Он первым двинулся в плотные еловые заросли, старательно прислушиваясь к происходящему вокруг - от глаз тут толку мало. Скакун, чувствуя опаску всадника, двигался осторожными шагами, но при этом поминутно предательски всхрапывал. Шажок, еще шажок. Еще.
Ели немного расступились, дав возможность спокойно проехать с десяток шагов, и опять сошлись, заставив ведуна потянуться к висящему у задней луки щиту. Совсем не к месту над головой злорадно каркнул ворон. Но тут же, хлопая крыльями, свалился с ветки и полетел куда-то вперед.
- Не дождешься… - пообещал Середин и сильно пнул коня пятками.
Тот от неожиданности сорвался во весь опор, пробил грудью еще несколько смыкающихся ветвями завесей - и Олег оказался среди светлого, открытого во все стороны на сотню саженей березняка.
- Друже! Где ты?!
- Здесь, - облегченно перевел дух ведун и спрятал оружие.
Вокруг было чисто и совершенно безветренно. Под яркими солнечными лучами, покрытый изморозью, укутанный пушистым снегом, лес сверкал, словно только что был отполирован мастерами Фаберже. Прямо хоть дари на Рождество императорской фамилии.
- Это ты? - Шагах в десяти слева выбрался из ельника купец.
- Урсула, ты далеко?
- Я здесь, господин…
Невольница появилась за спиной Любовода, а за ней, связанные в цепочку, один за другим начали выходить заводные кони. Олег удовлетворенно кивнул, перевел взгляд вперед. За березняком открывалась пологая долина, по правую сторону которой поднимался на полукилометровую высоту совершенно черный, несмотря на зиму, лес, а слева вздымался так же высоко отвесный склон, слепленный из растрескавшихся гранитных валунов.
- Кажись, след потеряли, друже, - признался купец.
- Никуда он не денется, - спешился Олег. - Там он, в долине. Здесь другой дороги нет. Найдем. Давай-ка, друг мой, мы с тобой броню наденем. Сам сказывал, Раджаф рядом.
Он коротко дохнул, посмотрел, как пар стремительно превращается в снежную сверкающую пыль, и пошел к чалой кобылке за вооружением. Коли повезет, то погоня закончится сегодня. Раз и навсегда.
В ламинарный доспех облачаться быстро и просто: скинул налатник, надел через голову кожаный каркас с нашитыми чешуйками, завязал на боку пять кожаных ремешков, вернул налатник обратно на плечи.
- Холодный, - пожаловался Любовод.
- Ничего, был бы крепким, - ответил ведун. - По коням! Надеюсь, мы его не спугнули и он не несется во весь опор.
По открытому березняку Олег повел маленький отряд рысью, и уже через несколько минут кони зазвенели подковами по обледенелым камням, прикрытым лишь тонким покрывалом снега. Ведун внимательно смотрел под ноги и по сторонам, ища следы беглеца - не мог же тот завернуть в сосновую чащу, когда рядом чистый путь! А потому и упустил момент, с которого началось поистине кошмарное действо.
Земля вдруг содрогнулась, впереди послышался грохот осыпающихся камней. Середин поднял голову и увидел, как от скального обрыва отделяется каменный монстр высотой с семиэтажный дом и двигается им навстречу. Умом он еще ничего понять не успел, а руки уже с силой натянули поводья, заставив коня захрипеть от боли и не то что остановиться, но и попятиться назад.
- Кто ты такой, смертный? - гулким, словно из колодца, голосом вопросил монстр. - Кто такой и почему вошел в мою долину?
- Этого не может быть, - затряс головой ведун. - Этого не бывает. Каменных людей не существует… И такого роста… Они… Они своего веса выдержать не могут.
- Ты почему молчишь, смертный, когда тебя спрашивает Тойбой?! - Монстр присел и с такой силой треснул кулаком по земле, что во все стороны полетели брызги воды, ледяная крошка и осколки камня.
- Мы… - почему-то осипнув, ответил Олег. - Мы просто хотим проехать дальше…
- Ты хочешь оскорбить меня, смертный?! Как смеешь ты ездить по моим ущельям без моего согласия?!
- Это морок? - с надеждой спросил купец.
- Мороки не разговаривают, - так же тихо отозвался ведун.
- Мне скучно, смертный! - в два шага приблизился Тойбой. - Пожалуй, я не убью тебя сразу. Сперва я поиграю с тобой в загадки.
- А зачем мне играть с тобой, если ты все равно меня убьешь?
- Потому, что я так хочу! - Монстр захохотал, и с него посыпались камни, каждый размером с человеческую голову.
- Ты видел тут проезжающего человека, Тойбой? - тонким голосом спросил Любовод.
- Нет. Но ты сыграй со мной, и я тебе отвечу.
- Нет уж! - решительно ответил ведун, мучительно пытаясь сообразить, как можно убить такое чудовище, - и не находил ответа.
- Я задам три загадки! - сотрясая долину, потоптался на месте Тойбой. - Если ты ответишь на них, я тебя пропущу. Если не ответишь на одну, то я съем твоих коней. Если не ответишь на две, я съем тебя. Если не ответишь на три, я съем все вместе!
- Загадки? - не поверил своим ушам ведун. - Ущипните меня, я брежу. Какие загадки? Мы же не в сказке!
- Меня в лесу оставили, в земле торчать заставили, под шапкой снежною зимой и с мокрой лысиной весной!
- Не может быть… - Середин никак не мог отделаться от ирреальности происходящего.
- Гвоздь? - предположил купец.
- Семечко, - тут же ввернула Урсула.
- Неверно! - Монстр захохотал: - Слезай с коней, я стану их есть! Нет, не слезай. Может, съем вместе с тобой.
- С мокрой головой… Валежник! - крикнул Любовод.
- Пень! - уточнила Урсула.
- Поздно! - Тойбой затоптался на месте. - Вторая загадка! Два брюха, четыре уха!
- Лошадь?
- Какая лошадь, купец? - возмутилась Урсула. - Откуда у нее четыре уха?
- Тогда поросенок? Нет, муха? Два поросенка! Два брюха, четыре уха. Два поросенка!
- Неверно!
- Подушка, - не выдержал Середин.
- Поздно! Последняя загадка…
Нет, тут точно было что-то не так. Каменный монстр, идиотские загадки, сторожит долину, ест людей и лошадей… Ведун тронул пятками коня и осторожно двинулся вбок, за чудовище.
- Последняя загадка! Очень важная! Очень нужная! Очень уместная! Что за ужином самое нужное?
- Не объедаться!
- Ложка!
- Стол!
- Мед!
- Миска!
- Рот всего важнее, - пробормотал ведун. - Без остального можно и обойтись.
- Неверно! - радостно завыл, захохотал монстр, и теперь Олег уже с полной ясностью услышал, что звук идет не от Тойбоя, а из другого места.
Он пришпорил коня, подлетел к высокому камню, заглянул за него. Там лежал открытый кувшин, рядом в снегу валялась и затычка.
- Последняя загадка! - вылетело из горлышка. - Кто отгадает, тому все прочие прощу. Сколько тебе жить осталось?!
Увидев, как Тойбой замахнулся и прихлопнул его спутников, Олег спрыгнул с коня, подхватил кувшин и шваркнул о камень. Полетели глиняные осколки, монстр мгновенно онемел, хотя и продолжал делать какие-то движения, что-то объяснять. Хлопнул по людям второй раз.
Ведун подъехал к друзьям, взял их лошадей за поводья, вывел из-под ударов. Следом потянулись остальные скакуны. Они особо не беспокоились: на их мозги это изощренное колдовство не действовало, они не видели ничего.
- Все-таки Тойбой был мороком, - признал Олег. - Проклятый Раджаф спрятал разговор в кувшин. Заколдовал и убрал с глаз. Когда мы приехали, вылетела пробка, появился каменный призрак и одновременно с ним - разговор. То-то он все время к нам в единственном лице обращался. Беглый правитель услышал Любовода и подумал, что тот гонится один.
Ведун оглянулся. Монстр еще стоял и стучал ладонью по земле, но отсюда было видно, что снежный покров вокруг него остался нетронутым. И там, где он ступал, и там, куда треснул кулаком.
- Господин… - стащила с себя шапку невольница. - Господин, посмотри на мои волосы.
- Смотрю. И что?
- Они не побелели?
- Нет.
- Я думала, все… - Рабыня медленно нахлобучила на себя шапку.
- Я тоже чуть про медвежью болезнь не вспомнил, - отер лоб купец.
- Я понимаю, - кивнул Олег. - Вам бы сейчас отдохнуть. Посидеть у костерка, попить настоя горячего, перекусить. Но ведь уходит паразит. Раджаф уходит.
Он пустил коня рысью, спутники тоже подстроились под его темп.
Долина, подпертая с двух сторон горами с пологими склонами, превратилась в просторное ущелье. Между горами справа и слева раскинулась каменистая лента шириной добрых триста метров. Камушки проглядывали из-под снега, звенели под подковами, стучали, откатываясь в стороны. Возможно, это было русло какой-то реки - но настолько мелкой, что даже в половодье вода не поднималась выше нескольких сантиметров. Что, при ее ширине, было совсем не удивительно.
Минут через двадцать скачки Олег наконец заметил следы: цепочка овальных отпечатков от копыт уходила с левого края долины куда-то вправо, а потом и вовсе свернула под деревья. Ведун, разумеется, направился туда, вслед за Раджафом перевалил какой-то хребет - пологий с обеих сторон, как подтаявшее мороженое, но все же возвышающийся над речушкой метров на триста-четыреста. За хребтом обнаружилось уже настоящее ущелье - с высокими отвесными стенами, всего в полсотни метров от края до края, но при этом поросшее липой и орешником. Проскакав по следам пару верст, Олег увидел впереди, под высокой, усыпанной мерзлыми ягодами, рябиной сидящих на камне мохнатых чудищ, которые походили на обвалянных в дегте и перьях воришек. Правда, когда путники приблизились и те встали, выяснилось, что росту в очередных монстрах метра под два с половиной, а в руках они держат, одну на всех, увесистую дубину, похожую на вырванное из земли вместе с корнями молодое деревце. Мохнатые гиганты принялись раскачиваться, скалить зубы, размахивать руками и дубиной - но не произносили при этом ни единого звука.
- Опять великий Раджаф морок нам для развлечения оставил, - скривился Олег, проезжая мимо.
Но тут дубина промелькнула в воздухе, впечаталась ему в грудь, и…
* * *
- Где я?
- Рази ты не помнишь, друже? Мы гонимся за хитрым Раджафом… Ты совсем ничего не помнишь? Нас послал мудрый Аркаим. Он обещал нам изрядно самоцветов отсыпать, коли за двадцать дней обернемся. Но ныне уже девятый, а мы его так и не нагнали.
- А меня, меня ты помнишь, господин?
- Где мы, девочка?
- В лесу, в ущелье каком-то… Тут большие люди волосатые стояли. Они стукнули тебя, господин. Теперь ты лежишь. Мы костер развели.
- Значит, это был не сон?
- Какой сон! Эта двуногая тварь мне лошадь изувечила! Убила! Как даст в лоб дубиной - у той аж череп треснул сразу. Но я еще меч успел достать, заколол ее враз. А потом и вторую. Самкой оказалась.
- Они стонали? Когда ты их убивал, они стонали, кричали, рычали? - открыл глаза ведун. - Звук был?
- Вроде как нет, друже… - растерялся купец. - Не помню.
- Сволочь… Какая хитрая сволочь! - простонал Олег. - Ладно, морок сделать похожим… Но замаскировать под морок живое чудовище… Нет, друже, я убью его сам… Сам… Я давно лежу?
- Да с полдня будет, господин. Мы уж костер успели сделать, я рыбы в глине запекла. Тут ее много, прямо под ногами. Глины. Поешь, господин.
- Уйдет ведь! - Олег попытался встать, но от резкой боли в груди тут же откинулся назад. - Не могу… Любовод, может, в седло меня подымешь?
- Лежи, друже, лежи, - замахал руками купец. - Не уйдет от нас беглец аркаимовский. Нельзя тебе сегодня в поход, не увечься. Спасибо скажи, жив остался. Повезло, доспех надет, не дал ребра переломать. Отлежись, ночь поспи. А завтра, коли легче будет, придумаем, как нагнать хитреца нашего. А рыбу тебе полонянка почистит, руками не маши. Оклематься тебе надобно, хотя бы день отлежаться.
- Добился, стало быть, своего Раджаф. Ушел сегодня от погони, задержал нас на день, который еще нагонять придется. Не один переход нагонять!
- Ты пока не беспокойся, друже, - вскинул ладони новгородец. - Все едино теперича ничего не поменять. Забудь покуда. А ты отварчику ему дай. Горячее - оно завсегда на пользу. Особливо зимой.
Новгородец оказался прав: хотя, как казалось Олегу, грудь его болела по-прежнему, хотя каждый вдох давался с трудом, а движения рук тут же отдавались резью в плечах и грудине - но он все же смог встать, пусть и с посторонней помощью. Друг и рабыня осторожно сняли с него доспех, избавив от добрых двух пудов лишнего веса, потом придержали стремя и подтолкнули, когда он садился в седло. Рывок, короткая резкая боль - и он наверху.
- Только, чур, сегодня я больше не слезаю, - предупредил он, подбирая поводья. - И рысью не скакать! Только шагом или галопом.
И все же боги оставались на стороне преследователей. Раджаф смог задержать их почти на полный день, к тому же из-за состояния ведуна они двигались куда медленнее, чем раньше - но погода была неизменно солнечной и безветренной, а потому оставленные хоть час, хоть день, хоть два дня назад следы оставались четкими, будто свежие отпечатки.
По ущелью беглец двигался до тех пор, пока горы не разошлись, открыв перед ним долину, там опять повернул, перемахнул один перевал за другим, выбрал узкий петляющий ручеек и помчался по нему во весь опор - на льду не нужно бояться, что копыто провалится в трещину между корнями или валунами, что вывернувшийся камушек заставит скакуна охрометь. Лед ровный всегда - гони себе и гони.
Путники могли бы выигрывать в этой гонке у Раджафа по два-три часа в день - ведь у них были заводные кони. Но боль, которую испытывал Олег при каждом спешивании и подъеме в седло, не дала воспользоваться этим преимуществом. Хуже того, они даже потихоньку отставали. Двигаясь попеременно то галопом, то широким шагом, никак нельзя сравниться с банальной походной рысью.
- Ничего, это не навсегда, - пообещал Середин. - Еще пару дней, и мы свое возьмем.
Ручей же с каждым пройденным километром все больше проявлял амбиции реки. Уже к концу первого дня пути по нему можно было скакать бок о бок двум всадникам. К концу второго - всадникам и идущим с ними пяти лошадям тесниться не приходилось вовсе. Местность вокруг тоже изменилась. Горы как таковые - скалы, пики, ущелья - остались далеко позади. Земля сгладилась, возвышенности стали длинными, широкими и пологими, по берегам реки тянулась натуральная равнина - назвать долиной такой простор, когда пригорки различимы лишь где-то далеко у горизонта, язык не поворачивался.
Река, правда, капризничала, петляла, выискивая места, где можно просочиться еще ровнее, а на третий день вдруг повернула свое течение с северо-восточного на почти южное направление. Впрочем, решимости этой хватило всего на полтора дня, после чего река устремилась на восток, а потом все больше стала отклоняться обратно к северу. За два дня направление русла окончательно взяло на север - и река прекратила свое существование, влившись в более широкую, но текущую на восток. Впрочем, через день и эта река слилась с еще более крупной.
- Однако, - покачал головой Любовод, когда они, держась вдоль берега новой речки, вместе с ней повернули на север. - А ведь она с Итиль шириною будет. С Волгу то есть. У Итиля она все же просторнее.
- Лиха беда начало, - пробормотал Олег, пытаясь сообразить, куда они попали после всех петляний. Уральский хребет явно остался где-то позади. За Уралом из крупных рек он помнил Обь, Иртыш, Тобол. Причем к низовьям любой из этих рек они еще явно не добрались. - Лиха беда начало, Любовод. Это ведь еще малые протоки. Сами реки впереди будут.
И ведун решительно пустил коня рысью. Седло стало резко поддавать его снизу при каждом шаге, ноющая боль в груди возобновилась - но ее уже вполне можно было терпеть. Значит, с этой минуты расстояние между ними и беглецом снова начало быстро сокращаться.
Стоянки Раджафа попадались им на пути со вполне понятной регулярностью - каждый день, вскоре после полудня. И выглядели они тоже совершенно одинаково: кострище на широкой прибрежной поляне, разрытый снег, следы от тела в глубоком сугробе. Заметили еще один признак скорого успеха погони: свергнутый правитель кормил скакуна травой из-под снега. Не самое лучшее питание, на таком конь долго и быстро не проходит. Разумеется, путники тоже подкармливали лошадей травой, но не для сытости, а для улучшения пищеварения - на одном зерне у коней боли желудочные случаются, околеть даже могут скакуны. Но в сумках еще хватало и овса, и ячменя, так что сил у их четвероногих имелось куда больше.
Переход на широкую походную рысь да переседлывание три раза в день на заводных тут же дали результат. На следующий день путники нашли стоянку Раджафа на два часа раньше, потом - уже через четыре часа после выхода с лагеря. Ближе к вечеру река, столь восхитившая Любовода своей полноводностью, слилась с другой, втрое более могучей, заставив бывалого путешественника нахмуриться от неожиданности. Наверное, купец полагал, что земли и реки, где он родился и вырос, - самые богатые, полноводные и красивые в мире. Теперь становилось понятно, что красивые - может быть, но вот насчет самых богатых и полноводных…
Поутру стоянка Раджафа встретилась уже спустя полтора часа после выхода в путь. Кострище успело остыть, а поднявшаяся поземка - частично замести следы лагеря, но все равно сложилось впечатление, что, поднимись они раньше - и беглец был бы у них в руках.
- Вечером нужно пройти подальше, - предложил Середин. - Может, возьмем его у костра, тепленьким. Тебе повезло, друг, вязать Раджафа станешь ты. Я пока еще не боец.
Однако уже перед полуднем их ждал новый, совершенно неожиданный сюрприз: санный след. Две ровные полоски со следами узких и острых, не лошадиных копыт между ними. Они вынырнули из густого леса, стоящего неодолимой стеной у самой воды, больше километра тянулись по реке вдоль берега, а потом отвернули в узкую, шириной с Клязьму, протоку.
- Похоже, здесь есть люди, - негромко отметил Любовод. - Что делать станем, колдун?
- Ты так говоришь, будто вошь заметил и теперь спешишь избавиться, - усмехнулся Олег. - Ну люди и люди. Пусть живут.