Разговаривающие выразились в том смысле, что, мол, давай быстрее, только не прерывай наш высокоинтеллектуальный диспут, выхватили бочонок из его рук и продолжили прерванное обсуждение злобного характера одной симпатичной, но жутко капризной особы.
Избавившийся от посудины вельможа с плохо скрываемой радостью чуть было не бросился наутек, мечтая оказаться от бочонка как можно дальше и как можно скорее, но пересилил себя и неторопливым шагом скрылся среди деревьев, не удержавшись и перейдя с шага на бег в последний момент.
Кащей глухо заКащлялся.
Советник и царевич очнулись.
- О чем ты спрашивал, Ларриан? - поинтересовался царевич.
Тот нахмурился, пытаясь вспомнить последнее, что он говорил, подумал с минуту, потом махнул рукой:
- Забыл.
- Значит, не особо важный был вопрос! - прокомментировал Кащей. - Вы лучше скажите, как здесь принято поздравлять: во время праздника или до начала официальной церемонии?
- А как больше нравится, - отозвался советник. - Но, думаю, до официальной церемонии это сделать намного удобнее.
- Тогда вперед, к вершине славы! - призвал Кащей, и троица зашагала вверх по длинной и широкой лестнице.
Невеста и жених выглядели бесконечно счастливыми в этот день, и Кащей подумал, что скоро к их счастью добавится изрядная толика веселья. Это в том случае, если они обладают хорошим чувством юмора.
Очередь из желающих передать свои поздравления выстроилась метров на тридцать. Кащей пропустил перед собой царевича и советника и с крайне серьезным видом сказал подошедшему следом графу, что просили больше не занимать. Дело в том, объяснил он, что новых слов для поздравлений давно не осталось, а выслушивать старые по четвертому разу хозяевам праздника надоело, хотя они культурно не дают об этом знать. Замешкавшийся граф быстро сориентировался и нашел выход из положения, наскоро придумав короткое четверостишие, абсолютно уверенный в том, что ничего подобного до него не говорили. И, на радость Кащею, слово в слово передал его предупреждение чуть позже вставшим в очередь гостям и добавил от себя, что стихотворение он уже придумал, так что остальным придется выдумать что-то новенькое, иначе царевна и царевич сильно обидятся на повторы.
Прибывающие призадумались…
- Царевич Доминик, советник Ларриан и путешественник Змейго Рыныч! - объявил камердинер, и троица подошла к царевне Лилит и царевичу Эрнесту.
Доминик преподнес ей букет алых цветов и большую хрустальную раковину, внутри которой перекатывались крохотные алмазы, а Эрнесту вручил сувенирный метательный нож и крепко пожал ему руку.
- Очень рад за вас! - откровенно сказал он. - К сожалению, я не имею чести хорошо знать ни вас, ни вас, - проговорил он, поочередно поглядев на царевну и царевича, - но, судя по вашим влюбленным глазам, могу сказать, что тут и до свадьбы недалеко. И потому желаю вам вечного счастья и непрекращающейся любви! А также приглашаю посетить мое царство во время свадебного путешествия - вам будут очень рады!
- Премного благодарна! - Царевна обворожительно улыбнулась. Доминик подумал, что семейное счастье - это не такое уж и плохое дело, если от одной улыбки уже теплеет на сердце. Но сразу же влил в бочку меда ложку дегтя: некоторые дамы горазды не только очаровательно улыбаться, но и грандиозно скандалить. Царевич уважительно кивнул и неожиданно в нарушение церемонии, сказал:
- Доминик, между прочим, мы - старые знакомые по птичьей переписке!
Доминик удивленно приподнял брови.
- Мое летучее имя - Хронос! - пояснил Эрнест. - Помнишь?
- Хронос?! – изумился Доминик. - Конечно, помню! Но как ты догадался о том, что я - это я, ведь никому из нас не было разрешено писать свое настоящее имя?
- Ты дал очень точный словесный портрет, а у меня отличная память на такие вещи! Ты не сильно изменился за эти годы.
Камердинер Кащлянул, напоминая о том, что сейчас не время для посторонних бесед, и Эрнест приглашающе провел рукой, указывая на бесчисленные банкетные столы: мол, проходите, присаживайтесь, мы очень рады.
- Позже договорим, - сказал он, Доминик кивнул. Нежданно-негаданно встретить здесь своего старого друга по почтовой переписке, да еще при таких обстоятельствах - просто невероятно!
Кащей прошелся по рядам и, словно случайно что-то уронив, нагнулся и заглянул под скатерть в одном из мест, где недавно подкинул смеющийся мешочек. Тот лежал на прежнем месте, но вот соседний уже успели прибрать к рукам. Представив, как отреагирует человек, из кармана которого внезапно раздастся ехидный заливистый хохот, Кащей догнал царевича и советника, вместе с которыми и уселся поближе к царскому трону. И сделал он это не потому, что хотел быть ближе именно к царю, а потому что в первый ряд рвался уже знакомый по парикмахерской барон.
Нахально застолбив себе занятое кем-то место (владелец ненадолго отлучился, неразумно оставив на стуле свою шляпу с пером), он приказал проходившему мимо официанту:
- Уберите это!
Официант молча подхватил шляпу и отнес на вешалку. Барон, довольный собой до невозможности, сел за стол и сказал сидевшему недалеко пожилому графу:
- Я никогда ничего не делал сам, потому что это ниже моего призвания! Я родился, чтобы повелевать людьми!
Граф скривился:
- Тебя что, до сих пор из ложечки кормят, раз тебе ниже призвания ложку в руки взять?
Барон поджал губы и отвернулся.
- Много ты понимаешь в жизни, старый графин! - и с удвоенной энергией зачесал голову. Парик держался стойко - насчет этого Кащей был абсолютно спокоен, куда больше его интересовало, кто сядет напротив - от этого зависело, какой реакции стоило ожидать.
Дворцовый оркестр наяривал что-то романтично-залихватское, когда в зал вкатили большую бочку с известной Кащею надписью. Официанты закружили вокруг нее с закрывающимися графинами. Главный повар самолично разлил вино, умудрившись обойтись малым количеством пены и, словно между делом, отставил один графин в сторону. Для себя. Официанты разносили вино по столам.
- Слушай, Доминик, - внезапно спросил Кащей, отрывая царевича от нахлынувших воспоминаний о длительной переписке, начавшейся еще в далекие детские годы, - в вашем царстве не ходило никаких историй и легенд о старом сундуке, который невозможно открыть ни одним ключом, отмычкой или динамитом?
- А что такое "динамит"? - повернулся к нему Ларриан, до этой поры из почетного далека рассматривавший портреты предков царевны. Множество веселых и грустных лиц сменяли друг друга, и на их фоне особняком смотрелись два царя, которые выглядели настолько устало, что казалось, будто позирование перед художником лишило их последних сил. Еще один выбивающийся из общего ряда царь сидел на троне с мрачной решимостью в глазах. Видимо, был стопроцентно уверен в том, что портрет получится никудышным и можно будет со спокойно спящей совестью отрубить горе-художнику голову Но поскольку портрет висел на почетном месте, бояться за жизнь художника уже не стоило.
- Это… - Кащей запнулся, - лучше я потом наглядно продемонстрирую, вы не против?
- Ладно, только не забудь, - Ларриан поглядел в сторону толпы и радостно улыбнулся: - Я на минуту, господа, увидел старых знакомых!
Мимо них прошли изрядно озадаченные происходящим царевич и царевна. Выслушав последнее приветствие и поздравление, они пригласили гостей к столу, а сами направились к трону, поговорить с царем. Кащей прислушался к их тихому разговору.
- С ума сойти, какие гости пошли! - делился своими впечатлениями обескураженный царевич. - Что это на них нашло? Были такие замечательные поздравления, спокойные, без изысков. Но нет, какому-то идиоту это показалось слишком пресным. Давай стихами говорить! Господи боже!
- А что, оригинально звучало, - отозвалась не менее обескураженная царевна. - Стихи - это очень романтично! Хотя согласна: "Я подошел к тебе своей любовью безмятежной окрыленный, я видом был твоим загадочным плененный" - это графоманство. Зато от чистого сердца. И белый стих у кого-то звучал.
- Это был серый стих, а не белый! - с толикой мрачности проговорил Эрнест. - А плясовая - это тоже романтично? Ну ладно, гопак с речитативом - это внушает уважение, исполнение песни с игрой на ложках - тоже ничего, но зачем устраивать настоящий театр мимики и жеста?! Я не профессионал, я не знаю, что они хотят сказать своими телодвижениями, чего издеваться-то?
"Не вынесла душа стихов поэта…" - сочувственно подумал Кащей.
- Тихо-тихо! - прошептала Лилит. - Не так громко, люди услышат. Может, они ночами не спали, репетировали номера, а ты возьмешь им и настроение испортишь?
- Они их не репетировали, они их откалывали, - возразил Эрнест. - Последний вообще посудой жонглировать начал! Хорошо хоть, официанты быстро принесли новые тарелки взамен разбитых. Перед гостями неудобно.
- Перед теми, которые пели и плясали? - уточнила царевна. - Да брось ты! Здесь все веселятся.
Мимо них с радостно светящимся взглядом пробежал обнимающий бочонок гость неопределенного сословия. Счастливая, но недоуменная парочка притихла, взирая на него с неподдельным испугом.
- Я и вижу, - мрачно сказал Эрнест, когда гость затерялся в толпе.
- Что это с ними сегодня? - изумилась Лилит. - Раньше были вполне нормальными людьми. Может быть, они сами нервничают?
- Им с какой стати нервничать, дорогая? Не у них помолвка!
- Не знаю, - Лилит пожала оголенными плечами. По белому с оранжевым оттенком праздничному платью пробежали искорки от микроскопических блесток. - Надеюсь, они скоро успокоятся и перестанут сводить нас с ума.
К Доминику и Кащею подошел советник, не менее озадаченный, чем виновники торжества.
- Возможно, я чего-то не понимаю, но здесь творится что-то странное! - полушепотом поделился он своими впечатлениями, одновременно озираясь по сторонам.
- Что именно? - хором спросили Кащей и Доминик.
- Люди до сих пор носятся с пустым бочонком, передавая его из рук в руки. Мои друзья уже похвастались, что немного подержали это редкое сокровище в собственных руках и приобщились к какой-то небесной благодати, - пустился в пространные объяснения советник. - А я никак не могу вспомнить ни одного обычая или ритуала, подходящего под эти действия.
- Что говорят другие по этому поводу? - заинтересовался Кащей: оказаться предтечей нового суеверия - подобной хохмы ему давно не удавалось.
- Большая часть, которая не упоминает про благодать, упорно молчит и не желает отвечать ни на один вопрос о бочонке: ни как его отдали, ни зачем его взяли. На другие вопросы - пожалуйста, а вот на эти два - молчат, как воды в рот набрали! Здесь точно что-то не так!
- Успокойтесь, советник! - Кащей снова увидел знакомый бочонок. На этот раз он оказался в руках у пятнадцатилетнего княжеского отпрыска, и Кащей был уверен, что теперь несчастная емкость из-под меда найдет себе более-менее длительное пристанище: мальчишки, сколько бы лет им ни было, были готовы на разные фокусы, лишь бы избавиться от бесполезной вещи. - Я думаю, бочонок уже выполнил свою миссию, и больше мы его не увидим.
- Ларриан, а ты ничего не знаешь о сундуке, который невозможно открыть? - передал вопрос по короткой цепочке Доминик. - Мне вспоминается два замурованных склепа, одна не разбивающаяся копилка кубометрового объема моего прапрапрадеда, которую тоже никто не в силах открыть до сих пор, а вот насчет сундуков не припоминается ровным счетом ничего!
- Надо подумать! - ответил советник. Он прикрыл глаза и через долгую минуту выдал ответ: - Кажется, слышал когда-то… Но не могу вспомнить, что именно. А это срочно?
Для Кащея это прозвучало так, словно он выиграл приз в сто тысяч, но для его получения надо отправить устроителям лотереи еще тысяч пятьдесят для более подробного уточнения количества победителей.
- Не сию минуту, - ответил он, чуть подавшись вперед: нетерпение дало о себе знать, - но чем быстрее, тем лучше!
Зазвучала торжественная мелодия, и разговор пришлось оборвать на самом интересном месте. Гости двинулись к столам и торопливо подходили к самым ближним от царского трона местам, пока их не успели занять другие.
Оставивший шляпу барон Эрмиль порыскал глазами в поисках занятого места, но гости уже расселись по всем стульям, и не было похоже, что они сидят на головном уборе - перьев нигде не было видно.
- Вы что-то потеряли? - поинтересовался официант.
- Да, - ответил барон, - я присмотрел себе местечко и оставил на нем шляпу.
- Опишите ее!
- Широкополая, с перьями, коричневого цвета. - Официант прошелся взглядом по залу. Заметил описанную шляпу на вешалке и спросил:
- А вы уверены, что там вам будет удобно сидеть?
- Конечно, - воскликнул барон, - я там уже сидел!
- Да? Как интересно… - удивился официант. - И как там?
- Неплохо, - пожал плечами Эрмиль. - Не знаю кому как, но лично мне понравилось. И обзор хороший, и виновников торжества хорошо видно.
Кто-то крикнул:
- Официант!
- Извините, господин барон, профессия требует моего присутствия, - официант постарался ускользнуть, но барон его окликнул:
- Погодите, где вы увидели мою шляпу?
- Вот там! - официант неопределенно махнул рукой в сторону вешалок. И пока барон всматривался, быстро исчез: неизвестно, как его сиятельство отреагирует, когда увидит, где находится любимый головной убор.
Царевич и царевна тихо дивились происходящему и обсуждали нестандартные приветствия гостей, царь сидел на троне и что-то бормотал себе под нос - возможно, репетировал будущие напутственные речи на день свадьбы, а гости торопливо рассаживались по своим местам. Оркестр доиграл мелодию, и наступила тишина. Царь величественно встал с трона и не менее величественно поднял руку: статус обязывает. Перешептывающиеся гости притихли и встали следом за ним, ожидая, когда его величество начнет произносить приветственную речь.
Кащей нащупал в кармане пульт дистанционного управления. Официальную часть церемонии украшать спецэффектами смысла не было, но скоро гости приступят к долгожданной части празднества - банкету, и тогда наступит самый удачный момент для начала феерического шоу.
- Друзья мои! - торжественно объявил царь. - Мы собрали вас здесь в этот знаменательный день для того, чтобы объявить о помолвке моей любимой дочери Лилит и ее горячо любимого жениха - царевича Эрнеста. И я уверен, что ровно через шесть месяцев мы с вами вновь соберемся в этом зале, чтобы отпраздновать самую настоящую свадьбу!
Гости зааплодировали и закричали:
- Сладко! Сладко! Сладко!
- Забавно! - прокомментировал возгласы гостей Кащей. Доминик мечтательно уставился на стену, Кащей толкнул его локтем: - Сначала найди с кем, потом мечтай!
Бокал с вином в руке царевича покачнулся, вино опасно плеснулось, угрожая вылиться на стол.
- Потом будет не до мечтаний! - не особо сердито огрызнулся Доминик.
- Конечно, потом практика нач…
Царевич покраснел.
- Змейго, ты…
- Знаю!
- Я не это хотел сказать!
- И про другое знаю. И третье слышал, а четвертое даже сам кому-то высказал.
- Правда? - изумился царевич. - Знаешь, если бы ты не спас нам жизнь, я мог бы подумать, что ты очень… э-э-э… зловредный тип.
- В какой-то мере все мы зловредные, - согласился Кащей и хитро поглядел на подопытного барона: тот всё еще почесывал парик, пребывая в твердой уверенности, что его прическа - самая неотразимая на этом празднике жизни. В этом он был прав, но пока еще не знал, насколько она неотразимая. Время для раскрытия ему глаз по этому поводу почти настало: парик должен был слететь с головы через считанные минуты.
Царь закончил речь, и гости шустро приступили к праздничному ужину. Барон налил-таки себе заморское вино из охлаждающегося в емкости с кусочками льда графина, проигнорировав стоявший перед ним бокал с простым местным вином - не терпелось первому испробовать, каков на вкус необычный напиток. Налил и разом выпил до дна, намереваясь налить следом второй бокал и уже его медленно испить, никуда не торопясь. Зажмурился от удовольствия, и…
Клей под париком полностью улетучился, и парик, разделившись на две ровные половинки, снялся с места. Он плавно проехал по ушам, бесшумно съехал на плечи и упал на пол. Проволоки развернулись, и над головой барона вырос длинный фиолетовый гребень с кругами на верхушке. Гость, сидевший напротив барона и пивший вино, увидев свершившуюся метаморфозу, в изумлении выплюнул всё, что набрал в рот, прямо на стол, изрядно окропив пространство перед собой красными капельками, и заКащлялся.
- Ты чего творишь, недоумок?! – сердитым, но очень тонким голосом пропищал барон, платком вытирая с костюма капельки вина.
Количество заКащлявших резко увеличилось. Кащей ткнул локтями советника и Доминика.
- Ты издеваешься или пытаешься так пошутить? - проворчал Доминик, вторично едва не проливая бокал.
- Тебе вредно напиваться, - парировал Кащей. - Смотри, какие у тебя галлюцинации из-за вина начались!
- Где?!
- А вон! - Кащей указал пальцем в сторону барона. Доминик увидел барона и потерял дар речи.
- Минутку! - воскликнул советник, поглядев в указанном направлении. - Я тоже его вижу!
Еще два соседа увидели барона.
- И мы его видим!
- Кого? - заинтересовались их соседи.
- Вон туда посмотрите!
- Мама родная! - ахнул кто-то. - Что это?!
Гости, сидевшие по обе стороны от троицы, один за другим отрывались от поглощения еды и начинали пялиться на чудную прическу барона. Доминик обернулся к Кащею и спросил:
- Надеюсь, ты не скажешь, что здесь всем пить вредно?
- Скажу! - повеселел Кащей. - У вас массовые галлюцинации!
- У тебя тоже! - воскликнул Доминик. - Ты и сам это видишь!
- Ладно, уговорил, - сдался Кащей. - Если честно, то вы сами хотели увидеть новые виды париков. Так вот вам, пожалуйста! Извольте полюбоваться на это яркое произведение современного искусства.
Советник нервно поежился:
- Знаете, мне что-то больше по душе классика. Это когда люди ходят совсем без париков.
- Эй, что за шутки?! – пискляво возмущался краснеющий от негодования барон, и в притихшем от изумления зале послышались тихие смешки. - Что смеетесь, буржуи? - распалялся барон всё сильнее и сильнее. Увидев, что большинство с неподдельным интересом взирает на его голову, он схватился за волосы и обомлел, когда прощупал, что там осталось от его некогда идеальной прически.
- Нет, в таком виде я точно ходить не буду! - поклялся Ларриан, подведя суровый вердикт краткому показу мод. - Как ты уговорил его надеть такой парик?
- Он сам об этом попросил, - ответил Кащей. - И потом, это не парик.
- Только не говори мне, что это - настоящие волосы! - попросил царевич.
- Не скажу, - кивнул Кащей. - Ты сам догадался. - Советник посмотрел на Кащея широко раскрытыми глазами:
- Где ты натолкнулся на этого маньяка-добровольца?
- В парикмахерской, где ж еще?
- А он в курсе, что ты сделал с его волосами?