– О'кей, – согласился я, – вот так и с аварийной службой 10. Теперь послушайте о моих проблемах. Сначала я подписал договор с заговорщиками, которые готовятся захватить власть в Португалии, и, поскольку министерство иностранных дел хочет им немного помочь, я должен начать нырять, чтобы достать из старой нацистской подводной лодки фальшивые деньги. Пока все выглядит нормально. Но в то время, когда я прохожу эти проклятые курсы ныряльщиков, за мной следуют два автомобиля по А-3. Чьи это автомобили? Таинственного мистера Смита – министра британского кабинета. Мне, естественно, не терпится взглянуть на его досье, однако оно не приходит...
– Оно придет. – Доулиш взял карандаш и повертел его в руке. – Просто задерживается.
Я криво улыбнулся.
– О'кей. Затем возникает Батчер, который продает нам отчет по таянию льда.
– И там достаточно много чепухи, – утвердительно кивнул Доулиш.
– В то время так никто не думал, – возразил я, – и департамент заплатил за него больше шести тысяч фунтов.
– Пять тысяч семьсот, – уточнил Доулиш.
– Ага, значит, вы поинтересовались и тоже считаете, что это ерунда.
– Я бы не стал так категорически утверждать, – ответил Доулиш.
– Нет, – согласился я, – вы бы не стали. Не очень похоже на обычные действия министерства иностранных дел. Но вы подумали, что это чушь.
– Продолжай. – Доулиш извлек носовой платок и высморкался, причем так, будто он прыгал с седьмого этажа на одеяло, которое держали восемь пожарников. Он сморкался очень громко.
– Итак, за мной следует ярко-синий автомобиль из Вернона и Батчер. Когда я приезжаю в Гибралтар, выясняется, что они просматривают нашу почту...
– Ну, я бы не стал этого утверждать...
– А я утверждаю, – повысил я голос. – И за спиной этих людей отечески опекающий их мистер Генри Смит. Наконец мы вытаскиваем что-то из подводной лодки. И оказывается – пустой контейнер. В нем только один денежный банкнот. А из кармана рубашки этого американского клоуна извлекается другой, с такими же номерами серии.
– Да, так им, наверное, было удобно, – произнес в раздумье Доулиш.
– Это называется удобным? – взвился я. – Это дурно пахнет.
– Это... – Доулиш слегка запнулся, – это – "крыша", – выговорил он очень гордо, – чтобы отвести глаза.
– Что это значит? – спросил я.
– Это американское выражение.
Увидев мою ухмылку, он нахмурился, а я продолжал:
– Затем наконец да Кунья читает мне длинную лекцию о старых португальских обычаях, будто он праздничный гид, и вручает мне подарок для господина Смита.
– Ну, и к какому же выводу ты приходишь? – спросил Доулиш.
– Я не делаю никаких выводов, но, когда вижу человека с английским флагом в петлице, носящего черную фетровую шляпу, начинаю думать, что он хочет убедить меня в своей национальной принадлежности, и я невольно задаю себе вопрос – а зачем?
– А что по поводу канистры и могилы? – спросил Доулиш.
– Я надеюсь, что канистра не так пуста, как кажется.
– А могила?
– В ней никогда никого не хоронили. Это просто яма.
– Я надеюсь, что ты можешь отличить могилу от ямы. – Доулиш сардонически улыбался. Он смотрел в окно. – Получена новая инструкция по поводу твоих водолазных дел, – сказал он, не оборачиваясь. Я не произнес ни слова. – Министерство иностранных дел больше не интересуется валютой. – На подоконнике воробей набирал полные легкие дизельных паров. – О'Брайена уже не заботят деньги. Он вертится и колеблется там, где речь идет о знаках препинания, но он продолжает гнуть главную линию. – Доулиш попытался достать языком до кончика своего носа. – Если будут обнаружены контейнеры с научными бумагами, вы должны отправлять их в посольство, не открывая.
– Как же я могу узнать, что находится внутри контейнеров, не открывая их? Они вам объяснили?
– Не открывая, – повторил Доулиш.
– Значит, их все же интересуют исследования о таянии льда.
– Таяние льда? – пожал плечами Доулиш. – Кто говорит о таянии льда? Ты просто свихнулся на этом таянии льда. Их интересует только стакан "Джонни Уокер".
– Хорошо, – сказал я. – Теперь попытайтесь взглянуть на все это с моей точки зрения. Политические деятели в Лиссабоне говорят нам, что выполнению этой работы придают первостепенное значение – шифр ВВ 8. Они утверждают, что выбрали именно нас, потому что все должно быть сделано совершенно тайно от португальского правительства; это означает, что я не могу как следует проверить всех этих людей – да Кунью, Гэрри Кондита и его постоянную тень – Ферни Томаса, не рискуя тут же засветиться. Вы знаете, что случится в ту минуту, когда я запрошу 37о какой-либо информации? В Лиссабоне зазвонят все телефоны.
– Я понимаю их позицию; они не хотят никого беспокоить. – Доулиш опять что-то разглядывал за окном.
– Да, именно, – продолжал я. – Это, как правило, позиция посольства, не так ли? Никого не беспокоить. Не принимать во внимание всю работу, которую мы делаем, – все эти деньги. Ну, не поражает ли вас, что работники посольства в Лиссабоне не только подстрекают нас впутаться в эту историю и при этом, заметьте, говорят нам, что нельзя допустить, чтобы португальцы узнали, чем мы занимаемся на дне, но они еще широко улыбаются и совершают какие-то странные поступки в связи со всем этим. Посылают нам Синглтона и девицу...
– Ладно, что ты хочешь, чтобы я сделал с Синглтоном?
– Отправили его туда, откуда он взялся.
– Послушай, – Доулиш слабо махнул рукой, – не начинай снова этот разговор. Я знаю, что у тебя сомнения, но я проверил все данные сам. Абсолютно ничего. Синглтон, возможно, то, что ты называешь "дергунчик", но он просто младший помощник морского атташе и такой же нормальный, как подоходный налог. Подготовительная школа, Дартмут, везде хорошие отметки. Служба на Средиземном море во флоте. Что ты еще от меня хочешь?
– Только одного, – попросил я, – попридержите сведения о нашей находке. Просто не говорите о ней никому ни слова без моего ведома. Пусть она останется маленьким секретом между работающими в этом офисе.
– И сеньором да Кунья, – добавил Доулиш. И я понял, что он согласен. Он никогда не стал бы многословно обещать нарушить правила. Он продолжил так, будто я ничего не просил: – Девица – дочь адмирала, училась в хороших школах, живет в Лиссабоне, за исключением того времени, когда отправляется с отцом в Неаполь. Каникулы на Средиземном море. Ты должен считать, что тебе повезло, и признать, что это была неплохая идея. Вы не смогли бы использовать в доме местную прислугу из-за конспирации. Ну, и сидели бы постоянно с грязными скатертями.
Кажется, я фыркнул.
Глава 20Враг
В моей квартире в Саутуорке, когда я вернулся туда в восемь часов утра, пробеседовав всю ночь с Доулишем, оказалось чуть теплее, чем на улице. Я расплатился с таксистом и сразу столкнулся с трудностями – входная дверь не открывалась из-за груды почты, скопившейся снаружи на коврике. Там валялись обычные вещи: напечатанные красным, очень терпеливые по форме извещения из налоговой службы, напоминание из компании "Электролюкс" о тринадцати фунтах задолженности. Казалось, что я просто слышал, как они вздыхают. Рекламные объявления, почтовая открытка из Мюнхена, где выражалось сожаление, что меня там нет, и пожелание, чтобы я был там, различные счета. Почтовый ящик периодически переполнялся...
Я включил обогреватель, вскипятил воду, смолол кофе. Пока ждал, что кофе начнет капать из носика кофеварки, позвонил по специальному номеру и, сообщив кодовое слово, сказал оператору:
– Если позвонит господин Макинтош, передайте ему, чтобы он нанял машину и заехал за мной около пяти часов. Нам надо поехать и забрать мой автомобиль из аэропорта. Если он не позвонит, найдите его в отеле "Браун" и передайте мое сообщение.
Я налил в сладкий черный кофе хорошую порцию виски "Тичерс" и медленно выпил его. Бессонная ночь начала тихонько стучать мне по черепу. В восемь сорок пять я улегся в постель, как раз в тот момент, когда радио за стеной начало передачу для домохозяек. Наверху пылесос приступил к своей ожесточенной работе. Я задремал.
* * *
Я взглянул в темноте на свои часы. В дверь звонили. Я проспал восемь часов, и вот теперь у дверей стоял Джо Макинтош, которому хотелось соприкоснуться с ночной жизнью столицы. Он получил машину из нашего общего гаража. Машины оттуда могли развивать скорость более девяноста миль в час, и Макинтоша интересовало, а насколько более.
Я принял прохладный душ. Это был мой специальный способ возвращаться в нормальное состояние. Потом оделся так, чтобы это подходило для турне по низменной жизни Сохо надел темные шерстяные брюки, черную рубашку и пиджак защитного цвета, на котором брызги алкоголя не оставляют заметных пятен.
Мне доставило наслаждение наблюдать, как Джо управлял этой непростой машиной. Казалось, что его большие, осторожные руки просто поглаживают руль. Мы проскользнули среди прочих машин с элегантностью, которую Джо никогда раньше не проявлял.
– Нигде, – отметил Джо, когда мы поднимались по эстакаде Чисуик, – англичане не демонстрируют в большей мере свою способность к компромиссам, чем при лавировании на дорогах. – Он посигналил, перескочил на скоростную полосу и прибавил газу, причем сделал это так быстро, что я чуть не слетел с сиденья. Он промчался между всеми машинами, которые тоже двигались с большой скоростью и не менее искусно.
Когда мы приехали в лондонский аэропорт, он припарковался к длинной веренице машин. Мой "воксхолл" стоял прочно зажатый между машинами министерства авиации. Я попросил Джо вывести его для меня.
Было всего шесть тридцать вечера, но уже стемнело, и я почувствовал, что капли дождя упали на мой плащ. Я отдал ему ключи и отошел на пять минут к стенду с печатью, чтобы просмотреть заголовки. Я прочел: "Налоги в этом году не приносят больших доходов. Официальное сообщение". Американцы планировали отправить на Луну обезьян, новый вермахт хочет получить атомное оружие, леди Левишэм высказывает возмущение по поводу грязных чашек, а министр заявил, что пенсии по старости просто не могут быть повышены. Я купил "Эсквайр" и вышел под моросящий дождик. Стоянка машин освещалась, и я увидел, что Джо продвинулся уже достаточно и скоро выведет машину.
Огромный "вайкаунт" выехал на главную дорожку. Замелькали его белые, красные и зеленые фонари, отражаясь на мокром асфальте. Большая черная тень со скрежетом на полной скорости промчалась вперед. Колеса ударились об обочину шоссе, и автоматически управляемая машина врезалась во что-то. Джо находился далеко от образовавшейся пробки; он открыл дверцу моего "воксхолла", влез в него и зажег задние фары. Дождь пробивал маленькие полоски в длинных лучах света.
Вдруг внутри автомобиля что-то вспыхнуло. Каждое окно в машине мгновенно стало ярко-белым прямоугольником. Дверь со стороны, где сидел Джо, быстро распахнулась. Взрыв отбросил меня на мокрый тротуар как фишку в игре в "блошки".
"Иди спокойно, не беги", – подумал я, поправил на носу очки и встал на ноги. Холодный поток воздуха уведомил меня о том, что на моей штанине образовалась восьмидюймовая дыра. Люди бежали к стоянке автомобилей. Взрыв задел невоспламеняющуюся часть ближайшей машины. Огонь осветил все вокруг. Рядом завыла сирена. Я услышал крик: "Двое перевернулись там, двое!" К этому времени я уже держал в руках ключи и вернулся к стоявшим в ряд машинам. Я выбрал два ключа. Первым отключил противоугонное устройство на коробке передач, второй сунул в зажигание, нажал на акселератор и выехал из ряда. Со стороны стоянки автомобилей я услышал звук нового взрыва и увидел вспышку от взорвавшегося бензобака. Я проехал по объездной дороге.
– По другой дороге, водитель, – указал полицейский аэропорта.
Мои руки с содранной кожей дрожали, и руль был влажным от крови и пота. Я включил радио, чтобы нагреть лампы передатчика.
– Что происходит, приятель? – спросил я.
– Не останавливайся, – ответил полицейский.
Я проехал туннель и помчался дальше, чтобы быть в безопасности, потом повернул налево от главной дороги, прежде чем включить дуплексную связь. Мне ответили мгновенно:
"Продолжай ехать по Гобою 7. Вперед!" – скомандовал оператор.
"Гобой 7 – Временному. Сообщение. Черный. Лондон аэропорт. Стоянка министерства авиации. Один студент. Макинтош. Плоский. Ножницы. Конец передачи".
"Временный – Гобою 7. По какому пути продвигаетесь?"
"Гобой 7. А4, приближаюсь к пустырю. Конец".
"Спасибо, Гобой 7. Роджер. Выключаюсь. Временный на связи".
Когда в связь по радио включился Доулиш, он проявил обо мне трогательное беспокойство, но не забыл в первую очередь осведомиться о названии моей страховой компании. Он сказал:
– Мы не можем позволить им выяснить, как это произошло, пока сами не дадим сообщение "Д".
Я скоро освоил искусство двойного отключения неисправной коробки передач.
Глава 21Таких ли денег это стоит?
Прекрасный солнечный день в Лондоне. Пятница. Полицейские стоят повсюду, как туристы. На Джермин-стрит два старика, ползущие как крабы, огибают "Холодные сыры" Пэкстона и Уитфилда. На пятиструнном банджо и аккордеоне они вытягивают сквозь хрупкий зимний воздух звуки песенки "Жизнь в розовом свете".
Джин ждала меня в ресторане "Уилтон". На ней был темно-коричневый костюм от Шанель. Как она могла позволить себе такое на свою зарплату? Меня ждал светлый шерри и новости об отчете Страттона. В устах Джин они прозвучали следующим образом:
– О'Брайен формирует один из своих знаменитых маленьких комитетов.
– Боже мой, – застонал я, – мне известно, что это значит!
– Ты туда не входишь, – успокоила Джин. – Доулиш сам занимается этим. Они обсудят командную цепочку.
– Власть, – сказал я, – это не шутка.
– Даже министерство обороны пытается принять участие.
– Вряд ли это имеет к ним отношение, – заметил я.
– Ты знаешь, как все бывает. – Джин поправила волосы. – Если они не сделают по крайней мере вид, что участвуют в том, в чем не хотят, у них не будет возможности выторговать то, что они хотят на самом деле.
– Ты очень хорошо осведомлена о том, над чем трудится межпарламентский комитет.
Джин улыбнулась.
– Я просто говорю тебе то, что знает каждая женщина.
Официантка принесла знаменитое меню "Уилтона", в котором не указываются цены. Я никогда не был настолько безрассудным, чтобы заказывать что-либо за исключением того, что рекомендует шеф, а в этот день мне вообще не хотелось напрягаться.
Принесли дыню, потом свежую лососину. Только после этого Джин заговорила о пакете, который мне дал да Кунья.
– Элис даже предсказала, что штемпель для изготовления соверенов будет украшать портрет королевы Виктории. Правда, блестяще?
– Блестяще.
– Как же, ты думаешь, она догадалась?
– Понятия не имею.
– Имеешь. Пожалуйста, скажи мне.
– По той простой причине, что королева Виктория – женщина.
– Была женщиной, – поправила Джин.
– Не придирайся. Я говорю женщина, когда речь идет о подделке соверенов.
– Ну и?
– Арабские, а также мусульманские страны вообще имеют на рынке очень много соверенов, так?
– Правильно.
– Мусульмане против женщин с открытым лицом, поэтому на большинстве поддельных соверенов изображен король. Следовательно, будет считаться, что соверен с изображением королевы Виктории вряд ли фальшивый. Вот почему нацисты и решили изготовить свою суперхитрую подделку с изображением королевы Виктории.
– И это срабатывает?
– Когда идея пришла им в голову, это было нечто из ряда вон выходящее, а сейчас такое используется уже годами, но поскольку цена подделки и подлинной монеты одинакова, кого это волнует?
– И Элис догадалась, что эта монета нацистского происхождения?
– Я сообщил по радио Доулишу и получил разрешение на вывоз пакета такого-то размера и веса. Элис выскочила с пробной попыткой сделать правильный вывод.
– Попыткой? – Джин налила мне еще немного кофе.
– Ну, пока это правильно. Но не будем делать скоропалительных выводов. На штемпеле нет никаких пометок, ничего, что указывало бы на его связь с подводной лодкой, нацистами или еще с чем-нибудь таким, понимаешь?
– Да, – кивнула Джин. – Ты хочешь сказать, что люди из Албуфейры могли подсунуть тебе все это только ради того, чтобы от тебя отделаться? Попросту говоря, откровенная взятка. Они не ожидали, что ты поверишь в их байку о появлении находки со дна моря. – Джин помолчала. – Или, если они думали, что ты послан Смитом, то взятка могла предназначаться для Смита. – Она снова помолчала. – Чтобы он предпринял что-нибудь.
– Или ничего бы не предпринимал, – возразил я.
Она взглянула на меня.
– Да, – сказала она, раздельно произнося каждое слово, – чтобы он прекратил расследование.
– Здорово! – воскликнул я. – Ты поняла это быстрее, чем Доулиш.
– Подожди. Ты утверждаешь, будто да Кунья сказал тебе, что пакет найден на теле моряка, выловленного рыбацкой сетью, но ведь они, "чтобы не баламутить дно", не рыбачат вблизи подводной лодки. Они рыбачат по-американски, в замкнутом пространстве, да?
– Это называется ловить "кошельком", да, ты все правильно поняла. И находка вовсе не найдена на каком-то немецком трупе.