– Об изменениях в нашей дальнейшей программе… – ведущая выдержала паузу и обворожительно улыбнулась. – В восемнадцать часов тридцать минут будет транслироваться долгожданный сериал "Рабыня Изаура". В двадцать один час бессмертная кинолента "Ленин в Октябре". А сейчас, сразу после выпуска новостей вы сможете посмотреть многосерийный эротический триллер "Совокупление мипилитириды", снятый кинематографистами из дружественной Бегифадии.
– Как это?! А Зену не будут показывать? – изумился первый рыцарь.
– Получается, нет, – отозвался Артем.
– Сволочи! Я же говорил, дейфы способны на самые нижайшие гадости! И я что-то не понимаю, – Каспер наморщил лоб. – В Бегифадии нет людей. Там не проживает даже никаких разумных зверушек.
– Но мипилитириды там вполне проживают, – сказала Вей-Раста и, придвинувшись к Семину, сообщила: – Это такие огро-омные слизняки. Правда, не думаю, что их можно назвать разумными. И передвигаются они очень медленно – один человеческий шажок проползают за несколько дней, но живут сто тысяч лет.
Закончив рассказывать о погоде на выходные, ведущая встала и радостно воскликнула:
– Граждане, дорогие, поздравляю с Великой Революцией! Теперь у нас все будет по-новому! С новым счастьем, друзья!
Заиграла громкая торжественная музыка. Изображение диктора скрыло красно-бурое знамя с рогатым гербом.
4
Люди к чудесам привыкают быстро, значительно быстрее, чем конеящеры или, скажем, недалекие жители Кархауза. Сначала, при виде совершенно незаурядного чуда, людей сражает удивление, справедливое негодование или недолгий восторг. Потом они воодушевленно делятся впечатлениями с друзьями, знакомыми, обсуждают на улице или дома, затем просто живут рядом с этими волшебными явлениями, так же обыденно, как с соседями по коммунальной квартире, не обращая на них особого внимания, лишь изредка исполняясь к ним подозрений. И чем больше чудес образовывается вокруг, тем быстрее привыкает к ним пластичный человеческий разум.
Так было и в этот раз. Весть о непроницаемом колпаке, накрывшем город, поначалу весьма удивила и возмутила жителей. Многие отправились самолично убедиться в существовании волшебной границы, потыкать ее палками, покидать камешки, попинать ногами. К девяти утра интерес народа к необычному явлению поубавился, остатки его выражались лишь в разговорах вроде такого: "Ну, что эта фиговина не исчезла еще? Живехонька? Жаль, как жаль! Мне в Кисловодск завтра ехать. Надо подкоп делать или взорвать к той самой матери". Об улетевшем с постамента бронзовом Орле народ вообще не говорил. И о гигантских мухоморах, волшебном фонтане, дракошах, поселившихся у Ленинских скал, еще многом-многом другом рассуждал с не слишком буйным энтузиазмом, то ли свыкнувшись, то ли утомившись удивляться и возмущаться.
Поначалу много внимания было макабским торговцам, появившимся на Верхнем рынке и в районе "Людмилы" (а макабцы – известные во многих мирах мошенники – частенько появлялись вслед за дейфами; и никто точно не знает, какими дорогами они приходили и куда потом исчезали). Народ собирался вокруг них, глазел на странные одежды, на не менее странные физиономии, круглые, отороченные кудрявыми бородами; на их товары и повозки, запряженные не то рогатыми ослами, не то ушастыми козлами, роптал, высказывая острое любопытство, но слишком близко не подходил. Однако праведная настороженность народных масс длилась недолго: уже к половине одиннадцатого возле одного из макабцев начала выстраиваться очередь – всем хотелось попробовать экзотические фрукты, называемые просто – хе.
– Очень свежие! Очень недорого! – зазывал он, зыркая по сторонам хитрыми глазищами.
– Откуда эти… э-э… – седоватый мужчина задумался, как правильнее назвать штучки, похожие на смеющиеся колобки малинового цвета, – персики?
– О! Из солнечной Макабии! А пахнут как! Пахнут! На, понюхай, – торговец изящным вывертом руки протянул один хе.
– Без гербицидов? – поинтересовался мужчина, вкушая привлекательные ароматы плода.
– О-о! Ни единого! Ну ни чуточки! – иноземец щелкнул пальцами. – А главное наисвежайшие. Только-только на дереве-грядке нарубил. А вкусные! И хе долгий!
– Сколько стоит? – покупатель полез за деньгами.
– Сто двадцать чилдриков. А рублями совсем даром – за тридцатку отдам.
– Килограмм?
– Штучку, дорогой. Одну целую штучку без гербицидов. Оптом еще дешевле.
Мужчина поморщился, но протянул сторублевую купюру. За нее он получил аж четыре целеньких хе и благословление от макабца. Отойдя на несколько шагов от прилавка, седовласый не сдержался от искушения незамедлительно попробовать малиновый "персик". Он прокусил бархатистую кожицу, погружая в мякоть зубы, и услышал, как плод издал звук, похожий на "ой!". Сладкий сок потек в рот, мужчина воскликнул:
– Хе!
И тут же разразился:
– Хе-хе-хе!
На лицо его наплыла счастливейшая улыбка, отмахиваясь от расспросов свидетелей сделки с торговцем, он заспешил к выходу из рынка. Эффект хе, произведенный на седовласого, послужил отменной рекламой лавочнику из Макабии. Плотным кольцом народ окружил его, и повозку с рогатым ослом, и корзины с малиновыми колобками.
– А витамины, витамины в них есть? – спрашивала полная женщина очках.
– Полным полно! Наподдается исчислению, – отвечал предприниматель.
– Не опрысканные?
– Ни единого разу!
– А храниться долго? – интересовался кто-то из очереди.
– О! Такие хе и до собственных поминок долежат! – увещал хозяин, не оставляя без внимания ни один вопрос из шумевшей толпы.
У других макабцев день тоже складывался удачно. Горожане и курортники, падкие на всевозможные диковины выстраивались в очереди и скупали одежды невиданного покроя, ножи и ложки из черного железа, говорящие горшки, яйца и мясо каких-то гавликов, шейки югоров. Даже недешевые волшебные палочки одноразового пользования шли оптом и нарасхват. Один паренек, оказавшийся на рынке исключительно ради покупки игровой приставки "Сони Плей Стейшн", в конце концов от приобретения техники отказался и извел всю немаленькую сумму на эти самые одноразовые палочки. Хватило на пятнадцать штук, содержащих магию средней тяжести. Из любопытства он испытал две прямо на рыночной площади, в результате чего возгорелась палатка с кондитерскими изделиями, а с молоденькой продавщицы кваса невидимая рука сорвала всю одежду, включая кружевные трусики. В общем, народ веселился, методом проб и ошибок привыкал волшебным новшествам. И давалось это ему так же душевно просто, как в недалеком прошлом освоение пива, разлитого в баночки или китайской пиротехники.
Выйдя за ворота, Тришка повернулся к телестудии, обозрел фасад, отчасти скрытый голубыми елями, и сказал:
– Уважаемый Шанен Горг, сколько мы полезного сделали всего за два дня! Сколько полезного для этого несчастного мира! А ведь загнивал он, пребывал в тоске и печали! А мы тут как тут. Мы как чертики из табакерки. И, бац, – революция!
– Да, пользы мы принесли предостаточно, – согласился магистр, сняв шляпу и стряхивая с нее соринки. – Думаю, время навестить господина Хрипунова. Узнаем, как у него дела.
– А по мобиле нельзя? Я сейчас раздобуду. Сейчас! – пообещал Тришка, сунул руку в карман и обнаружил там новенькую Моторолу. – Вот. Я и номер знаю.
– Нет, по мобиле нельзя, – отверг дейф, направляясь через стоянку такси. – Нам придется сходить к нему, обговорить кое-какие вопросы, подписать документы. И научить его пользоваться головой.
– Ах, как я забыл! – гог шлепнул себя ладошкой по лбу. – Как я забыл! Ведь верно же, он еще головой пользоваться не умеет! Начнет использовать неправильно, тогда всем будут большие неприятности. Ни в чем неповинные люди могут пострадать. Нужно скорее к нему! Поехали, магистр, на такси.
Хельтавар не успел и слова возразить, как его беспокойный спутник подскочил к автомобилю с "шашечками" и заверещал:
– Дяденька! Скорее до ментовки! – гог схватил водителя за рукав и принялся пояснять: – А то беда случиться – начальник ихний головой не обучен пользоваться. Может такого накуролесить! Такого! Что все наши труды пойдут прахом! И останетесь без шампуня из крана и без чилдриков в кармане.
Водитель отшатнулся, сделав глаза размером с те же медные чилдрики, уставился на подоспевшего дейфа. Таксисты, игравшие в нарды на капоте крайней машины и другие, обозревавшие странную дымчатую завесу над Машуком, тоже пришли в изумление и смятение.
– Извините, на такси не поедем, – магистр аккуратно закрыл дверь автомобиля, которую только что растворил гог. – Пойдем пешком. Здесь не далеко.
– Что, денег жалко?! Ой, для друга, для соратника-революционера жалко ему! – обиженно возгласил Тришка. – Да я сам заплачу! Еще и на колу с пряниками перепадет.
– Нет. Нам предстоят кое-какие дела по пути, – Хельтавар решительно развернул гога за плечо и зашагал через площадь, заполненную автобусами и маршрутными такси.
Когда универмаг, автостанция и лотки с пирожками остались позади, дейф вспомнил о мобильном телефоне, каким-то чудом оказавшемся в Тришкином кармане, и спросил:
– Какой же номер теперь у подполковника Хрипунова? Ходят слухи, что кто-то поменял все номера проводных и сотовых телефонов.
– Я и поменял, – отозвался его хвостатый спутник. – Для удобства и всеобщего порядка. Вот объясните, с какого перепуга у пожарных был номер "01"? Они что, самые крутые?! Сильные перцы, да? Про милицию я молчу – в ней, родимой, теперь наши главные друзья и союзники. Ну, а скорая помощь – почему "03"?!
– Ну… важная городская служба… – уклончиво ответил магистр. – Она нам нужна, тем более с учетом новых постреволюционных обстоятельств.
– Важная, но теперь звоните им на 9846756789, – сказал гог.
– А рабочему телефону господина Хрипунова какой ты номер присвоил?
– Триста двадцать семь, – не задумываясь, ответил Триша.
– Почему именно такой?
– Потому, что я решил распределить все номера по революционной справедливости. Номер телефона теперь зависит от того, сколько добрых дел совершил его владелец, – объяснил Тришка, сияя от гордости за личное изобретение.
– Вон как… Получается, что наш подполковник сотворил триста двадцать семь добрых дел? – удивился Хельтавар.
– Уже триста двадцать восемь. Он только что отпустил с работы простуженного майора Воробьева.
– И номер его телефона стал триста двадцать восемь, – догадался магистр.
– Ага, – согласился Тришка. – Проверить? – он вытащил Моторолу, с хвастовством потрогал сверкающие кнопки и приготовился набрать три цифры.
– Не надо, – отклонил Шанен Горг и чуть позже добавил: – Врунишка ты. Никто не может подсчитать, сколько полезных и бесполезных дел сделал человек ни за всю жизнь, ни даже за один час. И никто не может с уверенностью определить какое дело действительно доброе, а какое в итоге принесет вред.
– Так я же понарошку, – оправдался Тришка и, замедлив шаг, поправил хвостом непослушную бейсболку. – Ну, исключительно приблизительно посчитал. А добрые дела от чертячьих штучек я отличать умею. Сейчас сделаю парочку добрых.
Он шмыгнул через толпу, подбежал к ступенькам и протянул новенький телефон пьяному мужику, враскачку спускавшемуся от пивного павильона.
– Возьми, братан! Дарю. По-честному и от всего сердца!
– Эт че такое? – поднеся к мутным глазам Моторолу, свободной рукой мужик подтянул рваные штаны.
– Это мобила, – объяснил гог. – Новая модель. Навороченный! Кентам будешь звонить и в тетрис гонять. В общем, балдей и радуйся.
Оттуда Тришка метнулся к остановке и помог хромой старушке поднять в автобус тяжелую сумку.
– Ну и? – с вызовом спросил он магистра. – Похож я на тимуровца? Хожу и добро пригоршнями сею.
– Вылитый тимуровец, – усмехнулся дейф, – а вот с добрыми делишками у тебя складывается не все хорошо. Я же сказал: никто не знает, какое дело действительно доброе, а от кого ждать беды. Даже Верховные этого не знают. Если бы знали, то жизнь в мирах, устроенные ими, не была такой непредсказуемой и несчастной. Вот, например, телефон, который ты вручил нетрезвому мужчине, сегодня же вечером украдет у него сын. А чуть позже в переулке этот же телефон отберут у сына некоторые юноши, предварительно как следует исколотив беднягу. Про старушку с сумкой промолчу, чтобы не навлечь беду. Видишь, все твои старания ничем хорошим не обернулись. Идем скорее, – поторопил Хельтавар, заметив, что к торговым рядам подъехал белый мерседес городской Администрации и две машины сопровождения.
Из мерседеса вышел Васюкин Игорь Владимир ович – заместитель мэра. Несколько крепкотелых охранников мигом расчистили дорогу сквозь толпу.
– Безобразие! – еще громче закричала продавщица в цветастом переднике (ее лоток был безжалостно сдвинут с доходного места). – Полное безобразие! Нас вытесняют с законных мест, а милиция глаза на все закрывает!
– Понаехали эти! Без документов, без медицинских книжек и без совести, черт знает чем торгуют! – поддержала ее другая женщина с ведерком полным пирожков.
– Снадобьями торгуем! Очень хорошими снадобьями! – возразил макабец, похлопывая по морде рогатого осла, разволновавшегося от шумевшей толпы и портившего воздух громкими пуками.
– Торгуем свечками и гвоздями! И ганджебабами торгуем! – вторили ему другие макабцы, основавшиеся по другую сторону прохода. Их ослокозлы, будто в подтверждение закивали головами.
– Кто позволил? И откуда вы такие взялись? – грозно вопросил Васюкин.
Его слова остались без ответа. На минуту над торговыми рядами образовалась тишина.
– И без документов и без кассовых аппаратов торгуют, Игорь Владимир ович, – подал голос молодой человек в сером костюме и высоко поднял, развернул какое-то удостоверение. – Мы из налоговой инспекции с проверкой. Вот, составляем акты на них.
– Ты с этим актом в сортир сходи, милый мой, – посоветовал Тришка, протолкавшись к месту происшествия. – Вашу артель еще вчера распустили решением Революционного Совета. Это вы теперь без документов и без взяток в кармане. Отныне налоги будет собирать артель уважаемых мытарей.
– Это кто ж ты такой?! – от беспардонности хвостатого существа налоговый инспектор вытянулся, будто жердь и округлил глаза.
– Это мой человек, – сказал Хельтавар, останавливаясь рядом с гогом и приподняв очки.
Красноватые глаза дейфа прошлись по собравшимся, будто выискивая кого-то. Потом его взгляд задержался на заместителе мэра. Игорь Владимир ович, помня вчерашнее явление Шанен Горга в Администрацию, мигом потерял свою незыблемую важность, съежился и сделал шаг назад.
– Так чем торгуете, уважаемые? – поинтересовался Тришка, вышагивая вдоль прилавков.
– Гвоздики! Веревки! Спелые ганджебабы! – хором ответили макабцы.
– Молодцы! – похвалил Тришка. – Товар нужный. На торговле все честные миры держаться. В общем: землю – землекопам! Торговлю – торговцам! А ганджебабу – нашим бабам! – с этими словами он взял с лотка самый крупный плод и вручил студентке, скромно стоявшей с булкой хлеба подмышкой.
Девушка с недоумением взирала на непонятную штуковину, похожую не то на красный огурец, не то на недоразвитый кабачок, тоже красный, покрытый скользкой смазкой.
– Зелья? – поинтересовался Тришка, указывая на разноцветные горшочки, с горлышками замазанными воском.
– Наилучшие во всех доступных мирах! – выпалил макабец. – Вот от чесотки. Это для похудения. Это от облысения. Здесь уникальный состав – крем против вшей и кровососущих, включая адрийских вампиров. Такой скоро нарасхват будет, – он перебирал гулко постукивающие сосуды.
– От облысения сколько стоит? – поинтересовался Хельтавар.
– О, магистр, к чему вам? – удивился торговец, но, увидев красный глаз дейфа, мигнувший из-под приподнятых очков, сообщил: – Пятнадцать менликов. Понимаю, недешево, но попробуйте сюда это провезти.
– Беру, – Шанен Горг сжал над прилавком кулак, разжал и из него выпала купюра с ликом человечка в шляпе. – Сейчас мы испытаем насколько качественный ваш товар. Господин Васюкин, ступайте сюда! – позвал дейф заместителя мэра.
– Иду! Иду, – Игорь Владимир ович засеменил по торговому ряду. Четверо охранников неохотно плелись за ним.
– Ну-с, давайте вашу голову. На ней попробуем. И сразу станет ясно, можно таким торговать без документов или к этому товару нужны еще какие справки, – Хельтавар проткнул восковую печать и окунул палец в густую душистую мазь.
– А может лучше не на голове? – с опасением спросил Васюкин. – Не надо бы на голове.
– Здесь два варианта, – вступился Тришка, – или на голове, или на лобковой части. Выбирайте.
Заместитель мэра тяжко вздохнул и наклонился, подставляя блестящую лысину солнцу и неумолимой воле Шанен Горга. Магистр щедро наложил на нее мазь и растер от затылка до лба. Почти сразу маслянистый слой зелья начал таять, а на его месте пробиваться волоски. Не прошло и минуты, как голова Игоря Владимир овича стала кудрявой, точно борода макабца. Толпа восхищенно загудела.
– Так можно торговать таким без документов? – спросил дейф у Васюкова, обалдело ощупывавшего черепушку, покрывавшуюся на глазах веселенькой порослью.
– Да! Как удивительно! Таким можно! – согласился заместитель мэра.
Сразу иноземных торговцев осадили сотни покупателей. Кто-то приобретал редкие товары с переплатой за рубли, кто-то бежал к цыганам, менявшим по соседству рубли на чилдрики.
Оставив макабцев воевать с длинными очередями, Хельтавар и гог направились вниз по проспекту Калинина. Съели в пути по пирожку, угостились минералкой и к началу первого подошли к зданию УВД на КМВ. В этот раз дежурные встретили их дружелюбно. Сержант с автоматом у дверей приветствовал с таким рвением, что с головы едва не слетела фуражка. Офицер за пультом мигом связался с Хрипуновым, и сразу их повели по лестнице на второй этаж.
– А, Василий Михайлович! – воскликнул Тришка, потрясая тяжелую ладонь начальника Управления.
– Добрый, добрый день! – подполковник раскланялся, держась особо вежливо с Шанен Горгом.
– Как жилось? – поинтересовался дейф, расстегивая пуговицы пиджака. – Недруги не одолевают?
– В городе суматоха, такое творится, что пока не до моей персоны, – Василий Михайлович вернулся к своему столу, зашуршал сводками и махнул рукой. – В общем, творится. Наше счастье, что телефоны не работают и никакой связи, кроме внутренней. Иначе бы нас замучили, убили бы своими звонками.
– Да, телефоны не работают, – магистр кивнул, приподняв очки, покосился на гога.
– Не работают, проклятые, – согласился Тришка. – Что-то все номера перепутались. Звонишь в больницу – попадаешь в Рома-пиццу. Вчера хотели заказать билеты в кино, позвонили, а на проводе прачечная. И везде такой вот бардак.
– Да бог с ними, телефонами. Хлопот меньше. Ни Ставрополь, ни Москва нам позвонить не может. Мы теперь, как в отдельном государстве, – продолжил подполковник.
– Правильно-правильно, – подхватил его мысль Тришка. – Москва теперь нам не указ. Мы сами по себе. У нас своя страна – у них своя. И ты тут самый главный милиционер. Даже более того… – он со значением потряс пальчиком. – Ты – супермент.
– Все так, если бы ни это вот, – как бы в ответ ему Хрипунов снова зашелестел ворохом сводок и положил руку на стопку бумаг от заявителей.