Повреждения "Разбойника" Дендрейка оказались более серьезными, чем думалось. У ждущего обещанных частей поддержки и спасения "Империус Крукс" внезапно обнаружилась критическая поломка реактора. Двигательные отсеки поглотило радиоактивное пламя, мгновенно превратив в факел техножреца, который пытался исправить поломку. Когда стрелки приборов прыгнули к красным делениям, Дендрейк в отчаянии рискнул катапультировать экипаж.
Ни один не успел спастись. Сверкнула вспышка - и на месте, где стоял гордый "Разбойник", остались лишь глубокая черная воронка и неторопливо закручивающееся и темнеющее грибообразное облако.
<Хватит! - прокантировал Принцхорн. - Сейчас мы с ним разберемся. Сейчас мы убьем этого верткого гаденыша!>
Он выгрузил свой тактический замысел в манифольд. Принцепс Терон на "Тантамаунт Страйдекс" и принцепс Шон Ку с "Утешения Ванквиста" согласились с его планом.
Три "Владыки войны" заняли позиции вокруг линии огромных процессоров: "Страйдекс" прикрыла запад, "Утешение" - восток, "Виктрикс" прошла к дальнему краю, встав лицом к устью центрального прохода.
<Все на позиции?> - спросил Принцхорн.
- Все махины докладывают, что заняли позиции согласно вашей схеме, мой принцепс, - ответил Тарсес.
<Отлично. Наклонить корпус вперед по моему сигналу. Три, два, один - начали!>
Аккуратно, со знанием дела рулевой Анил снизил давление в гидравлике и буквально посадил "Виктрикс" на корточки. Суставы ног зафиксировались, и "Виктрикс" склонила тяжеленный торс вперед. Анил использовал орудийные конечности в качестве противовеса наклоняющейся громаде. Сейчас махина стала уязвимой. Чтобы набрать достаточно давления в гидравлике и выпрямиться, потребуется как минимум минута. Впереди зияло устье центрального прохода. Где-то там, в тени магистральных труб и пересечений трубопроводов, притаился "Пес войны".
<Все орудия на изготовку!> - прокантировал принцепс.
- Орудия готовы, мой принцепс! - отозвался Тарсес.
В кокпите внезапно повеяло холодом. Тарсес ощутил озноб - липкий, неприятный озноб. Они ставили себя под удар. Это был страшный риск. Если "Пес войны" решит напасть, они окажутся застигнутыми в неустойчивом положении, а их шансы на быстрый маневр уклонения будут сильно ограничены.
Устье прохода зияло перед ними - темное и таинственное.
<Огонь!> - прокантировал Принцхорн.
"Виктрикс" дала залп из всех орудий: с обеих орудийных конечностей, из мегаболтера - и шквалом ракет в придачу.
Совмещенный удар понесся по проходу, превращая пространство в огненную бурю. Трубопроводы рассыпались и горели. Магистральные трубы взрывались и лопались. Меж двух рядов процессинговых вышек разразился пылающий ад.
- Он убегает! - завопил Кальдер.
Пытаясь избежать урагана энергетических сгустков и раскаленных снарядов, вливающегося в глотку прохода, вражеский "Пес войны" бросился на запад, на полном ходу выскочив между восемнадцатым и двадцатым процессорами.
Он успел пробежать тридцать метров, прежде чем "Тантамаунт Страйдекс" его уничтожил. Залп уступом из восьми ракет вынес пустотные щиты и превратил махину в горящие обломки. Ноги из-под убегающего "Пса войны" вышибло; он повалился, продолжая перебирать конечностями. Половину панциря у него раздробило в пылающие клочья.
"Пес войны" рухнул мордой вперед, все еще двигаясь и брыкаясь, и пропахал носом булыжники, прежде чем исчезнуть в мощном завершающем взрыве.
<Махина убита, махина убита!> - объявил Терон.
<Прекрасно, - прокантировал Принцхорн. - Рулевой, восстановите прямое положением>.
Анил перезапустил гидравлику, и "Виктрикс" медленно поднялась, выдыхая из клапанов струи пара.
<Здесь мы закончили, - отметил Принцхорн. ― Пусть второй фронт продолжает наступление>.
>
Старого аборигена звали Ашлаг. Он судорожно втягивал воздух, но не издал ни слова жалобы, пока Саген выправлял ему сломанную руку и накладывал шину. Взгляд его по-стариковски потускневших глаз словно был нацелен на что-то настолько далекое, что это было скорее "когда", чем "где". Его дочь - маску в виде лица-махины она повесила на пояс - в мрачном молчании сидела на земле возле "Кентавра". Ее лазмушкет Варко убрал подальше.
Разговаривать сейчас у него особого желания не было. В смерти Грэма Гектона была какая-то трагическая смесь мужества и бесполезности. Горечь потери накрыла Варко целиком, не оставив в голове места больше ни для чего. Ему пришлось заставить себя начать думать.
- От чего вы бежали? - спросил он у Ашлага.
Старик перевел на него мертвый взгляд; белые концы его впечатляющих усов спрятали едва заметную усмешку.
- Ты видел, от чего мы бежали, солдат, - ответил он.
- Махины, да. Махины я видел. Расскажите мне остальное.
Ашлаг хотел пожать плечами, но поврежденная рука причиняла ему слишком сильную боль.
- Я потерял жену и сына, солдат. Не мог бы ты дать мне спокойно погоревать?
Леопальд схватил Ашлага за перед брони так резко, что старик взвыл, и рявкнул:
- Ты, старый ублюдок! Мой капитан только что изжарился, спасая твою жалкую задницу! Капитан Варко задал тебе вопрос! Отвечай, не то я…
Варко потянул Леопальда назад и приказал:
- Хватит! - Он понимал душевную боль стрелка, но жестокого обращения с гражданскими терпеть не собирался. - Хватит, я сказал!
Саген помог ему оттащить Леопальда прочь. Ашлаг принялся баюкать сломанную руку, жмурясь от боли. Его дочь вскочила на ноги.
- Не лезь, - велел ей Варко. - Никто не собирается обижать твоего отца.
- Если вздумают, я их убью, - безапелляционно заявила девушка.
- Твое имя Келл, правильно? - спросил Варко.
- Я никому не называю своего имени, - ответила та.
Старая предосторожность местных - знаменитое нежелание сотрудничать, которое замкнутые общины Проспекции выказывали служителям улья. У народа Мертвых земель часто имелись веские причины оставаться вне системы. Они держали свои имена и дела при себе, встречая подозрением каждого, кто приходил из ульевой зоны и задавал вопросы. Варко это понимал, но сейчас у него не было настроения подбирать нужные слова.
- Твой па уже назвал нам свое имя, девочка, - сказал он. - Его фамилия Ашлаг, значит, ты - Келл Ашлаг, верно?
Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого просто кивнула.
- Мне жаль вашего человека, - сказал Ашлаг. ― Правда жаль, солдат. Вы пришли нам на помощь, хоть и не обязаны были этого делать. Его поступок был храбрым. Мне жаль его, но моя бедная жена и мой сын…
Он склонил голову и вытер глаза грязным кулаком здоровой руки.
- Там были махины, - тихо произнесла девушка, - много махин. Там, в диких местах, куда ваши не заходят. Они напали на несколько поселений и сожгли их дотла.
- Продолжай, - подбодрил Варко.
- Когда поползли слухи, мы начали собираться в безопасном месте. Даже проспекторы и искатели самородков, которые работают сами по себе, - все пришли. Был большой сход в Меновом Холме две ночи назад. Я никогда не видела столько людей сразу.
"Ты улей никогда не видела", - подумал Варко.
- Сотни людей, - сказала она, качая головой от самой мысли. - Были споры, потом мы голосовали по закону Проспекции.
- Голосовали?
- Община голосовала, - пояснил Ашлаг. - Приняли решение, что Суэйн, мэр Менового Холма, свяжется с большим ульем от имени вассальных общин и обратится с просьбой о спасении.
Варко поднял брови. Местные, зовущие улей на помощь? Такого еще не бывало.
- У мэра большого улья - у него ведь есть свои собственные махины? - спросил Ашлаг.
- Он не мэр… - презрительно начал Леопальд.
- Да, есть, - ответил Варко.
- Мы надеялись, что он пришлет свои махины на помощь, - сказал Ашлаг.
- Он сейчас малость занят, - объяснил Варко. - Улей в состоянии войны. На Орест вторгся враг.
- О, - отозвался Ашлаг, - это многое объясняет.
- Орест - это где? - спросила девушка.
- Это… - начал Варко, потом вздохнул и, вместо ответа, обратился к старику: - Что вы имели в виду под "многое объясняет"?
- Когда голосование закончилось, Суэйн попытался связаться с большим ульем через вокс-мачту Менового Холма. Но каналы - они все были мертвы. Только… испорченный код. Суэйн пытался не один час, но так и не смог пробиться.
- А потом? - спросил Саген.
- Потом пришли махины, - сказала Келл Ашлаг.
- На рассвете. Как будто услышали наш зов, как будто они слушали Суэйна по воксу, - шмыгнул носом старик. - Они напали на Меновой Холм и стерли его с лица земли.
- И вы побежали?
- Да, солдат, мы побежали. Все, кто мог, бежали так, словно за нами гнались пылевые демоны. Они и были демонами, по-моему.
- Махины пошли за вами?
- Ты сам видел.
Сухой ветер шуршал пылью о борт "Кентавра". Варко посмотрел на восток. Весь день там, на краю горизонта, медленно густела огромная черная полоса. Собиралась буря, но не такая пыльная буря, которую они перенесли. Это была масса грозовых облаков, напитанных влагой, которые сгрудились над зоной ульев. Ветер становился холоднее, и Варко уже чувствовал запах дождя.
- Сколько было махин? - спросил Траск.
Девушка посмотрела на водителя "Огнехода".
- Ты сказала, что махин было много, - сказал Траск. - Много - это сколько?
- Сколько много? - переспросила она и пожала плечами: - Не знаю. Больше, чем я в жизни видела.
- А ты раньше когда-нибудь махину видела? ― спросил Леопальд.
- Нет, - ответила Келл. - Я не это имела в виду. Там было много махин. Слухи шли отовсюду.
Варко поразмыслил над ее словами. Главные силы махин Архиврага высадились в зоне ульев в начале войны. Он предположил, что они могли оставить позади резервный эшелон, чтобы зачистить Проспекцию и ждать наготове. Сколько же там махин? Дюжина от силы? Для девушки, которая не видела раньше ни одной, это было бы явно много. Для девушки, которая жила столь замкнутой жизнью, что собрание из сотен людей для нее - чрезвычайное множество, это было бы явно много.
- Здесь где-нибудь можно найти укрытие? ― спросил он.
Они похоронили жену и сына Ашлага и все, что осталось от Гектона, в неглубоких могилах недалеко от дороги, а потом отправились на северо-запад, к гряде холмов, которые Ашлаг назвал Падунами. Он говорил, что знает старую стоянку проспекторов на полпути к перевалу.
Падуны оказались угловатыми утесами известняка, утыканными жестким пустынным кустарником. Когда солнце начало заходить, скалы окрасились в кадмиево-красный цвет под суровым кремнево-синим небом. Запах дождя усилился, и, хотя ветра не было, ощутимо похолодало.
Небо предвещало грозу. Словно кровоподтек, оно наливалось над красным утесом, пока скалы вокруг не стали похожи на застывшие языки пламени, а само небо не стало напоминать пелену дыма от них. Хотя Варко знал, что до сезона дождей еще несколько месяцев.
Стоянка представляла собой длинный дом, построенный из обрезков жести и прижавшийся к скале под нависающим сверху выступом. Дом был старый и ржавый, частично укрытый маскировочными сетями и рабицей. Левее, в стороне, стоял небольшой деревянный нужник.
Дверь дома оказалась не заперта. Ашлаг объяснил, что длинный дом, как и другие такие стоянки, был общей собственностью и его не запирали, чтобы любой из местной общины, кто будет идти мимо, мог найти здесь укрытие.
Место было пустым и выглядело не очень гостеприимно. Варко и Траск вошли первыми. Варко достал свой пистолет, а Траск вооружился лазмушкетом девушки. Из другого оружия у них остался только стаббер на "Кентавре". Их единственный карабин и свой собственный пистолет Гектон унес с собой в могилу.
Пол, сделанный из кусков листового металла, скрипел под ногами. Потолок был низким и, похоже, собранным из армированных кусков грузового контейнера. На одном конце длинного дома стояло девять железных коек, узких и голых, составленных в три этажа. Грязный занавес, отделяющий спальное место от остального помещения, был отдернут. В основной части дома располагались печка, рециркулятор для воды, железный стол, скамья и четыре деревянные табуретки. На одной стене от пола до потолка были навешены полки, заваленные ненужными предметами, оставленными предыдущими постояльцами. Там были части механизмов, банки консервированного риса и менее узнаваемых продуктов, ржавые инструменты, дыхательная маска, образцы руды, проспекторский молоток, три дохлые лампы, осколки полированного стекла, кости животных, бечевка, тесак, проволока и куски кабеля, пара перчаток, две склянки со смесью приправ, полотно циркулярной пилы, помятые котелки и сковородки, три отбитых стакана и сигнальная ракета.
- Пожертвования, - сказал Ашлаг, входя следом. - Пользуешься этим местом - должен оставить что-нибудь следующему гостю.
- Что это за пожертвование - звериная кость? - спросил Траск.
- Это оставил тот, кому больше нечего было оставить, - ответил Ашлаг и открыл дверь в дальней стене.
Дом был построен из таких разных кусков, что ни Варко, ни Траск даже не поняли, что это дверь. Она вела в небольшую кладовку со шкафами по обе стороны и маленьким генератором у задней стены. Ашлаг повозился с генератором, орудуя одной рукой, и сумел его запустить. Тот с кашлем ожил, и светосферы, встроенные в потолок большой комнаты, заморгали желтым светом.
- Жидкое топливо? - спросил Варко у Ашлага, кивая на генератор.
Тот помотал головой:
- Солнце. Наверху, на горе, приемные панели, они питают аккумулятор.
Он открыл шкафы, являя на свет покрытые пятнами, но сухие рулоны постелей, несколько простых инструментов и кухонных принадлежностей, разномастные жестяные миски и кружки, старый хромированный кофейник и жестяные бачки с сушеными продуктами. Откупорив несколько бачков, старик перетряхнул их содержимое.
- Немного осталось, - сказал он, - но нам хватит. Типично для старого Вессмана - вычистить все до дна. Всегда берет больше, чем оставляет.
- Кто такой Вессман? - спросил Варко.
- Последний, кто тут останавливался, - ответил старик.
- Откуда ты это узнал?
- На стене написано, - пояснил Ашлаг.
Варко посмотрел на свободную стену, и тут до него дошло, что ее неровные разнокалиберные панели покрыты от пола до потолка мельчайшими надписями. Множество разных рук оставило тут свой след. Здесь были надписи разных размеров и стилей, чернилами разных цветов; некоторые так сильно выцвели от времени, что едва были видны. По большей части записи были краткими - всего несколько строк, но все были нанесены плотно. В некоторых местах виднелись нарисованные от руки карты и схемы.
Варко не сумел прочитать ни строчки.
Ашлаг наполнил кофейник, поставил на печку и подошел к капитану.
- Все, кто побывал на стоянке, видишь, все отписывались здесь. Кто, когда, что взял, что оставил. Иногда пишут, куда идут или где были. Иногда оставляют новости. Стены - прекрасное место получить весточку от старых друзей или соперников. Видишь вот здесь? Сын Дума Таслера женился две зимы назад в Маловодье. Дум написал это по дороге домой с праздника.
- Ты это можешь прочесть? - спросил Варко, щурясь.
- Довольно легко, - сказал Ашлаг. - Здесь все. - Он указал грязным пальцем на другой клочок текста: - Видишь? Написано: Оргман остановился здесь семь лет назад. Вот дата. Он взял лопату, которая ему была нужна, с благодарностями, и оставил батарею, которая еще поработает. А вот здесь: шесть недель назад братья Замне останавливались тут, их пригнала пыль. Они провели здесь три ночи, взяли батарею, с благодарностями, и оставили сервиторский манипулятор, в хорошем состоянии. Еще они наполнили банку с рисом, но извинились за взятые остатки солонины. И обещали возместить запас солонины в следующий раз.
Варко по-прежнему пытался расшифровать хоть какую-нибудь надпись. Ашлаг постучал пальцем внизу стены:
- Последняя запись, видишь? Вессман. Только имя и дата. Он был здесь последним. Типично для него: взять и не оставить.
- А что это за рисунки?
- Иногда кто-то оставляет карту или маршрут. Оставляет сообщение о закрытом проходе или о дороге, которая открылась, или показывает путь к многообещающему участку или жиле, на которую у него нет времени или средств. Вот здесь, видишь? Альбрех оставил инструкции, как найти обнаруженную им залежь селитры, его самого не заинтересовавшую.
Варко начал понимать кое-какие каракули. Строчки были плотными и сжатыми, стена была писана-переписана многократно. Дом стоял тут так давно, что посетители исписывали всю стену снова и снова. Когда последняя запись занимала правый нижний угол, надписи начинались заново - с верхнего левого угла. Варко подумал, сколько же лет приходов и уходов знаменовали эти записи, и решил, что, пожалуй, несколько сотен.
- Нужно найти стило и написать мое имя, - сказал Ашлаг.
Кофейник на печке начал булькать.
Саген подвел "Кентавр" к стоянке и с помощью девушки прикрыл его сеткой. Траск с Леопальдом внесли Кодера в дом, потом разгрузили машину. Ночь наступала быстро, слышались раскаты грома. Скалы превратились из темно-красных в бледно-фиолетовые, потом в мягко-синие.
- Что с твоим другом, солдат? - спросил Ашлаг, глядя на Кодера.
- Он болен.
- Чем болен?
- Он Механикус. Перерасходовал свой запас энергии. С вашего разрешения…
Варко подтащил Кодера к двери кладовки, затем осторожно вытянул один из дендритовых штекеров из левого предплечья технопровидца. Занятие это ему удовольствия не доставило - словно вытягиваешь из руки артерию. Варко не отказался бы, если б технопровидец очнулся и сам все сделал или хотя бы дал дельный совет.
Он вытянул штекер целиком. Тот, хотя и гибкий, был странно теплым и органическим для куска металлического кабеля. Варко осторожно подсоединил штекер к одному из выходов генератора.
Звук генератора слегка изменился - агрегат скомпенсировал дополнительную нагрузку. Кодер не пошевелился.
- Это ему поможет? - спросил Саген.
- Не знаю, - ответил Варко. - Попробовать стоит.
Они напились кофеина из жестяных кружек. Варево Ашлага оказалось густым и черным, как отработанное масло, и к тому же кислым, но его насыщенность и тепло были очень кстати. Затем старик решил приготовить какой-нибудь еды, но сломанная рука слишком мешала, так что за дело взялась девушка. Ашлаг торчал рядом, давая советы, в которых она явно не нуждалась. Стоя у печки, девушка периодически бросала взгляды на Кодера. Технопровидец явно тоже для нее был в новинку.
Саген, Траск и Леопальд допили кофеин и расслабились. Варко услышал, как они принялись вспоминать Гектона. Снаружи по стенам стоянки застучали первые тяжелые капли дождя.
Варко отцепил светосферу и принес ее к стене, чтобы поизучать надписи. Строки приковывали взгляд. Медленно и с трудом он прочел сообщение Альбреха о залежи селитры, потом слова кого-то по имени Хоркин, который благодарил стоянку за добрую ночевку и сообщал, что оставил галеты в банке для продуктов. Клан Светотов - семья из восьми человек - дал знать, что они забрали две канистры с водой и оставили "кирку и два промывочных лотка, а также солнечный амулет, который сплела наша старшая дочь".