"Кто те пятеро из этих девятерых, что числят своим господином Фейра Гальда? – задумался Рин Олфейн. – Если отринуть Гардика, то останутся восьмеро. Пятеро из них во всем, кроме разрушения Водяной башни, потакают Фейру. Трое или противостоят ему или ни во что не вмешиваются. Пожалуй, легче определить троих, но что это мне даст? Разве только возможность рано или поздно определить, к кому следует относиться с недоверием, а кому не следует доверять вовсе? Кто из них никогда не подчинится самодовольному негодяю? Пожалуй, Фолкер – один из троих. Он единственный, кто ни разу не бросил взгляд ни на Хельда, ни на Фейра. Единственный, для кого ни тот, ни другой не существуют. К тому же именно о нем говорил Хаклик, что его прочит Гардик в свои сменщики, если дом Олфейнов так и останется на долгие годы немым участником Совета магистров.
С другой стороны, именно Фолкер пострадает из-за того, что Фейр Гальд забросил казарму и не занимается обучением молодых горожан воинскому искусству. Но Фолкер ни разу не выступил против Фейра, не заступился за Грейна. И все-таки он слишком горд, чтобы уступать Фейру. Второй… Кто второй? Пожалуй, Солк. Только он из всех магистров мог сравниться с Фейром богатством. Именно он, по слухам, вступал с ним в споры из-за каких-то лакомых зданий и богатых штолен. И охранники Солка нисколько не уступали молодцам Фейра, да и владения Солка не ограничивались Айсой. Тот же Ласах отправлялся подлечить крепыша однажды даже в Тарсию и потом долго восторгался тамошними роскошными владениями Солка и возмущался его крайней скупостью. Нет, Солк не может быть сторонником Фейра, хотя бы потому, что ссорится с ним и почти не бывает в Айсе. Тем удивительнее, что он появился в городе теперь. Хотя, что удивительного? Скоро праздник, и даже вечно отсутствующий Варт вернулся в Айсу. – Рин снова почувствовал обжигающий взгляд Фейра. – Все-таки унизительно одному стоять, как слуге, в то время, как все остальные, сидят. Ничего, – скрипнул он зубами. – Когда я наконец займу свое место, то сделаю все, чтобы те, по чьей вине стою сейчас, унижая мой древний род, покинули зал Совета вовсе!"
Гардик продолжал говорить, и Рин понял, что тот рассказывает об отряде или шайке неизвестных, вооруженных скамским оружием, которые разгуливали в городе, как у себя дома, и успели наделать бед. В том числе убили почтенного мастера Грейна и старшину стражи Ворта и разорили заброшенное здание на Глиняной улице.
– Оно вовсе не было заброшенным, – подал голос Жам. – Числилось за Камретом. К счастью, старик не заполнил его хламом, поэтому пожар, который там приключился, не перекинулся на соседние дома. Но зато тот же Камрет отметился еще один раз! Вот, согласно полученному почтению от Храма, в его комнате, что на Каисской улице, произошло применение магии. Жилище Камрета уничтожено, при этом точно погиб человек и искалечен еще один.
– Как вы научились считать погибших? – язвительно прошипел Рарик. – По пряжкам от башмаков? А если погибнет сапожник, который нес с торжища мешок с обувью, вы объявите о гибели горожан с целой улицы?
– Мы считаем мертвецов не только по пряжкам! – выкрикнул Жам. – Хотя у каморки Камрета в самом деле валялся труп, который обратился в пепел только через три часа после происшествия! Но он все-таки сгорел! Никто не объявляется мертвым, если о нем не будет заявлено, что он мертв, или он перестанет появляться по месту его жительства.
– И многих, уехавших из Айсы, вы объявили мертвыми? – не унимался Рарик.
– Ни одного! – повысил голос Жам. – Хотя бы потому, что никто не уезжает, бросая семью, скарб и даже одежду! За последние дни, кстати говоря, убыль населения заметно увеличилась. Я, правда, ничего не могу сказать о благополучии послушников Храма или Темного двора, но кроме почтенных Грейна и Ворта, девяти покинувших нас стариков и старух и, скорее всего, случайной смерти доброго человека – пекаря Пурса, мы совершенно точно потеряли еще пятерых! Да-да, я говорю о пятерых стражниках, которых обучает воинскому искусству Фейр Гальд! Их родные заявили о пропаже в магистрат, хотя от Фейра Гальда никакого почтения не поступало. Однако, когда мы изучали произошедшее в доме Ворта, где нашел успокоение и мастер Грейн, и когда мы изучали происшествие в доме на Глиняной улице, а также и на втором этаже примыкающего к нему дома на Птичьей улице, где тоже случился пожар, уничтоживший несколько комнат, то считали убитых не только по пряжкам и ботинкам, но и по скамским мечам. А их во всех трех местах оказалось не меньше трех десятков! Но не это самое страшное, а то, что никто не заявил о пропаже тридцати человек!
"Неужели Жам тоже настроен против Фейра? – удивился Рин. – Ну так и Рарик никогда не казался мне его сторонником".
– Мы еще послушаем Фейра Гальда, – заметил Гардик и повернулся к настоятелю: – А что скажет нам мастер Хельд о магии?
– О магии можно говорить долго, – запел тот. – Но Храм не занимается магией, а пресекает злоупотребление ею. Я, конечно, понимаю, всех прежде всего интересуют зловещие скамские мечи. Только ведь если бы скамскими разбойниками оказались послушники Храма, то уже после одной схватки с добрыми Бортом и Грейном Храм бы обезлюдел. Между тем с магией не все в порядке. В городе имеют ярлыки пять колдунов, но четверо из них слишком слабы для серьезного колдовства, а пятый, отшельник Арбис, давно отошел от дел и не покидает своего дома. В то же самое время за последние дни мы имеем множество случаев самовольного колдовства. Я назову только самые вопиющие случаи – это огненная магия на торжище, которая не только нанесла убытки многим торговцам, но погубила четверых воинов и повредила зрение мальчишке. Кстати, почтенный Жам, если бы ваш делатель позорно не убежал с места происшествия, возможно, мы бы уже разбирались с магом-злоумышленником и уж точно посчитали бы пряжки восьми башмаков! Еще три случая серьезного колдовства связаны с известным многим Камретом. Это и магическая ловушка разрушительной силы в его комнате у Волчьей башни, и воспламенение в его доме на улице Глиняной, и магия в комнате на улице Птичьей!
– Помилуйте, Хельд! – поморщился Гардик. – Не вы ли мне говорили, что в комнате на Птичьей улице магия не была насторожена на стенах и дверях, а содержалась в каком-то предмете?
– Только поэтому я и связываю ее с Камретом, а не с жителями дома на Птичьей, которые прозябают в бедности и даже не могут точно ответить, погиб ли кто из них или нет. Я связываю ее с Камретом, даже если магия была принесена его врагами! Но пусть хоть кто-нибудь приведет ко мне старика! Мои братья ищут его уже несколько дней! Может быть, он сам жертва негодяев? Все знают, что врагов у Камрета нет!
Последние слова вызвали смешки, которые тут же затихли. Гардик поднял руку:
– Вот так! Разбойники, которые с мечами ходят по городу, словно у нас вовсе нет стражи. Колдуны, которые уж точно не погибли, потому как только вчера – наше почтение мастеру Хельду – вновь сотворялась магия на Медной улице. Магией были обрушены своды двух подвалов на Глиняной улице. Что же будет дальше?
– Ничего, – пробурчал Рарик, надувая губы. – Что будет дальше, я не знаю, а пока все посты удвоены, по городу ходят дозоры, в том числе и храмовые – почтение мастеру Хельду, – проверяются дома и подвалы. Если в городе и остались разбойники, то они, скорее всего, не горожане. Потому что даже оружия скамского столько, сколько мы собрали за одну ночь, не было в городе никогда! Наши клинки отличаются от скамских. Хотелось бы мне посмотреть на ярлыки негодяев, потому как гостевые все наперечет у стражи. Да и ни разу еще не было за последние недели, чтобы вошедшие в город с утра торговцы не убрались бы вечером в полном соответствии с податными ведомостями! А мы еще и с паломниками к поганому пламени управляемся и тоже каждого выставляем на ночь за стену!
– Мы только за подлинные ярлыки отвечаем! – выкрикнул Жам. – А если у кого найдется самописный, так пусть стражники их еще покажут нам!
– Тихо! – попросил Гардик. – В городе неспокойно, но город наш как котел, покипит и остынет, если дровишки под него не подкладывать. Что у нас с дровишками, Фолкер?
– Неясно, – процедил воин. – Проверили и предлесье, и берег Гнили. Даже за Дальний поселок гонцов отправляли. По всему выходит, что был скамский отряд. Большой, не меньше нескольких тысяч человек, но растворился. Пропал. Южнее предлесья – каменные осыпи, потом увалы, тоже сплошной камень. След там теряется. Отряд мог и в степь уйти, мог и в Гнили затаиться!
– Тысячи человек?! – усомнился Гардик. – А что болотники гнильские?
– А нет больше болотников в Дальнем поселке, – вздохнул Фолкер. – Кто с Гнили не вернулся, а кто и из дома пропал. Всего в общине было сорок человек, никого не нашли. Я оставил на тракте дозорных, но, судя по всему, нужно по морозам ждать гостей через Гниль.
– Когда Гниль встанет? – нахмурился Гардик.
– Через месяц или полтора, – прикинул Фолкер. – Самое время, чтобы дойти отряду до Скамы да вернуться с большой силой.
– Не будет Скама нападать на Айсу, – подал голос Хельд. – Храмовые всей Скамы желают процветания айскому Храму и прихожанам его! Если же отребье какое собралось и промышляет теперь под стенами Айсы, так следует его найти и истребить, и все правители Скамы пришлют почтение магистрату Айсы.
– Может быть, – мрачно заметил Гардик и повернулся к Неруху: – Что скажут темнодворцы? Не омрачит ли праздник колдовство неизвестных магов?
Рин по-прежнему медленно оглядывал магистров. Каждая ухмылка, сжатый кулак или гримаса казались ему явным свидетельством, что тот или иной магистр служит Фейру Гальду и никому другому. Но уже через полчаса он понял, что ни в одном из своих предположений не может быть уверен. Гардик понемногу давал высказаться всем, и тон разговора постепенно стал понижаться. Потому как ни одна из неприятностей, произошедших в последние дни, не зацепила никого из собравшихся и не нанесла серьезного вреда городу. А уж на фоне собранных податей, о которых заговорил Жам, вовсе могла не приниматься во внимание.
Так постепенно прошел час, потом второй, и когда уже Рин окончательно убедился, что Совет так и завязнет в подробностях и уточнениях, Гардик дал слово Фейру Гальду о его иске к дому Олфейнов.
– Я приостанавливаю иск, – только и сказал Фейр.
– Отзываете? – не понял Жам.
– Приостанавливаю, – хмыкнул Гальд. – До следующего Совета. Не хочу никому портить праздник. Разве Единый не милосердию учит нас? Что касается моих воинов, то почтение я представлю Жаму в обычном порядке. И помогу семьям погибших. И тем погибшим, чья гибель еще только предполагается или уже произошла, но неведома их семьям. Из собственных средств, конечно.
Рин так и не посмотрел в сторону дяди, но взгляды всех магистров мгновенно скрестились на нем, и парень почувствовал, что щеки его горят.
– Что ж, – кивнул Гардик. – Истец в своем праве, но печати на дверях дома Олфейнов останутся. Есть ли какие замечания по данному делу у почтенных магистров?
– Есть! – внезапно подал голос Сардик. – У меня есть замечание по поводу опекуна дома Олфейнов. Насколько я помню, все мы, кроме почтенного Гардика, стали магистрами после того, как ныне ушедший от нас благородный Род Олфейн способствовал тому, чтобы магистром мог стать только посвященный в поганом пламени?
– В священном пламени, почтенный Сардик, – поправил магистра Хельд.
– Один демон! – отмахнулся к неудовольствию настоятеля бородач и обнажил запястье. – Главное вот! Я вовсе не требую неистовства на стене Айсы от собственной жены, хотя кое-где оно бы ей не помешало. Но всякий воин должен иметь клеймо на руке, потому что именно оно делает его бесстрашным и непобедимым! Только ими сохраняется Айса, и что нам разбойники или колдуны? Разве за сотни лет кто-то еще не понял, что осада Айсы подобна осаде кладбища будущими мертвецами? Так почему я не вижу клейма на запястье опекуна дома Олфейнов?
– Почтенная Айсил? – взглянул на опекуншу Гардик.
– Мне позволено говорить? – услышал Рин учтивый голос.
– Да, конечно, – кивнул Гардик.
– Я благодарю всех присутствующих за возможность столь долго слушать умные речи, – Айсил одарила всех магистров улыбкой. – Мое восхищение удивительным городом было велико, но оно умножилось восхищением его правителями, которые ведут его, словно рачительные хозяева. Особенно мне понравилось замечание магистра Сардика про осаду кладбища! Действительно, Айса такова, что всякий, кто приходит сюда за смертью, непременно ее получит. В чем в чем, а в щедрости хозяевам Айсы не откажешь! И в их смелости, порой, может быть, отчаянной, тоже. Но я только гостья из дальней стороны, которая согласилась помочь честному парню, отпрыску древнего рода. Он всего лишь не сумел наладить отношения с некой силой, которую, – Айсил с улыбкой кивнула растянувшему губы Хельду, – послушники величественного Храма считают дыханием Единого. Я поражена, что всем остальным магистрам, кроме, может быть, почтенного Гардика, это удалось! Но, видно, благоволение было послано достойным. Тем более странно, что оно настигло и меня, хотя и не под сводами черного храма, что у торжища, а в самом пекле. Какое из клейм вы сочтете подлинным?
Айсил еще раз одарила всех улыбкой и подняла руки вверх. Рукава упали ей на плечи, и обе изящные руки ее блеснули нежной кожей. Рин пригляделся и вцепился в спинку стула. Синеватыми полосами отметины поганого пламени оплетали обе руки чуть выше запястья и скрывались под одеждой. За столом наступила тишина.
Айсил еще раз окинула взглядом магистров, опустила руки и голову, пробормотав:
– Прошу простить меня, почтенные!
На этом Совет закончился. Не подал больше голоса Фейр, не было принято никакого решения, потому как в коротком слове Гардик отметил, что должны выполняться решения старые. Накинул на голову глухой капюшон Хельд, магистры поднялись и один за другим потянулись к выходу, и каждый из них кланялся опекунше Олфейна, щеки которого пылали. Только Нерух поднял глаза на Рина, подмигнул ему и, еще раз поклонившись, прошептал Айсил:
– Вы восхитили меня вашей выдержкой! Но ваш случай, ваши отметины столь необычны… Не могли бы вы принять предложение посетить Темный двор? Уверен, что мы нашли бы чем заинтересовать друг друга.
– Вряд ли я могу кого-нибудь заинтересовать, – ответила Айсил. – Но я слышала, что в Темном дворе собраны бесценные знания о… Погани. У меня столько вопросов! Но я не могу оставить мальчика…
"Мальчика!" – скрипнул зубами Олфейн.
– К тому же он со слугой! Да и завтра у нас тяжелый день, потому как послезавтра…
– Да, я наслышан, – вздохнул Нерух, пряча в глазах веселые искры. – Надеюсь, что ваши заботы разрешатся наилучшим образом! Так вы можете прийти ко мне сегодня? Я обещаю хороший ужин! Кстати, слышал, что ваш… слуга любит поесть?..
– Мы будем, – кивнула с почтением Айсил, взяла со стола клинки и одним движением отправила их в ножны.
– Ловко! – послышался голос.
Рин развернулся и с досадой провел ладонью по пустому поясу.
– Не спеши, – ухмыльнулся Фейр Гальд. – Поединок послезавтра. На твоем месте, парень, я бы отправился куда-нибудь в торговый поселок, нашел девицу попроще и подешевле, да расстался с собственной девственностью, а то ведь так и… А? Или, – он повернулся к Айсил и наклонился к ее лицу, – или далеко ходить не надо?
Ненависть вновь схватила Рина за горло, но локоть Айсил остановил его. А потом опекунша поймала взглядом голубые глаза Фейра Гальда и, не говоря ни слова, стерла с его лица улыбку. Фейр вздрогнул, посерел и быстрым шагом, почти бегом ринулся к выходу.
– Эй! – показалась в дверях встревоженная, но лоснящаяся от съеденного и выпитого физиономия Орлика. – Все уже разошлись? Или мы поживем здесь? Вы тут не побили, случайно, дядю Рина Олфейна? Он пробежал мимо, как кузнец Снерх, разве только ароматами коридор не полнил!
– Зачем же обижать серьезного врага? – проговорила Айсил. – Я просто показала ему его будущее. Сама, правда, увидеть не смогла, но поняла, что враг он серьезный и хорошего в моих глазах не рассмотрел ничего. Кстати, – опекунша посмотрела на Рина, – ты неплохо держался.
– Это все? – поинтересовался Орлик. – Я мало что слышал. Пришлось расправиться с парой кувшинчиков вина. К сожалению, ничего уже не осталось. Не стоит ли теперь отправиться куда-нибудь пообедать? Нерух, которому я как-то приносил черепки, сказал, что мы ужинаем в Темном дворе!
– Да, – кивнула Айсил и подняла к глазам странный кинжал, напоминающий лепесток ядовитой травы. Черное лезвие искрилось алыми полосами, острие изгибалось и напоминало жало, лезвия щетинились направленными вверх зубцами.
– Кинжал Фейра! – воскликнул Рин.
– Да, – кивнула Айсил. – Вот что значит не выполнять правила. Зачем взял с собой оружие? Послушайте, так, может быть, я и не воин, и не колдунья, а воровка? Ты как думаешь. Орлик?..
Глава 23
ТЕМНЫЙ ДВОР
Ожиданиям Орлика сбыться было не суждено. Сразу у выхода из магистрата, где стражников, желающих приглядеться к опекунше дома Олфейнов, прибыло вдвое, троица двинулась в сторону Водяной башни, но Айсил остановилась, не пройдя и сотни шагов.
– Так странно, – пробормотала она, прислушиваясь к чему-то. – Смерть уже схватила людей за горло, а они веселятся и поют. И не видят черного полога, растянутого над их жилищем…
Рин огляделся. Горожан на улицах было не слишком много, но на каждом лице сияла улыбка. Даже бедная одежда была украшена лентами и колокольцами, а в волосах женщин шуршали загодя собранные и засушенные цветы. Праздник должен был наступить только через день, но Айса уже погружалась в предпраздничное томление. С утра на главном торжище начнутся представления акробатов, а к вечеру почти все жители города будут слегка навеселе. Правда, через день в это же время они будут мертвецки пьяны, но станет ли тому свидетелем Рин?
– Все повара в Айсе пришлые, – заметил, переминаясь с ноги на ногу, Орлик. – Местные вовсе не умеют готовить. Но именно с сегодняшнего дня на торжище можно отведать отличной айской стряпни. На дне огромного котла, которым могли бы накрыться пятеро таких, как я, айсы тушат мясо. На слабом огне и долго! Потом туда режут белый и красный корень…
– Пойдем, – оборвала великана Айсил. – Да не на торжище, а обратно к казарме. Думаю, что больше нигде нам не удастся как следует размяться. Послезавтра у Рина Олфейна схватка. А его противник страшнее любого из нас. Обед придется отложить или совместить с ужином.
– Я так и знал! – скорчил гримасу Орлик.
– За нами следят, – заметил Рин и улыбнулся вельту. – Держи клапаны открытыми, Орлик!
– Я знаю, – спокойно сказала Айсил. – Посмотрите-ка туда.
Рин повернулся в сторону башни и вздрогнул – вверх по улице поднималась знакомая троица! Он сам, Айсил и Орлик! И тут же из переулка выскользнул неприметный горожанин и поплелся за ними вслед.
– Магия? – нахмурился Рин. – А если храмовники…