– Куда вы меня будете бить? – поинтересовался Лева. – Не то чтобы мне это было особенно любопытно, просто знаете, ваши предшественники не оставили вам особо богатого выбора, а бить туда, куда били они, не так интересно. Синяки там уже есть.
– Да, ребята перестарались, – сказал Слава. – Но, быть может, это прозвучит для вас дико, я вас бить не буду.
– Дико, – согласился Лева. – А почему?
– А смысл? – спросил Слава.
– А так, чтоб было, – предположил Лева. – Ну надо же чем-то заняться во время допроса.
– Боюсь, у вас сложилось превратное мнение о нашей работе, – вздохнул Слава. – Но мы сами в этом виноваты, не так ли?
Лева промолчал. Заявление мента не требовало комментариев.
– Вы не испытываете никакого желания о чем-нибудь мне рассказать? – спросил Слава. Спросил для проформы, так как прекрасно понимал состояние задержанного. Сам бы он желания разговаривать с милицией не испытывал, даже если бы ему хотелось орать о чем-то на всех углах.
– Нет, – сказал Лева.
– И вы не хотите ничего добавить к тому, что уже рассказали?
– Нет.
– А известие о том, что на вашу знакомую было совершено покушение, не сможет изменить вашего подхода?
– Покушение? – спросил Лёва. – На какую знакомую?
Он так устал, что уже ничего не воспринимал. Вот он, апофеоз пофигизма.
– На ту самую, у которой вы гостили. Ее машина была обстреляна на железнодорожном переезде почти сразу после нашего отъезда.
– И где же были ваши доблестные ребята? – спросил Лева. – Добивались признания у другого невиновного? Выбивали дурь из кого-нибудь вроде меня? Проверяли паспортный режим на оптовых рынках?
– Я вижу, новости нас не слишком удивляют. Я ожидал более бурной реакции.
– Голову пеплом я посыплю дома, – сказал Лева, – Без свидетелей.
– Что вы можете рассказать об убитой?
– Я требую адвоката.
– Вы задержаны как свидетель. Свидетелям адвокаты не положены.
– Хорошо же вы со свидетелями обращаетесь.
– Послушайте, – сказал Слава. – Произошла ужасная ошибка, о которой я сожалею. Я приношу вам извинения от лица всего нашего ведомства, хотя сомневаюсь, что вам от этого станет легче. Но поймите и вы меня тоже. Произошло убийство, и если вы знаете что-то, что могло бы нам помочь его раскрыть, я был бы очень признателен, если бы вы своими знаниями поделились.
– Поймите и вы меня, – сказал Лева. – Я не знаю абсолютно ничего относительно той темы, что вас интересует. Посмотрите на меня. Неужели такой человек как я, не сказал бы всего, что он знает, после того, что с ним сделали? Я познакомился с Мариной в казино, она пригласила меня к себе, вы взрослый человек, не надо объяснять, зачем, а на следующий день нагрянули вы. Точнее, не вы, а ваши орлы. Конец истории. То, что я о ней знаю, это информация сугубо интимного свойства и никоим образом не может помочь вам в расследовании ее убийства.
– А почему всего этого вы не рассказали на месте?
– А кто меня слушал?
Допрос продолжался еще около часа. После этого Слава подписал Леве пропуск и велел убираться на все четыре стороны в очень вежливой формулировке.
Он склонен был поверить Левиной истории. Парень не тянул на пособника этого пресловутого Левона, тем более что в причастности самого Левона к произошедшим событиям Слава сильно сомневался. Женщину убрал явно не Левон, это был не его почерк. Стрельба, взорванные машины.... Больше похоже на старого знакомого, Транквилизатора.
Нет, подумал Слава. Тут что-то не то. Кто-то играет в игры. Осталось самая малость. Узнать правила и вычислить игроков. Слава вздохнул и закурил сигарету.
Идя по коридорам отделения милиции, Лева чувствовал себя полным кретином. Идиотом. Круглым дураком. Мальчиком, который только что вылез из песочницы и решил поиграть во взрослые игры.
В КПЗ у него было время подумать, и он прекрасно понимал, что вычислили его по Марине. Какой смысл менять лицо, машины и места проживания, превращаясь из Левы в Левона и обратно, если и Леву, и Левона все видят с одной и той же спутницей? Это же все равно что нацепить себе на спину плакат с надписью: "Вот он я! Хватайте!". Хорошо еще, что первый удар нанесли менты, а не пацаны из конкурирующих структур.
До Марины они уже добрались. Конечно, Лева сильно сомневался, что обычные бандиты смогут причинить вред суперразведчику, созданному другой цивилизацией, однако на душе скребли кошки. И самое поганое – это то, что следующим на очереди будет он. Надо срочно ложиться на дно. Но как и где? И, главное, если он ляжет на дно, как его найдет Марина и как он вызволит Юнгу из зоопарка?
Накаркал, подумал он, когда, стоило ему только выйти на улицу, к тротуару лихо подрулила черная тонированная "восьмерка" "ауди" и распахнула перед ним пассажирскую дверь. За рулем сидел молодой человек в строгом деловом костюме, белой рубашке и галстуке. Лицо молодого человека было очень интеллигентным. Именно такие лица обычно бывают у высокооплачиваемых киллеров, почему-то подумал Лева.
– Садись, – предложил молодой человек из "ауди".
– Зачем? – тупо спросил Лева.
– По городу покатаемся, – сказал молодой человек. – О делах наших скорбных покалякаем.
С орбиты
– Капитан, скажите, а вам не кажется, что, чрезмерно отдаляясь от ситуации, мы позволяем ей выходить из-под контроля?
– Я не вижу никакого варианта, в котором наше прямое вмешательство могло бы принести положительные результаты. Возможно, ситуация изменится, и тогда мы сможем на нее повлиять.
– Ситуация и так меняется слишком быстро, я не Успеваю отслеживать. Юнга лишен свободы передвижения и подвергается детальным исследованиям. Я боюсь того, что смогут обнаружить их ученые.
– Наши жизненные формы схожи. Они уже нашли одно объяснение внешним различиям Юнги и особей с планеты, вряд ли будут искать другое. К тому же я сильно сомневаюсь, что у теории о межпланетном происхождении будет много сторонников. Ситуация с Юнгой тревожит меня меньше всего. Наш робот-разведчик был атакован. Является ли это частью игры, в которую играет Лева, или же этот выпад направлен против нас?
– Робот выходил на связь?
– Нет. Я велел ориентироваться по обстановке и полагаться на свои суждения. Он выйдет на связь, когда конфликт будет улажен.
– Весь план под угрозой. Не слишком ли опрометчиво мы поступили, положившись на помощь только одного индивидуума? И того ли мы выбрали?
– У него творческий подход к решению проблем, богатое воображение, полное отсутствие ксенофобии и здоровая психика. Просто у него не хватает опыта, но наша ситуация уникальна, и вряд ли кто-то из землян может обладать опытом нужного нам рода. И вы сами знаете, что тайна, известная более чем одному разумному, уже не тайна.
– Но вы же понимаете, что у нас не хватит сил и средств для силового решения вопроса! Вся наша цивилизация столько лет работала для того, чтобы создать корабли для Исхода, что не оставалось времени ни на что другое. Глобальное вмешательство в прошлое планеты с целью изменения всей ее истории тоже может кончиться очень плохо, например, катастрофой галактического масштаба.
– Мне кажется, вы паникуете раньше времени. У людей есть хорошая поговорка – надо решать проблемы по мере их возникновения.
– Но сейчас мы вообще ничего не можем решить!
– Почему же? Можем. Мы можем решить проблему ожидания. Знаете, Юнга научил меня очень интересной игре, она называется "покер". У вас есть колода карт?
– Как вы можете думать об играх, когда наш архив остался без присмотра? А если кто-нибудь взломает файлы и узнает правду?
– В таком случае наши шансы на получение не только Африки, но и Северного полюса стремительно упадут до нуля. Но чего беспокоиться? В данный момент на Земле есть только три гип... чел... в общем, только трое знают наш язык. И, уверяю вас, тому, кого этот вопрос беспокоит, сейчас не до наших архивов.
– А вы уверены, что Юнга не сболтнет лишнего?
– Я уверен только в том, что сейчас мы не можем вмешиваться и предпринимать хоть что-либо. Положимся на его благоразумие, а вам я советую относиться к происходящему философски. Итак, у вас есть колода карт?
– Колода карт у меня есть.
– А что вы готовы поставить на кон?
Рождение женщины
Вообще-то созданные гиптианами биороботы с искусственным интеллектом по всем параметрам были разумными живыми существами. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
В определенный момент искусственный разум, способный к самостоятельному развитию, начинает походить на разум его создателя. Автор ни в коем случае не хочет сказать, что мозг становится примитивнее и вычисления, на которые ранее требовались миллисекунды, занимают теперь до нескольких минут. Нет, он говорит об эмоциональной окраске.
Рано или поздно разум начинает приобретать собственные черты характера, отождествлять себя с существом определенного пола, возраста и ведет себя и старается выглядеть соответственно своему внутреннему ощущению. Обычно этот процесс протекает постепенно, под контролем опытных робопсихологов, которые стараются не пропустить черт, снижающих эффективность работы данного индивидуума. Но иногда, особенно со сравнительно молодыми роботами, на которых внезапно сваливается большой объем незнакомой информации, этот процесс больше напоминает взрыв.
И в тот момент, когда биоробот Шрхрмпгрдрбрврждрдж-136!(87б)-ФЫВ-АФ2 адекватно отреагировал на возникшую угрозу, устранив ее источник, он резко ощутил себя женщиной.
Быть может, так было предопределено заранее, быть может, сказалось продолжительное пребывание в этом образе, но робот решил, что его зовут Марина, он является молодой и чертовски привлекательной женщиной (НЕ ГИПТИАНКОЙ!), и далее начал действовать соответственно.
То бишь впал в истерику.
Все меня бросили, подумала Марина. Кэп с Профом болтаются в открытом космосе, Юнгу с Левой арестовали, никому нет до меня никакого дела, а тут еще эти придурки взорвали машину и испортили прическу!
Истерика продолжалась секунд тридцать, что для настоящей женщины является поистине мизерным сроком, но для роботессы, со скоростью реакций на несколько порядков превосходящей аналогичную скорость обычного человека, этого было более чем достаточно. Через тридцать секунд к Марине вернулась способность рационального мышления.
Снится ли бегемотам Африка?
Африка Юнге не снилась, что в принципе было неудивительно. Но не снилась ему и Гип-то, его родная планета. Ему вообще ничего не снилось, потому что он не спал.
Юнге было интересно и весело. Так весело ему не было уже давно, с самого выпуска из кадетского летного училища. Подготовка к полету, который должен был вписать имена его участников в историю нации, была долгой и выматывающей, сам полет был долгим и скучным. Сидеть на загородной даче по окончании полета, пусть и наслаждаясь земными излишествами, было приятно, но не очень занимательно. Юнга был гиптианином действия. Стоять в стороне и наблюдать – это не его кредо.
Левин план Юнге нравился. План был дерзким, наглым, с налетом риска, план призывал к активным действиям. Единственное, что ему не нравилось, это его пассивная роль в разворачивающихся событиях. Когда Проф и Кэп отбыли на орбиту, Юнга уже подумывал попросить Леву о том, чтобы тот придумал для него какую-нибудь работу, и тут началось самое интересное.
Налет! Прикольно было корчить из себя земную неповоротливую тушу и издеваться над омоновцами, в зоопарке было еще прикольнее. Куча специалистов с научным багажом, который Юнга получил, закончив первые классы гиптианской школы, исследовали его со всех сторон, чуть ли не пытались просвечивать рентгеновскими лучами, сделали кучу неправильных выводов и обещали друг другу заняться этим позже. Юнга понимал, что он СЛИШКОМ напоминает им бегемота, чтобы они начали искать странностям его организма какие-то иные объяснения, нежели генетические мутации.
Кто за кем стоит
Кто-то может сказать, что катание на машине по ночной Москве – сплошное удовольствие. Никаких пробок, все светофоры мигают тебе желтыми глазами, разрешая беспрепятственный проезд, приготовь только в кармане пару соток для гаишника, и можешь ехать как хочешь, куда хочешь и с какой хочешь скоростью.
Но Лева почему-то удовольствия не испытывал. Может быть, виной тому общее физическое состояние его тела, может быть, ему не нравился собеседник, предложивший покалякать о делах скорбных, но за последние сорок минут не проронивший ни слова.
Лева тоже не стал завязывать разговор. Кому надо пусть тот и начинает.
Тем не менее катались они действительно по Москве. Причем Лева не думал, что его куда-то везут, иначе они бы уже давно приехали. "Ауди" сначала рванула в сторону центра, но, выскочив на Садовое, принялась ездить по кругу. Круг занимал у водителя около двенадцати минут, словно у него было негласное разрешение нарушать правила движения и плевать на скоростной режим.
– Не напрягайся, – посоветовал молодой человек, когда они вышли на третий круг. – Если бы мы хотели тебя грохнуть, ты бы уже валялся дохлым и задавал себе вопрос: "Неужели это я?"
Лева нашел в этой фразе полное отсутствие логики.
– Я и не напрягаюсь.
– Это хорошо, – сказал молодой человек. – Меня можешь называть Гошей.
– Особого желания называть тебя как-либо вообще я не испытываю, – сказал Лева.
– Да ладно тебе, – беспечно сказал Гоша. – Расслабься и постарайся получать удовольствие.
– А ты, собственно говоря, кто?
– Я – оттуда, – Гоша ткнул пальцем в потолок "ауди".
– Ангел, что ли?
– Ага, ангел, – хохотнул Гоша. – Хранитель, блин. А когда и истребитель.
– Меня ты хранить будешь или истреблять?
– А как разговор сложится, – сказал Гоша.
– Понятно, – сказал Лева и стал смотреть в окно. За окном была жизнь. Несмотря на поздний час, многие окна светились, были открыты круглосуточные магазины, бары и казино. Нормальные люди занимались нормальными делами, а не катались по городу в чужих машинах, за рулем которых сидели непонятные личности с манией величия, отягощенной параноидальным синдромом.
– Я расскажу тебе одну историю, – сказал Гоша. – Реальную историю, не притчу. В начале восьмидесятых годов в Советском Союзе был разоблачен глубоко законспирированный агент английской разведки. За ним долго следили, вычисляя все его контакты, пытаясь понять, кто или что его особенно интересует, в общем, обычная разработка. Но тот был матерым профессионалом и обнаружил слежку. Пришлось его брать. А у парня был маленький сын. Ля-ля, тополя, обычное дело, на парня насели, и он согласился работать на нас. Этакий двойной агент, которому безоговорочно доверяла другая сторона и который был у нас на крючке. Мы использовали его в течение пятнадцати лет. Все это время его сын учился в школе-интернате в одном закрытом городе в Сибири. Агент был золотой жилой, мы полностью дезинформировали противника, в то же время получая весьма любопытные сведения, но один из генералов захотел выслужиться и пустил через "крота" слишком явную "дезу". Интеллидженс сервис раскрыла двойного агента, и от него пришлось избавляться. Сам понимаешь, он слишком много знал, и в живых его нельзя было оставлять. В тот же день двое наших людей должны были навестить парнишку, сына агента, и перевести его в другую школу. Парень словно почувствовал, что случилось с его отцом, не хотел ехать, задавал слишком много вопросов, но в конце концов его усадили в машину чуть ли не силой. По дороге он убил обоих наших людей и исчез. Мы искали его еще три года, потеряв при этом пятерых профессионалов. Матерых профессионалов. Парень словно растворился, понимаешь? Его так до сих пор и не нашли. А генерала, который подставил его отца, он к тому времени уже на пенсии был, застрелили из снайперской винтовки в позапрошлом году.
– И к чему ты мне это рассказал? – поинтересовался Лева, когда понял, что продолжения не последует.
– К тому, что никогда не знаешь, чего можно ожидать от человека, невзирая на то, как он выглядит, ведет себя или сколько ему лет. Не так ли, Лева? Или правильнее называть тебя Левоном?
– Назови хоть джедаем, только мечом световым не руби.
– Рад слышать разумные речи, – сказал Гоша. – Это ты перед ментами горбатого лепить можешь: я не я, лошадь не моя, никого не знаю, ничего не видел, глухой, немой и тупой от рождения. Мы – не менты, менты – не мы. Мы о тебе многое знаем.
– Прежде чем ты продолжишь, – сказал Лева, – я хотел бы уточнить один вопрос, дабы избежать между нами возникновения досадного взаимонепонимания.
– Валяй, уточняй.
– Насколько я понимаю – поправь меня, если это не так, – ты относишься к ведомству, которое шпионит за бугром и ловит забугорных шпионов здесь. При чем тут я?
– Сфера интересов нашей организации находится в разных областях, – пояснил Гоша. – Все слышали такой термин, как "организованная преступность". Но никто никогда не догадался спросить, кто и как ее организовывает.
– Неужели? – удивился Лева.
– А то как. Преступник – по определению асоциальный и антиобщественный тип. Волк-одиночка, чуждающийся морали и не придерживающийся общепринятых норм, плюющий на законы и правила. Волки сбиваются в стаи, но если у стаи нет ярко выраженного лидера, они будут постоянно грызться между собой, и ни к чему хорошему это не приведет. Когда волки дерутся между собой, страдают овцы.
– Овцы – это обычные люди?
– Это метафора.
– А кем в этой метафоре являетесь вы?
– Мы – сторожевые собаки, не дающие волкам резать овец.
– Дерьмовая метафора, – сказал Лева. – Сторожевые собаки не организуют волков, не поставляют им лидеров и не лимитируют количество зарезанных овец в отаре.
– Может быть, и дерьмовая, – согласился Гоша. – Я – оперативник, а не литератор. Пусть будут не волки. Пусть они будут демоны, тогда мы будем заклинателями и некромантами.
– Скорее уж зомби и колдуны вуду, – сказал Лева.
– Что в имени тебе моем, – сказал Гоша. – Имена и названия не имеют того значения, которое им принято придавать. Дело не в том, кто я и кто ты, дело в том, что нам делать дальше.
– Я готов выслушать твое предложение.
– Ты – дилетант, – сказал Гоша. – Очень талантливый, очень наглый, но дилетант, а в этом мире на одной наглости и таланте далеко не уедешь.
– А я далеко и не собирался.
– Криминальные структуры уже сыграли свою роль, – продолжал Гоша. – Мы использовали их для достижения тех целей, которые никогда не смогли бы заявить открыто, и особой необходимости на данный момент в них нет, поэтому нас вполне устраивал сложившийся статус-кво. Статус-кво поддерживает Транквилизатор.
– А вы обеспечиваете ему федеральное прикрытие.