Часть своего внимания я сосредоточил на колдовском камне, вправленном в мой перстень, "вытащил" оттуда точное изображение небосвода Агриса на долготе и широте, соответствовавших нашим, наложил его на видимый участок неба Ланс-Оэли и соединил звёзды-аналоги тонкими прямыми линиями красного цвета.
Тем временем Инна осторожно прикоснулась к сознанию Леопольда и принялась внушать ему, чтó он должен делать. Мы уже знали, как пользоваться "колодцем", но одного знания было мало. Способность управлять силами столь высокого порядка у нас ещё не пробудилась; единственная наша надежда была на внедрённую в подсознание кота программу…
- Вперёд! - воскликнула Инна и мысленно, и вслух.
Как и в прошлый раз, мир померк в наших глазах, и мы потеряли ощущение пространства и времени. Мы словно провалились в бездну и полетели вниз. Всё наше естество пронизывал ледяной холод небытия. Ни двинуться, ни откликнуться мы не могли и с умопомрачительной скоростью неслись в Неизвестность.
Правда на сей раз мы были готовы к этому и сумели продержаться всю дорогу в сознании. Наконец истекли бесконечно долгие минуты мрака и безмолвия, и наш полёт прекратился. "Посадка" получилась на удивление мягкой - мы просто почувствовали твёрдую землю под своими ногами, и нам даже не пришлось прикладывать усилий, чтобы удержать равновесие. Тут же мы услышали испуганное мяуканье Лауры и плаксивые упрёки Леопольда, который распекал нас за очередные, по его выражению, "штучки". Мы снова могли открыть глаза - и открыли их…
И увидели над собой звёздное небо Агриса.
*
С грехом пополам ориентируясь по карте, мы через полтора часа, уже когда начало светать, добрались до первого человеческого поселения на нашем пути - маленького городка, на окраине которого находился постоялый двор с трактиром. Это было как раз то, что нужно: после "колодца" мы оба смертельно устали и очень хотели спать.
Хозяин постоялого двора оказался вежливым и предупредительным человеком. Его предупредительность ещё больше возросла, когда я без каких-либо слов превратил лошадей в котов и назвал наши имена для записи в книге постояльцев: граф и графиня Ланс-Оэли - мы не видели причин путешествовать инкогнито.
Ни малейших проблем с общением у нас не возникло. Жители королевства Лион разговаривали на языке, имеющем в основе своей французский, точнее, старофранцузский, со значительной примесью слов и фонем скандинавского происхождения. Этот язык назывался галлийским и был широко распространён во всём Лемосском архипелаге - окраинной обитаемой области, в состав которой входил Агрис. Отправляясь в путешествие, мы с Инной рассчитывали обойтись в дороге коруальским и латынью, а также моим неплохим знанием родственного галлийскому французского языка. Однако при въезде в городок, когда я обратился с вопросом к первому встреченному нами раннему прохожему, мы обнаружили, что не только понимаем всё сказанное нам по-галлийски, но и сами можем свободно изъясняться на этом языке. Особых эмоций это открытие не вызвало, мы уже устали удивляться всему происходящему с нами и без долгих обсуждений списали всё на очередные штучки Леопольда. У нас были все основания так считать - ведь именно после нашего первого путешествия по "колодцу" мы заговорили по-коруальски и по-латыни…
От предложенного нам раннего завтрака мы вежливо отказались. Трактирщик провёл нас в самую лучшую комнату на втором этаже, а сонный слуга в два захода перенёс все наши вещи. Уже засыпая на ходу, я попросил хозяина позаботиться о котах и велел разбудить нас в полдень. Когда трактирщик, пожелав нам приятных снов, удалился, мы с трудом дотащились до кровати, кое-как разделись и немедленно нырнули в постель. Едва наши головы прикоснулись к подушке, мы тотчас заснули, как убитые.
Трактирщик был не только вежливым и предупредительным, но и на редкость пунктуальным - он разбудил нас ровно в полдень и справился, что мы будем есть на обед.
- Всё самое лучшее, - сказала Инна. - На ваше усмотрение.
- Обед будет готов через полчаса, ваши светлости. Принести его сюда или вы спуститесь в обеденный зал.
- Спустимся вниз, - ответил я, протирая заспанные глаза. - Если, конечно, там не слишком много людей.
- Нет, монсеньор, немного. Семеро загорских рыцарей да ещё странствующий монах - вот и все мои клиенты.
- Хорошо. Только стол накрывайте не через полчаса, а через три четверти, не раньше. Мы хотели бы помыться - это можно устроить?
- Ну, разумеется! - трактирщик указал на небольшую дверцу в углу комнаты. - Наш гостиный двор не какая-то задрипанная ночлежка. К услугам ваших светлостей мыльня с водопроводом… Гм, нижайше прошу прощения, но горячей воды у нас нет - опять что-то забарахлило в водопроводе. Никак не найду толкового ведуна, который бы навёл стойкие чары. Если пожелаете, я немедленно распоряжусь нагреть воду в котле.
- Не стоит, - небрежно отмахнулся я. - Мы с этим быстрее справимся.
Трактирщик с пониманием улыбнулся. Очевидно, он вспомнил, как я без всяких слов превратил лошадей в котов.
- Кстати, хозяин, - спросила Инна. - Что с нашими котами?
- С ними всё в порядке, мадам. Поспали, потом поели, а сейчас побежали гулять. Леопольд просил передать вам, чтобы о них не беспокоились.
- Хорошо, - кивнул я. - Без четверти… нет, ровно в час мы спустимся обедать.
- Будет сделано, ваши светлости. - Трактирщик поклонился и вышел.
Не мешкая, мы выбрались из постели и прошли в мыльню. Я наполнил на две трети большую, похожую на продолговатый чан, лохань и для разогрева воды применил один из 73 способов понижения энтропии, описанных в справочнике "Демоны Максвелла". А Инна по ходу дела выуживала из лохани и бросала в унитаз куски льда, за счёт образования которых нагревалась остальная вода.
Приготовив таким образом тёплую купель, мы всласть попарились, хорошенько вымылись и ровно в час, свежие, взбодрённые и одетые с иголочки, спустились вниз, где нас ожидал обед. На всякий случай я прихватил с собой меч, хоть и не думал, что он мне понадобится. Просто мне понравилось носить при себе оружие.
За время, прошедшее с момента нашего пробуждения, контингент посетителей трактира не изменился.
В углу за продолговатым столом сидело шестеро молодых людей в полном воинском облачении. Самому старшему из них было лет двадцать шесть, а остальным - от восемнадцати до двадцати двух. Они уже закончили обед и сейчас молча пили вино; их лица были хмурыми, а взгляды - утомлёнными и невесёлыми.
Седьмой рыцарь, усатый, но безбородый мужчина чуть старше тридцати, судя по богатой экипировке и властному виду - командир этого маленького отряда, сидел отдельно от своих подчинённых, за одним столом с худощавым, среднего роста человеком лет шестидесяти, в монашеской сутане с откинутым за спину капюшоном. Монах перебирал чётки и вполголоса что-то втолковывал своему молодому собеседнику. Тот внимательно слушал его и утвердительно кивал.
Трактирщик провёл нас к накрытому столу, по соседству с монахом и рыцарем. На вид и на запах все яства были восхитительными; у меня сразу потекли слюнки, и я еле удержался, чтобы тут же не наброситься на еду.
- Приятного аппетита, мадам, монсеньор, - сказал хозяин. - Ежели вам что-то понадобится, зовите меня. Я весь к вашим услугам.
С этими словами он отошёл, а мы устроились за столом и чинно, как подобает знатным господам, приступили к трапезе.
Какое-то время наши соседи молчали, с интересом поглядывая на нас. Наконец их разговор возобновился.
- Да уж, барон, - повёл монах ровным, бесцветным голосом, - смутные времена нынче настали. Теперь и на землях Империи дела обстоят из рук вон плохо. Прорывов, правда, ещё не случалось, Бог миловал, но в последнее время всё больше и больше нечисти стало проникать через тракты, несмотря на ужесточение их охраны. А уж о сатанистах и говорить не приходится. Даже в Вечном Городе можно встретить горе-пророков, предвещающих близкий Конец Света… И добро бы они проповедовали какую-то новую ересь или, хотя бы, маскировали свои взгляды под ересь. Но где там! Они прямо говорят: очень скоро грядёт царство Сатаны - так чтите же своего будущего повелителя.
- А что Инквизиция? - спросил тот, кого называли бароном. Как и монах, он говорил с акцентом, из чего я сделал вывод, что оба чужестранцы.
- А что Инквизиция, - повторил монах, но уже с другой интонацией, будто бы говоря: "А что она может, эта Инквизиция?" - Сжигать ей дьявольских прихвостней, как в старые добрые времена, что ли?… А впрочем, если бы от этого был какой-то толк, можно не сомневаться, она возобновила бы практику аутодафе.
- Наш король, - заметил барон, - издал эдикт о немедленном аресте и допросе всех заподозренных в чернокнижии и поклонении дьяволу. У нас, в Загорье, с прислужниками Нижнего Мира не церемонятся - сажают их на кол или четвертуют. А вот у вас, в Империи, слишком уж либеральные порядки.
- Это у вас, господин барон, они слишком жестокие, - возразил монах. - Казнить виновных - это правильно, тут я полностью согласен с вами; мне тоже не по нутру благодушие имперского правительства. Но допросы с пристрастием - не самый лучший способ установления истины. Под пытками и невиновный сознается в преступлении.
Барон явно смутился.
- А ещё у нас регулярно устраивают ночные облавы, - добавил он, как будто оправдываясь. - Отлавливаем расстриг-монахов, отправляющих чёрные мессы, и их "паству". Вот с ними и впрямь нечего церемониться - сразу же всех на виселицу. А во время одной из облав, в которых я принимал участие, мы застали сатанистов как раз в тот момент, когда им явился Чёрный Эмиссар. Мы порубили это исчадье ада серебряными мечами, и на наших глазах его мерзкая плоть вспыхнула и превратилась в пепел.
- Вот это вы правильно сделали, барон, - с одобрением сказал монах. - У простых людей есть только один способ противостоять Нечистому - искренняя вера, и только одно средство борьбы со слугами его - серебряное оружие.
- Ну, что до оружия, то с этим у нас никаких проблем. - Барон похлопал рукой по эфесу своего меча. - Хотя шестеро моих людей и я - это всё, что я могу предложить к услугам короля Гуннара, все мы экипированы как надо.
Монах кивнул:
- Удачи вам, барон. И да пребудет с вами Господь в вашей борьбе за правое дело. Хотя мы с вами немного по-разному верим в Бога, но Он у нас один, и Он - на нашей стороне. Он не оставит верных чад своих на заклание Нижнему Миру… Да, воистину, смутные нынче времена - но не потому, что много людей попало в объятья Сатаны, скорее наоборот: слуги дьявола обнаглели именно потому, что настали смутные времена. Здесь вы путаете причину со следствием. Ну, а смутные времена… Да что и говорить, вы же сами знаете. Кто сейчас сидит на троне верховного короля? Ференц Карой, великий инквизитор - обычный человек, пусть и самый могущественный из ныне сущих колдунов. А в прошлом году верховным королём был Мэтр - Великий. А во времена моей молодости великим инквизитором тоже был Великий, а триста лет назад семеро высших руководителей Инквизиции были Великими. Теперь нет ни одного Великого, некому больше защищать нас в Ничейные Годы - поэтому и настали смутные времена…
Мы с Инной так заинтересовались их разговором, что даже забыли о еде. В конце концов я не вытерпел, встал из-за стола и подошёл к соседям.
- Извините за неуместное любопытство, господа, но мы случайно услышали часть вашей беседы. Вы говорите об очень интересных, хоть и не очень весёлых, вещах.
- Ну и что? - спросил барон не очень приветливо.
- Нельзя ли нам присоединиться к вашему обществу?
Барон вопросительно посмотрел на монаха.
- Я не возражаю, - сказал тот.
- Что же, прошу вас, - нехотя предложил барон.
Без видимых усилий мы с Инной подняли наш тяжелый дубовый стол и придвинули его вплотную к их столу. Монах и барон удивлённо переглянулись, однако промолчали.
- В том, о чём мы говорим, - сказал монах, когда мы вновь сели, - нет ничего интересного, милостивые государи… Простите, я не знаю, как к вам обращаться.
Мы представились. Название Ланс-Оэли наши новые знакомые слышали впервые, но графские титулы произвели на них большое впечатление.
- Так вот, монсеньор, мадам, - продолжал монах, - всё это совсем не интересно, это чудовищно и апокалиптично. Я думаю, вы согласитесь со мной.
- Возможно, - не стала отрицать Инна. - На нашей родине тоже есть люди, которые поклоняются дьяволу, устраивают шабаши и участвуют в чёрных мессах. Но у нас это не приобрело такого размаха, чтобы драматизировать ситуацию и говорить о смутных временах в том смысле, который вы вкладываете в это выражение.
- И кстати, - добавил я. - О каких Ничейных Годах вы говорите?
Монах мигом насторожился.
- Наверное, вы издалека, - предположил он. - По-галлийски говорите довольно бегло, но он для вас не родной.
- Вы не ошиблись, отче, - ответил я.
"Влад," - подсказала Инна, - "в галлийском языке есть слово "склавон", что значит - славянин."
"Да, вспомнил… Гм, странно выглядит это "вспомнил", если никогда не учил."
"Ещё бы!" - согласилась Инна, а вслух добавила:
- По происхождению мы славяне.
- О?! - удивлённо вскинул брови барон. - Jeśte sloviny hospodary mói?
Мы с женой обменялись быстрыми взглядами.
- Вы тоже славянин? - спросил я.
- Tak, tak, jeśm slovin, - энергично закивал барон. - Slovin-zahorian zo vladarstva Zahorie. Štepan je moje zvisko. Štepan Simič, gazda z Jabloničev. A hospodary, kakovi jeśte sloviny? - Барон-газда спохватился, сообразив, что монах не понимает его, и спросил уже по-галлийски: - А вы, господа, какие именно славяне?
- Я полька, - ответила Инна. - А мой муж украинец.
Штепан Симич покачал головой:
- Не слышал о таких.
- Мы из Киева, - на всякий случай добавил я. В глубине души я был искренне убеждён, что если даже снобы-американцы слышали о моём городе (в основном из-за Чернобыля и котлет по-киевски), то уж на Агрисе и подавно должны о нём знать. Как ни странно, я оказался прав.
Глаза барона тотчас сверкнули.
- Кийов? - переспросил он.
- Ага! - обрадовался я. - Вам знакомо это название?
- Да, знакомо. У нас есть легенды, бувальщизны, о кийовском князе Владесвяте Красне Слончко и о князе Свентославе, ходившем с войском на греческий Владарград.
- Греческий Владарград? - оживился монах.
- Царьгород, Византий, Константинополь, - пояснил я. - Сейчас этот город называется Стамбул. Точнее, Истанбул.
- Но он же на Основе!
Я пожал плечами:
- Ну да, на Основе. И Киев на Основе. И мы родом с Основы. А что тут такого?
С неожиданной для своих лет прытью монах вскочил на ноги, поднял висевшее на груди распятие и направил его на нас.
- Дьявол хитёр, коварен, но глуп, - угрожающе-торжественно провозгласил он. - Ему не обмануть честных людей.
- Что это значит? - спросил Штепан, вставая из-за стола. - Я ничего не понимаю.
- Вы тугодум, барон! Слышали, что он сказал? - Монах кивнул в мою сторону. - Что они с Основы. А с Основы на Грани могут переходить только настоящие колдуны.
Барон внимательно посмотрел на меня.
- А если они действительно колдуны? Или, может…
- Что "может", идиот?! Будь они колдунами, то не говорили бы таких глупостей. И не спрашивали бы о Ничейных Годах.
Во взгляде Штепана мелькнули молнии, не сулившие нам ничего хорошего. С последней надеждой он произнёс:
- А вдруг они попали на Грани случайно? Как предок герцога Бокерского.
- Вздор! - запальчиво возразил монах. - С наступлением Ничейных Годов инквизиторы стерегут Основу, как зеницу ока. Они бы обязательно заметили их.
- В самом деле, - вынужден был согласиться барон. - Если только господин граф и госпожа графиня не выглядят значительно моложе своих лет…
- Никакие они не граф и графиня, - перебил его монах. - Они вообще не люди. Это исчадья ада. Убейте их, барон!
Всё ещё сомневаясь, Штепан взялся за меч и отрывисто произнёс, обращаясь к своим подчинённым:
- K zbroje!
Мы поспешно отступили к стене. Загорские воины с мечами наготове обступили нас полукругом.
"Я могу поджечь их одежду," - мысленно отозвалась Инна. - "Но что-то не хочется."
"Я тоже не хочу их убивать. Разве они враги нам? Вовсе нет! К тому же братья-славяне… А этот монах - самодур, каких ещё свет не видел."
"Мы тоже хороши. Нечего было распускать языки… Убежим сквозь стену?"
"Да уж, придётся. Поиграем с ними в кошки-мышки, пока не найдём наших котов," - неудачно скаламбурил я. - "Но сперва попробуем договориться."
Я достал из ножен свой меч и сказал:
- Постойте, господа рыцари, и вы, преподобный отец. Произошло прискорбное недоразумение.
- Jeho mič je zo srebla! - поражённо промолвил один из загорян.
- Это дьявольское наваждение! - исступлённо выкрикнул монах, стоявший слева от барона. - Не дайте им одурачить себя!
К нам подбежал трактирщик.
- Что здесь происходит, господа? - Он встал между нами и Штепаном. - Прекратите немедленно! Законами королевства Лион запрещены поединки на постоялых дворах. Дуэли у нас разрешены только в строго определённых местах, непременно в присутствии секундантов и полномочного представителя местной префектуры. Это вам не Загорье, господин барон.
- Преподобный отец утверждает, - объяснил ему Штепан, - что господин граф и госпожа графиня - дьявольские отродья.
- Это истинная правда, - поддакнул монах.
Трактирщик выпучил глаза от изумления.
- Это же бред собачий! - воскликнул он. - Вы с ума сошли, отче, простите за откровенность. Монсеньор и мадам - уважаемые колдуны, они владеют настоящими котами-оборотнями, один из которых самец…
- Ложь! - закричал монах, брызжа слюной. - И этот продался Нечистому! Zabijče ich! Trech ušestkich zabijče! Natymesče!
Барон замахнулся мечом на трактирщика.
"Господи!" - ужаснулась Инна. - "Он же убьёт невинного человека! Что делать?"
"Не знаю, Инна, не…" - Я так и обомлел, встретившись взглядом с глазами монаха, которые сияли дьявольским торжеством. - "Боже мой! Неужели…"
Вдруг Штепан резко повернулся влево и нанёс с плеча мощный, прицельный удар, которому наверняка позавидовал бы сам бессмертный горец Дункан МакЛауд. Охваченная ядовито-зелёным пламенем голова монаха перелетела через соседний стол и покатилась по проходу, рассыпая вокруг себя снопы искр. Его обезглавленное тело рухнуло на пол и тоже вспыхнуло зелёным огнём.
Инна вскрикнула и крепко прижалась ко мне, зарывшись лицом на моей груди. Не выпуская из рук меч, я обнял её за талию.
Несколько секунд воины барона простояли в полном оцепенении, затем, повинуясь окрику своего предводителя, гурьбой набросились на "монаха" и стали с ожесточением кромсать серебряными клинками его пылающее тело. От этого зрелища меня затошнило.
Трактирщик и его слуги побежали открывать окна и двери, чтобы выветрить едкий дым, который быстро заполнял помещение. Задыхаясь и кашляя, загоряне, тем не менее, продолжали расчленять "монаха" на мелкие кусочки. Только с некоторым опозданием я сообразил, что они делают это не забавы ради, а чтобы избежать пожара в трактире.
Около минуты Штепан, опершись на свой меч, наблюдал за действиями подчинённых, потом повернулся к нам и извиняющимся тоном проговорил: