– А то, что у короля возникли подозрения, будто юный кузен по-прежнему регулярно видит вещие сны, но перестал рассказывать. Сам знаешь, для Шеллара информация – это святое, и попытки скрыть ее от неукротимого любопытства своего величества он принимает за личное оскорбление. Давить на Мафея он не хочет, но жаждет как-то проверить свои подозрения. Тебе Мафей случайно ничего не говорил? Вроде того, что ты прав, что он желал бы последовать твоему примеру и вот такой-то сон никому не расскажет?
– Мы не разговаривали на эту тему, – покачал головой вождь и идеолог. – Но если он действительно перестал рассказывать сны, то правильно сделал. А Шеллару пора бы понять, что поспорить с судьбой можно раз, ну, может, два. А постоянно ей перечить – можно и нарваться.
– Уверен, что Шеллар в случае чего найдет способ договориться полюбовно, – невесело усмехнулся Жак. – Кстати, о полюбовном. Что говорят доктора о твоем будущем? Когда тебе можно будет появиться в обществе? Ты не представляешь, сколько замечательных мероприятий уже прозевал! Начиная с празднования победы три недели назад и заканчивая Ольгиным новосельем и днем рождения Терезы…
– Да я знаю! – Орландо огорченно вздохнул. – И что у Киры тоже скоро день рождения, и что Эльвира жаждет появиться со мной в свете в качестве официальной невесты, чтобы внести определенность в наши отношения. Но не могу же я заявиться в бинтах или с половиной уха! И на левитацию пока сил не хватает…
– Да ты, главное, найди в себе силы встать и одеться, а уж мы тебя там на стульчик посадим…
Его величество понимающе усмехнулся:
– Коллеге Шеллару не терпится наглядно показать мировой общественности, что мы с ним не поссорились?
– Шеллару – не знаю, – нахмурился Жак, – а мы просто по тебе соскучились. Я, чтобы к тебе попасть, прошел три степени контроля, а Ольгу и Азиль не пустят вообще.
– Это серьезно? Я и не знал, что меня так усиленно охраняют.
– А ты думал! Знаешь, сколько твоих подданных пережили крушение надежд из-за того, что в стране нашелся король?! И знаешь, как бы им хотелось эту досадную помеху исправить?!
– Значит, война продолжается? – помрачнел Орландо и с горя запихал в рот все оставшиеся конфеты разом, ибо ничем другим помочь своему бедному народу не мог.
– Об этом пусть тебе мистралийские товарищи расскажут, они лучше знают. А я вот лучше расскажу последнюю придворную хохму. Сегодня раненько утром лезет Лаврис из чьего-то окна, чтобы не ходить мимо стражи и не компрометировать даму, а меч и сапоги в зубах держит…
Четвертое странное совпадение произошло всего через день после предыдущего. Как раз накануне вечером Жак принес обещанные "долги", и наутро девушки выбрались в город, дабы с пользой их потратить. Приближалась осень, у Зинь не было ни сапожек, ни теплой одежды, и решено было приобрести все это сейчас, пока денежки никуда не делись. Опять же в доме кончились чернила, сахар и кофе, да и в библиотеку еще на прошлой неделе пора было зайти…
Поход получился глобальным. Сначала подружки зашли за Терезой, которую Жак еще с весны надоумил ходить в библиотеку с Ольгой и извлекать максимум пользы для семейного бюджета из ее бесплатного абонемента. Ольга поначалу стеснялась злоупотреблять королевским доверием, но потом решила, что его величество не станет мелочиться, даже если ему какая-нибудь жадина пожалуется.
По пути обнаружилось, что кроме книг Терезе еще нужны нитки и чай, а Ольга вспомнила, что в доме курить нечего, а Зинь вдруг страстно возжелала купить Ольге что-нибудь приятное, дабы выразить свою безмерную благодарность… Словом, подружки пролазили по городу полдня, ужасно устали, проголодались и остановились у продовольственных лотков, чтобы купить что-нибудь перекусить. Из-за разницы во вкусах они разбрелись по разным концам перекрестка, и, едва Ольга осталась одна, к ней подвалил незнакомый господин в скромном сереньком плащике и плюшевом беретике. Соорудив из своей крысиной мордочки загадочное и торжественное лицо, он сообщил, что с Ольгой желает познакомиться один очень влиятельный деятель шоу-бизнеса, у которого к ней имеется весьма заманчивое предложение. Судя по тону, каким это было сказано, господин полагал, что осчастливил девушку на всю оставшуюся жизнь, но ответная реакция оказалась весьма далека от того, что он ожидал. Уж, наверное, этот деловенный мухомор ни за какие коврижки не подошел бы с такими речами, если бы знал, что в ответ его огреют по голове его же собственной тростью и погонят по улице, продолжая дубасить и вопя на четыре окрестных квартала:
– Зинь, посмотри скорее, это не тот самый гад, что хотел тебя в бордель продать?!
Подруги догнали Ольгу только через сотню метров, когда она запинала свою добычу в тупичок между кондитерской и мясной лавками. Зинь рассмотрела, что все-таки не тот, и Тереза категорически потребовала не убивать, а сдать в полицию, дабы там разобрались.
– За что?! – воскликнул огорошенный таким напором господин, подхватывая беретик, который свалился во время экзекуции.
– А чтобы проверили, не из одной ли вы шайки! – Зинь вцепилась в плащ незнакомца с энтузиазмом маньяка-рыболова и всерьез собралась куда-то тащить.
Тереза внесла разумное предложение не таскать по улице упирающегося мужчину, а просто кликнуть ближайших стражей порядка. Ольге тоже пришла в голову одна логичная мысль, которая должна была бы прийти туда первой, если бы голова работала так же правильно, как у короля.
– Постойте-ка! А не окажется сейчас, что это все шуточки Жака, и не опозоримся ли мы, как дуры последние?
– Такие шуточки отдают примитивной тупостью! – возразила Зинь. – А Жак и сам не дурак, и тебя таковой не считает. Не стал бы он так шутить. Он же знает, как я на этом обожглась и как мы можем отреагировать.
Тереза ее поддержала, заявив, что Жак не стал бы подсылать к Ольге живого человека, зная, что она может с беднягой сделать. Ольга засомневалась. Пока же они решали вопрос о причастности Жака к неподобающим шуточкам, побитый господин выскользнул из плаща и дал деру, оставив на поле боя вышеупомянутый предмет одежды, а также беретик и трость.
В тот же вечер собранные улики предъявили Жаку, но шут клялся и божился, что ни он сам, ни тот, о ком Ольга подумала, не имеют никакого отношения к происшедшему. И как вообще Ольга могла предположить, что они, такие умные и проницательные господа, способны учинить столь недостойную дурость!
Аргумент был железный, и с ним пришлось согласиться. Уж кто-кто, а его величество точно не опустился бы до таких топорных художеств.
К концу недели Ольга выбросила этот случай из головы и уже хотела было отдать Зинь "боевые трофеи". (Предприимчивая подружка нашла какое-то местечко, где их готовы были купить, не спрашивая о происхождении, и каждый день напоминала, что у Ольги в доме и так достаточно ненужного хлама, а собственный музей боевой славы она вряд ли заведет в ближайшее время.) Но тут случился день рождения королевы, о котором Ольга, разумеется, узнала последней – только когда получила приглашение. Она тут же позабыла про все бытовые мелочи и посвятила единственный оставшийся день поискам подарка, наряда и парикмахера, как бы ни были ей противны последние два пункта. К этому же делу подключила и Зинь, велев на время выбросить из головы торговлю трофеями и прочие неважные глупости, а сосредоточить соображалку на срочном и главном.
Что подарить благородной даме, очень знатной и богатой, притом воительнице, да еще и беременной в придачу? При этом принять во внимание, что косметикой именинница почти не пользуется, драгоценности у нее пылятся в ларцах, мечами и доспехами уставлена целая комната, а уж о тряпках можно и вовсе не упоминать.
Изложив все это, Ольга выразительно покосилась на Жака, который принес злосчастное приглашение, и добавила, что некоторые раздолбаи валяют по три дня порученные им бумажки, а людям потом приходится голову ломать.
Жак обиделся и привел свои возражения:
– Во-первых, не три, а два. А во-вторых, я сам все эти два дня ломал голову над тем же самым и с тем же успехом. Так что считай, сколько нервов я тебе сэкономил.
– Может, какую-то историческую редкость подарить? – в отчаянии предположила Ольга, вспомнив о несостоявшейся археологической карьере ее величества. – Какой-нибудь ископаемый папирус… или вроде того? Наша именинница как-то призналась, что в детстве мечтала раскопать забытые храмы семмов…
– Ага, или какой-то экзотический сувенир из хрензнаетоткуда! – Жак слегка оживился и обрадованно провозгласил: – Точно! Я знаю одно подходящее место! Нам надо навестить лавку раритетов дядюшки Цыня! Он мне даже скидку сделает, как оптовому поставщику.
– Это туда ты таскал ненужные экспонаты со склада "бин"? – уточнила Ольга, вспомнив их совместную деятельность по разбору склада. Всевозможные бесполезные для короны вещицы, подлежащие списанию и выкидыванию, шут ежедневно уволакивал домой и куда-то выгодно пристраивал, столь же регулярно отстегивая Ольге ее долю.
Жак почему-то покосился на Зинь и подтвердил, что именно туда. А потом зачем-то добавил, что продавца рекомендовал лично господин Флавиус, а продажа велась с разрешения короля, и казна тоже получала свою долю, каковая значительно превосходила и Ольгину, и его собственную. Непонятно, к чему это вдруг понадобилось – Ольга и так знала, а подружке-то какое дело?
– Я слышала о лавке дядюшки Цыня, – добавила Зинь, истолковав взгляд шута как приглашение высказаться. – Но посоветовала бы выбирать покупку осторожнее, так как раритеты в его лавку поступают не только от магов и расхитителей гробниц, но и от обычных скупщиков краденого.
– Значит, предупредим, чтобы паленого не подсовывали, – ничуть не испугался Жак. – Про королеву мы, конечно, не признаемся, а намекнем, например, что на торжестве высокие полицейские чины будут присутствовать. Дядюшка Цынь сам догадается, что ворованный раритет в таком случае может основательно подпортить ему бизнес.
Зинь помялась и предложила сходить с ними вместе. Ей было очень любопытно посмотреть на ассортимент папиных столичных коллег, а также почему-то казалось, что к предупреждениям на родном языке владелец лавки отнесется более серьезно. Да и о подобных сувенирах она кое-что знала и, возможно, могла бы что-то посоветовать.
Жак отвел страждущих в скромный сарайчик на западной окраине квартала Пляшущих Огней, который внутри оказался куда приметнее, чем снаружи. Цветистое хинское приветствие, которым огласила помещение Зинь, показалось Ольге слишком уж длинным, даже если включить в него обещанное предупреждение. Впрочем, учитывая непомерную церемонность уроженцев Подлунной империи, можно было и не удивляться.
Разумей Ольга хоть немного по-хински, она бы узнала много интересного. Во-первых, Зинь строго-настрого предупредила дядюшку, что она ему не племянница, и зовут ее не так, и вообще он ее впервые видит. Во-вторых, следовало собственно приветствие. А в-третьих, господа пришли выбирать подарок для Очень Знатной Особы, и если дядюшка вздумает толкнуть им фуфло или товар от барыг, то всему его бизнесу приснится задница демона У, а самого дядюшку лично удушит один высокопоставленный племянник, если дядюшка понимает, о ком речь.
Дремлющий продавец, воодушевленный столь пространной речью, распахнул глаза на всю ширину, отмеренную им природой, одарил покупателей радушной улыбкой, от которой щеки расползлись в стороны, как у груженого хомяка, и даже оторвал от лавки свои филейные части.
Первым делом глубокоуважаемым клиентам были предложены "драгоценности из гробниц Белой Пустыни", и они хохотали до истерики над "церемониальной подвеской царицы Хашир", в которой Ольга опознала медаль "Победитель соцсоревнования". Когда дядюшке Цыню разъяснили причину веселья, он очень искренне посетовал на тупость и невежество поставщиков, после чего стремительно начертал для экспоната новый ценник. В новой редакции "Победитель соцсоревнования" называлась "Высочайшей боевой наградой иномирской цивилизации" с припиской "Уникальный экземпляр, единственный в мире". А в цене добавились две лишние руны.
– Достопочтенный господин Цынь, – усмехнулся Жак, полюбовавшись на новый ценник, – нас интересует действительно что-нибудь необычное, а не безделушки, аналогичные тем, которые я вам приносил. Такого-то добра у виновницы торжества и без нас хватает. И кстати, только что вы получили бесплатную экспертную консультацию от специалиста, чьи заслуги признаны при дворе и ценятся необычайно высоко. – Ольга полагала, что Жак имел в виду себя, но конспиратор нахально кивнул на нее. – Так что с вас причитается небольшая скидка.
Засмущавшись от такого бесстыжего комплимента, Ольга даже не заметила, как достопочтенный Цынь бросил вопросительный взгляд на ее подружку, и Зинь серьезным кивком подтвердила правдивость слов шута.
– Можно еще книги посмотреть, – добавил Жак, наблюдая, как исчезает за ширмочкой витрина с "драгоценностями цариц".
– Один момент! – засуетился господин Цынь. – У нас лучший в королевстве выбор всевозможных печатных и рукописных раритетов!
Клиенты с интересом осмотрели витрину, содержавшую непонятные пергаменты, берестяные грамоты, глиняные таблички, ветхое издание эгинских классических пьес с автографом автора, тоненькую книжечку комиксов про человека-паука на польском языке, с десяток хинских стихотворений на тонкой бумаге в бамбуковых рамочках, потрепанный томик Шекспира в оригинале и даже простреленный в двух местах кусок жести с надписью "Achtung! Minen!".
Жака особо вдохновил предпоследний экспонат, и он стал подталкивать Ольгу под локоть и указывать глазами на книгу, хитро подмигивая. Ольга сразу сообразила, куда он клонит, и поспешила объяснить, что даже современный английский знает в объеме средней школы, не говоря уж о том варианте, на котором писал Шекспир. Одновременно она старалась удержать истерический смех и тщательно отводила глаза от таблички с минами, которая значилась в коллекции почтенного Цыня как "подлинный фрагмент знаменитых Рунных доспехов героя Полистарра, пробитый стрелой злокозненного Мункаса". По каким соображениям этот "фрагмент" отнесли к печатным и рукописным раритетам, Ольга так и не смогла постичь.
– Не трусь, – зашептал Жак. – Я худо-бедно вслух прочту, а ты по-русски запишешь, и все будет путем. Главное – скидку стребовать. А представляешь, какая свежая струя в местной драматургии!
– Вот будет веселуха, если я все это услышу по-старославянски! И что ж тут такого свежего? Одни непонятки для неподготовленного зрителя! Чужой мир, идиотские обычаи, причины конфликта непонятны, мотивы поступков персонажей не поддаются здравому смыслу… И, чтоб ты знал, нехорошо дарить человеку что-либо для того, чтобы потом самому пользоваться. А главное – ты на цену посмотри!
– Ах, нет-нет, простите, – засуетился продавец, выдергивая ценник с надписью "Ритуальная книга обрядов, проводимых жрецами культа Восходящего Солнца, ни кем доселе не расшифрована". – Нижайше умоляю меня извинить, это не продается.
– Чего это он? – шепотом уточнила Ольга, когда дядюшка Цынь с Шекспиром исчез за раздвижной ширмой. Книга-то ей действительно не нужна была, но любопытно стало – чего это он вдруг так резво зашевелил окорочками?
– Краденое, – чуть слышно разъяснил Жак. – А жаль…
– Да и ничуточки не жаль. Ты лучше сосредоточься на подарке.
– Пока я ничего подходящего не заметил.
– А я вот заметила, что цены здесь… Не то чтобы совсем не по карману, но еще пара таких дней рождений, и я разорена. Ты не подскажешь, как человек более опытный, что дарят коронованным особам подданные скромного достатка? Не одни ж мы с тобой при дворе такие бедные, как-то же люди выкручиваются. Вот ты, например, что обычно королю даришь?
– В этот раз точно гроб подарю, – ухмыльнулся шут. – Для коллекции. Прикольный какой-нибудь. Квадратный или с окошечками… А обычно… Во-первых, король – человек неприхотливый, и цена подарка для него не имеет значения. А во-вторых, мы с ним постоянно и тесно общаемся, так что я всегда знаю, что ему может понадобиться или просто показаться интересным.
– Например, гроб, – съязвила Ольга, в основном от зависти, что Жак додумался до столь гениального подарка первым.
– Спорим, его величество обхохочется.
– Да чего спорить, сама знаю, что такой подарочек он заценит. А вот с Кирой что делать?
– Можно еще посмотреть защитные магические артефакты, но они тоже дорогие. А еще есть у дядюшки Цыня один особый сундучок, где хранятся так называемые неопознанные артефакты. Вот такую вещицу можно приобрести по дешевке.
Ольга прыснула и кивнула на табличку "Achtung! Minen!!".
– При такой развитой фантазии у дяденьки еще что-то остается неопознанным?
– Э-э нет, ты не поняла. Вот смотри. Например, видит он, что это – просто железка, на которой что-то написано. Или книжка, в которой пропечатано непонятно что, но все же ясно видно, что именно книжка. Или та побрякушка – тоже непонятно, что написано, но вполне можно определить, что это и для чего – украшение, на одежду прицеплять. Сочиняет заковыристое название, и вещь можно продавать. А вот ежели, допустим, дать дядюшке в руки… ну хотя бы твой плеер… Понимаешь? Коробочка и коробочка, снаружи неизвестный материал, внутри загадочные потроха, а для чего предназначена – непонятно. Или, к примеру, консервная банка. Со всех сторон запаянная жестянка, что на ней написано – хрен его знает, а уж что внутри – и вовсе тайна…
– А проколупать? – с искренним недоумением перебила Ольга.
– Ну нет, это у вас с Мафеем первой мыслью было бы "проколупать". А почтеннейший Цынь не из тех, кто сует пальцы в розетки. У него солидные, состоятельные клиенты, и потенциально опасные предметы он им ни в коем случае не продаст. Потому как ежели такой предмет вдруг самовозгорится или бабахнет, прихватив с собой на тот свет всю коллекцию покупателя, а заодно и дом, продавцу не поздоровится. Поэтому дядюшка Цынь выставляет на продажу только те вещички, в которых стопроцентно уверен.
– А откуда он их берет? Понятно, местные раритеты ему расхитители гробниц приносят, а вот Шекспира или эту табличку?
– Так ведь не один Мафей шарит шкодливыми ручонками между мирами. Я же тебе рассказывал. Конечно, делать это целенаправленно додумался только он, и целый склад мог накопиться только у нас при дворе, но каждый ученик мага в определенный период обучения несколько подобных вещиц обязательно подцепит. И потом либо он сам, либо его наставник тащат добычу к дядюшке Цыню. Вещички перспективные он берет подороже, а не поддающиеся опознанию – практически за бесценок. Потому и купить их можно задешево. А если ты ему еще чего-то опознаешь, так можно сторговаться по бартеру.
– Ты всегда здесь так отовариваешься? – хитро усмехнулась Ольга, но Жак с негодованием отверг ее версию:
– Ты что! Я же нормальный королевский подданный, а не переселенец какой! Сам я понятия не имею, что это все такое! Могу только за отдельную плату сносить знакомым переселенцам показать, но без гарантии.
– Пройдоха, – прокомментировала Ольга. – Ладно, давай попросим показать. Только сомневаюсь я, что мы найдем подарок в этом заветном ящичке. Вряд ли его содержимое сильно отличается от того барахла, которое мы с тобой разгребали на складе. Ты вспомни, много ли мы с тобой полезного там видели? Собственно, все, что было толкового, мы вынесли еще перед походом на дракона.