Может, он подумал, что я сам от Учителя к нему послан? Встретил как бы случайно, – Китаец любил такие фишки… Впрочем, главное я выяснил: искомого объекта в городе нет. Тогда переходим к варианту "Бэ".
* * *
Видимо, сегодня день встреч. Бывают такие дни, когда что ни час – встречаешь старых знакомых, о которых успел уже благополучно забыть. С утра – Леха, со своим нытьем, теперь вот…
Я собрался уже перейти проспект, когда прямо передо мной вдруг затормозил черный, блестящий, как лаковая шкатулка, "мерс". Никто оттуда не вышел, но правая дверь отворилась с мягким щелчком, и полузнакомый голос произнес:
– Ну, чего стал? Садись!
Чуть отступив, я пригнулся, вглядываясь. Кого еще черт послал? Неужели…
– Глазам не верю! Вован!
Он усмехнулся. Морда по циркулю, хитрые глазки, жидкие, темные волосенки.
– Садись, прокатимся. Тебе куда?
Что тут раздумывать? Я быстро приземлился задом на мягкое сиденье. Суперкомфорт! "Мерс" нежно рыкнул движком и покатился вперед. Вовка вальяжно придерживал руль левой рукой. Правая лежала на рычаге передач. Ну-ну, подумал я, спортивный стиль вождения. Уж чем-чем, а спортом Володька Ширшов почти никогда не занимался. И всегда он был такой, башковитый, шустрый, как говорится, "без мыла куда угодно пролезет". И все наши одноклассники сходились во мнении: Ширшик далеко пойдет. Гораздо дальше, чем любой из нас. Интеллект у него был просто невероятный. И при всем при этом – компанейский парень. Не прочь побузить и потискать девчонок. А девчонки его любили, несмотря на луноликость. И вовсе не за бабки, которые у Вовки водились всегда. Что бы там ни трепали злые языки.
– Так куда тебе, Игореха? – Одним глазом Вовка поглядывал на дорогу, а вторым весело косился на меня. Он всегда умел делать несколько дел сразу.
– Собственно, мне тут пешком пять минут.
Он кивнул.
– Время-то есть у тебя? Если не спешишь, давай в кафешке посидим, потреплемся. Лет пять уже не виделись. Минут сорок, а?
Как видно, скучает Вовка. Хочется ему побыть обычным человеком. Парень он классный. Почему нет? Времени – двенадцать. Танюшка, небось, до часу проспит.
– Давай. Ты, я смотрю, все цветешь. Дела в порядке?
– Да по-всякому. Но в принципе – норма. А ты-то как? Все занимаешься? Черный пояс когда обмоем?
Я улыбнулся.
– Да пень его знает. Может, и скоро. Всяких делов решать надо для начала…
– Ага, – сказал Ширшик, – проблемка, насколько я вижу?
– Вроде того…
– Ну-ну… – он прищурился. – А! Вот здесь мы и посидим!
Отчего ж не вспомнить старое. Когда-то мы в этой кафешке, что у входа в Парк челюскинцев, он же Удельный, зависали будь здоров!
"Мерс" с шелестом зарулил на стоянку.
Внутри за все эти годы почти ничего не переменилось. Те же деревянные столы, обитые узкими деревянными же планочками панели, свисающие с потолка лампы в плетеных плафончиках, стойка с допотопным кофейным автоматом. Ретро! Мы заказали кофе и уселись в углу. Вовка бросил на стол пачку "Давыдова" и притянул поближе пепельницу. Мы потрепались о том о сем. Да кто, да где. У кого дети, да кто женился из пацанов, а кто нет. Вовка был в курсе всего. Он всегда был в курсе. Потом он откинулся на скамье и, вкусно затянувшись, изрек:
– Ладно. Это все лирика. Расскажи, что у тебя там за дела?
Я пожал плечами. Ну, хочет человек знать. Почему нет? Все-то рассказывать смысла нет. Вовка человек земной. Всякая мистика – не для него. Поэтому я выдал ему только историю с Танюхой. В самых общих чертах. И оптимистично так. Мол, фигня – разберемся.
Однако Ширшик мой оптимизм не разделял. Он помрачнел, побарабанил пальцами по столу и сказал:
– Вечно, Игорь, ты из-за баб во всякие истории попадаешь. Любишь хоть ее?
– Конечно!
– А она?
– И она. Ты к чему клонишь?
Вовка рассеянно посмотрел куда-то мимо меня.
– Пойми меня правильно. Я тебе друг. И опыт у меня есть. Ты не думал, что тебя пытаются подоить?
Я разозлился. Как всегда, когда задевают Татьяну.
– Иди к черту, Ширшов! Не надо переносить свой негативный опыт на нашу здоровую почву! И потом – я не ты. Что с меня взять? Денег таких у меня сроду не водилось.
– Ладно, не кипятись. – Вовка примирительно поднял руку. – Я ведь не знаю, может, и вправду у вас там все хорошо. Но поверь старому, прожженному цинику, случайностей таких не бывает. Может, кто-то через нее до тебя добраться хочет? Не переходил ли ты часом кому-то дорогу?
– Все мы все время переходим чью-то дорогу, – проворчал я. А сам подумал не без удивления: "Ого! Как бы сейчас мне Ширшик, материалист до мозга костей, не начал рассказывать о негативных воздействиях, эгрегорах и тому подобном. Чего только фразочка о случайностях стоит! И ведь зрит в корень!"
Он, правда, ничего такого мне говорить не стал, а спросил:
– И что ты намерен делать?
– Ну-у… – я замялся. – Честно говоря, пока не знаю. В такие сроки художеством мне не заработать. Нереально. Взаймы, может, у кого взять… Или ссуду.
Володька невесело засмеялся.
– Да ты с небес-то спустись! Три с половиной штуки за месяц! Где ты их возьмешь? Банк грабанешь? Машину угонишь? Гоп-стоп?
– Зачем же сразу…
– А что? – Он не дал мне договорить. – Игорь, я ведь не просто так говорю! Никто тебе таких денег не даст! Ты просто не представляешь, что это такое. Тем более сейчас! Когда неизвестно вообще, что будет с этим паршивым баксом! А я – представляю. Как-то раз мне нужно было – позарез! – найти пять штук. Вшивых пять штук! А знакомых и друзей на деньгах, сам понимаешь, у меня в сто раз больше, чем у тебя. И никто, понимаешь? Никто не дал! Все отвернулись… Кто отмазывался, а кто прямо, "по-мужицки" говорил: не могу, мол, из дела вынуть! И это притом, что знали: отдам без проблем! И ситуация на бирже была другая. А ты? Как отдашь?
М-да… Я задумался. Видно, Володька и вправду был задет той историей за живое. И прав он, как ни крути. Что же делать?
Видимо, этот вопрос я задал вслух, потому что Володька развел руками.
– И я не знаю, Игорех. У самого сейчас все бабки в деле. Хотя… – он подумал. – Что-то можно прокрутить поживее… Но всей суммы все равно не будет. Максимум – штуки полторы! А где тебе еще две взять?
Я рефлекторно пожал плечами. Полторы – и то хлеб! Вот ведь – не просил, а поможет! Золотой парень! Полторы… Стоп! Полторы штуки зеленых американских рублей… Где это я слышал?
В голове что-то вспыхнуло. "Леха! – подумал я. – Спившийся, чего-то отчаянно боящийся Леха! И тотализатор! Бои без правил! За участие – полторы, за победу – пять!"
– Что? – спросил Вовка, заметив движение мысли на моей физиономии. – Придумал, какой банк грабить?
– Нет. Но вот мысль есть. Встретил я сегодня одного знакомого…
Рассказ не занял много времени. Когда я закончил, Володька прикурил новую сигарету и посмотрел на меня сквозь дым. Как на помешанного. Позвенел задумчиво ложечкой в пустой кофейной чашке…
– Ты маньяк! – твердо определил он. – Или псих! Это не шутки! Какие гарантии, что ты получишь свои деньги, если выиграешь? И что будет делать твоя любовь, если тебя убьют? А?
– А что? Есть другой выход? – спросил я. – Есть выбор? Если есть, то ткни мне в него пальцем.
Он не ткнул. Мы посидели еще немного, обменялись телефонами, а потом Ширшик подвез меня до подъезда.
– Ты вот что, – сказал он, когда я вышел из машины, – не спеши. Все взвесь. В конце концов, до твоих боев еще есть время. И постарайся узнать об этом тотализаторе все, что сможешь. Только осторожно. Я тебе позвоню.
"Мерс" ушелестел прочь, а я пошел домой. И настроение у меня было ни к черту.
Глава 9
Санкт-Петербург. Наше время. Июнь
Танюшка спала, уткнувшись носиком в цветастую подушку, и на губах ее блуждала мягкая, счастливая улыбка. А я сидел в кресле напротив дивана и думал о разных вещах. Например, о том, какая у меня красивая девушка. Красивая, нежная, умная. А я, скот, втянул ее во все эти мрачные перипетии, ни о чем не предупредив. Вообразил, осел, что могу жить, как все нормальные люди. Забыл, что моим близким всегда достается в первую очередь.
Правда, можно отмазаться. Сослаться на то, что все приключения вроде как были в далеком прошлом. Мол, надеялся, что все давно закончилось. Вот только себя не обманешь. Знал я, прекрасно знал – ничего не заканчивалось. Это была передышка. И не уйти, не убежать. Потому что это трусость. И подлость. А трусом и подлецом мне никак нельзя быть. Противно.
А значит, ситуацию надо решать. Кровь из носу.
Подумав об этом, я криво усмехнулся. Будет мне и из носа. Однако в панику впадать нельзя. А надлежит вместо этого собрать нужную информацию, позвонить тем дельцам, что устраивают бои, и записаться вместо Лехи. Потому что другого выхода на данный момент просто нет. Я Татьяну люблю и обещал помочь. Не могу не помочь. Обязан. Потому что я мужчина. Потому что есть такое понятие – долг. "Гири", как говорят японцы.
Кстати! Надо поговорить с Сенсэем. Он наверняка знает о тотализаторе. И может что-то посоветовать.
Я встал и прошелся по комнате. Еще раз взглянул на спящую Танюшку и спросил себя: "А не боишься ли ты?" И ответил себе: "Нет. Не боюсь". Хотя страшно, конечно. Неизвестно ведь ничего Но страх этот какой-то абстрактный. Неконкретный, что ли. Ну и хорошо. Главное – не суетиться.
Танюшка вдруг закашляла во сне. Надо бы ей бросить курить. Я присел рядом и погладил ее по спинке. Она не проснулась. Здоровый сон невинного младенца. Говорить или не говорить ей, когда проснется? Наверное, пока не нужно. Она будет беспокоиться и чувствовать себя виноватой. Уж что-что, а комплекс вины на себя повесить – это Танюшку хлебом не корми. Скажу потом, когда все решится. А может, лучше вообще ничего не говорить. А придумать что-нибудь. Например, что богатенький Вовка занял мне денег. Хотя врать, конечно, не хочется. Но тут, пожалуй, без вариантов. Ладно.
Я переоделся и начал разминку. Вечером занятия, и к ним неплохо бы подготовиться. Тем более что "в свете последних решений" мне надо заниматься с полной отдачей. А решение уже принято. Или я что-то упустил?
Танюшка проснулась, когда я "дошел до буквы "И" в слове "Передовую"". Мне захотелось повторить движение, от которого "реактивному Вовке" пришлось научиться менять направление полета в воздухе. Собственно, позиция-то знакомая. Длинный выпад вперед. Обычная Зенутсу-дачи. А если проводить параллель с ниндзютсу, то Рисийо-Фусэцу-но камаэ. "Позиция со связанными руками". Вот только руки у меня были в другом положении. Я это очень хорошо запомнил, поскольку мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы из оного положения выйти. Корпус – фронтально. Руки вытянуты вперед. Правая – выше, запястье изогнуто, кисть сформирована в "тигровую лапу", ладонь вниз. Левая – сантиметров на двадцать ниже. Ладонь повернута вперед, пальцы скрючены "медвежьими когтями". Такой вот гибрид.
Я пытался повторить движение так и эдак и никак не мог понять, что же конкретно я тогда сделал. В памяти отпечаталась только последняя фаза. Значит, так. Я, судя по всему, пытался уклониться. Значит, двигался назад. Шаг сделать не успел. Следовательно, просто перенос веса на "заднюю ногу"… Забавно, но у человека действительно есть "задняя нога". Помнится, мы много смеялись над этим выражением, когда начинали заниматься… Значит, перенос веса. Классическая аккумуляция энергии. Вовка прыгнул, когда я двинулся назад. Но на самом деле это было движение вперед. Толчок "задней ногой", волна прокатилась по телу, доворачивая таз, корпус, плечи. Но не так, как делается Цки. Волна была практически вертикальной, а не горизонтальной или комбинированной. Руки выстрелили вперед. От живота. Да!
Обнаружилось, что стою я в искомом положении. И эмоции мои довольно точно совпадают с теми, что испытал в зале. Я даже зарычал. Тихонько, чтобы не разбудить Танюшку. Напрасно. Она уже проснулась.
– Тигр! – сказала она сонно. – Ты похож на тигра. Что-то новое?
– Да, – я опустил руки. – А может, просто хорошо забытое старое.
– Красиво, – Танюшка потянулась, и сама стала похожа на большую кошку, – но жутковато. Я думала… У тебя было такое лицо… Как в прошлый раз, когда ты вошел в комнату. Все в порядке?
– Конечно, – я встряхнулся, – просто одна из техник. Звериный стиль… Что тебе снилось?
Она с улыбкой посмотрела на меня.
– Только хорошее… А ты, значит, переводишь разговор на другую тему. Точно, все в порядке?
Ах ты моя маленькая колдунья!
– Ты – сама проницательность. – Я забрался на диван, обнял Танюшку, теплую ото сна, и с наслаждением поцеловал. – Конечно, случилось. Встретил Вовку Ширшова. Помнишь, я тебе школьный альбом показывал? Теперь Ширшик ездит на "мерсе". Обещал помочь. А он слово держит, так что насчет денег не волнуйся.
Она молча посмотрела мне в глаза. Как видно, сомневалась, что я говорю ей все.
– В долг?
– Да.
– А как отдавать?
– Заработаю, – я провел рукой по нежной внутренней поверхности ее бедра, – тебе не кажется, что ты слишком много разговариваешь?
– Маньяк! – пискнула она, но негодующий возглас превратился в стон.
Кофе мы сели пить только через пару часов…
Глава 10
Санкт-Петербург. Наше время. Июнь
Занятие было в самом разгаре. Учебный деревянный нож рыбкой мелькнул перед глазами. Спарринг! Юрец хлестнул ножом вверх и тут же стремительно присел, стараясь "подрезать" мне сухожилия на левой ноге. Мимо! Колено вздернулось вверх, голень описала петлю, и стопа с треском угодила Юрке в бок. Он крутанул корпусом, смягчая удар, подался назад. Но я уже рядом. Атака с постановкой ноги! Секущий в запястье – прямой под сердце! Есть!
Бой на ножах очень скоротечен. Чик-чик – и ты мертв. Особенно если привык к этим киношным приколам – удар снизу, удар сверху. Сенсэй говорит, что ножом надо работать как кистью для каллиграфии. Писать. Не зря же урки говорят "попишу – порежу"! Они дело знают. А чтобы защищаться от них, надо владеть ножом в совершенстве. Знаешь атаку – знаешь защиту. Не знаешь – покойник. Правда, только освоив нож, я понял, какая это страшная штука в умелых руках. Ей-богу, способ защиты, если нет подручных средств, только один – быстро перебирать ногами подальше от греха. Это если у нападающего умелые руки. Если же он лох и нож взял для того, чтобы придать себе крутости, – ему же хуже. Только порежется.
Я с ножом работаю неплохо. Наверное, из-за навыков в рисовании. Лучше меня "пишет" только Коляныч. Ну на то он и Мусаси. Но Юрка тоже хорош. Реакция у него мгновенная, техника на высоте. Поэтому мы идем по "забитым и пропущенным" ноздря в ноздрю. Точнее, шли. Я его все-таки обошел. Юрка кривится – укол под сердце вышел болезненный, хотя острие у ножа закругленное. Можно, конечно, надеть жилеты, но тогда не будет стимула. Жилеты у нас для девчонок. Их не надевают даже мальки.
– Ямэ!!! – Сенсэй остановил нас, когда мы начали новую серию, осторожно подкрадываясь друг к другу. – Скамейки в квадрат! Все против всех!
Ура! Обожаю это упражнение! Полтора десятка человек на тридцати квадратных метрах. Каждый – за себя. Внимание должно быть распределено так, чтобы видеть все и вся. Чуть отвлечешься на одного противника, и тебе другой уже что-то "отрезал"!
Мы быстренько составили скамейки и вошли внутрь.
– Готовы? Хадзимэ!
Тело рванулось, уходя от удара по ноге. Короткий полет. В поле зрения возникло чье-то плечо. Полоснуть! Рука… Отрезать! И двигаться, двигаться! Хлоп! Кто-то вскользь задевает меня ногой. Йоко-гери! Вращение влево. Я не человек – фреза! Отсечь ногу, руку! Опс! Левое предплечье обжигает удар. Порезали! Внимательнее, черт возьми! Мешанина из рук, ног, клинков. Кто-то падает через скамейку, не удержав поле. Режь! Бей! Мимо проносится чья-то спина. Получи! Не фиг подставлять! Удар, порез, вращение. Вращение, удар, порез. Блок! Хлесткий – шлепком, чтобы не залипать, иначе лишишься руки. Внимание начинает расползаться… Резкий выдох! Локтями в ребра, чтобы выбить воздух. Соберись… Бей! Норма, работаем дальше…
И вдруг время остановилось. Стремительные фигуры застыли как на фотопленке. В ушах нестерпимо зазвенело, и сердце обрушилось куда-то вниз, а потом подскочило к горлу. Я рванулся, понимая, что надо выходить из боя. Что-то случилось с… Концентрация исчезла, и тут же чей-то нож врезался мне под ребра. Слепо ударив в ответ, я вывалился из схватки и замер за скамейкой, переводя дыхание. Проклятие! Что…
– Что случилось, Игорь? – Сенсэй возник рядом, словно по волшебству.
– Понятия… не имею, Валентин Юрьевич! Кажется, что-то с Таней…
– С твоей девушкой? – Сенсэй нахмурился. – Тогда беги звони ей. Есть куда?
– Да, она на работе…
– Хорошо, иди. Но помни, даже в такой миг ты не должен был расслабляться. От этого, возможно, будет зависеть жизнь. Твоя и ее… Ну, беги же!
И я побежал. Зря. Телефон казино был занят наглухо. А Сенсэй, как всегда, оказался прав.