- Маша, тебе нельзя волноваться. - Тщетно пытался Аркадий ее вразумить.
- Как тут не волноваться! Я с вами с ума сойду. Как вы все меня достали!
На пороге появился Дэн.
- Так, голубок и горлица никогда не ссорятся. Ребенок неожиданно заходит в комнату, а они милуются.
- Даня, где тебя носит?! - Мать готова наброситься на него. Ударить и поцеловать.
- Я же говорил, мы в разведку ходили, - Данька прошел по комнате и опустился на стул. - Три ночи не спали.
- А где отец был, Сашка?! Он куда смотрел?! - Мария была возмущена. Теперь ее гнев нашел подходящую цель.
- Мама, я большой мальчик, да и отец был занят. Вы пока воркуйте здесь, - Даня счел за лучшее дать улечься буре, - а я сварю себе кофе.
Он ушел. Вернулся с полной чашкой, поставил ее на стол и сел.
- Расскажи, как вы там. - Попросил Аркадий. Глядишь, и Мария успокоится.
- Все пошло отлично. Мы с Брайаном на лодочке катались. Посмотрели обстановку в порту. Я сходил на экскурсию, на корабль к испанцам. Они такие разгильдяи, меня не увидели. Кто так туристов встречает. Ночь, конечно, была. Но хорошие хозяева не должны дремать.
- А если бы тебя поймали? - Обмануть легкостью описания событий ее не удалось. - Я твоего отца.... Попадись он мне, я ему всю морду расцарапаю!
- Мама, за что ты так на него? - Даня и не думал, что мать до такого дойти: морду расцарапаю.
- Вот узнает за что. - Мария выплескивала свои переживания. - И вам сейчас, обоим достанется!
- Мама, ничего не случилось. Все отлично. - Даня встал и, пританцовывая, запел - Не жди меня мама, хорошего сына, твой сын уж не тот, что был вчера.
Аркадий и Мария смотрели на него, и видели, что перед ними не хрупкий мальчишка, это опасный хищник. Чуть грустный. Немного потерянный, но при этом еще более опасный. Движения выдали горечь и боль души, спрятанное за беспечностью отчаяние. Тоска в голосе надрывала сердце. Словно пелена спала с его глаз. И стоит он, обреченный на боль, нагой и жалкий пред собой. Ребенок может не осознавать, что творит. Данька видел: он - убийца. Но не чувствовал раскаяния. И не мог облегчить свою душу. Он спрятал это за улыбкой.
- Ты хотел рассказать, что там было. Посмотрели, а дальше?
- На следующую ночь мы вернулись с ребятами обратно. Мы с Брайаном первыми высадились. Идем, орем, пьяные вроде. Прямо цирк. У О Тула здорово получилось, настоящий артист. Залезли по сходням на борт. Часовых сняли, парни за нами. Остальных добили, а в это время наши другие парни паруса поставили. И мы удрали, и корабль угнали. Вот потеха. Сейчас мы на своем острове, в безопасности. Барахло, ну, золото, сгрузили в подвал к Леону. У него там под землей хранилище. Вот где не счесть алмазов в каменных пещерах. Я что думаю, может вам машину новую купить? - В этой скороговорке Даня убегал от оброненного слова: добили.
- Зачем, Даня, - не понял Аркадий, - у нас есть.
- Эту развалину пора поменять. Ржавая консервная банка. Самим не надо, так о ребенке подумайте. Родите, и на этом безобразии его возить будете. Стыд.
Аркадий пытался отговориться.
- Даня, машина денег стоит, не ко времени это.
- У меня возьмете. Для брата. - Даня твердо решил, у него будет брат.
- Даня, это твои деньги.
- Куда мне их. У меня все есть и в этом мире и в том. Я должен о брате позаботиться. - Он вытащил банковскую карту и положил на стол. - Вот здесь хватит. И что б без возражений. В голосе Даньки звучали отцовские нотки, голос будущего капитана. Командир приказал.
- Он командует, - мать успокоилась, теперь сын был рядом, - мал еще.
Днем позвонил Гриша.
- Даня, ты куда пропал. На занятиях два дня не был. - Гришка знал, на друга это не похоже. Попусту пропускать занятия не станет.
- Дела у меня были.
- У меня тоже дела. - В голосе страдание. - В субботу меня на дачу вывезли. Теперь все кости болят. А ты как?
- Мне пришлось поработать, так что тоже все болит, - Даня припомнил, как они выгружали золото.
- Я сейчас к тебе подъеду. Батя мне ключи от машины оставил, можем прокатиться.
- Жду. - Тяжела юность, она в поисках развлечений.
Мы живем своей жизнью, редко задумываясь о тех, кто за рамками наших интересов. Но судьба сводит нас с разными людьми.
Много ли нужно человеку для счастья. Совсем не много. Немного, что бы чувствовать себя птицей под облаками. Крылом касаться синего неба, под тобой бесконечная земля. Можно очень долго нести в себе ощущение счастья и полагать, что нет конца этому счастью. Так Константин Злобин полагал, что его счастье никогда не кончится, что жизнь будет продолжаться, неся его в этом радостном потоке. Но он ошибся. Ошибся. Что было в его жизни? Обычная судьба, обычная жизнь, и он был ей вполне доволен. Ему двадцать четыре года, впереди вся жизнь, он полон сил. Программист в успешной фирме, жена, Татьяна, на год моложе его, работает экономистом в другой фирме. Они поженились год назад. Свадьба была великолепная. Радостные лица гостей. Все у них было замечательно. Говорят, с милым и в шалаше рай. У них был двухкомнатный собственный шалаш. И пусть не в центре города, но все же... У него была подержанная недорогая иномарка. Жизнь, казалось, дарит только счастье, счастье любви и покоя. В тот день их шеф, Аристарх, вернулся уже под конец рабочего дня, веселый и радостный. Всем сообщил: они подписали контракт с железными дорогами на поставку программного обеспечения. Это был прорыв. Надежный заказчик, хорошо платит. Теперь можно подумать об очень многом. Купить, допустим, путевку и поехать с женой куда-нибудь отдохнуть. Да мало ли еще что. Свой шалаш они обставили на те деньги, которые им подарили на свадьбу. Можно подумать об отдыхе, не только о материальных делах. Костя вернулся домой радостный. Вбежал в квартиру. Его встретила Танюшка, его Танюшка в легком домашнем халатике. Он скинул с себя куртку, подхватил ее на руки и закружился по прихожей.
- Танька, Татьяна, - кричал он. - Мы выиграли тендер, мы подписали договор с железными дорогами. Представляешь! Мы победили!
Он ликовал, а Татьяна, почему-то, даже не улыбнулась в ответ. Он опустил ее на пол. Она только спросила:
- Ужинать будешь?
- Да, буду, - и пошел в ванную, что бы помыть руки. Оттуда он спросил, - Таня, а на ужин что?
- Я картошку пожарила и котлеты. - Голос не радостный. Даже наоборот. Может, у нее настроения нет. На работе не заладилось, бывает же. Не каждый день небо без облаков.
Костя прошел на кухню. Жена поставила перед ним тарелку с картошкой и котлетами. Сама села напротив, оперлась локтями на стол. Смотрит.
- Таня, у тебя что-то случилось? - Спросил он. Предчувствие беды.
- Нет, ничего. - Потом, помолчав, сказала, словно выплеснула на него ведро холодной воды. - Мы должны расстаться.
- Как? Как расстаться? - Он не понимал услышанного. Совершенно не понимал.
- Мы должны развестись, - сказала Татьяна.
- Почему? Что случилось, Таня? - Костя соскочил. Подошел к жене, что бы ее обнять, а она оттолкнула его руки. - Ведь должна быть какая-то причина.
- Все, что у нас было, - сказала Татьяна, - ошибка. Прости, что я поняла это поздно.
- Таня. Может быть, я в чем-то виноват? - Пытался найти причину Константин.
- Нет, Костя, ты не виноват. Скорее мы оба виноваты. Мы ошиблись. Я не люблю тебя, я люблю другого.
Выходя из кухни, она сказала:
- Я думаю, тебе сегодня лучше спать на диване.
Он долго, долго сидел на кухне, так и не мог понять, что произошло. В чем причина? Вот так просто, они должны расстаться. Он любит ее, любил. И она.... Не может быть. Еще несколько дней он пытался разобраться в случившемся. Пытался поговорить с женой, но та повторяла: мы должны с тобой расстаться. Причины он не понял. Ему было больно. Просто больно. И даже сегодня на суде он не мог понять, что произошло, отчего это так. Он вышел из здания суда и поехал. Сам не знал, куда едет. Ехал не торопясь, пытаясь осознать, что произошло. Остановил машину, открыл дверцу, поставил ноги на асфальт, и так, сидя в машине, достал из кармана пачку сигарет, закурил. Сидел. В голове ничего не укладывалось. Он осознал, счастье покинуло его.
Не только люди вершат судьбы. Упавшее дерево или лавина камней могут изменить судьбу, легкий сквозняк способен нарушить ваши планы.
Она лежала в темноте. Большая. Ее наполняла жизнь. Эта жизнь билась внутри нее, и ей было уютно в этой темноте, в этой тесной темноте потому, что внутри билась жизнь. Она была сильной, мощной, и ей казалось, она будет существовать еще многие годы. Правда, ее иногда тревожила сырость и пульсации внутри ее тела. Они то нарастали, то исчезали. Капля воды за каплей падает на ее бок, она чувствует это. Она не боялась этого. Нежилась в темном узком пространстве.
Гриша и Даня сидели на лекции, поточная лекция. Там за окном хмурый промозглый пасмурный день. Лекцию читает профессор Зотов. Читает не выразительно, о такой манере говорят, читает, как пономарь. Блекло. Не очень и слушать хочется его. Взгляд у профессора тоскливый. Читает он быстро, очень быстро. Торопится закончить, покончить со всем этим. И ему самому не нравится то, что он произносит. Если выпадешь из ритма его речей, то записать потом ничего не сможешь, особенно если тебе не хочется, и если за окном такой пасмурный день. Ребятам вовсе не хотелось думать об этой лекции. Они болтали о чем-то о своем. Гриша спрашивал:
- Даня, а что ты там у себя на Карибах делаешь?
- Сейчас? Лекцию Зотова слушаю. А там мы стоим на острове, ничего не делаю. Жизнь спокойная.
- Просто отдыхаешь? Лежишь на диване или на пляже.
- Нет. Я там придумал всех посватать.
- Ты? - Тихо спросил Гриша. - Ты к кому-то собрался свататься?
- Не я! Отца я хочу женить.
- Зачем?
- Что б он не один был, что б у него семья была. Я о нем забочусь.
- А он сам хочет жениться?
- Нет. Но я с ним поговорил. Он не соглашается. Я его уломаю. Зачем намтут основы психлогии преподают. Знания - в жизнь.
- Так ты теперь сваха? Ханума?
- Нет. Я к этому делу Жаннетту подключил. Она всех девушек на выданье знает. Так что у меня персональная база данных. Прогресс внедряю. Я и Ронни женю. Открою брачное агентство. В море - пират, на суше - директор престижного агентства.
- Сводня?
- Малое предпринимательство на корню губишь, Гриша. Тут особый подход нужен. Что есть женская красота? Только мужчина может сказать. Так, по мужски, смотри какая клеевая баба! И без всяких сю-сю. А как меняются стандарты красоты? Кому нужна толстушка Милосская, по прозванию Венера? И жерди из глянцевых журналов? А тут Даня с его стандартом красоты. В журналах тощие, длинные, как волос в супе.
Гришку от этих слов передернуло, представил волос.
- Как волос в супе?
- Да, зачерпнул ложку, а оттуда она, как волос. Я и тебе поберу, зарыдаешь.
" Да, - думал Гриша, - Даня выберет, а я всю жизнь рыдать буду".
Лекции закончились. Они вышли на улицу. Снег, белые снежинки. Было почти безветренно, и время от времени с веток срывались последние осенние листья. Шли медленно. Данька сказал:
- Вот бы сейчас подняться в небо на дельтаплане и парить.
- Даня, не думаю, что наверху приятно парить, там ветер, сквозняк. Продует.
- Приземленный ты человек, Гриша. Неужели тебе никогда не хотелось летать.
- Не сейчас, не по такой погоде. - Поежился Гриша.
Тут к ноге Даньки подбежала маленькая белая болонка. Стала обнюхивать. Даня замер. Прошло много времени, но он помнил, как однажды на его родной улице, был случай. Он переходил улицу, его чуть не сбила машина. Он пробежал до тротуара, остановился отдышаться. Такая же маленькая собачка оглушительно залаяла на него. Он отскочил от неожиданности и подвернул ногу. Эти маленькие исключительно коварные создания. Вот вцепится в лодыжку. Он боялся пошевелиться.
- Данька, ты чего? Пойдем.
- Ага, тут собака Баскервилей. Вцепится. - Больших собак он не боялся, маленьким не доверял. Эти по дури или от страха могут укусить. А ударить в ответ жалко.
- Вот эта? Плюгавинькая, белая. Не смеши.
- Броситься и съест. - Даня косился на собачонку.
- Опять чушь несешь.
Болонка не нашла ничего интересного в этом парне, и побежала своей дорогой.
- Фу! Все, пронесло. Пойдем. - Отчего страхи возвращаются к нам, как письма из детства.
- А куда мы идем, господин Баскервиль?
- Так в ресторацию. - Даня указал на киоск, где торговали хот-догами.
Они шли и жевали на ходу, запивая водой. Подошли к мостику, перешли его. Они продолжали свой путь.
Она, лежавшая в темноте, чувствовала, подходит ее последний час, последние минуты. Бок болит все сильнее, его разъедает, разъедает коррозия. Она газовая труба, лежащая под землей, и если сейчас давление чуть-чуть повысится, это будет последнее биение жизни внутри нее, не выдержат ее стальные бока, она разлетится на множество кусков. Пришел ее последний час.
Данька почувствовал неясную угрозу. Откуда она исходит? Он мог чувствовать опасность всем своим телом, всей кожей. Он осмотрелся, но ничего не привлекло его внимания. Угрозы нет. Идут дальше, но ощущение опасности остается. С какой стороны может идти угроза. Тут он почувствовал легкое колебание под ногами. Из под земли, но что это может быть. Неясное беспокойство переросло в уверенность. Что-то страшное произойдет сейчас. Он ухватил Гришку за руку, дернул:
- Бежим!
Они добежали до машины, стоявшей у обочины. Даня открыл заднюю дверку, запихнул туда Гришу, открыл переднюю и плюхнулся рядом с водителем. Костя оглянулся, какие-то парни залезли в его машину.
- А ну, вон, - закричал, - из машины! Кто вы такие?!
- Гони скорее! Гони! - Кричал Данька. - Сейчас рванет!
- Что рванет?
- Гони! - Даня ухватил водителя за руку. Тот ничего не соображая, завел машину и рванул с места. Отъехали метров сто.
- Можешь остановиться, - разрешил Данька.
Они затормозили, и тут труба закончила свою жизнь ярким пламенем и фейерверком, который хорошо был виден ребятам. Грохот и рев пламени. До них дошла лишь ударная волна.
- Рвануло. Как рвануло! - Только и мог выдавить из себя Константин. - Что этот было?
- Кто его знает. Думаю, газовая магистраль. - Откликнулся Даня. - Я просто почувствовал опасность. Я иногда чувствую такие вещи.
- Это что бомба? - Гриша тоже не мог разобраться в произошедшем.
- Вряд ли. Это магистраль. Техногенная катастрофа. - А пламя еще подымалось над землей.
- Я... я же стоял на этом месте. - До Константина доходило, что могло случиться. - Я бы сейчас...
- И ты бы, и мы вместе с тобой. Бежать было поздно. Если б не твоя машина.... Ты нас спас.
- Господи, парни, это что, судьба? Мы спаслись?
- Выходит так. Тебя как зовут, мужик?
- Константин, Костя. А вас?
- Я Даня, а это Гриша. Мы студенты юридической академии, шли после лекции. Ты откуда, чего тут встал?
- У меня... Я сегодня с женой развелся. Не знаю, было как-то не по себе. Расстроился я, остановился. Постою, думаю, немного покурю. А тут вы на меня набросились.
- Ты не расстраивайся, Костя. Такое бывает. Развелся, может к лучшему. Тебе повезло, что ты развелся, и нам всем повезло, что мы ушли от взрыва.
- Может быть. Парни, вас подвезти?
- Не трудно, подвези.
Они ехали домой к Грише. По дороге Данька говорил:
- Ты не расстраивайся, Костя. Если сейчас ты не взлетел на воздух, значит, ты еще для чего-то нужен в этой жизни. Не все потеряно и все еще впереди. Все остальное забудется, пройдет.
Костя бросил на собеседника взгляд, улыбнулся. Жизнь вернется к нему и счастье тоже.
Парни пришли в квартиру к Гришке. Прошли в его комнату.
- Даня. Я сейчас булочки принесу и кофе. Посиди.
В комнату неожиданно зашел Игорь Иванович.
- Игорь Иванович? Здравствуйте.
- Здравствуйте. Здравствуй, Даня. Как день прошел?
- Прослушали мудрые слова лектора, по улице прошлись.
- Не буду вам мешать, готовьтесь. Я поздороваться зашел.
Часть 8
Рэм сидел в плетеном кресле на веранде своего дома. Милый мальчик, думал он о Даньке. Какой забавный шут. Жаль, что дни его сочтены. Древние в своем безрассудстве обрекли его. Ад с удовольствием примет парня на ПМЖ. Постоянное место жительства. Скучна фантазия людей. Жарить грешника на сковороде? Сколько дров и угля нужно для этого. Дам объявление в газету. В связи с переходом на экологически чистое топливо ад ищет надежного поставщика газа. Какой поднимется шум! Найдется какая-нибудь выжившая из ума старуха, и будет возмущаться. Наш газ будут использовать в столь гнусных целях. Но кто ее услышит среди голосов тех, кто мечтает о выгодном контракте. Рэм знает, ад совсем не такой. Бесконечные каменистые равнины. Серое однообразие безысходности и одинокие тени. Царство вечной тоски. Испытание бесконечностью. Вот истинная мука. Но среди всего этого у Рэма есть райский уголок и там. Ласковое море, песчаные пляжи, яркое солнце. Пальмы и живительные источники. Его великолепный дворец. Уютные коттеджи для избранных. Мир наслаждения. Радости этого мира становятся еще соблазнительнее, еще прекраснее, когда знаешь, там, за чертой кто-то пребывает в муках. Чувствовать себя избранным. Для Даньки он отведет покои в своем дворце. Дарует ему звание придворного шута. Если б ты знал, мальчик, как я забочусь о тебе, ты бы уже сейчас с восторгом стоял передо мной на коленях. Время придет. Сейчас следует позаботиться о своем мирском существовании. Немного уюта для себя. Клуб "Ротердам" хорошее заведение. Только там собирается скверная публика. Прожигатели жизни, любители наркотиков. Всех их вон. Брать на себя управление этим заведением нет смысла. Он весь район очистит от этой публики. В "Ротердаме" будет собираться цвет человеческой мысли. Он щедр и милостив, позволит им восхищаться собой. Рэм вызвал секретаря.
- Вы звали меня, Рэм? - Антон преобразился. Дорогой костюм, серая рубашка с расстегнутым воротом стоимостью месячной зарплаты топ-менеджера. Не менее дорогие туфли и часы лучших мастеров. Настоящая туалетная вода для мужчин известных марок.
- Да, Антон. У меня есть для тебя задание. Позвонишь этому, - Рэм бросил на столик фотографию, - господину. Он хозяин нашего района. Настоящий хозяин, держит всех местных преступников под своим крылом. Скажешь, что я, его господин, желаю, что б он очистил район и клуб "Ротердам" от наркоманов. Срок - неделя.
- Рэм, он может не захотеть.
- Захочет. Скажи, предупреждение ему отправим завтра. Возьми эти фотографии. Это его люди. Выбери штук пять, десять. Отдашь их Райнеру. Завтра поутру они должны быть мертвы.
Рэм пристально посмотрел на Антона. Как сладок яд власти, вседозволенности. Ты вершишь судьбы людей, в твоих руках их жизнь. Ты не сможешь устоять, Антон.
- Их убьют? - Парень сглотнул слюну, глаза широко открыты. Напуган. - И я должен...
- Именно ты решишь, кто умрет. Райнер позаботиться, что б для этих смерть стала запоминающимся событием. У тебя нет врагов, Антон? Ты не хочешь, что бы они заплатили тебе самую большую цену? Врагов не стоит жалеть, о них можно только сожалеть. Если вспомнишь о таких, скажи Райнеру. Можешь попросить его направить им цветы от твоего имени. Врагов надо прощать, мой дорогой Антон.