Надо мной проносились низкие своды тоннеля, которые я с этого дня, скорее всего, возненавижу всей своей душой. Только сейчас я поняла, насколько прав был папа, когда отговаривал меня от этой профессии, предлагая кандидатуру алхимика. Почему я тогда его не послушалась?! Сейчас, когда я уже фактически на пятом курсе, поздно что-либо менять. Почему я не послушала папу?
Ответ пришел сразу же, очень внезапно и до удивления четко. Я поняла, что мне все это нравится. Мне нравится лежать вот так, лицом вниз и закрыв голову руками. Я не смогла бы быть алхимиком, это не мое. Мне нравится так вот балансировать на несшемся скором поезде, рискуя поскользнуться на чересчур мокрой крыше. Мне нравится, когда идет ливень, а ветер треплет мокрые, спутанные волосы и промокшую насквозь одежду. Жить по-другому я бы не смогла и не захотела. Для жизни мне нужна опасность, легкая и неуловимая, как бабочка, которую долго пытаешься поймать. Балансировать на лезвии ножа… а почему бы и нет? Даже не на ноже, а на тонком острие шпаги, легко прогибающемся под весом тела… на каждом шагу…
Тоннель наконец закончился, а вместе с ним и мысли. Я смогла встать в полный рост. Мельком оглядев одежду, только скептически хмыкнула. Ливень усилился, хотя такое и казалось невозможным. Теперь дождь лил стеной, ничего не было видно даже на расстоянии трех метров. Меня вполне можно было уже выжимать. Чуть не упав снова, я огляделась. Мертвеца нигде не было видно, но я была уверена в том, что он скачет где-то неподалеку. Но не на ощупь же его искать! Так я могу хоть до посинения скакать по крышам этого мчащегося поезда. Нет ли у меня в запасе какого-нибудь подходящего к случаю заклинания? Покопавшись в памяти, я поняла, что либо нет, либо я его просто забыла. Да еще дождь этот… барабанящие по голове холодные капли плохо способствовали работе мысли.
К счастью, мертвец, не менее ошарашенный непогодой, нашел меня сам. Он выскочил из лавины дождя и озадаченно уставился на меня, соображая, что же с моей скромной персоной можно такого сделать. Я быстро и внимательно оглядела его. Как я и думала, эта гадость обзавелась телом. Самым обидным было то, что я по своей глупости сама же помогла ему, пытаясь атаковать фантом силовыми волнами, совершенно забыв про то, что нетелесные субстанции силу впитывают. Напитала… впрочем, хуже было бы, если бы мой оппонент спокойно просачивался сквозь стены, а я с озлобленной и перекошенной физиономией бегала по всем купе с извинениями за потревоженный покой.
Как же можно уничтожить мертвеца, которому надоело лежать в могиле, и он вышел проветриться, размять косточки, а заодно и подышать свежим, с парами бензина и копотью, городским воздухом? Можно, конечно, огненным шаром, радиус побольше задать… нет. Не выйдет. Такой ливень сразу же погасит огненный шар, пусть даже и большого радиуса, а меня еще и горяченным паром обдаст. А как по-другому? Можно, в принципе, его просто разметать абсолютной силой, не сформированной даже в силовую волну. Хм, неплохая идея. И вовремя я пришла к этому выводу, потому что "милый зомбя", видимо, уже определился с соусом ко мне и явно намеревался подзакусить. Впрочем, я среагировала мгновенно, резко вытянув правую руку вперед и парализуя милое создание, а потом пустила чистый поток силы по левой. Ослепительный луч цвета молнии пронзил сумрак неумолимо надвигающегося вечера и ударил мертвецу в грудь. Сила легко текла через левую руку, а я все не понимала, почему ее потребовалось так много. Глупая, я же сама виновата в том, что "зомбя" сумел выставить защиту. Но ее оказалось легко сломать. Коротко вякнув, материализовавшийся фантом осенним листопадом осыпался на крышу поезда, где его тут же смыло ливнем. Я облегченно опустила чуть дрожащую от избытка силы руку. Все, возмутитель спокойствия уничтожен, а я больше не намерена мокнуть под ливнем на осточертевшем мне вагоне. Вернувшись к тому месту, откуда я так опрометчиво выползла, я шлепнулась на живот и свесила вниз голову, стараясь отыскать окно, через которое так оригинально вышла погулять. Наверное, со стороны сейчас смотрюсь здорово… впрочем, не будем о грустном. Осмотрев все окна, я мысленно застонала - опытная и очень добросовестная проводница закрыла, да еще и заперла все окна в коридоре. И что теперь делать? Силы у меня почти на нуле, я устала ползать по крыше, а дождь холодный. Не хочу заработать пневмонию на этом чудо-юдо рейсе. Я же все-таки не русалка, в конце концов. Так, какие окна могут быть открыты? Разве что в купе. Было бы идеально влезть в маленькую личную душевую, имевшуюся у каждого супер-св, но… там не было окон. Не просачиваться же мне сквозь стену. Сколько у меня силы осталось, я знаю только навскидку, вдруг не хватит на проход через стену? Так и застряну - наполовину наружу, наполовину внутрь. Еще одно окно открыто в нашем с Антоном купе, но как я ему, нормальному человеку, объясню, что делаю вечером, в ливень, на крыше вагона? Еще за идиотку примет… если до сих пор не принял.
Я перевернулась на спину и задумалась. Есть в этом что-то упоительное - лежать так вот на поезде, зная, что я любой момент можно запросто отсюда свалиться. Только сейчас я заметила, что поезд начал замедлять ход. Так, какая-то остановка. Судя по всему, довольно промежуточная станция, минут на пятнадцать, но я все равно надеюсь на то, что меня никто не заметит, а также что Антон выйдет в коридор подышать свежим воздухом или просто покурить.
Поезд остановился на освещенном вокзале. Хм, я и не заметила, когда успело стемнеть. Ливень шел до сих пор, и я поняла, что продрогла и если не заболею, то это будет большим чудом. Переползя на другую сторону крыши, я осторожно заглянула в окно. Хвала всем богам, Антона там не было. Чудом не сломав себе шею, а заодно и позвоночник, я пролезла в окно и со всех ног кинулась к своей сумке, небрежно валяющейся на диване-сиденье. Только бы я не забыла в спешке взять одежду! Покопавшись в сумке, я поняла, что не забыла. Схватив чистые вещи, я протопала в душ и с наслаждением включила горячую воду. Мне страшно повезло, что душ здесь вакуумный (интересно, а в поездах бывает какой-нибудь другой?). Отмывшись от всей той грязи, которую с большим успехом насобирала на крыше, я переоделась и вышла в купе. Поезд уже давно поехал, и Антон вернулся - он уже сидел за компьютером и, судя по всему, печатал.
- Ты когда пришла? - удивленно поднял он на меня голову.
- Да вот, когда остановка была, - как можно беспечнее бросила я, пытаясь ногой отпихнуть насквозь вымокшие, грязные и вконец испорченные (а ведь еще утром были новые) сапоги.
- Странно… у меня хороший слух, но я не слышал, чтобы ты проходила… я в коридор выходил, воздухом подышать.
- А я очень тихо хожу, - мило улыбнулась я. Бросив мимолетный взгляд на окно, я чуть не рухнула прямо там, где стояла - на мокром стекле отчетливо проступали еще не смывшиеся следы грязного сапога и руки. Хорошо, остается только надеяться на то, что Антон ничего не заметит. Еще раз криво улыбнувшись, я плюхнулась на свое спальное место и устало закрыла глаза. Хочу спа-а-а-ать… не считайте меня чудовищем, я могу совершенно спокойно проспать двенадцать часов и не выспаться, а после скачек по поезду я устала и немного измоталась. К тому же недостаток магических сил тоже сказался на моем самочувствии. Восполнить силы быстро можно было только сном, в который я и проваливалась. Медленно, мне казалось, что я куда-то падаю… я устроилась на спальном месте поудобнее и хотела сказать Антону, чтобы он закрыл окно, но мне вдруг стало так лень…
6
Роллон оторвался от компьютера и потер затекшую от долгого нахождения в одном положении шею. Сага о Зимнем волке все никак не поддавалась продолжению, мысли не лезли в опустошенную голову. За последние несколько часов он несколько раз набрал и стер следующую главу. Результата так и не было. Роллон действительно не знал, что будет дальше, произведение окончательно зашло в тупик. Что самое интересное, это был явно не кризис жанра - остальные "мемуары", которые в данный момент были не закончены, мирно дожидались развязки событий, просто до них руки не доходили.
Зимний волк точно знал, что "Сага" - последняя из всех его книг. А потом… потом он либо закончит свое дело и вернется в умерший Эллегион, либо его ликвидируют тут. Почему произойдет второе, Роллон не знал. Знал лишь только, что рано ли поздно это произойдет… скоро, очень скоро, через несколько дней поезд прибудет во Владивосток. Нужно встретиться со знакомыми. Может, они что подскажут… может быть… не по сюжету книги, конечно, а по сложившейся ситуации. Вряд ли, правда, они смогут подсказать что-нибудь дельное. На предмет силы все было давно обыскано с помощью магии, но результата не было до сих пор.
Взглянув в окно, с которого еще не смылись следы грязного сапоги и руки, Роллон внезапно усмехнулся. То, что делала Лита вечером на крыше поезда, его интересовало мало. Может, она так своеобразно активно отдыхает… Хотя нет… от Роллона не укрылся зачем-то восставший из гроба мертвец, но он придал ему такое же значение, как если бы это была муха, залетевшая в купе. Впрочем, мертвецу он тоже был совсем неинтересен - тот принял его за хозяина, которому нужно беспрекословно подчиняться. Как ни не хотел Роллон убежать от того, кем он был рожден, все-таки кровь взяла свое. Конечно, можно было приказать мертвецу вернуться в гроб, но он не стал этого делать. Пусть уж лучше Лита потренируется, к тому же это действие могло вызвать вполне ощутимые возмущения магического фона, которые Лита, как маг, могла почувствовать. Впрочем, вряд ли она профессионал. Маг высшей степени, мастер, сразу бы разглядел его сущность и силу, спрятанные за маской обычного человека. У Литы же сила, которой она владела, чувствовалась, впрочем, Роллон коснулся ее лишь поверхностно, желая убедиться в своей догадке. Какая именно у нее стихия, и что это за сила, он не стал смотреть, хотя ему что-то и показалось знакомым. Ему хватило поверхности. Лита только начинающий маг. Либо учится на последнем курсе Ателленского Университета Магов, либо только что его закончила. Роллон бросил взгляд на левую руку девушки, лежащую поверх одеяла. На плече была нанесена небольшая тонкая татуировка, которая для человека, если бы люди и могли ее видеть, могла показаться простым переплетением линий, однако Роллон прекрасно ее узнал. Еще тогда, давно, когда он жил в Эллегионе, он видел много таких татуировок. Такую делали каждому, кто поступал в Университет, по окончании каждого курса к простому рисунку добавлялся определенный элемент. Всего их, кроме основного, должно было быть пять. Здесь не хватало одного. Значит, она окончила лишь четыре курса. Тогда ясно, почему она не смогла распознать мага в нем - узнать колдуна, а тем более Зимнего волка, под такой успешной маскировкой, мог только выпускник Университета такого же, а лучше и выше, уровня. А учуять его вторую сущность не под силу даже оборотню…
Во сне девушка перевернулась на бок и пробормотала что-то неразборчивое. Роллон еще раз внимательно оглядел ее. Чем-то она напоминала ему Айлитен. Немного именем, а еще - медного цвета волосами, которые вьющимися локонами рассыпались по подушке. Что касается лица… его Роллон смутно помнил. Хотя и видел каждую ночь. Просто его народ, чьим представителем являлась и Айлитен, обладал одной характерной особенностью - после смерти образы умершего начинали очень быстро стираться из памяти. Во всяком случае, черты лица. И вспоминалось все лишь тогда, когда смотрели на портрет. Роллон хорошо помнил Айлитен - волосы, фигура, голос, манера себя вести… а лицо выходило как будто смазанным, все больше отдаляясь. Она уже давно стала иллюзией, чем-то таким, чего уже нельзя увидеть или коснуться… красивой картинкой в памяти, навсегда ставшей прошлым.
Нет. Не думать. Главное - не думать и не вспоминать. Потому что тогда сразу приходило это ненавистное, неприятное чувство вины. Он виноват во всем сам. Во всем. Он мог ее переубедить… не смог. Всемогущий Зимний волк не смог убедить обычную девчонку… нет, не обычную, и далеко не девчонку. Когда они познакомились с Айлитен, ей уже минуло сто лет… но для него она все равно оставалась девчонкой, слишком мало знающей о жизни и смерти… способная к некромантии, выбранная их лидером, она, тем не менее, не любила ее и именно поэтому чуть ошиблась, генерируя заклинание… ошибка… ценою в жизнь мира Мудрейших, изначальной расы, о родстве с которой так любят кричать на каждом перекрестке эльфы. Нет, от того не осталось даже отголосков в прошлом.
От мрачных мыслей Роллона отвлек резкий звук талисмана, лежащего в сумке. Зимний волк поспешно схватил круглый прозрачный камень в серебряной оправе и зашел в душевую, плотно закрыв за собой дверь. Уже там он нажал на своеобразную кнопку. В воздухе соткался полупрозрачный силуэт человека на вид лет тридцати.
- Ты что, сдурел? - сразу и без предисловий шикнул на него Роллон. - Между прочим, передатчик могли услышать.
- Извини, виноват, - развел руками мужчина. - Но дело срочное. Ты когда приезжаешь во Владивосток?
- Дней через пять. Это и есть твое срочное дело?
- Нет, конечно. Стал бы я из-за такой ерунды тебя беспокоить. Просто у нас наблюдаются небывалые возмущения магического фона. Какая-то гадость, судя по всему, из Эллегиона.
- Нежить?
- Именно.
- Дело рук моего любезного отца?
- Вряд ли, скорее, побочный эффект. Такого количества нежити я не видел с момента рождения.
- А я тут при чем?
- Нежить много убивает. Магов, естественно, простые жители ее не интересуют. Местные маги уже не справляются с таким натиском. Жители пока ничего не знают, но вскоре неосторожные, посредственные маги у нас закончатся, и ситуация может выйти из-под контроля.
- А что, сейчас вы ее контролируете?
- Более-менее, - по лицу мага было понятно, что они контролируют ситуацию примерно так же, как таракан - снежную бурю.
- Неужели? - скептически хмыкнул Роллон.
- Нам нужен ты. И как можно быстрее.
- Почему это? Вообще-то, пару недель назад к вам прибыл Лентарн. Вам мало одного Зимнего волка?
- Лентарн тяжело ранен, и поэтому временно выпал из жизни магического мира. К тому же нам нужен не просто Зимний волк, а именно ты. Мы имеем дело с нежитью, тебе это понятно?
- Для меня с нежитью все закончилось тогда, когда погиб Эллегион. И больше я с ней дел иметь не буду и не хочу.
- Роллон, ты был рожден для того, чтобы повелевать ими. Неужели тебя не зовет твоя кровь?
- Зовет. И именно поэтому я не хочу иметь с ними ничего общего.
- Ты говоришь, как мальчишка, а не как член высшего органа политической власти Эллегиона.
- Возможно. Но этому мальчишке уже давно исполнилось три века. И Эллегион уже мертв.
- Ты что, боишься смерти?
- Боюсь? Смерти? Нет, я даже мечтаю о ней. Но не ухожу лишь по одной причине - я уже умирал, и мне там понравилось куда меньше, чем здесь. Я просто не хочу становиться тем, кем должен.
- И ты не остановишь нежить? Ты же можешь сделать это. Можешь. Просто не хочешь.
- Я знаю, что я могу. И ты прав - я не хочу. Я не нежить и не смерть, чтобы управлять ими.
- Ты тот, за кем они слепо пойдут куда угодно. Стоит только приказать. Для них ты наравне с Танатосом. Нежить будет беспрекословно подчиняться тебе, как своему богу, чьим сыном ты являешься.
- Я не бог. Я почти человек.
- Ты далеко не человек, и ты это знаешь. Я не прошу тебя управлять ими, я прошу лишь одного - прикажи уйти. Неужели это так сложно сделать для тебя? Даже камень иногда может треснуть. Можешь ты хоть на один раз расплавить стальное сердце? Посочувствовать? Пожалей людей.
- Жалеть? Людей? Ты смеешься. Я не способен на это.
- Ты настоящее чудовище.
- К сожалению, да. И тот, которого ты называешь моим отцом, сыграл в этом большую роль. Неужели ты думаешь, что я сам согласился бы на это? Жить в вечно окружающей смерти… это хуже смерти. Она - хотя бы спасение. Хорошо, я прикажу им уйти. В последний раз. Я еще раз повторю - я не желаю иметь с нежитью ничего общего. Но маги, которые мне нужны, могут погибнуть в этом городе. Если уж дело такое срочное, могли бы открыть индивидуальный портал.
- А всемогущий Зимний волк не может этого сделать?
- Могу. Но тогда нежить явственно почувствует меня. И Танатос тоже.
- Нет, открыть индивидуальный портал мы пока не можем - все силы брошены на уничтожение нежити, заполонившей город.
- Я буду через пять дней, - мрачно буркнул Роллон магу. Тот кивнул и начал таять.
- Кстати, у нас есть новости, которые могут быть тебе интересны, - сказал маг на прощание. - Но это не разговор по передатчику. Насчет Ворот и Эллегиона.
Выключив передатчик, Роллон со злостью двинул кулаком по металлической стенке, на которой явственно обозначилась глубокая вмятина. Щелкнув пальцами и ликвидировав ее, он вышел в купе. Надоело.