- Это ведь моя вина, - стиснула руки Ольга. - Захотела послушать архиерейских певчих. Ушла в собор, Зою одну оставила. Раньше она спокойна была, знала - в случае чего я за нее заступлюсь. Ох, Сеня, куда она могла уйти? Где ее искать? Что теперь делать?
- Не знаю, - честно ответил дьякон. - Будем надеяться, она вернется. Может, даже сейчас придет. И давай все-таки репетировать. Обещали же, что будет пьеса.
- Да, - встрепенулась Ольга, хлопнула в ладоши, - все на сцену, пожалуйста! Репетируем явление Ангела пастухам. Батюшка, Артем, Тавифа, начинайте.
Отец Емельян кивнул и заговорил безо всякого выражений:
Взгляни, мой друг, какой прекрасный свет,
Как будто вестник там стоит небесный.
Тут вступил Артем - "подпасок":
О, я своим глазам не верю, нет!
Ведь это ангел, ангел бестелесный.
Скорей бежим! Мы грешники с тобой
И на небесный свет взирать не смеем.
Отец Емельян:
Да поспешим, гони овец домой,
Покуда солнце эту ночь не сменит. Бежим!
Тавифа - Ангел: Постойте!
- Вот именно что "постойте"! - В голосе Ольги слышалось искреннее огорчение. - Вы будто не в пьесе играете, а кого-то хороните! Нельзя же так.
- Душа не лежит, Оля, - сказал отец Емельян и сошел со сцены. - Не до спектаклей. Тошно мне, как узнал, что Фомаидка Ломодубова да Катерина Потрясюк над Зоей в храме учинили. Мне теперь покою не найти. Девушка в отчаянии, в скорби, в одиночестве ходит где-то, а мы пиески разучиваем! Увольте меня от этого.
И отец Емельян вышел из зала.
- Ладно, - вздохнула Ольга. - Репетиция на сегодня отменяется. Все свободны.
- А в чем дело? - полюбопытствовал Федор Снытников. - И действительно, где Зоя?
Ольга вздохнула, посмотрела на мужа:
- Рано или поздно этому Федору все равно придется узнать, кто такая Зоя на самом деле. Так пусть узнает сейчас. Если он ее любит, так поймет и поможет ее искать, а если нет… Пусть проваливает. А роль царя Ирода можно будет дать Фомаидке - ей она в самый раз.
- Знаешь, а я бы все же не стал ему рассказывать про Зою, - проговорил дьякон.
- У меня нет другого выхода, - ответила Ольга и добавила: - Федор, присядьте, нам нужно поговорить. И это серьезно.
Следующие три с половиной недели навсегда запомнились щедровцам. Историю "великой пагубы" еще долго пересказывали потомкам, чтобы не повторить подобной беды. И не переживать заново стыда, который угрызает человеческую душу порой сильнее пресловутого адского "червя неистребимого".
Лучше всего события "великой пагубы" изложили статьи местных газет.
"Щедровские вести", раздел "Криминальная хроника": "Шестого декабря в два часа пополудни на территории недостроенной медсанчасти № 6 обнаружен труп мужчины средних лет. Труп обнаружил Сайкин А. В., гражданин без определенного места жительства. По утверждению Сайкина А. В., труп принадлежит П. П. Конычеву, также гражданину без определенных занятий и места жительства. По заключению судмедэкспертов смерть гр. Конычева П. П. наступила около часа ночи в результате рваной раны, предположительно нанесенной неизвестным видом холодного оружия либо крупным хищником. Начальник ГУВД г. Щедрого полковник В. Д. Жабин оставил данный факт без официальных комментариев, но в приватной беседе с корреспондентом "ЩВ" сказал, что не советовал бы жителям города бродить по улицам в одиночку, в безлюдных местах и позже полуночи". "Реальный рубеж", раздел "Местные ужасы": "Новым чудовищным преступлением потрясены жители нашего многострадального города! Поистине наша жизнь есть не что иное, как триллер, написанный кровавыми буквами на снежном поле вечности. Но оставим эмоции и обратимся к фактам. Ранним утром девятого декабря пенсионерка Е. И. Потрясюк, проживающая в частном секторе на ул. Пожарского, отправилась, по ее словам, за свежим молоком в палатку "Щедровский молокозавод". Однако палатка вопреки режиму работы была закрыта. Пенсионерка Е. И. Потрясюк справедливо возмутилась таким нарушением трудовой дисциплины и принялась стучать кулаком в ставни палатки. Каково же было потрясение уважаемой пенсионерки Е. И. Потрясюк, когда ставни палатки от ударов разошлись, и на старушку из разбитой витрины уставился мертвыми глазами истерзанный труп! Хорошо, что у наших щедровских пенсионеров крепкие нервы! Е. И. Потрясюк не упала в обморок, не бросилась бежать без оглядки от страшного места. Она криком остановила проходящего мимо дошкольника Диму Крепкокрылова, отобрала у него мобильный телефон и вызвала милицию. Прибывшим по вызову оперативникам Е. И. Потрясюк сообщила, что в трупе она опознала свою подругу, пенсионерку Ф. Г. Ломодубову, которая тоже каждое утро ходила в палатку "Щедровский молокозавод" за ряженкой. Как выяснила экспертиза, смерть гражданки Ломодубовой вызвана чудовищными рваными ранами в области шеи и сердца. Е. И. Потрясюк заявила, что. это явно дело клыков оборотня, и она даже знает какого. Смелая пенсионерка призывает всех цивилизованных граждан нашего города сплотиться и дать отпор преступной нелюди. Полный текст обращения пенсионерки Е. И. Потрясюк "К Людям города!" вы можете прочесть на заборе возле торговой палатки "Щедровский молокозавод". Автор статьи - Сидор Акашкин.
"Красный пентакль", раздел "Уголовная клубничка": "Итак, любезные сограждане, устрашитесь! Снова в городе нарушен провинциальный пошлый покой! Новое убийство! Новый труп с разорванной глоткой и вспоротым брюхом! Кто убийца? Говорят, это Чумовой Вервольф, так его прозвали в кругах наших гламурных читателей! Вервольф убивает! Он разгневан! Он жаждет крови! На сей раз жертвой безумной зверюги стала влюбленная парочка - драма Ромео и Джульетты повторяется вновь и вновь, но уже под стильным кровавым соусом. Представьте: полночь, парк, укрытый снегом, чистым, как сны девственницы. Двое юных и прекрасных влюбленных. К чему нам их имена? Просто: он и она. Они поглощены друг другом. Они дарят друг другу поцелуи и клятвы. Они обнимаются, сидя на скамейке, как нежные голубки… И тут! Черная туша зверя, рыча, набрасывается на них сзади! Мощный удар - и влюбленный падает с разбитым черепом на такой прекрасный снег. Яростный рев - и возлюбленная, даже не попытавшаяся удрать от неизбежной гибели, умирает, хрипя, в луже собственной крови. Начинается снегопад. Он, как венчальной фатой, укрывает тела несчастных влюбленных… Вы думаете, это наши фантазии? О нет! Эту страшную картину мы нарисовали со слов выжившего в схватке со зверем влюбленного, нашего местного Ромео. Как ему это удалось? Дело в том, что наш герой к моменту нападения Чумового Вервольфа уже был мертв в биологическом смысле. Но если ты умертвие, это не значит, что ты не имеешь права на любовь и ласку. Наш зомби с подругой вовсе не страшился нападения Чумового Вервольфа, поскольку считал, что умертвиям уже не страшны безумные звери, да и подругу свою он сумеет защитить. В эксклюзивном интервью нашей гламурной газете герой сказал: "Не понимаю, с какой стати на меня напал оборотень. Оборотни никогда не нападают на тех, кто уже мертв. Это глупо. Он и вправду чумовой. Жаль мою подружку, она была славная. Спрошу своего аниматора, может, он ее восстановит из мертвых". Так-то, господа! Интересно, какие ужасы нас ждут впереди и что предпримет город в ответ на бесчинства Чумового Вервольфа?"
Спецвыпуск газеты "Thewerewolf", раздел "Официальные сообщения": "Общая Стая г. Щедрого со всей ответственностью заявляет, что происходящие в городе убийства совершены не местными оборотнями. Эксперт Стаи высказал предположение, согласно которому убийства мог совершить и не оборотень, а одиночка или группа психопатически настроенных людей с маниакально-депрессивным психозом, чтобы отвести от себя подозрения и разжечь в сознании людей нетерпимость к законопослушным оборотням. Исполняющий обязанности Вожака Стаи Ю. И. Волков также заявляет, что специальное подразделение по борьбе с агрессивным оборотничеством проведет свое независимое расследование и приложит все усилия к поимке преступника (или преступников)".
Но что газеты… Скоро сообщения о новых убийствах замелькали в них с ужасающей регулярностью. Чумовой Вервольф нападал нагло, жестоко и, увы, не оставлял за собой следов (кроме тех, что на теле жертвы, но по этим следам можно было только судить о характере раны, а не о характере зверя). Город затрясся в пароксизме ужаса. На улицах чуть ли не круглые сутки дежурили милицейские патрули. Община ведьм заговорила от нападения оборотней три микрорайона, но, к сожалению, заговоры не подействовали. Чумовой Вервольф "отметился" во всех трех. Атеисты и агностики прикупили на всякий случай серебряных крестов. Было убито восемнадцать бродячих кошек- по подозрению в том, что все они и есть тот самый таинственный убийца… Все чаще и чаще раздавались голоса, призывающие раз и навсегда очистить город Щедрый от скверны оборотней. Нескольким ликантропам пришлось уволиться с работы - коллеги их буквально затравили. Прохожие на улицах подозрительно вглядывались в лица друг друга, ища пресловутый вертикальный зрачок или желтый цвет глаз, потому что ходил упорный слух: Чумовой Вервольф-убийца имеет желтые глаза и вертикальный зрачок…
Словом, стало страшно. И хотя в магазинах прилавки просто ломились от огромного количества новогодних игрушек, сувениров, карнавальных костюмов и елочных гирлянд, никому не было до этого дела. До праздников ли… Праздники, они когда еще будут, а вот убийца - он, может, уже рядом. Дышит в плечо, щурит желтый яростный глаз…
Ольга Горюшкина все эти страшные дни не находила себе места. При каждом новом сообщении об убийстве она бледнела и тихо плакала. И страшно переживала из-за того, что Зоя Волкова так и не появлялась.
- Неужели ты думаешь, что эти смертоубийства Зоя творит в отместку за ту историю в храме? - как-то спросил жену дьякон Арсений.
Ольга сказала твердо:
- Ни единой минуты не думала я, что это совершила Зоя. Она не может.. Поверь, Сеня. Не может, и все!
- Тогда где она? Почему пропала?
- Это мне и страшно, Сенечка. Зоя впала в отчаяние и осталась без защиты. И притом убийца бродит на свободе.
А более всего дьяконице было обидно да самой жестокой досады, что красавчик Федор Снытников отнесся к ее пылкому рассказу о несчастной судьбе Зои с превеликим равнодушием. Лишь в тот момент, когда Ольга сказала Федору, что Зоя - оборотень, в его глазах промелькнуло нечто молниевидное. В остальном же Федор был, по выражению дьяконицы, абсолютным бесчувственным болваном.
- Послушайте, Федор, - взывала к нему Ольга. - Неужели вам безразлично то, что девушка, на которой вы собирались жениться, исчезла?
- Значит, так судил Бог, - спокойно отвечал Федор. - "Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть в обилии и в недостатке".
Пробубнит этак вот цитатку из Священного Писания, прикроется этой цитаткой как щитом, и ничего больше от него не добьешься, хоть тресни! Отец Арсений, бывший раз свидетелем такого разговора, даже вспылил и рявкнул на Федора своим знаменитым басищем:
- Ты святыми словами щели в своей душонке не конопать! Это тебе не замазка!
А Федор только хмыкнул. Вовсе не было в нем никакого почтения к особе священного сана. И в церкви, кстати, Федор никогда не появлялся. Но Ольге некогда было размышлять над причинами этого явления. Ее мучили угрызения совести - дьяконице казалось, что именно она, и никто другой, повинна в том, что наглые старухи изгнали Зою Волкову из храма. Ольга жила как во сне: первую половину дня, как обычно, возилась по хозяйству или готовилась к занятиям в воскресной школе, а едва за окнами начинали синеть сумерки, дьяконица одевалась потеплее и уходила бродить по городу. Заглядывала во дворы и скверики, долго мерила шагами аллеи в парке, заглядывала в лица прохожих. Ей казалось, что так она сможет найти подругу.
Отец Арсений возмущался:
- Да что ты выдумала бродить вечерами! Не найдешь ты ее! Прекрати, иначе я тебя запирать буду!
Но суровую свою угрозу дьякон в исполнение не привел. По секрету сказать, едва Ольга уходила из дому, как отец Арсений откладывал "Древний патерик", который до сего момента читал с самым внимательным видом, одевался и выскакивал вслед за своей неугомонной супругой. Таясь, шел следом, некстати вспоминая когда-то читанные повести про шпионов да филеров из царской охранки…
Именно благодаря этой игре в шпиона дьякон Арсений стал свидетелем свидания своей супруги с неким… Но лучше опишем все по порядку, согласно законам жанра.
Как раз после всенощной под празднование памяти святителя Николая Мирликийского, известного более в народе как Николай-угодник, Ольга в очередной раз пошла не домой, а прямиком направилась на кладбище. Не в прискорбном смысле, конечно. Просто неподалеку от храма Димитрия Солунского располагалось самое старое городское кладбище, давно закрытое и вроде как готовящееся стать первым городским музеем-некрополем. Но на реставрацию экспонатов некрополя средств у городской казны покуда не имелось, хотя не первый год писала пресса о том, что Димитриевский некрополь - это объект культурного значения, да и исторического тоже: погребены в нем были весьма известные городу Щедрому личности. Правда, некоторые из этих личностей по сю пору бродили по городу в качестве умертвий, но это же отнюдь не повод отказывать культурному памятнику в финансировании!
Итак, Ольга Горюшкина торопливо зашагала в сторону кладбища, не смущаясь поздним временем и окружающей темнотой да безлюдностью. Отец Арсений, разумеется, последовал за строптивой своей супругой, но на почтительно-шпионском расстоянии. К слову, у церковной сторожки прихватил дьякон малый топорик, которым звонарь Тимофей в другое время дрова колол. Прихватил не для того, конечно, чтоб в ход пустить, но для пущей уверенности. Известно ведь, что мужчине придает уверенности хоть какое-нибудь оружие. Даже если этот мужчина дьякон.
Торопится отец Арсений за женой, удивляется - и до чего она у него храбрая стала! Раньше, бывало, темноты боялась, мышей, тараканов и всяких непонятных шорохов, а теперь на тебе. Видно, дружба с Зоей придала дьяконице какого-то особого бесстрашия, коль женщина так легко теперь шагает по неторной кладбищенской тропе между укутанных снегом надгробий и застывших в скорбном плаче могильных мраморных ангелов. Кстати, у подножия одного из таких ангелов Ольга и остановилась внезапно. Огляделась. Дьякон, чтоб на глаза не попасться, за ближайшее надгробие схоронился - оказалось купца Осьмибатова надгробие, того самого, что когда-то подсвечники в церковь жертвовал. Вот и еще раз помог купец, за что дьякон тут же мысленно пожелал ему сподобиться царствия небесного.
Смотрит дьякон - а его жена уж не одна стоит, и как ее спутник появился - непонятно. Только что его не было, а моргнул - он есть! Пригляделся отец Арсений, и сердце у него екнуло - рядом с супругой его стоял самый настоящий вампир. Хоть и вечер поздний, а от снега светло, и разглядел отец Арсений темные крылья за спиной сего гостя, узкое, вытянутое как клинок лицо его, мерцающие неприятным, неестественным светом глаза. И клыки, конечно. Непроизвольно дьякон стиснул топорик, но потом рассудил верно, что вампир явно на его Ольгу нападать не собирается - та стоит спокойно и о чем-то с вампиром горячо беседует, жаль только, до надгробия купца Осьмибатова слова беседы не долетают.
И тут пришло на отца дьякона искушение. И смутило его душу неразумным, поспешным, слишком человеческим помыслом. Ибо решил отец дьякон, что недаром его жена встретилась в этот час с вампиром, что это не просто встреча, а самое что ни на есть свидание.
От такого помысла у отца Арсения в голове стало горячо и мутно. Сразу припомнились накопленные за годы семейной жизни интимные обидности, которые у всякого мужа бывают, однако благоразумно им замалчиваются, чтоб не расстраивать общего покоя. Ибо известно, что на каждое мужнино огорчение жена тут же приведет своих двадцать, и только будет муж посрамлен, да еще и вынужден прощения просить неизвестно за что. Припомнилось дьякону, что жена у него - натура романтическая и пылкая, даже вольнолюбивая, а также склонная к фантазиям. А что такое вампир, как не воплощенная фантазия? К тому же, как разобрал отец дьякон, прищурившись, вампир сей был очень красив. Очень. Этакой лепной красотой, не журнально-глянцевой, а явно, что называется, штучной работы. Женщины от такой красоты вмиг ума решаются, буде даже они и дьяконицы. Подобного типа красавец учился вместе с отцом Арсением в семинарии и после окончания взял да и принял монашеский постриг. Так ходили слухи, чуть не с полдюжины девиц оттого травились (всех, правда, выходили, Бог миловал). И вот теперь такой очарователь стоит рядом с Оленькой и явно вводит ее в соблазн!
Ах какая вскипела в груди дьякона ревность! Какая подозрительность! Может, все эти вечерние прогулки - не для поисков пропавшей подружки, а лишь для тайных свиданий?! И в последнее время Ольга эффектно похудела, поизящнела, а раньше все налегала по вечерам на жареную картошечку. И еще тушь! Да, Олечка на днях купила себе тушь, дорогую, французскую, с каким-то эффектом объемных ресниц! Нет, дьякон не был против того, чтобы жена пользовалась косметикой, но вообще-то Ольга ею никогда не интересовалась, а тут вдруг такая неожиданность, ведь это неспроста! И ведь с кем - с вампиром!
"А ну стой, - прозвучал в раскаленной ревностью душе дьякона строго-трезвый голос- Ну ты хорош, брат. За одну минуту жену свою до блудницы вавилонской низвел! Какие у тебя доказательства? А если б и были они, то не верь. Ради любви своей к ней - не верь!"
Чуть-чуть тут дьякону полегчало. Он сильно, глубоко вздохнул, обжигая морозным воздухом легкие, и словно протрезвел. А тут уж и вампира рядом с женой не стало - исчез, как будто стерли его ластиком с картины зимнего вечера. И Ольга торопливо зашагала к выходу из некрополя - так торопливо, что дьякону пришлось, прячась за надгробиями, чуть не ползком ползти, чтоб не заметила. Оттого чувствовал он себя прескверно и унизительно.
Но все равно, как ни торопился дьякон, а не удалось ему попасть в дом раньше жены и сделать вид, что ничего не случилось и ничему он не был свидетелем. Когда отец Арсений вошел в квартиру, Ольга уже была там, суетилась на кухне, разогревала на ужин гречневую кашу с луком и постным маслом. И до того аромат разогретой гречневой каши показался дьякону домашним, уютным, даже родным, что он устыдился - как ему в голову пришло заподозрить жену в измене?!
- Ты где был? - удивилась Ольга, привычно целуя мужа в щеку (тот неожиданно для себя внутренне содрогнулся от этого невинного поцелуя). - Прихожу, а ты еще где-то гуляешь…
- Мне кажется, это ты… гуляешь, - сказал отец Арсений и сам ужаснулся: очень эта фраза была двусмысленной до непристойности.
Ольга отстранилась, внимательно посмотрела на мужа:
- Что ты хочешь сказать? Так, погоди, сама догадаюсь. Ты за мной следил, да? Сеня, как ты мог?