У коновязи возле придорожной корчмы всадники спешились. Финист отсчитал пятьдесят монет в кожаный мешочек для Герды. Она молча засунула его себе за пазуху и, в нерешительности потоптавшись пару мгновений на месте, зашагала в сторону ратуши - массивного двухэтажного здания из красного кирпича. Больше она их не увидит.
Герда остановилась на пороге ратуши и, собрав волю в кулак, отворила дверь. За столом в передней сидел старик-писарь и что-то задумчиво выводил на листе дешевой желтой бумаги.
- Где можно найти Вальдемара Заградского? Долг ему хочу отдать, - писарь задумчиво поднял глаза.
- На охоту поехал, - после затянувшегося молчания ответил он и снова уставился в свой лист. - До сих пор не вернулся. Видать, в сторожке на краю Пущи заночевать собрался. Там и ищи.
- Спасибо, - кивнула Герда и вышла.
***
Финист смотрел вслед Герде, досадливо покусывая нижнюю губу.
- Не боишься, что она нас выдаст? - настороженно спросил Ждан.
Финист медленно перевел на него взгляд, не зная, что ответить.
- Почему мы не можем переночевать на постоялом дворе? - возмущалась Дугава, наблюдая, как Финист раскладывает по седельным сумкам купленную на ярмарке еду.
- Да, я уже все бока отлежал на стылой земле, - поддержал ее Ждан.
- Хватит ныть, - резко оборвал их Финист. - Нам нельзя нигде надолго задерживаться. Да и денег осталось впритык.
- Не надо было тратиться непонятно на что, - проворчал Ждан.
- А ты предпочел бы просидеть до конца жизни в погребе той ведьмы? Девочка отработала все монеты, что я ей дал, до последней. Если бы не она, нас, возможно, и в живых сейчас не было.
Финиста терзало необъяснимое чувство вины. Он не должен был ее отпускать вот так. Одна она не выживет.
- Но кто теперь поручится, что она не донесет на нас Голубым Капюшонам? - продолжал раздражать его Ждан.
- Не донесет, я уверен.
- Почему? Ты прочитал ее мысли? Я видел, ты пытался.
- Нет, я не телепат и читать могу только мысли животных. Но аура у нее…
- Какая? - переспросили Ждан с Дугавой одновременно.
- Странная… такое ощущение, что с ней рядом есть кто-то еще, но мы его не видим.
- Призрак? - предположила Дугава.
- Не думаю. Призраки привязываются к месту, а не к человеку. Это что-то другое. Если бы у меня было больше времени, возможно, мне бы удалось заставить ее раскрыться.
- Почему ты не попросил ее поехать с нами? Думаю, она бы согласилась, ведь у нее никого здесь больше не осталось, - предположила Дугава.
- Стойте, вы ведь это не всерьез? - не на шутку встревожился Ждан. - Мы же ее толком не знаем. Один раз спасла, другой и погубить может. Слушай, Финист, я все больше убеждаюсь, что ты был прав. Надо поскорей убираться отсюда, а то чего доброго действительно на костер попадем.
- Вот и ступайте, - быстро согласился предводитель. - Отойдете от города на пару верст, найдете подходящую поляну и разобьете лагерь. Я вас позже догоню. Только границу без меня не переходите, ясно?
Дугава быстро кивнула и потащила упирающегося Ждана к лошадям. Финист решительно направился к ратуше. Одним человеком больше, одним меньше, какая к демонам разница? Он обязан ее забрать.
- Сюда девушка заходила. Невысокая такая, светловолосая, - поинтересовался Финист у писаря.
- Герда?
- Да. Где ее найти?
Писарь оценивающе глянул на чужака, раздумывая. Что-то в выражении глаз Финиста неизменно располагало к нему собеседников, особенно когда это было нужно позарез. Так вышло и сейчас.
- В сторожку на краю Пущи пошла. Только… я бы на твоем месте поспешил. Там ее Вальдемар, покойного Заградского сын, поджидает. У него к ней не самые добрые намеренья.
- В смысле? - смутился Финист. Он ведь не посмеет?.. Это против всех законов! Даже единоверческих.
Писарь пожал плечами и вернулся к работе, всем видом показывая, что и так сказал лишнего. Финист вихрем вылетел из ратуши, вскочил в седло и помчался по той дороге, по которой они ехали вместе с Гердой этим утром.
***
Сторожка - крохотная избушка с соломенной крышей - находилась у самой опушки старого леса. Здесь часто оставались на ночь припозднившиеся охотники, чтобы не бродить по городу в потемках и не беспокоить сон своих домочадцев. Вальдемар любил охоту с детства. Обычно он собирал ватагу детей постарше и гонял по округе малышей, отбирая у них игрушки, лукошки с грибами и ягодами и вообще все, что только можно было отнять. Вальдемар называл это выкупом, а тех, кому не посчастливилось попасться с пустыми руками, ждала большая порция тумаков. Взрослые смотрели на это безобразие сквозь пальцы, не смея жаловаться земскому главе на недостойное поведение его единственного наследника.
Герда была излюбленной жертвой для игр Вальдемара, а все из-за того, что десять лет назад она напрочь отказалась стать его "дамой сердца" и в довесок окатила заносчивого мальчишку студеной водой. С тех пор один вид ее льняных косичек не давал ему покоя, и он, кидая все свои дела, бросался за Гердой, впрочем, догнать ее удавалось далеко не часто.
С тех пор прошли годы. Дети выросли, и Вальдемар практически не наведывался в Дрисвяты, а Герда старалась обходить усадьбу Заградских стороной, чтобы ненароком с ним не пересечься. Но несколько месяцев назад Вальдемар сам заглянул в их дом и долго о чем-то беседовал с отцом на повышенных тонах. В тот день Герда по обыкновению задержалась в книжной лавке, поэтому слышала лишь последнюю часть их разговора, притаившись за дверью. Вальдемар требовал, чтобы отец позволил забрать ее в усадьбу Заградских и сделать ее своей содержанкой. Лесник вначале опешил, а потом рассвирепел и чуть было не задал нахалу знатную трепку. Герда вовремя его остановила и метлой выпроводила Вальдемара за дверь.
После этого сладить с сыном Заградского уже не представлялось возможным: он специально поджидал Герду в темных, безлюдных местах, умолял, требовал, угрожал, чтобы она ответила на его ухаживания, но она оставалась непреклонно. И даже не из-за глупой детской мечты, не из-за приколотой к вороту вересковой броши, а из-за того, что сам вид Вальдемара вызывал чувство брезгливости, от его запаха живот сводила болезненная судорога, а от прикосновений хотелось отшатнуться и со всех ног бежать прочь, как от чумного.
Вот и сейчас было не по себе от предстоящей встречи. Но чтобы сохранить отцовский дом, нужно отдать Вальдемару долг, а попросить кого-нибудь сделать это за нее Герда не решалась.
- Может, все-таки передумаешь? - со слабой надеждой спросил кот. - Эти деньги очень пригодились бы в дороге.
- Я не собираюсь никуда уезжать.
- Сегодня - нет, а завтра?
- А завтра я вернусь домой.
Кот насупился и замолчал. Набравшись мужества, Герда постучала в дверь. На пороге показался высокий плечистый парень с кудрявыми волосами. Ворот рубахи был широко распахнут, выставляя напоказ смуглую мускулистую грудь. Герда тут же уловила резкий хмельной запах. Из головы выветрились все мысли, кроме одной - бежать.
- Заходи, - велел Вальдемар, в то время как Герда отчаянно пыталась вспомнить, зачем сюда пришла.
- Я… - начала заикаться она. - Я… деньги… Долг отдать. Вот.
Герда протянула Вальдемару кошель. Парень пристально глянул на нее и кивнул головой в сторону дома:
- Заходи.
- Зачем? Я лучше тут отдам и… пойду, - Герда вложила кошелек в его руку и попятилась, но Вальдемар ловко подхватил ее и втолкнул в дом.
- На улице деньги только торгаши передают, - сказал он, запирая дверь на засов. - А мы ведь друг другу не чужие, с детства знакомы. Да и горе общее нас роднит. Теперь мы оба сироты. Нет?
- Я слышала про вашего отца. Соболезную. Он был… хорошим человеком.
- Хорошего человека помянуть надо. Садись, я тебе сбитня налью. Пробовала? У него такой сладкий медовый вкус - тебе понравится.
- Нет, спа… спасибо, не стоит. Я… меня ждут, - неловко соврала Герда.
- Кто? Рыцарь на белом коне с большим мечом? - недобро рассмеялся парень. - Я верил в твои сказки, когда был ребенком. Если не заметила, я вырос. И ты тоже.
От страха сердце ухнуло куда-то вниз. Герда начала пятиться, пока не уперлась спиной в стену.
- Выпустите меня, - взмолилась она.
- Уходишь так быстро? Это неучтиво, - он тихо цыкнул и приподнял ее подбородок кончиком пальца. - Личико красивое, а вот манер не хватает. Хотя стоит ли удивляться, кто из местных может ими похвастаться? Мне следует поучить тебя вежливости? Послушанию? Смирению?
Вальдемар, будто играя с загнанной в угол дичью, наматывал кончик косы себе на палец. Герда сжалась в комок, желая провалиться сквозь землю, исчезнуть, раствориться в воздухе, лишь бы не видеть этого жуткого хищного взгляда.
- Будешь теперь меня слушать? - зашипел он, теряя терпение. - Чего молчишь?
- Буду, буду! - внутренне трепеща, выдавила из себя Герда. Она готова была сказать все, что угодно, лишь бы вырваться из его цепких рук.
- Хорошо. Сейчас и проверим, - он достал из-за пояса большой охотничий нож, натянул косу и провел по ней остро заточенным лезвием.
Коса шелковой лентой упала на пол, за ней последовала вторая. Герда застыла в ужасе. Что он наделал? Без кос же ее бесстыдной, гулящей девкой считать будут! Дрожащей рукой она потянулась к своим волосам. Такие красивые! Длинные, густые, слегка волнистые, они всегда были главным украшением ее заурядной внешности. Без них она даже на свое отражение смотреть не сможет. Пусть все окажется дурным сном! Герда зажмурилась.
- Не смей закрывать глаза, - Вальдемар со злостью дернул ее за плечи. Герда вдруг поняла, что это только начало. Дальше будет хуже. Зачем она только пошла к нему одна?!.. Противный липкий страх растекался по телу, отупляя.
- Хорошо, - мужчина оскалился и засунул руку ей под рубаху и больно сжал грудь, а второй обнял за шею и попытался поцеловать в губы.
От омерзения чуть не вытошнило. Он же сейчас обесчестит ее, сделает своей потаскушкой, а она так хотела сохранить себя для... мертвеца?! Нет! Охотник говорил, что она должна перестать бояться и плакать, должна быть сильной и бороться. Бороться хотя бы ради того, чтобы не стыдно было смотреть в глаза ему и отцу, когда они встретятся на том берегу. Собрав волю в кулак, Герда грызанула имевший неосторожность проникнуть в ее рот язык, зло разодрала клыками губу и со всей силы пнула насильника по ногам. От неожиданности Вальдемар отшатнулся. Герда бросилась к двери, отчаянно пытаясь отпереть засов. Но насильник оказался проворней.
- Ах ты маленькая паскуда! - заорал он, сплевывая кровь и, обхватив Герду за пояс, повалил ее на пол, придавливая собственным весом.
Она отчаянно брыкалась, визжала и царапалась, но все без толку. Вальдемар оказался намного сильнее ее.
- Дрянь, ты еще будешь целовать мне ноги, чтобы я только отодрал тебя как следует!
Он начал срывать с нее одежду. Ужас пополам со стыдом полностью захлестнули рассудок. Хотелось умереть, чтобы не видеть этого жуткого вожделения в глазах насильника, не чувствовать, как он грубо разводит ее колени в стороны и устраивается между ног, чтобы...
Герда зажмурилась. Сзади раздалось громкое шипение, переходящее в грозный рык. На лицо капнуло что-то теплое. Сознание стремительно понеслось в непроглядную темень. "Охотник, я иду к тебе", - было последней ее мыслью.
***
Финист гнал лошадь во весь опор. До сторожки оставалось рукой подать, когда все вдруг замерло и разлетелось на мелкие осколки, острыми иглами впиваясь в кожу под рубашкой. Никогда прежде Финист не ощущал подобного взрыва силы. Там впереди должна была высвободиться колоссальная мощь. Даже деревья встряхнуло от прокатившейся волны. Опоздал!
Яшка, кобыла Герды, привязанная возле сторожки, тревожно рыла землю копытом и прижимала уши. Финист бросил возле нее свою лошадь, вскочил на крыльцо и, не теряя даром времени, вынес дверь плечом и зашел внутрь.
Герда в порванной в клочья одежде лежала на полу неподвижно с навалившимся на нее сверху мужчиной. Финист отпихнул его носком сапога и склонился к девушке. Лоскуты одежды и обнаженная кожа были щедро перемазаны в крови, но ран на теле не обнаружилось. Похоже, ублюдок все же не успел завершить задуманное злодейство. Герда дышала тихо и глубоко. Видно, лишилась чувств от ужаса или...
Финист обернулся на незнакомца и невольно содрогнулся.
Под широко распахнутыми веками вместо глаз красовалось жуткое месиво. Из уголков рта, ушей и носа сочилась кровь вперемешку с прозрачной жидкостью. Не оставалось сомнений, что подонок мертв.
"Поделом ему", - подумал Финист и мягко убрал со щеки девушки концы уродливо обкорнанных волос. Кожа Герды оказалась горячей, словно от лихорадки. Он не должен был ее отпускать. Больше такого не повторится.
Финист снял со стоявшей в углу кровати старое покрывало и завернул в него девушку. Потом подошел к камину, кочергой вытащил оттуда раскаленные головешки и раскидал их по полу. Огонь принялся жадно накинулся на сухие доски. Финист подхватил Герду на руки и выскочил в открытую дверь прежде, чем языки пламени с удушливым дымом заполонили собой весь дом.
Глава 4. Озеро берегинь
- Думаешь, с Финистом все в порядке? - в десятый раз спрашивал Ждан, мужественно сражаясь с постоянно затухающим костром.
Дугава, занятая штопкой куртки Финиста, устало махнула на товарища рукой и подняла взгляд к небу.
- Какое зарево яркое, - пораженно выдохнула она, указывая на юго-восток. - Должно быть, там пожар.
- Нам бы кто огоньку подбавил, - пожаловался Ждан, вытирая со лба пот.
- Сейчас подбавлю, - донесся из-за деревьев голос Финиста.
Через мгновение показался и он сам верхом на Золотинке, придерживая перед собой бесчувственную Герду. Следом на привязи шагала ее кобыла.
- Что случилось? - первой опомнилась Дугава.
- Некогда объяснять. Собирайте вещи, - велел предводитель. - Надо бежать.
- Но мы ведь только разложились! - запротестовал Ждан. - Я даже костер развел… ну почти.
- Так туши поскорей, пока нас на нем не поджарили! - прикрикнул Финист и направил лошадей в сторону границы. - Догоняйте.
***
Темно. Ласковый теплый воздух напоен неведомыми ароматами, сладкими и горькими одновременно. Из-за горизонта лениво, будто нехотя, выкатывается странно большой диск солнца, словно искусный скульптор, вылепливая из непроглядно-черного камня удивительные очертания незнакомого города. Ввысь устремляются пики похожих на оплывшие свечи башен. По всей длине их опоясывают венки водяных лилий, сделанных, казалось, тоже из воска. Над городом царит тишина. Он мертв. Покой нарушает лишь мерный шелест крыльев, которые несут ее над неведомой землей восходящего солнца.
Эти крылья ей не принадлежат, но повинуются, словно она их истинная хозяйка. Нежные руки теплым пуховым одеялом окутывают ее, не позволяя упасть. Лица не видно, но знает, кто он. Не имя, а чувство, чувство не испытанного прежде покоя и единения, как будто все остальное уже не имеет значения: ни странная троица путников, тайком пробирающаяся к границе, ни смрадное дыхание насильника, ни солоноватый запах крови, ни тоска по безвозвратно ушедшему времени радости и веселья, ни угрожающее шипение надоедливого кота, ни беспрестанно терзающее видение черного всадника на заснеженном плато… Нет, оно имеет значение, только оно и имеет.
Герда пошевелилась, пытаясь вытянуть затекшие руки. Дышать было тяжело от свернувшегося клубком на груди кота. Столкнув его привычным жестом, она потянулась.
- Наконец-то проснулась, а то я уже начал беспокоиться, - раздался совсем рядом бодрый голос Финиста.
Герда открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого солнца. Снова припекало.
- Что произошло? - спросила Герда, силясь понять, где она находится и как сюда попала. Память возвращалась с жуткой головной болью.
- Ты потеряла сознание, - неопределенно ответил Финист.
Герда приподнялась на локтях и повернула голову в сторону говорившего. Он сидел на пеньке у кострища и общипывал перья с тучной куропатки. Чуть поодаль виднелось большое лесное озеро с сверкающей в солнечных бликах водой. Дугава со Жданом на берегу оттирали песком гарь с котелка.
- Вчера ночью мы перешли границу.
- Я догадалась. Мы с отцом часто останавливались у этого озера, но на этом берегу - никогда, - ответила Герда и, обнаружив, что на ней чужие штаны, рубаха и плащ, спросила: - А где моя одежда?
Финист неловко потупился:
- Дугава сказала, что ее уже не заштопать и одолжила тебе кое-что из своей.
Герда поежилась. Воспоминания нахлынули смрадной омерзительной волной. Зачем ее спасли? Она не сможет жить после...
- Не переживай, он не успел ничего сделать, - Финист подбадривающе улыбнулся и коснулся ее щеки.
Герда испуганно отпрянула. А вдруг и он тоже... Они все? Финист посмотрел на нее с жалостью. Страх немного притупился. Интересно, как им удалось забрать ее у Вальдемара. Финист его оглушил? Но Вальдемар все равно теперь не отстанет! И еще всем расскажет, как он над ней потешался. Мерзкая грязная потаскушка!
- Лучше бы я умерла! - выдохнула Герда и закрыла лицо руками.
- Перестань! - одернул ее Финист. - Забудь обо всем. Надеюсь, этот ублюдок вечность будет вымораживаться в ледяной преисподней. Больше он никогда не сможет и пальцем к тебе прикоснуться.
Открыла лицо и удивленно воззрилась на него.
- Вальдемар мертв? Ты его убил? - требовательно спросила она.
Финист ничего не сказал и отвел взгляд. В памяти всплыло последнее воспоминание - по ее лицу текла кровь, кровь Вальдемара. Ее же вкус во рту. Финист не убивал, это сделала она сама. Мало того, что потаскушка, так теперь еще и убийца! Она больше не достойна жить. Следует пойти и утопиться в озере прямо сейчас! Герда громко всхлипнула и посмотрела на весело искрящуюся воду, совсем не призывающую к расправе над собой.
- Не знаю, что там произошло. Я пришел слишком поздно, - наконец, выдавил из себя Финист, а потом с жаром добавил: - Я бы убил его сам, если бы он сделал то, что собирался. Это самый низкий, самый жестокий и кощунственный проступок из тех, что может совершить мужчина по отношению к женщине.
Финист попытался обнять ее, но Герда снова отпрянула. Не хотелось, чтобы до нее дотрагивались, хотелось, чтобы ее оставили в покое. Дали утопиться, в конце концов. Начало ощутимо знобить. Мысли превратились в вялый студень. Пришло чувство тупой отстраненности. Словно все страшное случилось с героиней из книги, а вовсе не с ней.
Финист протянул ей свою флягу:
- Вот, выпей - поможет успокоиться.
Герда отрешенно поднесла флягу ко рту и, вдохнув резкий запах, поморщилась:
- Вишневая наливка. Гадость.
Только не хмель. Хмель теперь всегда будет напоминать о Вальдемаре.
- Не хочешь, как хочешь, - обиделся Финист и сам хорошенько приложился к фляге.
Ничего не сказав, Герда встала и побрела к краю поляны. Надо взять себя в руки и не поддаваться страху. Она не трусливая хныкалка. И не сдастся так легко. Охотник хотел, чтоб она жила. И отец тоже. Поэтому топиться она не станет, а мужественно примет кару за свое злодеяние, какой бы она не была.