- Если им есть до того дело.
Она устремила взгляд к звездам, льдистой пургой застывшим в пространстве, захлебывающимся от собственной неисчислимости, и с легким содроганием вновь отвела глаза. То, что они с Ханно успели здесь познать, оставляло лишь жалкие крохи надежды.
Ханно вовсе не чувствовал себя таким уж обескураженным.
- Каковы же новости? - жадно поинтересовался он.
- К месту встречи пришел корабль, - сказал Светлый Луч. - Все делают так время от времени, тем пополняя свежие данные - ибо станции не могут хорошо передавать находящимся в любом месте и летящим с любой скоростью. Наши сообщения по этой системе, пришедшие доныне, определяют экипаж как приближающийся к Тритосу. Мы встречали их прежде; нам ясно, что ксеногеяне представляют для них особый интерес и обещание. Можно ли дать изображение?
- Имеется, - согласился Звезднокрылый и включил проектор.
Возникшее тяжеловесное существо сразу же навело Ханно на мысль о носороге. Разумеется, сходство было мимолетным и призрачным, как между человеком и гусеницей. Тем более что телесная оболочка не играла никакой роли, кроме той, что являлась сосудом духа и разума.
- Они тоже с большой планеты, не так ли? - предположил он. - Осмелюсь сказать, что они видят в здешних обитателях достаточное сходство с собой, дабы пожать богатый урожай идей, основанных на различиях культур.
- Когда они прилетят? - спросила Юкико, сияя.
- Их сообщение о том, что они хотят сначала провести несколько лет на месте встречи, изучая и обдумывая данные, - сообщил Светлый Луч. - Это в обычае, чтобы воспользоваться преимуществами аппаратуры, которую не может нести корабль. Несомненно, сейчас они находятся в пути. Поскольку они привычны к высоким ускорениям, то прибудут через несколько месяцев после вести о своем отправлении в путь.
- Но ждать этого еще несколько лет, - Юкико улыбнулась. - Мы вполне успеем подготовить праздничную встречу.
- Они путешествуют на тех же принципах, что и вы? - поинтересовался Ханно.
- Да, - отвечал Светлый Луч, - и вам мы их тоже рекомендуем принять.
- Я подумываю об этом. Вы же знаете, что нам потребуется кардинальная модификация нашего корабля.
- Скорее образа ваших мыслей.
- Сдаюсь! - рассмеялся Ханно. - Признаю, мы непоседливые выскочки.
Аллоийцы не прибегали в межзвездных перелетах к непрерывному ускорению. Достигнув субсветовых скоростей, они переходили в свободный полет, создавая тяжесть за счет центробежного ускорения. Экономия антивещества позволяла им строить огромные, просторные корабли со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но за это приходилось платить временем - сокращение его становилось менее значительным. Путешествие, которое можно бы совершить за несколько бортовых лет, растягивалось вдвое, и чем дальше лежал путь, тем значительней была разница. Все путешественники не знали старости, но бежать от времени не мог никто.
Благодаря этой-то практике наблюдатели в Солнечной системе и не обнаружили ни одного звездолета. Как ни велика была энергия ускорения, корабль излучал ее лишь в начале и конце пути - мерцание свечи во мраке пространства; а ведь звездолеты весьма немногочисленны.
- Наверное, вы несправедливы к себе, - предположил Стремительный. - Наверное, ваша торопливость может восполнить нужду, о которой мы, старшие звездоплавающие расы, прежде и не догадывались. Вы сможете покинуть освоенный нами крохотный сектор Галактики, вы можете пройти ее из конца в конец менее чем за миллион космических лет. Быть может, вы-то и сведете ее воедино.
- Нет-нет! - трепетно вскинула руки Юкико. - Вы оказываете нам честь, которой мы совершенно не заслуживаем.
- Будущее рассудит, - изрек Звезднокрылый, и от него повеяло покоем античной древности.
Эти существа покинули Пегас пятнадцать тысяч лет назад, но каждый из них был минимум вдвое старше. И было им ведомо об экспедициях, шедших в иных направлениях в сто раз дольше.
- В общем, это чудесно, - выговорил Ханно и обернулся к Юкико. - Быть может, у тебя найдутся слова, дорогая. Я просто онемел.
Она схватила его за руку.
- Ты привел нас сюда. Ты!
Они ощутили, что аллоийцы помрачнели.
- Друзья, - сказал Светлый Луч, - вы должны принять между собой решение. Вскоре после прибытия… - тут встретилось начисто непонятное слово, - мы отправимся в путь. - Сердца потрясенных людей вдруг забились в бешеном темпе, но они не утратили внимания. - Можете остаться, если пожелаете. Они будут в восторге от встречи с новыми членами содружества. Вы сможете помочь им, они смогут помочь вам постигнуть Ксеногею и ее разумных обитателей даже более, нежели мы с вами помогли друг другу. Все, что мы построили в этой планетной системе, останется в полном вашем распоряжении.
- Но вы-то уйдете? - запинаясь, проговорила Юкико. - Почему?
Змеясь, ветвистые конечности начертали символы; мембраны трепетали, озаряемые бегущими сполохами. Провозглашенное ими было полно непреклонности, спокойствия и - может быть, может быть - сожаления.
- Мы провели на Тритосе более четырех столетий. Я полагаю, вы понимаете, что это частично связано с обнаруженным нами на Солнце - с надеждой, надеждой осуществленной, что мы сможем призвать сюда тамошних путешественников. Тем временем мы исследовали здешние планеты, но прежде всего - особенности жизни, истории чувствующих и размышляющих существ Ксеногеи, их достижения, страхи и триумфы. Наши усилия были щедро вознаграждены, как мы и предполагали. Нам открылось совершенно новое мироощущение. Кое-что из познанного проникло в наши души.
И все-таки вы, люди, за свои полтора десятка лет вызнали о них такое, чего мы не могли и предполагать. Так уж получилось, что их родная планета, их эволюция куда больше напоминают ваши. Природа лучше подготовила вас, дабы постичь их.
Мы же, со своей стороны, обнаружили, что нас влечет к вам; к ним мы такой тяги не испытывали никогда. Вы тоже из племени взошедших до звезд.
Мы могли бы оставаться здесь, пока светило не начнет умирать и не открыли бы всего, что ждет открытия; ибо открытиям нет числа и ничто не остается неизменным. Жизнь встречается нечасто, но мышление еще реже. Почему же тогда мы не задерживаемся? Потому что надеемся на большее, нежели собранное здесь; а еще нам ведомо, что если искать достаточно долго, то желаемое отыщется.
У Ханно не нашлось иных слов, кроме пришедших из далекого купеческого прошлого.
- Понимаю. Вы достигли момента, когда барыш не окупает расходов. Теперь лучшая стратегия - начать все заново.
Похоже, породившие звездоплавателей цивилизации никогда не начинают заново, ибо не способны на это.
- Вы полетите к Солнцу? - неуверенно спросила Юкико.
- Быть может, когда-нибудь полетим, - заявил Звезднокрылый.
- Скорее всего нет, - отозвался Текучий Блеск. - По-моему, того, что поведали вы, вполне достаточно, ибо вы должны развиваться в том же направлении, что и прежде.
- Пусть Солнце общается с Пегасом, - насмешливо бросил Стремительный.
- Нет, ты чересчур импульсивен и слишком мало радеешь о друзьях, - укорил его Светлый Луч. - Перед нами впереди многие годы, чтобы обдумать решение. - Он обернулся к людям. - И вам тоже, и вашим соплеменникам на планете следует поразмыслить. Желаете ли вы приступить тотчас же?
Ханно и Юкико обменялись взглядами. Она молча кивнула. Спустя мгновение кивнул и он. Оба поклонились - один из жестов, постепенно ставший словом языка общения, - и вышли из коралловой комнаты.
Плавно изгибающийся коридор не давал забыть, что они идут по внутренности исполинского цилиндра корабля. Миновав жилой отсек, Ханно и Юкико оказались перед симулированным сегодня ландшафтом - рыжеватые холмы, тонкие зубцы скал, шелестящие у замерзшей лужи перистые листья под сине-фиолетовым небом, где неувядающими радугами застыли радужные гало. Таков был мир, однажды увиденный аллоийцами и пленивший их, ибо очень напоминал их родную планету до появления машин. Улетая, они оставили там своих колонистов.
Дальше находилась комната со специально сделанными для людей тренажерами. Она могла вращаться в прилегающем к цилиндрической поверхности корабля полом бублике, чтобы обеспечить дополнительный вес. Благодаря этому они поддерживали физическую форму, позволяющую навещать планету и не чувствовать себя жалкими калеками по сравнению с теми, кто живет там постоянно.
Еще дальше находился их жилой отсек - небольшой садик Юкико, столбик, увенчанный когда-то выстроенной Ханно моделью каравеллы, и само их жилище. Воздух внутри оставался разреженным и сухим, но теплым; свет не резал глаз своей желтизной, а казался просто дневным. В трех комнатах разместились их пожитки - и привезенные с Земли, и напоминающие о годах, проведенных здесь. Но комнаты вовсе не были захламлены - Ханно сохранил матросскую опрятность, а Юкико - свой природный аскетизм. Напротив электронного комплекса висел свиток с каллиграфически выписанными иероглифами, а под ним - низенький столик с полным воды кубком, на дне которого лежал единственный камень интересной формы.
Оказавшись дома, Ханно и Юкико сбросили верхнюю одежду.
- Я сделаю чаю? - предложила она.
- Давай, если хочешь, - сосредоточенно нахмурившись, отозвался он. - Я хочу сейчас же вызвать планету.
- Ну, в общем, это потрясающая новость, но еще надо обсуждать и обсуждать ее…
- В непосредственном общении. Мы с тобой слетаем вниз и проведем там некоторое время.
- Это будет просто замечательно, - вздохнула она.
- Да, признаюсь честно, и я мечтаю побродить под открытым небом в рубашечке с короткими рукавами, вдохнуть соленого морского ветра.
- И снова встретиться с друзьями не на экране, а во плоти. Дети-то, наверно, уже подросли!
Ханно прозевал отзвук тоски в ее голосе и лишь позже припомнил, как пылко она включалась в бурлившую вокруг жизнь сразу же после приземления. Но такая возможность выпадала редко и ненадолго. Чтобы постичь аллоийцев и цель их бесконечного странствия, надо жить рядом с ними, работая бок о бок и деля с ними не только победы и праздники, но и тяготы, и опасности. Ханно это отнюдь не казалось серьезной жертвой.
- Сколько бы лет ни было у нас на подготовку, - сказал он, - лучше начать прямо сейчас.
- Ты хочешь сказать, что не сможешь даже спокойно выпить чашку чаю? - улыбнулась она.
Пропустив ее подтрунивание мимо ушей, Ханно уселся за аппаратуру и велел установить связь с Гестией. В данный момент она находилась в противоположном полушарии, но аллоийцы давным-давно запустили спутники связи. Экран вспыхнул.
- Вызываю, - сообщил искусственный голос. Прошла минута, за ней другая. - Вызываю.
Юкико включила экран наружного обзора и всплеснула руками. Белоснежный лик планеты украшали лишь синеватые прожилки да полыхание молний на затемненном краешке.
- Как же мы забыли! - воскликнула Юкико. - Там же ночь!
- Проклятье, - ничуть не раскаиваясь, проговорил Ханно. На экране появилось трехмерное подобие Свободы, будто она собственной персоной стояла за оконным стеклом. Волосы ее были растрепаны, из-под накинутого наспех халата виднелись тяжелые, налитые молоком груди.
- Что стряслось?! - воскликнула она.
- Ничего страшного, - ответил Ханно. - Новости. Я расскажу тебе, ты расскажешь тем, кто встал, а потом ступай спать - если сможешь.
- А нельзя было подождать с этим до утра? - взяв себя в руки, поинтересовалась она.
- Слушай, - короткими, рублеными фразами он изложил вести. - Надо начать изучение имеющейся у аллоийцев информации об этих существах, как только те смогут ее собрать. Но до того нам надо посовещаться. Мы с Юкико… Ждите нашу шлюпку, м-м, вскоре после рассвета… Что такое?
- К чему такая спешка? - надтреснутым голосом бросила Свобода. - Или вы не знаете, что сейчас пора жатвы? И нам, и роботам в ближайшую неделю предстоит трудиться до седьмого пота. Собственно говоря, мы уже трудимся. Я услышала вызов лишь потому, что едва-едва успела смежить глаза после того, как ребенок полночи не давал мне уснуть. А теперь ты хочешь, чтобы мы вымели и украсили комнаты к вашему приезду и ждали вас у накрытого стола для немедленного совета.
- Тебе что, плевать? Какого дьявола, это еще что за демонстрация?!
- Нам ужасно жаль, - вклинилась Юкико. - Мы были так взволнованны, что забыли обо всем на свете. Прости нас.
- А ему-то жаль? - презрительно усмехнулась Свобода.
- Постой, - взял слово Ханно, - я был не прав. Но случилось такое…
- Да, важное! - резко перебила его Свобода. - Но твоя спесь важнее! Главное, о чем ты позабыл, сидя там на небесах, - что ты не всемогущий Господь Бог!
- Ну пожалуйста! - взмолилась Юкико.
- Я капитан, - ледяным тоном проговорил Ханно, - и требую к себе уважения.
Свобода отрицательно тряхнула головой, и русая прядь упала ей на висок.
- Это уже не так. Среди нас больше нет незаменимых. Мы выберем предводителем, кого сами пожелаем, если решим, что этот человек будет служить нам во благо. - Она помолчала. - Вам завтра кто-нибудь позвонит, когда мы тут посоветуемся и примем соответствующие меры. - Свобода улыбнулась. - Юкико, тебя никто не винит, все знают, что ты тут ни при чем. Спокойной ночи.
Экран погас.
Ханно продолжал сидеть, уставившись в него невидящим взглядом.
Юкико подошла сзади и положила руку ему на плечо.
- Не принимай так близко к сердцу. Ты просто вырвал ее из сна, вот она и вышла из себя. Отдохнув, она даже и не вспомнит об этом.
- Нет, причина лежит куда глубже, - покачал он головой. - Я не осознавал - мы слишком давно живем порознь, - что в глубине души они все еще лелеют свои обиды.
- Нет, клянусь тебе, нет! Обида уже забылась. Ты привел их, то есть нас, к берегу, хранящему куда больше чудес и находок, чем мы осмеливались надеяться. Верно, теперь можно обойтись и без тебя, так что твои капитанские полномочия под вопросом, а ты проявил недомыслие. Но рана эта пустяковая, к утру она затянется.
- Иные раны не заживают. Ладно, голову тут ломать без толку. - Ханно встал и криво усмехнулся. - Так что там насчет чаю?
Юкико несколько секунд молча глядела на него, а после едва слышно спросила:
- У вас обоих до сих пор не отболело, разве нет?
- А ты часто скучаешь по Ду Шаню? - отрывисто бросил он и притянул ее к себе. - Как бы то ни было, для меня эти годы были в радость. Спасибо тебе за это.
Юкико прижалась щекой к его груди.
- И для меня тоже.
- Сколько раз спрашивать, как насчет чаю? - с усилием засмеялся он.
32
Восток посерел, предвещая рассвет; воды реки блистали, словно тусклое серебро. На западном небосклоне клубилась мгла, и огромная заходящая луна тонула в сером мареве. В предутренней тиши журчание и лепет водопада, рушащегося со скалы в реку, казались особенно громкими. От воды тянуло прохладой, отдающей запахом тины.
Ханно и Странник стояли на пристани напротив друг друга, не находя слов.
- Ну, - сказал наконец Странник, - приятного отдыха!
- Тебе тоже, - отозвался Ханно. - Ты надолго уходишь?
- Толком не знаю. Дня на три, на четыре. А ты приходи домой сегодня же вечером, уговор?
- Конечно. Мы, финикийцы, никогда не ночевали в море, если удавалось.
И без того сумрачный лик Странника омрачился еще более.
- Не ходил бы ты, что ли. Особенно в одиночку.
- Это я от тебя уже слышал. Ты-то уходишь один, и даже рацию не берешь.
- Тут другое дело. Здешние леса я знаю, а здешних вод не знает ни один из нас. Мы лишь чуток покатались тут на лодках да ходили с туземцами на их ладьях, но чтобы познакомиться с экипажем, а не с их мореходным искусством.
- Слушай, Перегрино, я прекрасно знаю, что здешние условия не похожи на земные. Я уже испытал их на себе, разве ты забыл? Опять же, не забывай, что я за две тысячи лет до твоего рождения ходил на таких утлых суденышках, что и вспомнить страшно. Второй закон моря всегда гласил: "Смотри в оба".
- А первый?
- "Гальюн в трюме"! Они вместе посмеялись.
- Ладно уж, ладно. Нам обоим надо проветриться, только по-разному. По-моему, Коринне тоже. Сейчас ей вовсе незачем держать совет с Триединством, - сказал Странник.
Осталось недосказанным то, что понимали оба. Сбежать, расслабиться, сбросить напряжение, скопившееся за несколько дней словесных баталий: надо ли оставаться здесь, или лучше отправиться с алоийцами, когда они будут улетать, или что-нибудь другое? Пусть каждый поищет ответа в себе. У нас еще целые годы на размышление, но рана, нанесенная нашим отношениям, гноилась куда дольше и оказалась куда глубже, чем мы предполагали…
- Спасибо за помощь, - кивнул Ханно.
- De nada, amigo.
Они стиснули друг другу руки. В Гестии Ханно еще ни разу не пожимал руку с такой сердечностью и не ощущал такого же искреннего ответа. Спросить напрямую он не мог, но в душе верил, что Странник окончательно простил его. Пробежавшая между ними трещина оказалась для него не столь глубокой, как для некоторых других; а еще, с точки зрения Странника, жизнь доказала правоту старого друга. И на последних советах восьми оба отстаивали одну и ту же позицию.
А вот в стане противников такого единства не было. Макендел, Патульсий, Алият, Ду Шань, Свобода… Свобода была сама любезность: в конце концов, она тоже в принципе за исследования. Но по негласному уговору она и Юкико остались в постелях, когда мужчины встали, чтобы снести снаряжение в лодку.
Странник отвернулся и размашисто зашагал прочь. Шелест шагов на пристани понемногу стих, рослая фигура Странника еще раз мелькнула на идущей вверх тропе и растворилась в предрассветном сумраке. Ханно ступил на борт лодки, быстро сбросил брезент с грота, развернул его, затем вытащил из чехла кливер, поднял и закрепил оба паруса и с тем отчалил. Озаренные наливающимся на востоке светом паруса маячили белесыми призраками; вот они захлопали, поймали ветер и наполнились. "Ариадна" накренилась и заскользила вниз по течению.
Ханно нравился этот ладный шестиметровый шлюп - некогда такие же покоряли на Земле океанские просторы (ходит ли там еще под парусом хоть кто-нибудь?). Шлюп строил от случая к случаю Ду Шань, пользуясь подмогой роботов и хранящимися в базе данных чертежами. Ему главным образом хотелось выстроить нечто не только полезное, но и красивое. Но оказалось, что ни у кого не хватало времени толком воспользоваться судном, а в конце концов оно осталось совсем без дела. Итагенян оно заинтересовало, но его компоновка не подходила им. Ханно похлопал ладонью по палубе позади кокпита.
- Бедняжка! Небось, плакала тайком по ночам, пребывая в одиночестве? Ничего, сегодня мы непременно пройдемся на славу!
Он с удивлением поймал себя на том, что говорит по-пунически. Сколько уж лет… десятков веков прошло с тех пор, когда он в последний раз говорил на этом языке?
Эстуарий становился все шире. Теперь дующий с суши бриз уже не встречал преград и окреп. Ветер, течение и отлив несли суденышко вперед. Отлив должен кончиться как раз к тому времени, когда оно достигнет моря; здесь желательно ходить по тихой воде. Из-за высокой силы тяжести волны водовороты и всякие турбулентности перемещались на Ксеногее более стремительно и непредсказуемо, чем на Земле.