– Но братство Мотылька поклялось меня убить, – заметил Элрик, которого чуть ли не забавляла эта ситуация. – А вы не можете защитить меня от них. И вообще, насколько я понимаю, не можете ничего иного, как только помогать им против меня.
Манаг Исс попытался отъехать от наемных убийц в черном, но те были исполнены решимости держаться в безопасности – в рядах своих собратьев.
Тогда Олед Алешам шепнул что-то вожаку Желтой секты, отчего тот задумался. Он кивнул и сделал знак оставшимся членам братства Мотылька. Несколько мгновений они совещались, потом Манаг Исс поднял взгляд и сказал Элрику:
– Господин вор, мы нашли выход, который позволит тебе ехать дальше с миром, а нам – вернуться в Кварцхасаат с честью. Если мы теперь покинем тебя, ты не будешь преследовать нас?
– Если вы дадите мне слово, что не позволите этим "мотылькам" напасть на меня еще раз. – Элрик уже немного успокоился. Он положил поющий меч себе на руку.
– Уберите мечи, братья! – крикнул Олед Алешам, и "мотыльки" сразу же подчинились.
После этого вложил свой меч в ножны и Элрик. Теперь он был полон нечестивой энергии, полученной им из тех, кто искал его смерти, и он испытал прилив восторженных чувств, свойственных его расе, все высокомерие и силу своей древней крови. Он рассмеялся в лицо своим врагам.
– Теперь вы знаете, кого собирались убить, господа?
Олед Алешам ухмыльнулся.
– Теперь я начинаю догадываться относительно твоих истинных корней, господин вор. Я слышал, что когда-то такие же мечи принадлежали повелителям Сияющей империи. Но это было во времена незапамятные. Доисторические. Я слышал, что эти мечи живые и что они ваши союзники. Ты похож на наших давно погибших врагов. Значит ли это, что Мелнибонэ не погибло в морской пучине?
– Я предоставлю тебе самому поразмыслить над этим, господин Олед Алешам. – Элрик подозревал, что они замыслили какую-то пакость, но ему было чуть ли не все равно. – Если бы ваш народ меньше предавался пустому мифотворчеству на свой счет и пытался больше узнать о мире, то, я думаю, шансы вашего города выжить увеличились бы. А пока этот город гибнет в трясине собственных вымыслов. Легенды, которые дают народу пищу для чувства гордости и сотворения истории, в конечном счете загнивают. Если Мелнибонэ погибнет в морской пучине, то точно также, как сейчас гибнет Кварцхасаат…
– Нас не интересует философия, – сказал Манаг Исс, не скрывая злости. – Мы не спрашиваем тех, кто подряжает нас, об их мотивах. Так написано в наших хартиях.
– А потому вы беспрекословно подчиняетесь этому! – Элрик улыбнулся. – Так вы все глубже увязаете в своем упадочничестве и противитесь реальности.
– Поезжай, – сказал Олед Алешам. – Не тебе учить нас нравственности, и не нам слушать такие речи. Наша пора ученичества давно закончилась.
Элрик принял этот упрек и направил своего усталого коня к оазису Серебряного Цветка. Он ни разу не повернулся, но чувствовал, что наемники-колдуны о чем-то совещаются. Он начал насвистывать – похищенная энергия врагов наполнила его, и дорога словно сама стелилась под копыта коня. Он думал о Симорил, о своем возвращении в Мелнибонэ; он надеялся, что у себя дома сумеет ввести те изменения, о которых говорил наемникам-колдунам, и таким образом спасти свой народ от вымирания. В этот миг его цель казалась чуть ближе, его мозг работал лучше, чем когда-либо за несколько последних месяцев.
Ночь опустилась на пустыню быстро, и также быстро упала температура – альбинос затрясся от холода, и настроение его ухудшилось. Он спешился, стреножил коня, вытащил из седельных мешков одеяния поплотнее и накинул на себя, готовясь развести костер. Со времени своей встречи с наемниками-колдунами он не прикоснулся к эликсиру, от которого зависела его жизнь. Он начал лучше понимать его природу. Его жажда уменьшилась, хотя он и продолжал чувствовать ее, но теперь Элрик рассчитывал, что сможет и сам освободиться от этой зависимости без необходимости торговаться с господином Гхо.
"Мне нужно только, – сказал он себе, экономно поглощая пишу, которую получил в дорогу, – чтобы на меня хотя бы раз в день нападали члены братства Мотылька…"
С этой мыслью он убрал фиги и хлеб и, завернувшись в теплый плащ, приготовился спать.
Сны его были торжественные и привычные. Он находился в Имррире, Грезящем городе, полулежал на Рубиновом троне, созерцая придворных, а рядом с ним сидела Симорил. Но это были не те придворные, что представали перед императорами Мелнибонэ на протяжении тысяч лет их правления. Перед Элриком находился двор, состоявший из мужчин и женщин всех народов, из каждого из Молодых королевств, из Элвера и Неведомого Востока, из Фума, даже из Кварцхасаата. Здесь обменивались знаниями и идеями, а также всевозможными товарами. Это был двор, энергия которого направлялась не на поддержание существующего порядка вещей, а на восприятие новых идей и на живое человеческое общение; это был двор, который приветствовал новое, считая его не угрозой своему существованию, а необходимостью для своего дальнейшего процветания; богатства этого двора направлялись на эксперименты в науках и искусствах, на поддержку нуждающихся, на помощь мыслителям и писателям. Яркость Сияющей империи теперь имела своим источником не газы, образующиеся при разложении, а свет разума и доброй воли.
Такой сон приснился Элрику – на этот раз более связный, чем когда-либо прежде. И ради воплощения этой грезы он отправился путешествовать по миру, отказался от власти, принадлежавшей ему по праву, рисковал своей жизнью, своим разумом, своей любовью и всем остальным, что было для него ценно. Потому что Элрик считал: не стоить жить, если ты не рискуешь жизнью в поисках знаний и справедливости. Поэтому-то соотечественники и боялись его. Справедливости, считал он, можно добиться не понуканием, а опытом. Ты должен узнать, что такое страдание и бессилие – хотя бы в какой-то степени, – и только тогда ты сможешь в полной мере оценить их влияние. Если хочешь добиться истинной справедливости, то должен отказаться от власти. Но это не укладывалось в имперскую логику – это укладывалось в логику того, кто по-настоящему любит мир и хочет, чтобы настал век, в котором все смогут жить достойно и уважать себя.
– Ах, Элрик, – сказал Йиркун, змеей выползая из-за Рубинового трона, – ты враг своего собственного народа, враг его богов, враг всего, чему я поклоняюсь. Поэтому ты должен быть уничтожен, а я – завладеть всем, чем владеешь ты. Всем…
На этом Элрик проснулся. Его прошиб пот. Он потянулся к мечу. Йиркун приснился ему в образе змеи, и теперь он мог поклясться, что услышал какое-то шуршание неподалеку в песке. Учуял это и его конь – он заржал, заволновался. Элрик поднялся. Плащ, которым он укрывался, упал с него. Из ноздрей лошади валил пар. Светила луна, заливавшая пустыню синеватым светом.
Шуршание приблизилось. Элрик разглядывал высокие насыпи по сторонам дороги, но ничего не видел. Он был уверен, что огненные жуки не могли вернуться. А то, что он услышал, подтвердило его уверенность. Это было мощное зловонное дыхание, шуршащий звук, почти визг, и он понял, что рядом с ним находится какое-то гигантское животное.
Еще Элрик понял, что такое животное не может принадлежать ни к этой пустыне, ни к этому миру. Он ощущал запах чего-то потустороннего, чего-то пришедшего из глубин Ада, твари, вызванной его врагами. И он сразу же понял, почему наемники-колдуны так легко отказались от атаки и на что они рассчитывали, когда отпустили его.
Проклиная свою легкомысленность, Элрик вытащил Буревестник и отошел в темноту – в сторону от коня.
Рев раздался за его спиной. Он резко повернулся и увидел…
Это была огромная тварь, похожая на кошку, только телом она напоминала бабуина. Хвост у нее торчал вверх, а на спине дыбились шипы. Когти ее были выпущены, она стояла на задних лапах и тянулась к нему. Элрик вскрикнул и отскочил в сторону, взмахнув мечом. Тварь переливалась особыми цветами, словно не принадлежала к материальному миру. Элрик никак не мог решить, что же это за зверь. Мелнибонийские колдуны нередко вызывали подобных зверей, чтобы иметь помощь в борьбе с теми, кого они стремились уничтожить. Он пытался вспомнить, какой-нибудь колдовской заговор, чтобы отправить эту тварь в те места, откуда она была вызвана, но Элрик слишком давно не прибегал к колдовству и ничего не мог вспомнить.
Зверь гнался теперь за ним по запаху, а Элрик быстро, зигзагами бежал по пустыне, стараясь как можно дальше оторваться от этой твари.
Животное завыло – ему нужна была не только плоть Элрика. Те, кто вызвал его, пообещали зверю по меньшей мере и душу Элрика. Таково было обычное вознаграждение для потусторонних тварей подобного рода. Он слышал, как когти зверя вспарывают воздух рядом с ним – чудовище попыталось схватить его, но Элрик увернулся, ударив зверя по когтям своим мечом. Буревестник задел одну из лап, откуда брызнуло что-то вроде крови. Элрик почувствовал, как в него вливается какая-то тошнотворная энергия. Он ударил еще раз, и зверь взвизгнул, открыв красную пасть, в которой засверкали многоцветные зубы.
– Клянусь Ариохом, – выдохнул Элрик, – ты жуткая гадина. Мой долг отправить тебя назад в Ад…
И Буревестник снова взметнулся в воздух и снова опустился вниз, целясь в раненую лапу. Но на этот раз зверь увернулся – он начал готовиться к прыжку, и Элрик понял, что, когда эта тварь прыгнет, у него будет мало шансов остаться в живых. Убить эту нездешнюю тварь было труднее, чем убивать воинов братства Мотылька.
И туг он услышал вопль и, повернувшись, увидел призрак, двигающийся на него в лунном свете. Привидение было похоже на человека и ехало на каком-то странном горбатом животном, скакавшем быстрее лошади.
Похожий на кошку зверь неуверенно остановился, он рычал, из пасти у него текла слюна – он был исполнен решимости разобраться с этой помехой, а потом покончить с Альбиносом.
Поняв, что для него это не угроза, а помощь в лице какое-то проезжего путника, Элрик закричал:
– Берегись, господин. Этот зверь из другого мира, его обычными способами не убить!
Ему ответил низкий, дрожащий голос, полный дружелюбного юмора:
– Я это знаю, мой господин, и буду тебе благодарен, если ты разберешься с этой тварью, пока я отвлекаю на себя ее внимание.
Сказав эти слова, всадник развернул свое странное животное и с меньшей скоростью поскакал в обратном направлении. Однако обмануть потустороннюю тварь было не так-то легко. Те, кто вызвал этого зверя, явно науськали его на одну жертву. Он втянул воздух, пытаясь снова уловить запах Элрика.
Альбинос лежал за дюной, собирая силы. Он вспомнил один из малых колдовских заговоров, которым мог бы воспользоваться вкупе с той дополнительной энергией, что получил от демона. Он начал напевать на старом прекрасном музыкальном языке, который назывался высоким мелнибонийским. Не переставая напевать, он набрал в руку горсть песка и подбросил ее в воздух странным изящным движением. Постепенно из дюны возникла песочная спираль и устремилась вверх. Песок закручивался все быстрее и быстрее, издавая в странном лунном свете свистящий звук.
Зверь зарычал и ринулся вперед. Но между ним и спиралью встал Элрик. Однако в последнее мгновение он отошел в сторону. Голос спирали стал еще выше. Это был всего лишь обычный трюк, с которым знакомят начинающих колдунов, чтобы стимулировать их интерес. Однако таким образом Элрик сумел ослепить зверя на достаточный промежуток времени, чтобы вонзить свой меч между его лап в жизненно важные органы.
И немедленно энергия начала вливаться в клинок, а из него – в Элрика. Альбинос издал крик ликования, приветствуя наполнявшие его потоки. Он был знаком с демонической энергией, однако опасался, что она и его может превратить в демона, потому что контролировать ее было трудно.
"Нет! Хватит! Хватит!" – корчился он в агонии, покуда демоническая жизненная сила вливалась в него.
Зверь тем временем издал предсмертный рык и издох.
И тогда Элрик лег на песок, ловя ртом воздух, а тело мертвого зверя постепенно превратилось в ничто, вернувшись в то царство, из которого его вызвали. На несколько мгновений у Элрика возникло желание последовать в те же края за зверем, потому что похищенная энергия грозила разорвать его тело, проникнуть в его кровь, кости. Однако он преодолел себя, подавив это желание. Он начал медленно подниматься с земли и тут же услышал приближающийся топот копыт.
Он вскочил, взяв на изготовку меч, но увидел, что это был путник, который только что помог ему. Буревестник не испытывал на сей счет никаких сентиментальных чувств и был готов выпить душу друга с такой же легкостью, с какой он выпивал души врагов Элрика.
– Нет! – Альбинос сунул меч в ножны. Его чуть ли не тошнило от энергии, полученной им от демона, но он заставил себя поклониться подскакавшему к нему всаднику. – Я благодарю тебя за помощь, странник. Никак не ждал встретить друга в такой близи от Кварцхасаата.
Молодой человек смотрел на него сочувственно и добродушно. У него были на удивление красивые черты, черная Кожа и веселые глаза. На его коротких курчавых волосах сидела маленькая шапочка, украшенная павлиньими перьями, а его штаны и куртка были изготовлены из материла, похожего на черный бархат, прошитый золотой ниткой. На плечах у него был светлый плащ с капюшоном, какие обычно носят в этих краях жители пустыни. Под ним было скакавшее неторопливым, размеренным шагом жвачное животное, на спине которого торчал массивный горб. Элрик видел изображения таких животных на свитках, рассказывавших о Южном континенте. На поясе у молодого человека висела какая-то резная палка длиной в половину его роста, с кривой рукояткой, а с другой стороны Элрик увидел простой меч с плоской рукоятью.
– Я тоже не предполагал увидеть в этих краях императора Мелнибонэ, – с удивлением сказал человек. – Приветствую тебя, принц Элрик. Я польщен таким знакомством.
– Мы уже встречались? Откуда тебе известно мое имя?
– Ну, это сущие пустяки, принц Элрик. Меня зовут Алнак Креб, и я направляюсь в оазис, который называют Серебряным Цветком. Может быть, вернемся к твоей стоянке и твоему коню? Я рад, что с ним ничего не случилось. Какие сильные у тебя враги – послали на тебя такого мерзкого демона! Уж не оскорбил ли ты каким-либо образом наемников-колдунов из Кварцхасаата?
– Похоже, что так. – Элрик вместе с незнакомцем направился к Красной дороге. – Я благодарен тебе, господин Алнак Креб. Без твоей помощи мои душа и тело были бы сожраны этим чудовищем и доставлены обратно в тот Ад, который их породил. Но должен тебя предупредить: велика опасность, что те, кто подослал этого зверя, нападут на меня еще раз.
– Не думаю, принц Элрик. Они, несомненно, были уверены в успехе, но, самое главное, узнав, что ты не обычный смертный, не хотели больше иметь с тобой никаких дел. Я видел их – они из трех разных сект этого неприятного союза. Они направлялись назад в Кварцхасаат. Это было около часа назад. Мне стало любопытно, от чего это они так быстро бегут, и я поехал в эту сторону. И вот встретил тебя. Я рад, что оказал тебе эту малую услугу.
– И я тоже направляюсь в оазис Серебряного Цветка, Хотя и не знаю, чего там можно ждать. – Элрику понравился его новый знакомый. – Я буду рад твоей компании в этом путешествии.
– Я польщен, мой господин. Для меня это большая честь! – Алнак Креб, улыбаясь, спешился со своего странного животного и стреножил его вблизи Элрикова коня, который еще не пришел в себя от страха, хотя и был уже гораздо спокойнее.
– Не буду больше утомлять тебя этой ночью, господин, – сказал Элрик, – но мне очень хотелось бы знать, откуда тебе известны мое имя и происхождение. Ты говорил, что для тебя это сущие пустяки. Что же у тебя за профессия, позволь узнать?
– Мой господин, – сказал Алнак Креб, стряхивая песок со своих бархатных штанов, – я думал, ты уже догадался. Я – похититель снов.
Глава четвертая
Похороны в оазисе
– Как ты еще убедишься, оазис Серебряного Цветка – это не просто какое-то место в пустыне, – сказал Алнак Креб, Осторожно протирая свое красивое лицо платком, отороченным сверкающим кружевом. – Это известное место встречи всех кочующих народов пустыни. Туда к тому же привозят немало добра на продажу. Его посещают короли и принцы. Там нередко устраиваются и совершаются браки и всякие другие церемонии. Там принимаются важнейшие политические решения. Подтверждаются старые и заключаются новые союзы. Там обмениваются новостями. Там обмениваются чем угодно. Не все там обычно, не все материально. Там бурлит жизнь, и это место непохоже на Кварцхасаат, который кочевники посещают с неохотой, только когда того требуют необходимость… или алчность.
– Почемужемыневиделиэтихкочевников, другАлнак? – спросил Элрик.
– Они избегают Кварцхасаата. Для них этот город и его народ – подобие Ада. Некоторые даже считают, что в Кварцхасаат отправляются души умерших. Этот город олицетворяет собой все, чего они боятся, все, что не согласуется с их ценностями.
– Мне бы хотелось встретиться с этими кочевниками. – Элрик позволил себе улыбнуться.
Он пока еще не принимал эликсира, но его тело уже жаждало этого снадобья. Обычно он мог значительно дольше продержаться на энергии, которую получал от меча. Это было лишним свидетельством того, что эликсир, как объяснил Манат Исс, ненадолго физически укрепляя его, пожирает его жизненные силы. Элрик начал подозревать, что он подкармливает не только свою энергию – он подкармливает и сам Эликсир. Это снадобье в его глазах превратилось в некое разумное существо наподобие его меча. Но Черный Меч никогда не вызывал у Элрика ощущения, что он подвергается нападению. Он старался гнать от себя такие мысли.
– Я уже чувствую некоторое родство с ними, – добавил он.
– У тебя, принц Элрик, есть все основания, чтобы понравиться им! – Алнак рассмеялся. – Конечно же, древний враг властителей Кварцхасаата должен вызывать у них симпатию. У меня есть знакомые в их кланах. Позволь мне представить тебя, когда будет удобно.
– Охотно, – сказал Элрик. – Хотя тебе еще нужно объяснить мне, как ты узнал меня.
Алнак кивнул и словно забыл об этом вопросе.
– Это нетрудно, но в то же время чрезвычайно сложно, если ты не знаком с основами устройства мультивселенной. Я уже говорил тебе, что я похититель снов. Я знаю больше, чем многие, потому что знаком с уймой снов. Скажем так: я узнал о тебе во сне, и моя судьба – время от времени становиться твоим спутником, хотя и ненадолго в этом обличье.
– Во сне? Ты мне еще должен объяснить, что делает Похититель снов.
– Похищает сны, что же еще. Два раза в год мы несем похищенное на продажу в определенное место, как и кочевники.
– Вы продаете сны? – Голос Элрика звучал недоверчиво.
Алнак наслаждался удивлением Элрика.
– На рынке есть люди, готовые платить за сны определенного рода. А те в свою очередь продают сны несчастным, которые либо не видят снов вообще, либо видят такие банальные сны, что желают чего-нибудь поострее.
Элрик потряс головой.
– Ты явно говоришь иносказаниями.