Она так и продолжала сидеть посреди дороги, когда ее спаситель, ловко перекатившись по земле, проверил, не пришел ли в себя кто-то из тех двоих, и рывком поднялся на ноги. Затем он молча подошел к ней и присел на корточки, растопырив ляжки. И Ханна вдруг вспомнила, как во время лекций по естественной истории им рассказывали о жизни и привычках большой серебристой горной гориллы. Этот человек, застыв как изваяние, смотрел на нее так, словно ждал, что она вскочит и попробует убежать. Судя по его одежде, он был из той же труппы актеров, представлявших что-то из времен Средневековья или Возрождения.
- Господи! - громко воскликнула Ханна, вдруг подумав о том, что этот могучий молодой мужчина вполне мог уничтожить остальных, чтобы она досталась ему одному. - Только, пожалуйста, не делайте мне больно! Пожалуйста! - Слезы снова потекли у нее из глаз, и она продолжала умолять его: - Пожалуйста, помогите мне! Я же им ничего не сделала! Я ничего такого им не сказала! Мне просто нужно было позвонить, вот и все.
Она хотела отползти в сторону, но под молчаливым взглядом этого великана ноги отказывались ей повиноваться. Вся дрожа, она подхватила свою куртку и попыталась, обвязав рукава вокруг талии, как-то прикрыть расстегнутые джинсы.
- Только больше не надо, пожалуйста! - снова и снова повторяла она. - Не надо, я больше этого не вынесу...
Черн продолжал молча смотреть на нее. У этой девушки не было ни оружия, ни доспехов, так что вряд ли она была солдатом оккупационной армии. И как ужасно она одета! Она что, пыталась привлечь к себе внимание? Но она казалась ему такой хрупкой, такой беспомощной! И красивая. Очень похожа на ту картинку, которую он однажды видел в подвале у местных повстанцев: запрещенное изображение морской нимфы. Слыхал он и всякие истории о морских нимфах и их магической силе. Они обычно завлекали моряков своей красотой и яркой одеждой, вроде как у этой молодой женщины, а потом заманивали их в морскую пучину или в пасть какого-нибудь кровожадного морского чудовища.
Черн, осторожно протянув к ней свою лапищу, ощупал мягкий материал, из которого были сделаны ее странные бело-желто-синие башмаки. Это были самые невероятные и самые красивые башмаки из всех, какие он когда-либо видел. Наверное, они были бы еще ярче и красивее, если с них стереть эту проклятую пыль. И Черн нежно провел пальцем по носку ее башмака. Но тут же резко отдернул руку, потому что девица вдруг завопила от ужаса и изо всех сил лягнула его прямо в грудь.
Удар этот, разумеется, был ему что слону дробина. Ничуть не расстроившись, Черн встал и даже отошел на несколько шагов, надеясь, что несколько успокоит этим морскую нимфу. Но девушка продолжала кричать, причем это было какое-то странное, неведомое Черну наречие, и он решил, что пора все дальнейшие проблемы, а также выяснение, кто она такая, препоручить Хойту. Он, Черн, свое дело сделал - с насильниками расправился; теперь пусть Хойт возьмет на себя переговоры с этой нервной морской нимфой. Черн огляделся в поисках друга и увидел, что Хойт мирно сидит совсем рядом, на стволе упавшего дерева. Ожесточенно жестикулируя, Черн тут же объяснил ему, в чем проблема, и Хойт спокойно ответил:
- Нет, вряд ли это морская нимфа, Черн. Однако девушка определенно нездешняя.
Хойт встал и медленно подошел к ним, стараясь не испугать и без того до смерти перепуганную молодую женщину.
- Ты лучше немного отойди от нее, ладно? - попросил он Черна. - Не то я тебя тоже лягну - навис над человеком, как эти чертовы луны в небесах.
Черн повиновался, и оба увидели, что столь немыслимым образом одетая девушка заметно успокоилась. Хойт тоже слегка отошел от нее и, стоя рядом со своим могучим другом, спросил, улыбаясь:
- Сильно они тебя поранили?
Теперь Ханне даже трех секунд не потребовалось, чтобы мысленно перевести этот вопрос, вполне хватило и одной, однако ответила она по-прежнему по-английски:
- По-моему, нет... Вряд ли там что-то серьезное... Просто очень больно в самом низу живота, и глаз он мне немного повредил. А в остальном я вроде бы вполне цела.
Хойт задумчиво поскреб подбородок, затем опустился возле нее на колени и протянул ей фляжку с водой.
- Вот. Попей. А потом попытаемся еще немного поговорить.
- Спасибо. - Ханна вынула из фляжки затычку и выпила все до последней капли. Потом вернула фляжку и спросила: - Вы можете мне сказать, где я нахожусь? Где это? Что это за место? Я так и не смогла определить...
- Ты меня хорошо понимаешь? - резко прервал ее Хойт и тут же рассердился на себя, потому что женщина опять вся съежилась и отползла от него. Тогда, ткнув себя в грудь, он представился ей: - Меня зовут Хойт Наварра. А это, - он шлепнул ладонью по мощной, точно ствол дерева, голени Черна, - Черн Преллис.
- А я - Ханна Соренсон, - сказала она.
Значит, она действительно их понимает! Но как? Сейчас она воспринимала произносимые ими слова почти мгновенно.
- Ханна...
- Соренсон.
- Сорен-сон. - Хойт словно пробовал это слово на слух. - Ханна Сорен-сон. Ну, Ханна Сорен-сон, значит, ты меня понимаешь? Понимаешь, что я говорю?
- Понимаю, - кивнула Ханна, однако выражение лица у этого незнакомца было такое, что она не испытывала ни малейшей уверенности в том, что сам он сумеет ее понять.
С другой стороны, раз она понимает гортанный язык этого Хойта, так, может, и говорить на нем сумеет, если попробует?
"Бог его знает, как это происходит, - думала она, - но будем считать, что так и должно быть".
Ханна зажмурилась, глубоко вздохнула и, постаравшись взять себя в руки, позволила неуклюжим словам неведомого ей ранее языка самим срываться с ее губ.
- Так уже лучше получается? - спросила она, с трудом выговаривая слова пражского языка.
Хойт просиял.
- Превосходно! Значит, ты все-таки говоришь на языке Праги! А то мы опасались... Ну хорошо, Черн, я опасался. Черн, вообще-то, прекрасно обходится и без языка - без любого языка, слова которого можно произнести, прочесть или записать на куске пергамента.
- И все-таки, где мы находимся? - Ханна с трудом поднялась на ноги; ее слегка пошатывало, однако она была твердо намерена вести этот разговор стоя, чтобы в крайнем случае успеть сорваться с места и убежать.
- Ну, раз ты этого не знаешь, должен тебе сказать, что находимся мы в долине близ пражского города Саутпорта, - сказал Хойт и сунул руку в мешочек, висевший у него на поясе; то, что он оттуда извлек, оказалось сушеными фруктами. Протянув Ханне лакомство, он продолжал: - Саутпорт, конечно, город не слишком большой, зато судов сюда приходит великое множество, и на них привозят немало интересных товаров, да и люди все время новые появляются.
- Пражский город? - Ханна явно была смущена.
- Ну да. Это Прага. Все это Прага. - Хойт тоже, казалось, немного смутился, делая столь широкий жест, словно сам был правителем этой страны. - А скажи-ка, ты сознания не теряла? Или память? Может, ты была больна? Или с тобой еще что-то случилось? Я спрашиваю только потому, что Прага, вообще-то, всем известна. Прага - большая страна, и люди обычно знают это, когда приезжают к нам.
Один из малакасийцев шевельнулся, застонал и перевернулся на бок. Но Черн, метнувшись через дорогу, одним ударом вернул его в прежнее состояние.
Ханна поморщилась и посмотрела на Черна со смешанным чувством благодарности и страха.
- Вы их знаете?
- Что? Этих типов? Нет, конечно! - Хойт даже засмеялся. - Впрочем, все они одинаковы, когда до дела доходит. Так что, если одного знаешь достаточно хорошо, значит, знаешь и всех остальных. Ублюдки вонючие! - Он смущенно фыркнул и прибавил: - Извини.
- А я думала...
- Что ты думала? - заинтересовался молодой лекарь.
- Я думала - судя по тому, как вы одеты, - что все вы, наверное, из одного... из одной... ну, я не знаю, из одной труппы, что ли.
- Из одной труппы? - Хойт искоса на нее глянул. - Это не труппа, а малакасийская оккупационная армия! И ее патрули без конца шныряют по нашей земле - да и по всем остальным землям Элдарна, если честно. Все повстанцев ищут, хотят убедиться, что никто не смеет оказать сопротивление нашему великому правителю Малагону... чтоб ему пусто было! - Хойт, прищурившись, смотрел Ханне прямо в глаза. - Как же ты можешь этого не знать?
Ханна дышала часто-часто, словно ей не хватало воздуха. Это действительно нечто сверхъестественное! И продолжается оно слишком долго, чтобы быть всего лишь сном. Господи, куда же она попала, куда ее занесло? Марк и Стивен наверняка тоже здесь. Иначе и быть не может. Сердце у нее в груди стучало, словно отплясывая бешеную тарантеллу.
Как же ей попасть домой? Две луны... И как отыскать Стивена? И эти странные средневековые костюмы... Вряд ли здесь найдутся телефоны, автобусы, самолеты или хоть что-то из этих, столь необходимых ей сейчас вещей...
Ханна, вздрогнув, слегка повела усталыми плечами и тихо-тихо сказала:
- Но я этого не знаю. Нет. По-моему, я вообще ничего о вашей стране не знаю.
- Откуда же ты в таком случае? - с интересом спросил Хойт.
И, лишь задав этот вопрос, понял, что они с Черном, возможно, угодили в весьма опасную ситуацию. И его мечты о жирном куше в виде малакасийского галеона с богатыми товарами начали быстро тускнеть.
- Денвер, Колорадо, - все так же тихо ответила Ханна. - Я из Соединенных Штатов Америки.
Хойт ничуть не удивился тому, что все эти названия ему совершенно не известны. Черн тоже явно понятия не имел, где этот Денверколорадо находится. Хойт сокрушенно покачал головой: приходилось признать, что он удивился бы куда сильнее, если бы эта странная девушка назвала ему какой-то знакомый город.
- Ну что ж, тогда... - с несколько чрезмерной бодростью начал он. - Тогда нам нужно пойти куда-нибудь в безопасное место и поговорить.
- И вы сможете помочь мне?
- Пока что, я думаю, да. Но, по-моему, лучше бы поскорее показать тебя человеку, который куда лучше разбирается в таких делах. - Хойт сразу подумал об Алене Джаспере. Ведь он владеет самыми разнообразными знаниями почти обо всем на свете, в том числе и о самых невероятных вещах.
- А этот человек далеко отсюда?
- Не особенно. Но сперва нам придется кое-что сделать и кое-куда зайти.
Хойт с тоской смотрел на вершину холма. Ох, придется ему искать новый тайник для своей библиотеки!
- Зачем?
- Во-первых, тебя нужно переодеть. Затем нужно взять провизию на дорогу. - Он повернулся к Черну: - Они мертвы?
Черн вздохнул и жестами сказал: "Во всяком случае, один из них точно".
- Черт побери! - Хойт сердито сплюнул в пыль возле неподвижно лежавших малакасийцев. - Ну что ж, нельзя же просто взять и остальных тоже убить... Ладно. Все нормально. Больше ничего не предпринимаем. Нам надо поторапливаться.
- В чем дело?
Ханне совсем не нравилось выражение лица этого худощавого молодого человека: казалось, ему только что стало окончательно ясно, что все его ближайшие и тщательно построенные планы рухнули. Она даже подумала, а не лучше ли ей расстаться с этими людьми и вернуться назад, в ту рощу на вершине холма, чтобы не мешать течению их жизни. От этих мыслей о бегстве и необходимости в одиночку бороться за возвращение домой лицо ее вспыхнуло, адреналин так и забурлил в крови.
"Да, надо бежать, надо спасаться бегством!"
И все же Ханна колебалась. Ведь там, в той роще, нет ровным счетом ничего - ни волшебного шкафа, ни волшебной дверцы, ни ковра-самолета, ни того гобелена с прихотливым рисунком, который только и ждет, чтобы переправить ее назад, в Айдахо-Спрингс. Придется, видно, все же довериться этим незнакомцам, ведь они уже один раз спасли ей жизнь.
Хойт сумел наконец справиться со своим лицом и сказал как ни в чем не бывало:
- Да, в общем, ничего страшного. Просто один из этих парней, скорее всего, мертв, - И, заметив, как съежилась от ужаса Ханна, мягко прибавил: - Да ты не тревожься. Все обойдется. А эти ублюдки тебя так или иначе прикончили бы. Самое неприятное - что остальные-то двое живы и скоро очухаются. Вот тогда действительно неприятностей не оберешься. Особенно если они расскажут своему командиру, как ты выглядишь. К счастью, они, видимо, не из этих мест, и я почти уверен, что за насилие над молодой женщиной начальство их по головке не погладит. Но даже при этих условиях офицерам оккупационной армии очень не нравится, когда убивают их подчиненных. Эти двое, вероятно, какое-то время все же будут помалкивать, однако же убийства - извини, преждевременной кончины - своего приятеля они скрыть не смогут. - Хойт очень старался лишний раз не пугать ее. - В общем, нам надо как можно скорее попасть в город. Там есть несколько мест, где легко отсидеться, пока мы не изменим твою внешность, и желательно до неузнаваемости. Но вскоре нам все равно придется уходить на север.
Ханна понятия не имела, что подразумевал Хойт, говоря о неприятностях, которых не оберешься, но то, что эти мала... - как их там? - представляют собой оккупационные войска на данной территории, она поняла. Поняла она и то, что напавшие на нее - как раз и есть солдаты этих самых оккупационных войск.
- Итак, что будут делать эти малака... - Она запнулась, пытаясь выговорить незнакомое слово.
- ... сийцы. Малакасийцы, - подсказал Хойт.
- Что будут делать эти малакасийцы, когда обнаружат, что их солдата убили? - Ханна спросила это у Хойта, на Черна она старалась не смотреть.
- Закроют дороги, закроют порты, постараются арестовать всех, кого подозревают в сообщничестве с партизанами, еще крепче возьмут за горло крестьян и купцов, которые поставляют в города самое необходимое, и... - Хойт очень старался говорить как можно мягче. - Хм... возможно, подвергнут публичному наказанию кое-кого из наших людей.
Ханне не нужно было объяснять, что значит это осторожное высказывание.
- То есть последуют публичные казни? Людей будут вешать, пороть и... что там еще у вас принято?
- Да, примерно так и будет.
Ханна судорожно вздохнула.
- Хорошо, идемте.
- Хм... Только ты сперва надень-ка вот это. - И он протянул ей какую-то длинную теплую рубаху, слишком большую, зато почти полностью закрывавшую ее собственную одежду. - А волосы вот этим повяжи. - Хойт вытащил из-за ремня кусок коричневатого домотканого полотна. - Клянусь, оно чистое! Ну, во всяком случае еще совсем недавно было чистым.
Хотя из-за пережитого нервного напряжения у Ханны комок в горле стоял, ей все же пришлось подавить невольную улыбку. Она повязала голову этим импровизированным платком, тщательно спрятав под ним волосы, и спросила:
- Ну как?
Черн что-то одобрительно проворчал, а Хойт кивнул:
- Гораздо лучше. Хотя и... куда безобразнее! Ханна притворно надула губы.
- Ох, ты только не обижайся! Нам ведь как раз и нужно, чтобы на тебя никто внимания не обращал! - И он поспешно протянул ей руку, предлагая на нее опереться.
Вскоре эта необычная троица уже дружно шагала к Саутпорту.
У ГАРЕКА НА ФЕРМЕ
Жителям штата Колорадо утренняя скачка далась нелегко, хотя Стивен и считал себя каким-никаким, а наездником. Он никогда еще в жизни так не уставал и несколько раз даже принимался клевать носом, а они все ехали и ехали на север сквозь леса и маленькие селения, раскинувшиеся по берегам реки Эстрад. Солнце, просвечивая сквозь лесную листву, отбрасывало на землю пятнистые тени; сочные папоротники вспыхивали яркой зеленью на фоне темной чащи. С вершины холма Стивен успел мельком увидеть вдали развалины Речного дворца, заброшенного, превращающегося в руины, - этого выдающегося памятника истории Роны.
Во главе отряда ехал Версен; он вел их по самым неприметным тропам так уверенно, что было ясно: он знает этот лес чуть ли не с рождения. Гилмор был замыкающим, перед ним ехал Марк. А Гарек, едва тропа становилась шире, сразу подавал коня назад, чтобы поравняться со Стивеном и немного с ним поболтать.
- Похоже, ты в последние дни спал маловато, - заметил он.
- Это точно. - Стивен в очередной раз сладко зевнул. - И я совсем не уверен, что выдержу целый день в седле и не свалюсь.
- А мы сегодня весь день ехать и не будем, - успокоил его Гарек. - Нам всем нужен отдых. К тому же мне нужно еще предупредить своих родителей и сестер, что мы уезжаем. Мы у них и остановимся. Теперь уж недалеко.
- Ну и слава богу! Может, мне наконец удастся хоть немного поспать.
- У нас ты отлично выспишься. - Гарек ласково потрепал лошадь Стивена по шее и спросил: - Как она тебе?
- Она замечательная, - сказал Стивен и тоже погладил кобылу, которая ответила ему кивком головы и нежным ржанием. - Это ты ее выбрал?
- Да, - с гордостью ответил Гарек.
- Ты, видно, здорово в лошадях разбираешься.
- Да нет, не знаю... Может, и неплохо. А быстро она к тебе привыкла, верно?
- Очень быстро. - Стивен задумался и посмотрел на часы: в Айдахо-Спрингс было сейчас уже далеко за полдень, а здесь всего четыре часа назад рассвело.
- Что это за штука такая? - спросил Гарек, с любопытством рассматривая запястье Стивена.
- Это называется "часы", - сказал Стивен и быстро объяснил ему принцип работы часов. - Насколько я успел понять, у вас день часа на четыре короче, чем у нас в Колорадо.
Ему приходилось пользоваться словом "час", потому что он никак не находил подходящего ронского эквивалента. Сняв часы, он протянул их Гареку.
- На четыре часа? - Гарек повертел незнакомый предмет в руках, глядя, как быстро движется секундная стрелка.
- Да. Час - это одна двадцать четвертая часть наших суток, - пояснил Стивен. - А цифры, размещенные по краю, представляют собой нашу систему счета.
Гарек был страшно заинтересован и все пытался отыскать параллели в ронском отсчете времени.
- Раз так, то ваш час похож на наш авен. Только у нас в сутках восемь авенов - два с рассвета до полудня, два с полудня до заката, два с заката до полуночи и два с полуночи до рассвета.
Стивен произвел в уме кое-какие расчеты.
- Значит, ваш авен равен примерно двум с половиной часам, если считать, что в ваших сутках двадцать часов. - И он показал Гареку, как определить продолжительность одного авена с помощью своих наручных часов.
- Это очень интересно, Стивен Тэйлор! - Гарек протянул ему часы.
- Да ладно, не надо. - Стивен махнул рукой, предлагая лучнику оставить часы себе. - Можешь их взять.
Гарек засиял, как мальчишка-школьник.
- Спасибо тебе, Стивен Тэйлор! Большое тебе спасибо! - Он надел часы на руку и прибавил: - А ты возьми себе эту лошадь.
Теперь настала очередь Стивена улыбаться во весь рот.
- Ты что, смеешься? - Он ласково погладил кобылу по гриве. - Это чересчур, Гарек. Это же лошадь! Нет, я никак не могу принять такой подарок.
- Но я же все равно не смогу ее у себя оставить, - возразил Гарек. - Ренни ревновать будет.
- А эту как зовут?
- А мы назовем ее так, как ты сам захочешь, Стивен Тэйлор, - очень серьезно сказал молодой лучник.
- Просто Стивен, Гарек. - Стивен немного подумал и спросил: - А можно назвать ее Хауард?
- Хорошо, пусть будет Хауард, Стивен Тэйлор. Извини, "просто Стивен". - Гарек засмеялся.