- Разорви тебя Ушедшие! - ругнулся тот, бледнея. - Шэд нас в похлебку порубит! Где? Который? Живо!
Они подбежали к клетке, где испуганный Багой жался к решетке, а Крэйн корчился посередине, царапая мокрыми красными пальцами пол. Стражник, не теряя времени, подхватил удерживающую прутья планку, нагнулся.
- Подсобляй! - крикнул он слуге. - Вытащим урода. Изойдет сейчас весь! Ох, как знал, что не протянет долго, выкинет подлость, уж больно взгляд был нехорош… И вот, как раз на мое дежурство… Тяни!
Закряхтев, они вынули планку из крепежных колец, прутья ослабли.
Стражник подхватил сразу два, рванул их на себя, освобождая проход, и заскочил внутрь. Слуга остался снаружи.
Но стражника ждала неожиданность - не успел он пройти и шага к скрюченному телу, как его ноги обхватила неподатливая тяжесть. Это Багой сжал его щиколотки и толкнул вперед, лицом вниз. Стражник попытался в полете извернуться, выхватить кейр из-за пояса, все-таки он был силен и опытен, не одну сотню Эно имел дело с отбросами грязных улиц, чернью и шеерезами, знал их ухватки и готов был постоять за себя даже в неравной схватке. Но прежде, чем он коснулся грудью пола, перед глазами вдруг возникло перемазанное кровью чудовище с изъязвленным гнилым лицом и горящими глазами. От неожиданности стражник замешкал и это стоило ему жизни - спустя мгновение острый край горлышка впился ему между ключицами. В живот скользнуло холодом, сердце вдруг ушло в пустоту и последнее, что было суждено ему видеть - крошечные колышки соломы, рассыпанные прямо перед глазами, с одной стороны желтые, с другой - уже начинающие сереть. Он уже не видел, как Крэйн, легко приподняв высвобожденные с одной стороны прутья, скользнул в коридор, к оцепеневшему от ужаса слуге.
- Готов. - Крэйн вырвал прутья, освобождая дорогу Багою, тот поспешно выбрался из клетки, стараясь не глядеть на хлюпающую под ногами влагу.
- Мальчишку-то зачем?
- У нас нет времени его удерживать, - огрызнулся Крэйн, отбрасывая бесполезный более остаток кувшина. - Или ты хотел его связать и рот заткнуть?.. Возиться некогда, нас и так могли услышать. Давай, начинаем.
Провозившись некоторое время, они вынули планки с нескольких клеток, заключенные уроды, поначалу несмело, ступили в коридор. На лицах их гримаса недоверия уже превращалась в грозное, наполненное чувством собственной правоты и уверенности, желание проложить себе путь наружу.
- Вот как оно… - пробормотал здоровенный смуглокожий детина, чей лоб был изъеден коростой отваливающейся струпьями кожи. - Значит, почти на воле?
Крэйн усмехнулся, привыкая к весу зажатого в руке кейра. Кейр был не чета тем, что Дайрон выдал для загона, новенький, еще пахнущий землей, он был грозным и надежным оружием для узких коридоров подземелья.
- Как договаривались. Давайте вперед, охраны там быть не должно. И поживее!
Дверь, преграждающая путь из коридора наверх, в тор-склет, оказалась незапертой.
Багой ощерился, пуская между редкими желтыми зубами кровавые пузыри.
Лицо его было бледным, на изломанном неровном лбу дрожали мутные капли пота. Крэйн присел рядом с ним, похлопал по плечу.
- Как?
- Погано, - выдохнул урод, стараясь улыбнуться. - Только пить хочется, мочи нет.
- Перетерпишь. Ты здоровый, что тебе жалкий осколок…
- Оск-колок?.. Чтоб тебя разорвало! Во мне сидит добрая половина стиса!
- Рана не серьезная, только немного под ребра скользнуло. Давай, нельзя сидеть! Побежали!
- Стой. - Багой облизнул губы, без сил откинулся на деревянный сруб колодца, возле которого они сидели. - Не могу. Отгулял.
Закат Эно багровел на улицах, оставляя на мостовой длинные багровые пятна, небо только начинало синеть, до темноты было уже не скоро.
Откуда-то сзади, со стороны вонзающегося в небо жала тор-склета, доносились наполненные болью крики. Это подоспевшая дружина шэда рубила на скаку убегающих уродов. Крэйн видел, как человек с гнилью на лбу остановился и, обернувшись, невероятным ударом проломил голову идущему впереди хеггу. Закованный в хитин дружинник рухнул в траву, но другой уже заносил эскерт и треск упавшего тела слился с криком.
- У самого выхода… - простонал Багой, вслушиваясь в отзвуки расправы. - А ведь почти вышли! Проклятый дружинник, пожри Бейр заживо его кишки…
- Его рука уже охладела, - сказал Крэйн, подхватывая Багоя под руки и таща по земле. - Я позаботился о нем.
За ними оставалась темная виляющая полоса. Багой издал хрипящий глухой смешок.
- Оставь, - приказал он. - Дай хоть помереть нормально. Ты из меня все кишки вытянешь.
Крэйн уложил его под стеной ближайшего склета, отчаянно надеясь, что увлеченные в другую сторону дружинники не заметят их.
- Я не могу тебя тащить, - сказал он, глядя ему в лицо. - Мне не вынести двоих.
- Оставишь?
Он развел руками.
- Надо. Извини.
Бледное лицо Багоя неожиданно разгладилось, глаза стали медленными.
- Ладно, что уж… Уходи хоть сам. Потом хлебнешь кувшин фасха за меня.
- Огромный!
- Хорошо… Запоминай. - Голос его стал тихим и шелестящим. - По этой улице до того места, где в земле будут выбоины, там еще шалх на углу будет. Оттуда - по дуге направо, через разрушенный склет, к трактиру Каюхи. Оттуда зарослями на восток, смотри, чтоб тор-склет был сзади и слева. Там будут… э-э-э… ограды старые, ты промеж ними и… кх-х-х…
- Ну! - Крэйн нетерпеливо встряхнул его. Цокот хитиновых лап по мостовой приближался. - Дальше!
- Ближе сюда! - прохрипел умирающий. - Мочи нет…
Крэйн нагнулся к нему, придвинув ухо почти вплотную к костенеющему мертвому рту. И выругался, когда что-то острое скользнуло по его ребрам, оставив пылающую черту.
- Рука… - огорченно пробормотал Багой, глядя на зажатое в кулаке отломленное лезвие стиса. - Метил-то под ребра… Нет, не дойти тебе одному. Если не я - то пусть и никто… Сдохнешь, да, сдохнешь…
Крэйн прижал его слабеющую руку ногой к земле и коротко, без размаха, перерубил ему шею. Во рту Багоя в последний раз дернулся темный язык, глаза покрылись мутным инеем, и он умер.
Крэйн вскочил, наспех вытер об остатки плаща испачканный кейр, оглянулся, ища погоню, и сделал первый шаг. Улицы выгнулись ему навстречу, земля под ногами подернулась дымкой. Он бежал, и дрожащий воздух, проходящий сквозь него, пах неизвестностью.
Когда первый хегг возник между склетов, на земле остался лишь скрюченный труп Багоя. Бывший шэл Алдион Крэйн, в последний раз мелькнув вдалеке, исчез в темноте и Урт укрыл его следы.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 1
К СВЕТУ. ТРИС
Человек, шедший по улице Триса на рассвете Эно, запоминался сразу. Не по фигуре - она ничем не выделяла его среди крепких и жилистых обитателей города, и не по одежде - даже здесь, на самой окраине, где неровными рядами вспухают островерхие островки шалхов, никого не удивишь простым двухслойным вельтом и крепкими сапогами из кожи шууя. Но по небольшим хитиновым пластинам на ткани и висящим в узких ножнах на поясе двум новым стисам можно было сказать, что путник, отбросивший короткую раннюю тень на лежалую землю улицы, не происходил из этих мест.
Он шел уверенно, не поворачивая головы и не уступая никому дороги.
Встречные почему-то спешили убраться с его пути - несмотря на то, что он был один и не выглядел мастером стиса, никто не спешил покуситься на его болтающийся за спиной тулес, словно тот шел в окружении ореола страшной и пугающей болезни.
Человек не обращал внимания на прохожих. Немного опустив голову, он отмерял короткими быстрыми шагами расстояние, не глядя по сторонам.
Почти выйдя к окраине, там где склеты уступали место даже не ветхим кожаным шалхам, а неглубоким, укрытым тряпьем ямам, в которых что-то постоянно глухо ворочалось и рычало, он резко свернул, поворотив от вала, и направился прямиком через заросшую высокой бурой травой глушь, которая выпирала из города, как гнойник из чрева. Идти было непросто, но человек с двумя стисами знал направление - он обходил высокие кочки, не задерживаясь, перемахивал многочисленные укрывшиеся в земле ямы. Трижды на его пути встречались ловушки - прикрытые лежалой травой ямы, густо утыканные старыми хитиновыми осколками, но он легко миновал их. Он шел долго, до тех пор, пока не вышел к длинному, поросшему по краям непролазным колючим кустарником рву, в глубину не меньше городского вала.
Здесь было людно и оживленно - в осыпающихся склонах, пологих и затянутых старой травой, чернели широкие норы, в которые не проникал свет Эно. Возле них сидели люди, три десятка, не меньше. На дне старого рва в беспорядке росли из земли шалхи, иные даже богаче и просторнее тех, что в городе. Возле них тоже сидели и лежали люди - все худые, настороженные, глядящие с нехорошим злым прищуром. На человека посмотрели, но он не смутился, словно и не заметил направленных на него горящих алчных взглядов. Он молча стоял, невозмутимо осматриваясь и небрежно прикрыв ладонями рукояти стисов. К нему не подошли, лишь некоторые без злобы посмеялись - здесь не принято было набрасываться на чужаков.
Если кто оказывайся здесь - то не случайно, значит, имел на то право.
Сильнее, чем потом, пахло тайро. И тайлебом. Присмотревшись, путник заметил среди лежащих в отдалении не меньше десятка тайлеб-ха. Те, что помоложе, еще походили на людей, хотя дурная трава уже очернила их рты и глаза, начавшие давно - походили на куски скверно пропеченного мяса, которое каким-то чудом еще болталось на острых выпирающих костях.
Одурманенные зельем, бывшие люди лежали без движения возле своих шалхов, уставившись незрячим пустым взглядом в небо. Их уже не интересовало ничего, даже еда - возле их причудливо раскоряченных тел лежали лишь почерневшие изнутри глиняные чашки.
Человек поморщился и шагнул к ближайшему обитателю рва, копошащемуся в шалхе.
- Мне кое-кто нужен, - сказал он, и в его голосе, ровном и уверенном, скользнул непривычный восточный говор, заставлявший слова смягчать окончания и причудливо растягивать интервалы.
- Нужен? - тот озадаченно потер лоб, глядя на вельт и стисы. - Э-э-э… Кто нужен?
- Один бродяга. Довольно молодой, крепкий. Он урод, лицо в язвах, шрамов много.
- Ну-у-у…
- Я не от шэда. - В его словах была правда. - Мне надо лишь поговорить с ним. Я знаю, что он здесь. Покажи мне.
Человек заколебался - неписаный кодекс Рва запрещал выдавать обитателя любому его разыскивающему. Был бы перед ним даже вооруженный эскертом дружинник в кассе - он бы и рта не раскрыл. Метнуть артак, крикнуть, предупреждая об опасности приятелей, сидящих с кольями наготове в неприметном укрывище у входа в Ров, скатиться в густую траву… Трусливых здесь не было - даже если они проникали сюда, здесь у них долго продержаться не получалось. Но во взгляде странного визитера было то, по сравнению с чем эскерт покажется детской колючкой.
- Знаю такого. Это, верно, Жареный. По имени никто не знает…
- Где он? - требовательно спросил путник. И человек, взглянув ему в глаза, потерял последнее желание спорить.
- На том конце. Валяется в своей яме, верно…
- Валяется? Он пьян?
Черное небритое лицо скривилось в гримасе брезгливого отвращения.
- Он тайлеб-ха, господин.
- Давно?
- Десятка четыре Эно, не меньше.
- Хорошо.
Странный человек молча повернулся и пошел вперед, к противоположному склону Рва, чернь вокруг него поспешно расступалась, освобождая дорогу.
Он миновал оживленный центр, где обитальцы Рва, сгрудившись тесной группкой возле костра, играли и громко переговаривались, и пошел дальше в указанном направлении. На него не обращали внимания - то ли успели привыкнуть то ли не считали нужным. В этом скопище суетливых тел в лохмотьях он выделялся как склет на фоне просевших шалхов. Кто-то мимоходом попытался прощупать его тулес - не оборачиваясь, он ткнул стисом и женщина с коротко остриженными волосами и бледным острым лицом с воем схватилась за пробитую точно посередине ладонь. Но на крик никто не обернулся, даже сам пришелец.
Человек, которого он искал, действительно обнаружился у самого склона.
Он лежал возле своего шалха, крошечного и покосившегося, невероятно худой, словно высохший, прорехи в лохмотьях открывали больную серую кожу, пронизанную частыми фиолетовыми жилками. Жилки эти казались нарисованными - трудно было поверить, что в них еще бежит горячая человеческая кровь. Лицо его было ужасно - даже путник сжал зубы, рассматривая чудовищный звериный оскал, нечеловеческую личину. Человек спал, неуклюже подложив локоть под голову, и в руке его была зажата небольшая чаша из глины. Губы, чернее земли, оскалены в жуткий хищный оскал.
- Просыпайся, Крэйн. - Человек коснулся начищенным носком сапога его плеча. - Я пришел за тобой.
Во рту пахло гнилью и землей, воздух казался густым, настолько густым, что его едва пропускали онемевшие, ставшие жесткими, как кора дерева, губы. Крэйн мучительно закашлялся, когда водоворот тошноты вывернул его внутренности наизнанку, и с трудом открыл глаза. Зуд в кончиках пальцев и в зубах был невыносим, от него хотелось сорвать кожу, в голове что-то жарко гудело. Крэйн, щурясь, разглядел стоявшего над ним человека и выругался.
- Кто?..
- Я к тебе. - Человек смотрел на него равнодушно и немного брезгливо. - Пришел, чтоб поговорить с тобой.
- Говорить? - Крэйн напряг затуманенный мозг, но лицо было незнакомым. Или он когда-то его видел? Непонятно. - Уйди.
Но человек не ушел. Он просто стоял и смотрел ему в лицо, и от этого взгляда казалось, что тайлеб в крови становится кислотой. Так оно и было. Крэйн застонал, чувствуя, как в животе зарождается гнилая липкая боль, стиснул зубы. Он знал, чем обернется этот приступ, и протянул непослушную дрожащую руку к чаше, в которой с заката специально оставил немного отвара. Глотка два, не больше - снова придется идти на поиски…
Черная вязкая жидкость в чаше колыхнулась. Она не отражала свет Эно, она была чернее земли и пахла свободой. Крэйн потянулся к ней, но не успел донести до рта - незнакомец одним легким ударом сапога выбил ее из ослабевших пальцев. Чаша отлетела в сторону и тайлеб выплеснулся на землю крошечным черным озерцом. Ослепнув от ярости, Крэйн вскочил, сжимая в руке острый обломок хитина, с которым никогда не расставался, но наглец был быстрее и, главное, его не мучал рассасывающийся в жилах яд тайлеба. Он легко уклонился от удара и, перехватив руку, вырвал из нее оружие, едва не сломав кость.
- Я пришел сюда, чтоб поговорить с тобой, - сказал он. - Но мне нужен Крэйн, а не гнилой тайлеб-ха.
- Я сдохну… - прохрипел Крэйн, извиваясь на земле, как карк с перебитой спиной. Свет Эно кислотой лился в мозг, оставляя перед глазами пляшущие разноцветные узоры боли. - Мне надо… полчаши. Или меньше. Сдохну.
- У тебя губы черные. - Незнакомец отпустил его руку, отошел на несколько шагов. - Ты знаешь, что это значит? У тебя осталось пять десятков Эно, не больше. После этого ты начнешь гнить и разваливаться на части. И первым сгниет твой мозг.
Крэйн не ответил.
- Если ты еще человек, то сможешь прожить и без отвара. Если нет - я уйду. Сейчас же. Ты сможешь нарвать тайлеба, и он даст тебе еще несколько часов того удовольствия, которое ты называешь жизнью. А потом ты сгниешь, забытый и никому не нужный в своем шалхе. Ты хочешь этого?
Он ничего не понимал. Незнакомец даже представления не имел, какое блаженство - накинуть на глаза черное покрывало тайлеба, скрывающее окружающую грязь и преобразовывающего звуки в чарующую музыку. Его слова были просты и правильны, как и каждого человека, не познавшего в жизни тайлеб. Как и каждого, еще не осознавшего, что тайлеб - это вершина, основа жизни. Крэйн чувствовал себя неизмеримо мудрее, он знал, какие бездны знания и понимания открывает черная жидкость с резким приятным запахом травы, он словно прожил на тысячу жизней больше. Но боль мешала ему думать, она сковывала его мысли ледяными цепями.
- Убирайся. Полчаши…
Незнакомец достал из-под вельта небольшой бурдюк, открыл.
- На, - сказал он, протягивая Крэйну. - Это фасх. Тебе будет легче.
Крэйн послушно прижал горловину к губам. Рот обожгло, но внутрь полилось что-то густое, теплое и невероятно вкусное, отчего его едва тут же не вырвало. Содрогнувшись, он впился в бурдюк двумя руками и допил.
Почти сразу же он почувствовал, как мысли становятся чище и яснее, словно невидимая рука сметает с них толстые слои пыли. Руки обрели чувствительность, снова появились запахи.
- Это не поможет тебе выгнать яд из крови, но даст передышку. У тебя будет выбор.
Отложив пустой бурдюк, Крэйн впервые присмотрелся к неожиданному гостю.
Тот был невысок, немного сутул, но сутулость эта в сочетании с уверенными властными движениями не портила его, лишь придавала благородства осанке. Лицо явно не породистое, но черты правильные, не из черни. Эскерта нет - значит, без рода. Спокойные умные глаза под редкими длинными бровями, немного искривленный нос, скорее всего после давнего удара, острый подбородок. Ничего особо примечательного, но взгляд крепкий - в нем ясно различимы смелость и уверенность. И не побоялся же прийти один и без охраны в Ров… Теплая волна облегчения, разнесенная фасхом, сменилась благодарностью к незнакомцу. Человек явно не бедный, если разжалобить его, можно сорвать добрый пяток сер. Этих денег хватит еще на два пучка тайлеба или кувшин тайро… Разжалобить? Нет, лучше не торопиться, давить на беспомощность. Пусть вначале скажет, в чем дело, - может, будет возможность раздобыть и больше…
- Меня зовут Хеннар, - представился тот, правильно растолковав любопытный взгляд Крэйна. - Хеннар Тильт.
- Крэйн… господин Тильт.
- Я знаю, Я искал тебя. И нашел.
- Искали? - Крэйн напрягся. - Вы от Лата?
- Кто такой Лат?
- Это не важно. Впрочем… Вы искали меня? Меня?
Назвавшийся Хеннаром Тильтом холодно улыбнулся.
- Это не связано ни с дружиной, ни со стражей. Я также непричастен к шэду. Я искал тебя по личной причине, поскольку сам заинтересован в тебе. И, думаю, ты тоже будешь заинтересован во мне.
- Простите, светлый господин… э-э-э… Кажется, вы довольно уверены.
- Да.
- Откуда вы знали, где меня искать?
- Это не сложная задача. Я узнал о тебе, когда ты сидел в обиталище уродов, что под тор-склетом. Ты, наверное, хорошо его помнишь… Нет, просто слухи, просочившиеся даже через толстые стены. О новом уроде шэда болтал весь Трис, этого трудно было не услышать. Когда ты бежал, я думал, что не найду тебя, - шэд здорово разозлился и приказал дружине не брать живых. Но ты каким-то чудом ушел.
- Вы шли по моему следу?
- Нет. Но я не первый Эно в Трисе и знаю, где единственное укрытие от глаз шэда. Пусть дружина боится сюда сунуться, но мне не составило труда сюда проникнуть.
- Вы не шеерез, господин. Я имею в виду - вы не похожи на шеереза.
- Это верно.
- Зачем светлому господину Тильту понадобился я?
- Я могу предложить тебе работу.