Цена крови - Верещагин Петр 4 стр.


* * *

"Ты можешь перейти Черту," – пришла мысль издалека.

– Я знаю, – ответила она. – И готова сделать это. Потом.

"А удержишься ли ты?"

– Должна. У меня нет выбора.

"Если сорвешься, придется платить куда больше."

– Мне и это известно. Однако мы оба знаем закон. Они исповедуют принцип "око за око" – и я произведу расчет по их правилам.

"Выигравшему ЗДЕСЬ часто достается смерть. Ты ведь знаешь, из всех ходов в игре самый лучший – бежать от игры."

– Бежать, увы, теперь поздно. Я уже мертва. Мне терять нечего.

"Ошибаешься. Смерть до окончательного расчета перечеркнет все, что ты успела сделать."

– Иногда надо умереть, чтобы победить.

"А еще говорят: иногда надо убивать, чтобы выжить. Или выжить, чтобы убить. Ты этого действительно хочешь?"

– Это не мой путь. Теперь – не мой. Я не мести ищу, ты же понимаешь. Иначе судьбы многих уже бы переменились…

"Решать тебе. Но сможешь ли ты заплатить цену крови?"

– Я смогу ее ВЗЯТЬ. Этого достаточно.

"Взять – и отдать Зверю?"

– Взять – и отдать мертвым. Повторяю, я уже мертва, Зверь более не способен ни помочь мне, ни повредить.

"Мертвые могут отомстить, Аджан, но не взять цену крови. У них нет необходимой для этого способности вовремя остановиться. Если желаешь справедливости – вернись к жизни. Пусть временно, но иного выхода у тебя нет. Иначе – победит мертвый Зверь."

Она помолчала.

– Благодарю, Яргист.

"Давать мудрые советы – мой долг перед Кланом."

– Неважно. Я не ради Клана иду на это, а ради всего рода.

"Нашего или их?"

– Какая разница?

Крылья цвета темной стали со свистом рассекали воздух; на горизонте слабым пятном маячил город людей, называвших себя истерлингами. Город звался Дамаском, и СЛЕД тянулся сквозь него, куда-то на северо-запад…

* * *

Алхимик открыл глаза.

– Ты…

– Я сделала то, что сделала.

– Понимаю… хотя, нет – не понимаю. Искать помощи у Древних?! Да проще марида приручить, клянусь Девятью Хрустальными Сферами!

Аджан передернула плечами.

– Я искала не помощи – мощи. И я ее нашла.

Джафар покачал головой.

– Человеку подобная попытка стоила бы души, в наилучшем случае – лишь его собственной. Драконы, полагаю, здесь немногим отличаются от нас.

– Это предположение справедливо. И все же, я выдержала.

– Вижу. Расскажешь?

– Конечно. Это моя… обязанность.

Властитель Турракана хмыкнул.

– Обязанность? Ну хорошо, продолжай… Но думаю, все, что произошло в Тарсусе, можно опустить – это нам обоим уже известно.

– Конечно. Итак, когда я покинула город…

* * *

– Я выстояла, Яргист.

– Знаю. Наблюдал за тобой, – молвил темно-серый дракон, немного отодвигаясь и освобождая ей место для приземления.

Аджан, раскинув крылья, затормозила над самой скалой и уселась рядом.

– Я не ощущала слежки.

– В обращении с силой ты – новичок. Если хочешь, я обучу тебя.

Она покачала головой.

– Слишком поздно.

– Это решать тебе.

– Скажи, – сменила тему Аджан, – ты ведь видишь чужие судьбы?

– Не все. Обладающие Мощью – вне моей досягаемости. Как и те, чьи судьбы пересекаются с ними.

– Ты можешь видеть удел этого… охотника?

– Теперь – да. До вашей встречи не мог. Что тебя интересует?

– Получилось ли у меня?

– Да. Это – справедливо. Хотя не все поймут такой исход.

Страшное напряжение последних дней покинуло ее. Глаза потускнели, голос стал бесстрастен и пуст.

– Что ж, значит, я сделала то, что должна была.

– Ты никому ничего не должна, Аджан.

– Кроме себя самой… и еще кое-кого.

– Помочь? Не так трудно поставить на место этих… призраков.

– Не так трудно, согласна. Я знаю, что для этого нужно. На этом мой Путь и завершится.

– Путь – бесконечен. И ты не знаешь, что ждет тебя дальше.

– И не хочу знать. Забвения мне иначе не получить.

– А прощение?

– Я сама никогда себе не прощу, а чужого мне не надо. Прощай.

…Яргист не смотрел, как она улетает. Он знал, что больше им не суждено встретиться. Страж не должен испытывать эмоций. И тем не менее, ему было тяжело сознавать свое бессилие.

Аджан сделала свой выбор, а для Крылатых свобода воли означала много больше, чем для любого из смертных – жизнь. И хотя бессмертные, уходя по собственной воле, могли впоследствии вернуться в мир живых – в смертном теле, – шансов на это было немного. Стражи об этом знали лучше кого бы то ни было…

Камень затрепетал при ее приближении.

"ТЫ ВОВРЕМЯ."

– Я знаю свой долг. И готова платить.

"ДАЙ НАМ КРОВИ."

Вошедший в плоть белый металл пустил струю теплой жидкости на черную, шероховатую поверхность. Кровь не достигала песка, камень впитывал ее всю.

"А ТЕПЕРЬ ДАЙ НАМ БОЛЬ."

Металл с хрустом повернулся в ране. Воздух над Алтарем Видений задрожал, камень покрылся сеткой трещин.

"ТЕПЕРЬ ПОДАРИ НАМ СТРАХ – И ТЫ СВОБОДНА."

– Я свободна, – отстраненно проговорила она.

Клинок, ранее взявший жизнь ее детей, вновь взвился в воздух.

"НЕТ!!!"

– Это – страх, – молвила Аджан прежним тоном и завершила удар.

Сломанное лезвие вошло в одну из немногих уязвимых точек на драконьем теле, и пронзило чешую, дойдя до сердца. С прежней мертвенно-отстраненной улыбкой Аджан рухнула на Алтарь, своим весом вдавливая его глубоко в песок.

Реликты Старого Мира, запечатанные в камне, потеряли последний шанс вырваться на свободу…

* * *

Джафар долго хранил молчание.

– Перевоплощение, – наконец молвил он, – теоретически, доступно любому. На деле же возвращаются из Посмертия – живыми, сохранившими память и сущность былой личности – только те, кто не завершил начатое; и не просто не завершил, а еще и задолжал кому-то. И не просто задолжал, а задолжал достаточно, чтобы… расплатиться за возвращение.

Аджан непонимающе посмотрела на него.

– Расплатиться?! О чем ты?

Алхимик вновь сделал паузу, определенно что-то обдумывая. Затем пожал плечами и произнес:

– То, что многие зовут Судьбой, Фатумом или еще как-то, не является Высшей Силой в традиционном понимании этого слова. Судьба, en Carme, на деле есть не более чем дли-инный свод цен.

– ЦЕН?!

– Выражаясь терминами Большой Игры – не знаю, сколь многое тебе о ней известно, но о самом существовании такой штуки ты не можешь не знать, – всякое деяние оценивается по достоинству. Каждый твой поступок – это определенная сумма, переходящая из рук в руки. Надо ли мне говорить, ЧЬИ это руки?

Аджан сверкнула глазами.

– Да уж всяко не мои! Но ведь я – вольна в своих действиях, никто мною не управляет!

Властитель задумчиво провел рукой по бороде, однако взгляда не отвел.

– Обладающие достаточной силой воли – свободны даже тогда, когда ими пытаются управлять. Мне ли не знать этого… Ну а прочие – вот они-то как раз и есть те самые Фишки на Доске, за которой сидит теплая компания Игроков. Иногда позволяющих смертным-Фишкам называть себя Богами, хотя видят Сферы, они (Игроки) таковыми являются далеко не всегда…

– Вздор все это, – бросила Аджан, – вздор и выдумки для суеверных невежд. Нет никакой Судьбы, нет никаких Игроков; есть лишь мы и наши действия.

Джафар хмыкнул.

– Многие так думали, и не были так уж неправы. Ведь то, что для смертных – жизнь, для них, Игроков – Большая Игра. Или наоборот. Твой наставник понял бы меня лучше, но и ты должна суметь свести концы с концами…

Лицо собеседницы вновь выразило смесь недоверия и удивления. Не желая долгого спора на отвлеченные темы, Алхимик усилил нажим:

– Ты только что поведала мне вторую сторону своей первоначальной истории. Хочешь, я покажу тебе третью?

Аджан вскочила, как кошка, на которую опрокинули кувшин холодной воды.

– Какую еще "третью"?! Там было лишь то, что знали Яргист и я – и то, что видели ар-Рахим и его жены! Иного в этой истории просто нет! – Уловив усмешку Властителя, она неохотно сменила тон: – Ну хорошо, лорд Джафар, чего я не заметила?

– Поговорим утром. А пока подумай над вопросом, который сама же мне недавно задала: КОМУ выгодна вражда драконов и людей? А точнее, бессмертных и смертных? А если еще точнее – любая вражда?

Не давая собеседнице возможности выдать первое же возникшее на язык имя Небожителя, Алхимик провел ребром ладони волнистую черту, и растворился в воздухе. Прием этот он использовал редко, полагая "исчезновение" одним из ярмарочных трюков, но уж если использовал – то точно в должном месте и в должное время…

День четвертый,
когда собеседники пытаются вернуться из грез в реальность, но так и не могут определить, что же это такое…

В воздухе веяло грозой; Властитель Турракана был достаточно искушен в распознавании опасности, особенно – опасности скрытой. В конце концов, задолго до того, как стать Властителем, Джафар собаку съел на придворных играх, где нюх на угрозу был важнее всех прочих качеств.

Опасность не была внешней, краткое общение с колдовским зеркалом исключило всякую возможность этого. Рубежи Турракана оставались все теми же – не то чтобы местом всеобщего благоденствия и спокойствия, но источавшими не большее напряжение, чем обычно. В периоды конфронтаций между соседями-Властителями незримые ореолы их мощи, соприкасаясь, часто образовывали видимый простым глазом эффект – землетрясения, бури, лавины и прочие стихийные бедствия на границах враждующих стран считались вещами вполне обыденными и не заслуживающими особого внимания. На скрытом песками западном рубеже все было тихо; северная граница, проходившая по Золотым Горам, также не являла собою ничего непредвиденного. Восток и юг Турракана прикрывало море, неприятностей от г'нолла или лааконов сейчас ожидать не приходилось. И все же…

Да, эти соображения только усилили ощущение приближающейся грозы. Вплоть до того, что в лаборатории Алхимика явственно запахло озоном.

Прекратив строить предположения, Властитель поднялся на одну из башен Цитадели, которую всегда использовал, когда хотел привести мысли в порядок. Под открытым небом ему обычно лучше думалось – для чего как раз эта башня и была спроектирована без крыши.

Вдохнув еще прохладный, но уже предвещавший дневную жару предрассветный воздух, Джафар откинул назад голову, дабы, как обычно, проводить взглядом исчезающие с уходом ночи звезды – и застыл.

Потому что в небе мерцала новая звезда – там, где ее не могло, не должно было быть! Потому что звезд таких – не бывает!

Потому что звезда эта перемещалась по небосклону… нет, не перемещалась – падала!

И Алхимик сразу понял, КУДА она падает. Без долгих вычислений и копаний в таблицах и справочниках по небесным светилам, которыми, как и всякий астролог, иногда пользовался.

Потянувшись мыслью в прозрачную голубизну небольшого зеркала (с которым не расставался даже в постели), Властитель Турракана освободил часть доступной ему мощи. Цитадель вздрогнула, покачнулась, тихо выскользнула из песка и плавно переместилась на полдюжины миль к северу.

Как раз вовремя – потому что в то место, где еще не осел потревоженный неестественными блужданиями каменной громады песок, грянул черно-золотой метеорит. Взрыв если не поднял на ноги четверть Турракана, то лишь потому, что устоять на ногах при ходящей ходуном "незыблемой" земле – дело не из легких.

Впрочем, Джафар – устоял. И уж конечно, первым из всех способных на такое метнул свою мысль к упавшему столь странным образом метеориту – чтобы увидеть чуть оплавленный, но вполне узнаваемый Знак на обращенной к небу стороне полыхающего неземным жаром камня. И когда он узнал этот Знак, все вопросы отпали сами собой.

Кузнецы, оружейники и прочие мастера по металлу чуть не утопились – кто от счастья, кто от зависти, – когда от алхимиков-исследователей разнеслась весть о составе "небесного камня". Менее подверженный эмоциям, Властитель их, однако же, вполне понимал: в природе ведь не встречается бериллиевая бронза, редчайший материал, не уступающий стали, но лучше поддающийся обработке. Тем более не встречается в ТАКОМ количестве – достаточно, чтобы половину армии Турракана облачить в полные доспехи наподобие рыцарских лат вестерлингов, и еще на оружие для всех хватит… Чудо, наперебой возвещали жрецы Света, Луны и Солнца; и по мнению Алхимика, они были совершенно правы.

Вот только ему, Джафару, ничего хорошего сие чудо, сиречь проявление персонального внимания Высших, не предвещало.

– Наше общение продлится недолго, – сообщил он Аджан, когда та, привлеченная шумом, поднялась наверх. – Указания недвусмысленные.

– По-твоему, каждый метеорит – указание?

– Метеорит, падающий мне на голову, несущий на себе Знак Молчания – Ogi'on, – и состоящий из бериллиевой бронзы? Если уж ЭТО не указание, то что вообще может считаться таковым? Высшие довольно редко спускаются на землю во плоти; а когда спускаются, так лучше бы им оставаться у себя, на небесах или еще где…

Та все еще держала на лице гримасу недоверия, но Алхимик видел, что его слова не пропали даром.

– Значит, беседуя со мной, ты подвергаешься… опасности?

– Такая возможность есть, – кивнул Джафар. Он никогда не позволял гордости брать верх над осторожностью. – Особенно, когда разговариваем мы… об определенных материях.

Аджан вскинула бровь.

– Даже так? Ну, должна заметить, сия… определенная материя – точнее, сам факт подобной реакции на наш разговор, – не может не наводить на некоторые предположения.

Властитель усмехнулся.

– А Высшие никогда не упускают возможности проявить себя, – как сказал бы кто-нибудь менее сдержанный на язык, подумал он, "повыпендриваться"… – В противном случае смертные вскоре начнут думать, что никаких Высших не существует, что мир таков, каким видят его они, и ничего иного – нет и не может быть.

– Ну, это преувеличение…

– Ты – сказочница, знающая тысячи оттенков мира грез; однако ты слабо знакома с историей реальных миров. Так уже случалось. Иные из тех… краев для Высших теперь потеряны. Для остальных, впрочем, тоже.

– Внешние Миры?!

– Ага, значит, что-то тебе все же известно. Здесь я тебе ответа не могу дать. Захочешь – сама узнаешь, имеющим доступ к миру грез это несложно.

Аджан покачала головой.

– Я знаю достаточно, чтобы не лезть в это.

– Мудро. Так что сменим тему. Я обещал тебе третью – и пожалуй, главную – точку зрения на ту историю дракона и охотника…

Серые глаза собеседницы стали блестящими бусинами полированной стали. В ответ на незаданный вопрос Алхимик чуть наклонил голову.

– Да, это – ИХ точка зрения.

Утренние небеса осуждающе молчали.

* * *

Жизнь – иллюзия для смертных и забава для богов, говорят в Высших Сферах. И это правда – потому что Высшие не живут, но играют. Игра – их досуг, их дело, их… в общем, Игра – все для тех, кого смертные причисляют к Богам, или, не мудрствуя лукаво, зовут небожителями.

Ими же, небожителями, придуман и введен термин "Большая Игра". Смертным он без надобности, но Высшим – необходим. В простой Игре определяется жребий смертных, одного или миллионов – значения для Игроков-небожителей не имеет. В Большой же Игре определяется удел не отдельных смертных, но целых миров; а при некоторых, особенных (правда, не слишком редких в масштабах Вселенной) обстоятельствах – также и удел Высших.

В обычном значении этого слова Высшие – бессмертны; они не умирают, потому что не живут. И для обозначения того, что случается с ними в случае проигрыша, существует иносказание "перемена статуса"; в определенном смысле, это похуже смерти. Ибо умершие, рано или поздно, рождаются в новом теле, тогда как потерявший статус Высшего практически не имеет шансов обрести его вновь.

Это – риск Большой Игры, тот ее элемент, без которого она утратила бы всю свою привлекательность для Игроков. В этом смысле все игры, известные смертным, подобны Большой Игре.

Кроме Игроков, имеется еще и Доска. Это скорее символ, чем реальный объект (впрочем, к Высшим Сферам слово "реальность" применимо слабо), и обозначается сим термином участок Вселенной, где в данное время (как бы ни было расплывчато для Высших Сфер понятие "время") проходит конкретная Игра.

И разумеется, на Доске есть Фишки, смертные. Число их и достоинство различно (в связи с чем иногда Фишки, в свою очередь, подразделяются на Фигуры, Пешки, обычные Фишки и так далее), перемещаются они по Доске согласно своим законам – и далеко не всегда Игрок, несмотря на многократно превосходящие возможности, в состоянии манипулировать даже собственными Фишками так, как ему заблагорассудится. Вообще говоря, "собственность" для Высших Сфер – термин мало характерный, и скорее всего, относится к ошибкам перевода с языка небожителей на наречия смертных.

А вот перевод такой – необходим, как необходим и обратный.

Потому что на языке смертных мыслил и писал мастер Аркан, создатель законов Большой Игры. Потому что на языке смертных написан Игровой Кодекс, книга, которую все (и даже неграмотные) небожители прочесть обязаны, если желают участвовать в общей забаве и не проиграть в первый же тур.

Потому что лишь на языке смертных Игрок может отдавать приказания контролируемой им Фишке.

Жизнь – игра для богов и иллюзия для смертных. Зато законы ее – реальность для смертных и иллюзия для богов.

Правда, как ведомо Мифотворцам, Мастерам Сна, да и многим другим, разница между грезами и действительностью – чрезвычайно мала. И не такая большая затрата, не такая значительная цена требуется для того, чтобы переступить эту грань…

Назад Дальше