к мачте. Повозившись со снастями, он вдруг повис на тонком конце, который тянулся к самой верхушке мачты. "Корсар" стал крениться все сильнее и сильнее.
Кэп проворно выбрался из-за руля, влез ногами на гик и лег на парус, сложив руки на груди. Яхта накренилась еще сильнее, так что Кутняка опустило к самой воде и макнуло чуть не по пояс.
- Мама! - сказал Кутняк чужим голосом и проворно полез вверх по топенанту, скрежеща мокрыми джинсами. - Вода-то холоднющая!
- Да и день не теплый, - проворчал Гайдабура, привалившись к мачте и задумчиво глядя в небо. По небу ползли низкие серые тучи, косматые, как бродячие псы.
Кутняка опускало в воду быстрее, чем он карабкался по неподатливой тонкой снасти, и Кутняк беспрерывно ругался.
- Ксор, греби! - скомандовал Кэп.
Хог заработал рулем, как веслом, и от первого же могучего гребка Кутняк с воплем сверзился с топенанта в воду. "Корсар" сразу выпрямился.
Пард кинулся к борту спасать Кутняка, но тот побарахтался всего миг и вдруг встал на ноги - глубина была еле-еле по пояс. Пард протянул ему руку.
- Толкать надо! - тоном знатока сказал Хог. И ушел вслед за Кутняком в каюту.
Кэп с Гайдабурой пока закурили и завели какой-то малопонятный Парду разговор о разборках в яхт-клубе. И сильно увлеклись.
Тем временем Хог разделся донага и осторожно сполз в воду, сразу покрывшись гусиной кожей - вода была и впрямь холодная. Кутняк, сменив куртку и отжав джинсы, снова полез на топенант. Кэп вместе с Гайдабурой легли на грот, а греб теперь Пард. Яхта до предела завалилась на борт, но сидела прочно. Хог изо всех сил толкал в нос, но она и не думала разворачиваться.
- Грот убрать надо! - сказал Хог с досадой. - Ветер же, я его не перетолкаю.
Кэп с Гайдабурой продолжали беспечно лежать на парусе и болтать, не обращая внимания на призывы Хога. Орк в перерывах между усилиями повторял, что нужно убрать грот, все безрезультатно. Наконец ему надоело, он выбрался из воды, подошел к мачте и что-то там отвязал. Парус с хлопком ослаб, и не ожидавшие такого подвоха Кэп с Гайдабурой со сдвоенным воплем бултыхнулись в воду. От рывка сбросило и Кутняка с топенанта - на яхте остался один Пард.
- Ну, Ксор! - оскалился капитан. - Ну, урод!
- Ё-моё! - сказал Гайдабура грустно. - А у нас все питье кончилось, и отогреться нечем…
Минут десять народ злобно отжимал одежду; у Кэпа-то с Кутняком было, во что переодеться, а вот Гайдабуре приходилось похуже. Единственным сухим оставался Пард. Впрочем, у предусмотрительно раздевшегося Хога одежда тоже сохранилась в порядке.
"Вот что значит жизненный опыт", - мимоходом подумал Пард.
Они пробовали сняться и так и сяк, сумели даже развернуть яхту, но сидеть она продолжала как вросшая.
Спустя час невдалеке прошла моторка; вняв дружным воплям с "Корсара", угрюмый вирг кивнул сыну, и тот принял конец. Закрепили его, вирг сел к двигателю. "Вихрь" взревел, моторка задрала нос, клубы сизого выхлопа величаво поплыли над волнами. Пару минут без толку потерзав мотор, вирг молча отвязал конец и швырнул его в воду, не обращая внимания на протесты с "Корсара". Шум мотора затих вдали еще через минут пять.
- А, чтоб тебе! - запоздало выругался вослед моторке Кутняк.
Уже начало смеркаться, когда раскачиваемый "Корсар" наконец стал тяжело отползать от камышиного острова. Поднялась волна, что было очень кстати, и мало-помалу с мели снялись. Настроение сразу улучшилось, и продрогшие мореплаватели с воодушевлением стали мечтать, как сейчас подойдут к БАМу, как возьмут в ближайшей же таверне водки и ка-ак согреются!
По формуле подлости сели еще раз, причем в таком месте, где (Кэп клялся) всегда ходили без проблем, но, к счастью, ненадолго: рядом проходил на двигателе "Орион", большой двухмачтовик из яхт-клуба, и содрал "Корсара" с мели шутя.
Когда нырнули под пролет Ингульского моста, зарядил противный мелкий дождичек, и под его унылый аккомпанемент прошли вдоль почти пустого БАМа.
- Ну, тля, выход! - Капитан сердито сплюнул за борт. - Уродство сплошное.
- Ладно, чалимся, - проворчал Кутняк, цокая зубами, как работающая кофемолка.
Минут десять ушло на то, чтобы убрать и снять паруса да снасти и запихать их в большой непромокаемый мешок. Яхту закрыли и сошли на причал. "Корсар" ставили не в центральном яхт-клубе, у Варваровского моста, а напротив БАМа, поэтому возвращаться было ближе. На Соборной завернули в первый же встречный кабачок и разогрелись, как и мечтали. Понятно, никто с Пардом за деньгами не поехал, условились, что он завтра с утра звякнет Кутняку.
На том и разошлись.
Когда Пард добрался до Дюшиного двора, все уже спали. Кроме хольфингов-часовых. Пард, потрепав по загривку Плюха, тихо пробрался к своей любимой тахте и, не раздеваясь, повалился на клетчатое одеяло. Экспресс в очередное утро не заставил себя ждать.
21
Джомолхари - Нганглонг-Гангри
Проснулся Пард на удивление бодрым - несмотря на гремучую смесь из "Гайдабуровки", пива и вечернего согревательного, похмелье решило грешную Пардову душу на этот раз не посещать. Пард отнюдь не возражал. После возлияний он обычно просыпался рано. Как сегодня. Дюша уже не спал, сидел перед компьютером и лениво игрался в тетрис.
- Шеф велел как проспишься - предстать, - сообщил Дюша без всяких интонаций в голосе.
- А где он?
- Спит еще, наверное.
- Как же я предстану, если он спит? - проворчал. Пард, отхлебывая из початой двухлитровки "Кола-копты", что счастливо обнаружилась рядом со столом.
- Разбудишь. И нечего мою колу жрать.
- Ладно тебе, - отмахнулся Пард. - Будить, стало быть?
- Буди, стало быть.
Вольво отозвался сразу же, едва Пард постучал. Дверь приоткрылась. У Вольво было на удивление мускулистое и поджарое тело. Впрочем, вирги почти все такие.
Еще Пард заметил, что Иней спит на угловой кровати, а Вольво явно встал с дивана перед окном. В голове будто что-то щелкнуло, отмечая это наблюдение.
- Сейчас я выйду, - сказал Вольво негромко. - Скажи только одним словом - получилось или нет?
- Получилось, - ответил Пард спокойно.
Вольво удовлетворенно кивнул:
- Жди.
И он закрыл дверь. Пард вышел на крыльцо. Плюх, завидев его, приветственно завозил лохматым хвостом по асфальту.
Вольво вышел минут через пять, одетый и выбритый. Каким его и привык видеть Пард.
- В общем, - начал Пард, - ребята согласились за две тысячи. Ну, и я им еще выпивки потом поставлю.
Вольво коротко кивнул, как показалось Парду - одобрительно. Во всяком случае, относительно названной суммы он никаких возражений не высказал.
- На борт они согласны взять восьмерых. Как мы и рассчитывали. Выходим в любой момент, начиная с сегодняшнего утра. Деньги они просили заплатить пораньше, чтоб не брать их с собой в море. Я должен позвонить Кутняку сегодня утром, он ждет. Все.
Пард умолк, вопросительно глядя на внешне невозмутимого шефа.
- Хорошо, - похвалил тот и полез во внутренний карман куртки. Неторопливо отсчитал нужную сумму и протянул стопочку купюр Парду. - Звони.
Он повернулся к часовому - хольфинги, понятно, сменились еще ночью, и теперь во дворе скучал половинчик Трыня.
- Поднимай живых. Подхарчиться - и снимаемся.
Вольво снова взглянул на Парда.
- Выйдем еще до полудня, я полагаю. Будьте готовы.
- А мы всегда готовы, шеф. И я, и Гонза.
Вольво загадочно улыбнулся и ушел в дом. Наверное, будить Иней.
"А все-таки… - подумал Пард рассеянно. - Какие у шефа отношения со своей секретаршей? На самом-то деле?"
Он вздохнул и отправился звонить Кутняку.
Спустя час две легковушки выехали за ворота четырнадцатого, вобрали в себя живых и, фырча Моторами, устремились наверх, к проспекту. В первой ехали Вольво, Иней, Иланд и Вахмистр. Во второй - Пард, Гонза, Бюскермолен и Роелофсен. Остальные проводили уехавших и вернулись в дома - четырнадцатый и шестнадцатый. Только Плюх еще некоторое время побродил перед воротами, а потом ткнулся лобастой черной башкой в калитку и канул во двор.
Пард не знал, что предстояло делать оставшейся команде. А Вольво ничего ему не говорил. Но краем уха он все же слышал, что у оставшихся было какое-то свое задание. Впрочем, любопытствовать явно не стоило: если шеф посчитает нужным, скажет. Если не посчитает - то и дергаться нечего. Все равно ведь отмолчится.
На Большой Морской у знакомой двенадцатиэтажки Пард притормозил. Вторая легковушка тоже остановилась. Выйдя, он хлопнул дверцей и поднялся на полусонном лифте на восьмой. Утопил черный кругляш дверного звонка, следуя формуле визита, и безучастно замер перед дверью с номером 179.
Здесь жил Кутняк.
Открыл Кутняк почти сразу и, что обрадовало Парда, был готов идти хоть сейчас.
- Держи, мореход… - ГІард протянул ему конверт с деньгами. - С Кэпом сам рассчитаешься.
- Ага! - Кутняк рассеянно принял конверт. От него ощутимо тянуло пивом - небось лечился с утра. - Прямо сейчас и двигаем?
- Машины внизу. А Кэп уже на "Корсаре"?
- Как договаривались. Он мне из дому успел звякнуть. Так я его в яхт-клуб и направил.
- Замечательно. Ну, пошли, что ли?
Кутняк заглянул в свою комнату и вернулся уже без конверта. Взял загодя сложенную сумочку-непромокайку и открыл дверь на лестницу.
- До встречи, родимый дом, - пропел он негромко, звякая ключами на металлическом колечке. - Вернусь я очень скоро…
- Надеюсь, что скоро, - буркнул Пард, вызывая лифт. Тот недовольно заскрипел тросами. - Давай, давай, открывайся, сачок!
Он нетерпеливо похлопал по неподвижным створкам, и лифт нехотя развел их в стороны.
- Блин, - сказал Пард, дожидаясь, пока приятель запрет дверь по всем формулам. - Какие жильцы, такие и машины кругом!
- Ладно, ладно, не наезжай, - отмахнулся Кутняк. - Моя главная машина - "Корсар". А все остальные - тлен, дикость и суета.
Снаружи Пард дал понять шефу, что все в порядке, и сел за руль. Кутняк втиснулся на заднее, к кряжистым и широким в кости гномам.
- Здрасте, - поздоровался Кутняк. - Привет, Гонза.
Гномы с достоинством, как это умеют только гномы, качнули бородами.
Почему-то у Парда совершенно не возникало чувство близкой дороги. Всегда отправляясь в путь, он впадал в состояние легкой эйфории. А сейчас - нет. Не укладывалось в голове, что через какой-нибудь час он с приятелями и командой погрузится на яхту и отбудет в Крым. На окутанный вечным облаком тайны остров.
Непонятно почему, но чувство дороги не приходило. И это настораживало привычного к кочевой жизни Парда Замариппу.
Пара "Черкасс" мчала по Николаеву, выруливая к Ингульскому мосту.
Неладное Пард почуял, когда въехали на мост.
- Ё-мое! - выдавил из себя Кутняк и припал к стеклу.
На месте яхт-клуба чернело, курилось жирным сивым дымом пепелище. Скелеты сгоревших яхт в раздетых эллингах походили на памятники неистовому огню. Сгорело все, даже дощатый настил на причале.
- Да что тут произошло, шахнуш тодд, орчанаппари?! - Гонза нервно поскреб макушку и порывисто водрузил кепку на обычное место.
Пард поддал, и "Черкассы" рванули вперед, словно заметили на хвосте хищную бело-голубую легковушку с мигалками и надписью "ГАИ" на никогда не открывающихся дверцах.
Кэпа они нашли на причале - он потерянно стоял на перекрестье еще не успевших остыть труб над сваями. Рядом с ним из воды высовывалась верхушка мачты, закопченная, со вздувшимися бородавками вскипевшей, а потом застывшей краски. Из машин вышли все, даже Иней.
- Где "Корсар"? - хрипло спросил Кутняк, ловко пройдя по ажурным перекрестьям причала.
- Там, - не оборачиваясь, ответил Кэп и указал на воду левее торчащей мачты. - А это "Молния".
Пард невольно обернулся к Вольво: лицо шефа стало жестким и злым, как у телезлодея.
- Надо понимать, - обратился он к капитану, - сегодня выйти в море нам не светит?
Капитан угрюмо кивнул.
Вольво экономным движением извлек из кармана телефон. Пробежался по кнопкам.
- Зеппелин? Все отменяется. Дожидайтесь меня, и ни с места.
Трубка вновь исчезла в кармане куртки.
- Поехали отсюда, - сказал Вольво Парду и развернулся, чтобы уходить. - Да, - задержался он на мгновение и обратился к Кэпу и Кутняку: - Деньги можете не возвращать…
Вольво увел Иней за руку; за ним неслышно ступали эльфы. Гномы, которые к воде решили не подходить, дожидались у машин.
- Значит, говорите, система защищается… - ни к кому не обращаясь, протянул Гонза. - Что ж, это у нее неплохо получается, шахнуш тодд!
Вольво подвел Иней к машине, которой правил Пард, и усадил девушку на заднее сиденье. Сам сел рядом и о чем-то глубоко задумался, сосредоточенно глядя в покрытый резиновыми ковриками пол "Черкасс".
Иланд и Вахмистр переглянулись и молча ушли ко второй машине, у которой топтались растерянные гномы. С одной стороны, было прекрасно видно: гномы в общем-то рады, что не пришлось пускаться в плавание, поскольку воду Бюс и Роел традиционно недолюбливали. Но с другой стороны - все планы неожиданно расстроились, шеф зол, впереди - неизвестность… Где уж тут радоваться?
Пард решил зря голову не ломать. Вольво сам спросит обо всем, если сочтет нужным посоветоваться перед принятием какого-нибудь решения. И он молча уселся за руль легковушки, даже не обернувшись на неподвижного шефа и его девчонку-секретаршу. Гонза тотчас уселся рядом, то и дело скашивая миндалевидные глаза навыкате в сторону реки и сгоревших причалов.
Вольво молчал минут пять. Потом легонько тронул Парда за плечо:
- Какие у тебя дела с фирмой "Соло"?
- Дела? - переспросил Пард. - Дел практически никаких. Друзья детства, мы выросли вместе. Из всей компании только я да Дюша откололись. А остальные так вместе и держатся. Фирму вон организовали. Крутятся помаленьку. Я с ними в основном водку пьянствую да пиво на природе потребляю. По праздникам.
- Понятно, - прервал его Вольво. - Ты говорил, они могут помочь с колесами?
- Думаю, да. Одно из направлений их деятельности - прирученные машины напрокат.
- Замечательно, - оживился Вольво. - Где у них офис?
- На проспекте Мира, недалеко от Дюши.
- Правь туда.
- Нет вопросов! - Пард энергично вывернул руль; "Черкассы" предупредительно всхрапнули двигателем, повышая обороты. Вторая машина пристроилась следом, бампер к бамперу.
Они вновь миновали Ингульский мост, с Пушкинской свернули на Большую Морскую и долго мчали пустынной почему-то улицей. Пард вообще заметил, что в районе Николаева живые в основном ошивались лишь на Соборной да на Херсонском проспекте. Ну, на Мира и Октябрьском еще - основных артериях южного района. А вокруг Соборной - улицы оставались большей частью тихими и пустынными. И дремотно-неспешными какими-то.
Всегда. Сколько Пард себя помнил.
Они миновали парк полуэльфа Петровского, пересекли Херсонский и Пограничную и рядом с автовокзалом влились в жиденький поток машин, что втекал с кольца на проспект Мира.
- Уже почти на месте, - сказал Пард негромко. - Сейчас, за рынком, пару кварталов осталось.
- Это не рядом ли с водохранилищем? - подозрительно спросил Вольво. - А?
- Рядом. Напротив, - подтвердил Пард. - Там девятиэтажка есть, а перед ней скульптура - эльфка с голубями. В этой девятиэтажке они и гнездятся…
- А я помню, как эта девятиэтажка росла, - неожиданно сказал Гонза. - Плохо, правда. Я тогда еще маленький был.
Слева мелькнули крытые ряды колосовского рынка. Еще несколько минут - и пара "Черкасс" затормозила на асфальтовом пятачке перед памятной девятиэтажкой.
В холле дежурила все та же глуховатая женщина-гном. Парда она прекрасно помнила, но всегда приставала с расспросами и норовила не пустить к лифтам. На этот раз она уже приготовилась броситься в атаку, но Вольво и Иланд окатили ее такими ледяными взглядами, что вахтерша мгновенно сникла и покорно махнула рукой.
- Левый лифт вызывайте…
И спряталась в стеклянную дежурку, зыркая оттуда, как паук из паутиновых джунглей под потолком.
Пард нажал на тотчас вспыхнувшую кнопку рядом со створками дверей, и наверху глухо загудел разбуженный лифт.
Пятый этаж. Комната пятьсот тринадцать.
Здесь почти ничего не менялось. Направо - кабинет начальства, там скорее всего сидят мрачный директор-Уца, вечно озабоченный орк Липа и беззаботный бородач Вишня в выгоревшей футболке и неизменных подтяжках, неотделимых от всех его джинсов.
В левой комнате, конечно, сидит Дроба за основным компьютером "Соло", единственный на фирме, кто мог претендовать на звание техника и на знание большого числа формул. Рядом - девчонки. Вера, Ленка, Лиза. Большие любительницы попеть. Возможно, снизу, из гаража, поднялся Гена, полувирг, очень похожий внешне на Зеппелина. Тогда он сидит рядом с Дробой или играется за вторым компом во что-нибудь военно-зрелищное. Компьютерные формулы Гена знал слабо, но игру загружать худо-бедно научился.
Пард толкнул правую дверь. Вошел.
Уца, Вишня и Липа действительно сидели за столами. А на диване обнаружились даже Мокар с Лисиком и даже Леся с центрального.
- Ё-мое! - изумились солисты. - Кто пожаловал!
В кабинете начальства сразу стало тесно. Впрочем, это не помешало усадить гостей за низкий столик. Гномы скользнули к стене, Иланд с Вахмистром уместились рядом с Мокаром и Лисиком на диване; сюда же сел и Пард. Для остальных подвинули стулья, а Уца, мгновенно определивший в вирге Вольво босса всей пожаловавшей компании, немедленно предложил ему свое собственное директорское кресло. Впрочем, Уца с Вольво, кажется, познакомились давно и раньше вертели какие-то сделки в Центре, так что удивляться было нечему.