Гэри Леджер воспринимал как нечто совершенно естественное и само собой разумеющееся, что дела у него идут так гладко, словно катятся по колее, – так и должно быть у молодого человека в двадцать с небольшим лет. У него есть приличная работа, за которую он получает больше, чем нужно для непосредственного выживания. Есть дом – надежное прибежище. Есть замечательная подруга. Здоровье у него в полном порядке (для чего он, правда, прилагает ежедневные усилия). На бейсбольных площадках он одерживает хотя и скромные, но все-таки победы. Ему принадлежит машина, на которой он может без особых усилий загнать на медленную полосу какую-нибудь выскочку вроде сегодняшней.
Так почему же он не испытывает счастья?
Он вполне довольствовался тем, что имел. Он не походил на женщину в "тойоте", снедаемую злобой и завистью, или на многих своих сотрудников, жизнь которых напоминала постоянные скачки. Они боялись потерять работу и выбивались из последних сил, стараясь накормить детей и дать им образование в условиях нестабильной и расползающейся по швам экономики. Но Гэри не мог сказать положа руку на сердце, что он счастлив. Во всяком случае его не приводили в восторг будничные заботы и удовольствия, которые предлагала ему жизнь.
Ответ, Гэри знал вне всяких сомнений, содержался в ящике бюро, в бегущих письменах лепрекона. Мысленно Гэри вел с ним нескончаемые беседы, когда погружался в воспоминания о мире, который всей душой жаждал увидеть вновь.
Гэри побарабанил пальцами по ящику и пожал плечами. Потом они с Дианой отправились есть мороженое.
Высоко и далеко летел шар Эм-энд-Эма – сквозь нависающие грозные облака, мимо выстроившегося буквой V косяка крайне удивленных такой диковинкой гусей, мимо высоких дверей, ведущих в норы горных троллей. Эти не блистающие умом создания скребли свои косматые головы и ошеломленно пялились вслед быстро исчезающему из поля зрения шару.
Скрюченный в тесном внутреннем пространстве шара и окруженный со всех сторон упругой пеной, Джербил ничего этого не видел. И, пожалуй, это было к лучшему, иначе он просто умер бы от страха. Приближался конец путешествия, шар парил над краем поля к северу от Дрохита. Масса груза, который нес шар, действительно была большой, и не все эффекты этого оказались заранее просчитанными. В результате шар пошел на снижение под несколько более острым, чем следовало, углом. Затем он нырнул в воздухе и устремился к каменистому гребню, ограничивающему поле сверху.
Джербил спасся благодаря одной лишь удаче, поскольку шар влетел в заполненную мхом прореху между двумя камнями, едва не задев каждый из них, прошел ее насквозь и вновь полетел, вращаясь в воздухе. Затем приземлился и покатился, подскакивая, по плавно снижающемуся полю. Шар имел две оболочки, разделенные слоем свободно вращающихся подшипников. Их предназначение сводилось к тому, чтобы самортизировать удары и толчки от подскакивания и придать внутренней области некоторую стабильность.
Однако никакая технология гномов не была в состоянии свести эти эффекты к нулю. Плотно подогнанный нагубник дыхательной трубки не помешал Джербилу искусать губы до крови, пока он сдавленно выкрикивал бесчисленные уравнения, с помощью которых пытался вычислить свои шансы на выживание.
Раздался громкий чавкающий звук, шар в последний раз дернулся и остановился, после чего начал погружаться в огромную лужу. Джербила перевернуло вверх тормашками.
– О, надеюсь, надеюсь, что я не утону! – вырвалось через края нагубника бормотание гнома. Следующие несколько минут, в течение которых Джербил ждал, пока таймер освободит затворы, показались запертому в крошечном пространстве (и все больше страдающему клаустрофобией) гному часами. Чуть только заслышав контрольные щелчки, Джербил поднатужился и распрямил ноги, упираясь головой в верхнюю полусферу. Результатом этих усилий стало то, что Джербил вывалился из шара спиной вперед и рухнул прямо в грязь.
Однако это ничуть не остудило его пыл. Он тут же вскочил и принялся шарить в многочисленных отделениях наполовину погруженного в грязь шара. Самое главное – сохранить в целости и сохранности все детали привезенного в разобранном виде приспособления. И вновь ему повезло, ибо не прошло и нескольких минут, как в поле его зрения показались местные жители – обитатели Дрохита. Они ехали по дороге в фургоне специально для того, чтобы забрать доставленную гномом почту.
– Мы не знали, что вы собираетесь что-то отправлять, – произнес, разглядев копошащегося в грязи Джербила, один из крестьян – по виду самый старший из всех шести мужчин.
– Эй, как вас сюда угораздило? – осведомился второй.
– Он прилетел внутри шара, – рассудительно ответил третий.
В течение последующих нескольких минут Джербилу пришлось отвечать на сотню бессмысленных вопросов касательно его путешествия, одновременно моля и упрашивая этих больших глупых людей, чтобы они наконец прекратили толочь воду в ступе и помогли ему в его спасательных операциях. Вскоре сухая почва поблизости от лужи оказалась заваленной металлическими трубками, пружинами и подшипниками, не говоря о целом ящике инструментов. По мнению Джербила, одним из основных недостатков человеческих созданий являлась склонность везде совать свой нос. Это их свойство раздражало его, и он то и дело бил по рукам чрезмерно любопытных и твердым голосом отчитывал их.
– Роберт-дракон на свободе и в ярости! – отчаявшись урезонить их, воскликнул, наконец, гном. Вообще-то он намеревался держать эту новость при себе, пока не представится возможность встретиться со старейшинами Дрохита. Но, похоже, если эти простофили не отстанут от его оборудования и не дадут ему возможность спокойно все собрать, то встреча эта отложится на неопределенное будущее.
Реакция была мгновенная: шесть лиц побледнели, шесть челюстей отпали.
– Ты, – повелительно произнес Джербил, обращаясь к самому старшему и, очевидно, самому развитому в интеллектуальном отношении мужчине в группе, – подавай мне предметы в том порядке, в каком я их буду называть. Да пошевеливайся, нам нельзя терять ни секунды!
После этого действия крестьян стали более упорядоченными. Работа Джербила заспорилась. Все детали механизма точно подходили одна к другой. Однако был момент, когда Джербилу пришлось испытать настоящий ужас. Но длился он недолго – только пока Джербил не потянулся к выпирающему карману одного из молодых мужчин и не выудил из его пыльных глубин недостающую шестеренку.
– Да, а все ж таки эта штуковина как раз подходит, чтобы сбивать птиц, – извинился молодой крестьянин, получив от старшего хорошую затрещину.
По мере того как сборка механизма близилась к завершению, вопросы сыпались все чаще. "Что это?" – раз за разом слышал Джербил. Наконец он пришел к заключению, что, чем пытаться объяснить, лучше показать, поэтому ждал, пока работа не будет завершена. После этого забрался на откинутое назад сиденье, нажал на расположенный на руле движущегося механизма клаксон и принялся крутить педали.
В течение нескольких мгновений ничего не происходило. Машина не двигалась с места. Одно из колес напоролось на наполовину вросший в землю камень и вращалось вхолостую, поднимая грязь. Люди придвинулись поближе. Скребя в затылках (точь-в-точь не шибко умные горные тролли), они принялись гадать да прикидывать, чего еще затеял этот чудной гном и с какой стати он так напрягается. В этот самый момент колесо рывком преодолело препятствие, и Джербил медленно покатился прочь по густой траве.
– Чтоб мне быть милашкой-гоблином, – помолчав и глядя на расширяющийся травяной след, произнес один мужчина.
– Если бы ты был гоблином, то милашкой бы уж точно не был, – в тон ему ответил другой.
В ответ первый влепил ему затрещину, и они затеяли было свою обычную возню, но тут Джербил, бешено крутя педали, вырулил на дорогу. Квадрицикл покатил прочь.
– Обалдеть. Чтоб мне быть милашкой-гоблином, – произнесли они в унисон, и вся компания рванула к фургону. Развернув повозку, они принялись погонять лошадь и натягивать поводья, заставляя ее перейти в галоп. Но разве под силу обремененной тяжким грузом лошадке тягаться с точно подогнанными механическими приводами и хорошо смазанными осями? Так что Джербил продолжал опережать их до самого Дрохита.
Глава третья
ОЗОРНЫЕ ИСКОРКИ В ГЛАЗАХ
Кэлси стоял на низком холме к востоку от сторожевой башни Дилнамарры и смотрел на заходящее солнце. Казалось, оно садится прямо за квадратной приземистой башней, расположенной точно в центре скромного селения. Облака насыщались оранжевым и розовым. Воздух приобрел розовый оттенок, и в этом мареве словно бы терялась жирная грязь, в которой утопал городишко.
– Ты просто не понимаешь, – произнес эльф, обращаясь к Джено. Крепыш дварф сидел на камне, скрестив на груди руки, и демонстративно отводил взгляд от чудесного зрелища.
Кэлси повернулся, чтобы увидеть лицо дварфа.
– Гелдион возлагает всю тяжесть ответственности за исчезновение доспехов на Пвилла. Коннахт нашел долгожданный повод, чтобы повесить неугодного барона.
– А мне-то что за дело, бестолковый эльф? – фыркнул Джено и сплюнул на землю. – Я в жизни не якшался ни с самим Пвиллом, ни с кем другим в Дилнамарре. У меня здесь клиентов нет. Так что я планирую пойти развлечься и понаблюдать за повешением!
Золотые глаза Кэлси сузились от гнева, но он подавил готовый было вырваться уничтожающий ответ. Он прекрасно видел, что своей намеренной грубостью Джено только того и добивается, чтобы вывести эльфа из себя. Поэтому он продолжал нарочито спокойно:
– Если барона Пвилла повесят, то можно не сомневаться, какого человека Гелдион назначит на его место: китайского болванчика – специально чтобы глупо кивал головой, соглашаясь с любым указом, исходившим из Коннахта.
– А разве люди не все глупы? – вполне серьезным тоном, как о чем-то само собой разумеющемся осведомился Джено.
– Они менее глупы, чем ты пытаешься это изобразить.
Взгляд Джено упал на укрепленные у него на поясе молоты. Их было изрядное количество. Он принялся прикидывать, сколько молотов успел бы запустить в воздух за то время, что Кэлси разводит тут свои антимонии.
– А вот с твоей стороны действительно глупо не понимать, что может повлечь за собой потеря такого союзника, как Пвилл, – добавил Кэлси, наблюдая за реакцией Джено. Ему не нужна была конфронтация с дварфом – во всяком случае, не сейчас, когда на карту поставлено так много. Поэтому он мгновенно уловил перемену в выражении его лица и продолжал более мягким, убеждающим тоном: – Лишь немногим из людей – землевладельцам Волшебноземья – удалось сохранить независимость от Коннахта. Среди них Дункан Дрохит и Баденох Бремарский. Но в поисках поддержки они смотрят на Пвилла. Король Киннемор спит и видит, как бы ему включить Дилнамарру в число своих владений. От Дилнамарры рукой подать до Тир-на-н'Ог. Лучшего аванпоста королю не сыскать.
– Да, похоже, у эльфов трудности, – заметил Джено.
– Трудности не только у эльфов, – быстро откликнулся Кэлси. – Если Пвилла повесят, а Дилнамарру возьмут, то Киннемор сможет положить глаз на восток, на Бремар и Дрохит. Но на этом он не остановится. Его следующей целью станет покорить два других добрых народа, которые также живут на востоке, только несколько дальше. Ты знаешь, о ком я говорю. Эти народы издавна были бельмом на глазу самозванца.
Джено иронически фыркнул.
– Да эта лиса король только и может, что плести интриги! А сражаться в Двергамале у него кишка тонка! – Дварф явно разгорячился. Говоря, он размахивал руками, словно пытаясь отмахнуться от абсурдной идеи.
– Может, оно и так. Но принц Гелдион ему не чета – у него-то смелости достанет, – веско произнес Кэлси. – А если не у него, то уж у колдуньи Керидвен точно. А Киннемор – ее марионетка: по ее воле говорит, по ее желанию поступает.
Джено больше не размахивал руками. Его самодовольная ухмылка испарилась.
– И даже если война не распространится на дварфов и гномов, торговля все равно пострадает, – небрежно заключил Кэлси и вновь обратился лицом к заходящему солнцу, как будто все его предыдущие заявления были не более чем общими местами и теоретическими прогнозами. – Возможно, после того как Пвилла повесят, ты сможешь разгрести груду просроченных заказов и немного отдохнуть, добрый кузнец.
Джено озадаченно пожевал нижнюю губу, но не нашелся что ответить. Он мог бы крикнуть, что ему глубоко плевать на судьбу надоедливых и вечно сеющих смуту и беспокойство людей. Но на сегодняшний день именно люди являлись самым многочисленным из всех населяющих Волшебноземье добрых народов. Количественно они превосходили обитающих в Тир-на-н'Ог тильвит-тегов, булдрефолкских дварфов Двергамала и гондабугганских гномов, вместе взятых. И в то время как число тильвит-тегов, дварфов и гномов в течение многих столетий оставалось примерно одинаковым, люди размножались, как кролики на забытом охотниками лугу. Не проходит и года, чтобы не появилось несколько новых деревень. А эти деревни нуждаются в железных орудиях труда, в доспехах и оружии.
– У тебя есть идея, где искать копье? – полувопросительно-полуутвердительно произнес дварф.
– У меня есть идея, откуда следует начинать поиски, – поправил его Кэлси. – Ты отправишься со мной или вернешься в горы?
– Зараза эльф, – пробормотал себе под нос загнанный в угол Джено. Кэлси улыбнулся, принимая ворчание за признак того, что ему вновь удалось подцепить неподатливого дварфа на крючок и что тот готов отправиться с ним на поиски.
Кэлси установил курс прямо на север. Когда некоторое время спустя в поле их зрения показались возвышающиеся, как башни, деревья, Джено вмиг смекнул, куда они направляют стопы.
– Нет, нет, – запинаясь и отмахиваясь руками, пробормотал Джено. Он крепко уперся ногами в торф, точно опасался, что сейчас его силой выдернут и поволокут в величественный и пугающий лес. – Если ты задумал идти в Тир-на-н'Ог, эльф, то я тебе не попутчик.
– Мне нужна твоя помощь, – напомнил ему Кэлси, – и твоему народу тоже.
– Но почему лес? – воскликнул Джено осипшим от волнения голосом. В его гневных интонациях лишь внимательный слушатель мог уловить жалобные нотки. – Если колдунья взяла доспехи, то, как пить дать, отправится с ними в другую сторону, на Инис Гвидрин.
Глаза Кэлси сузились, когда его осенила догадка. Складывалось совершенно отчетливое впечатление, что за всеми доводами дварфа скрывается лишь нежелание входить в эльфийский лес. Он предпочел бы отправиться на Инис Гвидрин, остров мертвых, лишь бы избежать прогулки по Тир-на-н'Ог.
– А если доспехи захватил Киннемор, – усиленно не замечая взгляда эльфа, продолжал кипятиться Джено, – то отправится с ними в Коннахт, опять-таки не сюда. Покажи мне идиота, которого угораздит найти вещь, на которой у эльфов чуть ли не свет клином сошелся, и потом кинуть ее прямо у них под носом. А уж носы у них дай боже – не одни только цветочки унюхивают!
– Я бы и сам хотел знать, кого угораздило это сделать, – задумчиво произнес Кэлси и загадочно улыбнулся. Эта улыбка пробудила у Джено целый ворох вопросов.
– Уж не ты ли взял чертову штуку? – ничтоже сумняшеся бухнул Джено. Кэлси показалось, что еще чуть-чуть – и дварф начнет швыряться молотами.
Кэлси покачал головой, волны золотых волос заструились по плечам.
– Не я, – ответил он. – Если отбросить в сторону побудительные мотивы, я бы во всех случаях не стал действовать столь скоропалительно. Слишком много поставлено на карту.
Несколько мгновений Джено размышлял над этими словами. Он знал, что Кэлси наверняка вложил в свой ответ какой-то намек, что-то, что может послужить ключом к разгадке. Вдруг его осенило.
– Мак-Микки! – воскликнул он. Кивок Кэлси подтвердил его догадку. – Но что лепрекону делать с доспехами, которые в шесть раз больше его самого? И что ему делать с копьем, которое придавит его, как муху, попробуй он только оторвать его от земли?
– Именно эти вопросы я и собираюсь задать ему, когда мы его найдем. – Кэлси помолчал, переводя взгляд от теперь не столь уж отдаленного леса на Джено. – В Тир-на-н'Ог, – закончил он и двинулся вперед, жестом позвав за собой дварфа.
– Чтоб ему сквозь землю провалиться, этому лепрекону, – выругался Джено. – Он у меня еще попрыгает! Посмотрим, как он станет уворачиваться от моих молотов! Я его заставлю заплатить за все мои страдания!
– Не торопись, Джено Молотобой. Ты еще не прошел по мягким тропам дивного леса. Возможно, в конце пути ты обнаружишь, что тебе есть за что благодарить лепрекона. – Ответ Кэлси прозвучал неожиданно резко, точно он был задет за живое. Разумеется, трудно было ожидать от дварфа тонкого проникновения в душу эльфийского леса и выражения восторгов в его адрес. Но и беспрерывное, похожее на нудную капель ворчание уже начало порядком действовать Кэлси на нервы. – За всю историю существования вашего народа лишь единицам довелось здесь побывать. А за последние несколько столетий этого не случалось ни разу. Возможно, твой страх перед ним…
– Закрой рот и шевели граблями, – мрачно проворчал Джено.
Кэлси не произнес больше ни слова. Ясно было, что это ласковое напутствие – самое лучшее, чего можно добиться сейчас от раздраженного дварфа.
Спутники вступили на лесную тропу и двинулись в глубь леса. В то же мгновение они словно очутились в другом мире. Казалось, этот мир сотворен лишь недавно, и именно этим объясняется чистота и первобытная яркость красок Тир-на-н'Ог. Очутившись в родной стихии, Кэлси воспрял духом. Джено, напротив, затравленно зыркал по сторонам. Для эльфа, как и для всех тильвит-тегов, это был дом, Волшебноземье в самом его драгоценном, самом естественном и "правильном" состоянии. Джено же, чья жизнь протекала в каменных пещерах сурового Двергамала, дивный лес казался суровым и неприветливым. На дварфской родине Джено его слух привык к ритмичному и тягучему звону от ударов молота по раскаленному металлу, к нескончаемому реву водопадов в устье Булдра. Менее грубые, но во много раз более разнообразные шумы Тир-на-н'Ог выводили дварфа из равновесия, не позволяли ему расслабиться ни на секунду. Готовый отразить любую атаку, он судорожно вцепился узловатыми пальцами в рукоятку молота. В поисках скрытой опасности взгляд его синих глаз, подобно затравленному зверю, метался из стороны в сторону. Кто знает, какие существа скрываются в невообразимых зарослях.
Птицы перепрыгивали с ветки на ветку и громко чирикали, отмечая каждый их шаг очередным взрывом болтовни.
– Они извещают мой народ о нашем прибытии, – объяснил Кэлси ощетинившемуся Джено. – Эти птицы – часовые Тир-на-н'Ог.
Эльф надеялся, что объяснение успокоит Джено. Однако если оно и произвело какое-то действие, то в глаза это не бросалось. Дварф забеспокоился еще больше, по крайней мере внешне. Каждые несколько шагов он тормозил, нервно подскакивал и, глядя вверх, вопил: "Закрой клюв!", что служило для птиц дополнительным источником вдохновения. Кэлси радовался, что дварф идет следом за ним: это лишало его возможности увидеть улыбку эльфа. Так он отвечал на усиливавшийся с каждым их шагом птичий щебет.
Но Кэлси прямо-таки просиял, когда они достигли обрамленной гигантскими соснами лужайки и птичий гомон взвился радостным крещендо.