– Вот и я думаю, мысль насчет Сэмми пришла ко мне как-то слишком уж легко, – согласился кентавр. – Но будем надеяться, что ее не наколдовала мне какая-нибудь ведьма, и ничего дурного с нами не случится Они поспешили за Дженни, которая уже успела пересечь пряничный мост и следом за котом приближалась к открытым воротам Кот шмыгнул под арку, а вот эльфесса неожиданно остановилась, да так резко, что Гвенни и Че едва на нее не налетели. Она стояла, задрав голову, и, проследив за ее взглядом, Че увидел преграждавшего путь великана Точнее, великаншу.
Сэмми, видимо считавший, что его дело сделано, свернулся клубочком у ее ног.
– Заходите, детишки, – умильным тоном прогромыхала великанша.
– На в-в-ведьму вроде бы н-н-непохожа, – пролепетала Гвенни.
– Что ты, милочка, – промолвила великанша. – Я никакая не ведьма, а обобщенная Взрослая. Я здесь, чтобы предложить вам присоединиться к Заговору взрослых.
– Но мы еще слишком молоды, – возразил Че рассудительным, как ему хотелось надеяться, тоном.
– Ну, девочки уже близки к этому по возрасту, а один из вас относится к виду, у которого иные стандарты поведения, – промолвила Взрослая.
– Да, мы смотрим на многое по-другому, – согласился Че. – Но уважаем чужие обычаи. В том числе и все, что касается Тайн Взрослой Жизни.
– Хорошо, прекратим этот спор и поступим иначе.
Сейчас я задам каждому из вас по вопросу, и если хоть кто-нибудь не ответит или ответит не правильно, никому из вас не удастся попасть к Доброму Волшебнику. Понятно?
Че открыл было рот, желая заявить, что логика подобного подхода к делу ему как раз и не понятна, но вовремя сообразил – этот вопрос являлся чисто риторическим, и никакого ответа, кроме заранее предусмотренного, не допускал.
– Пожалуй, – неохотно пробормотал он, роя землю передним копытом.
Великанша посмотрела на девочек, и те, ежась под ее взглядом, тоже пробормотали что-то похожее на подтверждение согласия.
– Назови себя, – властно промолвила Взрослая, глядя на Гвенни.
– Я гоблинша Гвендолин из Гоблинова Горба. Пришла сюда, чтобы…
– Достаточно. Гвендолин, что представляет собой Заговор взрослых?
– Это мой вопрос? – растерялась Гвенни.
– Нет, милочка. Вопрос мой, а вот обращен он к тебе.
Че стиснул зубы. Это обобщенная. Взрослая и впрямь была такой взрослой, что аж противно. Она зримо воплощала в себе все те черты, которые делали взрослых совершенно несносными, хотя детям лучше было на сей счет и не заикаться. Потому что те же самые особенности позволяли взрослым переиначить все и эдак вывернуть наизнанку, что выходило, будто бы несносны как раз дети. Убедить в чем-либо настоящего взрослого решительно невозможно, потому что все их убеждения давно устоялись и окостенели, словно схваченные цементом.
– Ну… – нерешительно начала Гвенни, – это все знают…
– Нет, милочка, мне совершенно нет дела до всех.
Меня интересует только твое мнение.
– Раз так, – заявила Гвенни, начиная выказывать признаки праведного возмущения, – я скажу, что этот Заговор устроен взрослыми для того, чтобы испортить детям жизнь и сделать их несчастными. Взрослые затеяли это потому…
– Почему да зачем в данном случае не важно. Просто скажи, в чем он заключается.
– В том, что взрослые скрывают от детей все по-настоящему интересное. Не дают узнать полезные слова, которые лучше всего отгоняют брань-репейника, держат в секрете то, как вызывают аиста, и все такое. На любой вопрос насчет чего-нибудь стоящего ответ у них один:
"Подрастешь – узнаешь". А еще они пичкают детей всякой гадостью вроде касторки или шпината, уверяя, будто бы такой вкуснятиной, как леденцы и пирожные, питаться нельзя. Не говоря уж о том, что мальчикам не разрешают видеть, какие у девочек трусики, даже если они очень красивые. А нам, девочкам, не позволяют узнать, что вместо трусиков носят мальчишки. И вечно укладывают детей спать в такую рань, когда спать вовсе не хочется. Ну и так далее, в том же роде.
Женщина отстранение кивнула, что напомнило Че о другом противном обыкновении взрослых: они редко хвалят детей, а если и хвалят, то неискренне и не за дело.
Например, называют молодцом малыша, который, давясь, запихивает себе в рот какую-нибудь "полезную", по их мнению, гадость.
– Представься ты, – обратилась Взрослая к Дженни.
– Я эльфесса Дженнифер из Двухлунии.
– Дженнифер, зачем взрослые составили свой Заговор?
– Что? – удивилась Дженни.
– Не "что", милая, а зачем? – поправила ее Взрослая, с обычным для них всех снисходительно-покровительственным видом.
– Ну, не знаю, мне они об этом не говорили,. – сердито буркнула девочка. – Может быть, взрослые завидуют детской способности беззаботно и искренне веселиться.
Там, откуда я родом, это не так.
Взрослая нахмурилась.
– Уверена, милочка, ты могла бы ответить лучше.
"Ну вот, – подумал Че, – опять та же песня. Взрослые никогда не принимают очевидного ответа, а переиначивают все наоборот и усложняют, чтобы казаться ужас какими умными".
Однако Дженни, подумав, отозвалась:
– Да, может быть, дело не только в зависти. Вполне возможно, взрослые думают, что, сохраняя многое от детей в секрете, они оберегают нас от какой-то опасности. Боятся, как бы дети по неведению сами себе не навредили. Ну, как если бы кто-нибудь вздумал зажигать магический огонь в соломенной хижине, не зная, что солома очень горючая.
Че и Гвенни уставились на нее, вытаращив глаза. По здравому размышлению, в ее словах имелся определенный смысл, а стало быть, и Заговор мог быть составлен взрослыми не из одной только вредности. Что, конечно, все равно не оправдывало его существования.
– Возможно, невкусности и вправду питательны и полезны, – продолжала между тем Дженни, – а если есть одни только леденцы, то можно испортить желудок ("Наверняка вспомнила прошлую ночь", – подумал Че). Наверное, взрослые хотят уберечь нас от таких неприятностей. Ну, а насчет укладывания спать.., я и сама знаю, что когда высплюсь как следует, то встаю бодрой и веселой, а если допоздна бросаюсь подушками, то потом весь день клюю носом. Что же до аиста.., наверное, и вправду не дело, чтобы малыши стали появляться у тех, кто еще не готов о них заботиться. Младенец не игрушка, но дети этого еще не понимают.
Че слушал ее, разину в рот от изумления. Конечно, Дженни явилась из чужого мира, где многое могло быть странным, но не настолько же странным, чтобы оправдывать Заговор. И все же кое-что в ее словах казалось разумным.
– А трусики"? – подколола Взрослая.
– Хм.., по правде сказать, мне кажется, что это каким-то образом связано с аистом… – Дженни задумалась, пытаясь точнее сформулировать свою мысль, а потом продолжила. – По-видимому, взрослым очень нравится вызывать аистов, а когда они видят трусики, им хочется этого еще больше. Вот они и боятся, что если позволить детям видеть трусики, дети могут как-нибудь, возможно случайно, разгадать секрет, и тогда аисты стаями понесут им младенцев.
– Достаточно, Дженнифер, – важно кивнула Взрослая и перевела взгляд на Че.
– Представься ты.
– Я Че, крылатый кентавр.
– Скажи, Че, ты согласен с Заговором взрослых?
Маленький кентавр прекрасно знал, что верный ответ, ответ, которого от него ждут, – "Да". Но ему вовсе не хотелось говорить не правду и чисто по-взрослому выставлять правильным то, что сам он таковым не считал. Поэтому Че упрямо стукнул копытом и заявил:
– Нет!
– Аргументируй! – потребовала Взрослая, наверняка думавшая смутить маленького кентавра таким мудреным словом. Но тут она дала маху.
– Возможно, – начал он, – взрослые и вправду понапридумали всяких ограничений и секретов, чтобы оградить детей от разных опасностей. Наверное, они искренне считают, будто их Заговор составлен на благо детям и приносит им только пользу. Но они ошибаются. Для того чтобы дети с годами не просто росли, но и по-настоящему взрослели, им необходимо приобретать знания и опыт.
Особенно опыт, ведь из-за того, что взрослые часто норовят их обмануть, дети далеко не всегда верят им на слово.
Например, с леденцами: надо честно предупредить ребенка, что от переедания ему будет плохо, а не поверит, так дать попробовать. Я вот раз переел леденцов, промаялся ночь животом и теперь знаю, что к чему. Если играть с огнем опасно, нужно дать ребенку поджечь солому и посмотреть, что из этого выйдет. Даже если он чуточку обожжется – беда невелика; зато память будет на всю жизнь. То же и со сном: лучше предоставить ребенку возможность ложиться, когда вздумается, но будить к завтраку вместе со всеми. При таком подходе к делу он быстро усвоит, сколько времени нужно ему для сна. А вот решать все за детей, не давая им самим удостовериться в том, что для них хорошо и что плохо, по-моему, не правильно.
Выпалив это одним духом, Че умолк, опасаясь, как бы Взрослая за такую дерзость не пристукнула его на месте своим тяжеленным башмаком, но она лишь приподняла бровь и спросила:
– А как насчет аиста?
– Насчет аиста.., ну, с тем, что младенец не игрушка, поспорить трудно. Но ведь и дети вовсе не дураки. Если рассказать им, как вызывают аиста, но заодно растолковать, в каком внимании и уходе нуждается малютка… объяснить, чем им придется заниматься вместо своих беззаботных игр, многие сразу откажутся от такой затеи. Ну а те немногие, которые все же обзаведутся малышом, должны будут растить его как настоящие взрослые. Мой папа говорит, что все должны отвечать за свои поступки. По-моему, это относится и к детям. Вот почему я считаю, что свобода и ответственность лучше всяких тайн и запретов.
Вместо того чтобы составлять Заговор, взрослым стоило бы позаботиться о том, как дать детям побольше полезных знаний.
Он умолк окончательно. Че не сомневался, что из-за его ответа ни ему, ни девочкам к Доброму Волшебнику не попасть, однако кривить душой было не в природе кентавров.
– Ну, а вы, – Взрослая, насупив брови, повернулась к его спутницам, – вы согласны с тем, что он тут наговорил?
Девочки потупились: отвечать не хотелось, но деваться было некуда.
– Ну.., в общем-то да, – робко пролепетала Дженни.
– То есть ты и вправду считаешь, что от детей ничего не надо скрывать? Ты хорошо подумала? – в голосе Взрослой звучало суровое предостережение.
– Мне кажется, Че все говорил правильно, – ответила девочка с совершенно несчастным видом.
– А ты что скажешь, Гвендолин?
– То же самое, – решительно заявила гоблинша.
– Хм… – Взрослая (вот уж и вправду взрослая) каким-то образом ухитрилась зафиксировать строгий взгляд на всех троих одновременно. – И мы готовы нести ответственность за свои слова?
Деваться было некуда, и они обреченно кивнули.
– Ну что ж, значит скоро вам предстоит вступить в Заговор, – заявила Взрослая. – А сейчас… – она протянула руку и извлекла откуда-то двух кукол, каждую величиной с одну из девочек.
– Ну-ка, милые, покажите мне на этих фигурках, как вызывают аиста.
– Но мы этого не знаем! – возразила Гвенни.
– Да ну?
– Правда не знаем! – поддержала ее Дженни.
– Вы уверены?
Девочки посмотрели на Че.
– Думаю, она хочет, чтобы мы догадались, – сказала кентавр. – Заставляет нас заняться этим как бы в наказание за нежелание признавать правоту взрослых и их Заговора. Вообще-то виноват я, но вы меня поддержали, вот она и прицепилась к нам всем.
Они подняли глаза на Взрослую, но столкнувшись с ее невозмутимым взглядом, отвели глаза и присмотрелись к куклам. Оказалось, что одна из них сделана в виде мужчины, а другая – в виде женщины.
– Ну что ж, – сказала Гвенни, – надо попробовать. В конце концов, я собираюсь стать вождем, а вождю положено быть догадливым. Попробую рассуждать на основе того, что мне известно. У меня есть брат Горбач, но он мне брат только по отцу. Я хочу сказать, что мой отец гоблинатор Грыжа вызвал аиста не с моей мамой, а с другой женщиной, которая не была его женой. Выходит, что жениться для этого вовсе не обязательно. Думаю, что не обязательна и любовь, сомневаюсь, чтобы отец вообще знал, что это такое.
– А вот мне кажется, что любовь тут все-таки замешана, – промолвила Дженни. – У нас в Двухлунии аисты младенцев не приносят, и откуда они берутся, я так и не узнала, однако во многих отношениях наш мир не так уж сильно отличается от Ксанфа. А у нас, если мужчина и женщина любят друг друга, то через некоторое время у них, как правило, появляется ребенок.
– Наших младенцев аисты тоже не носят, – сказал Че. – Может быть, маленькие кентаврики для них тяжеловаты, может, тут есть другая причина, но наш народ обходится без птичьей помощи. Я не раз видел, как спариваются наши кентаврицы и кентавры, а поскольку мы наполовину люди, то вполне возможно, что наш способ, хотя бы отчасти, похож на принятый в человеческом роду. Я имею в виду человеческий способ вызывать аиста. В любом случае ясно, что для этого нужны мужчина и женщина.
Взяв куколку, изображавшую женщину (обе куклы не были одеты), Гвенни показала ее Че и спросила:
– Окажись эти куклы кентаврами, что пришлось бы им делать, чтобы заполучить младенчика?
Кентавр взял куклу-мужчину.
– Думаю, они должны приблизиться друг к другу… вот так.
Он показал, Как.
– Ну и что? – сказала Гвенни. – Мы, когда делали вид будто извиняемся, тоже прижимались друг к другу.
– Тут важна одна деталь, – сказал Че.
– Какая?
Он показал, какая. И для наглядности потыкал этой "деталью" в другую куколку.
Девочки вытаращили глаза.
– Ну, может, у людей по-другому… – пожал плечами Че.
– Но это гадко! – выпалила Гвенни.
– Правда? – удивился Че. – А почему?
– Хм.., возможно, не так уж и гадко, – промолвила она после недолгого размышления. – Но неужели это все?
– У кентавров вроде бы все. Больше ничего не требуется.
– Неудивительно, что взрослые делают из этого тайну! – фыркнула Дженни.
– И то сказать! – поддержала ее Гвенни.
Они расхохотались, но при этом выглядели смущенными. Никто не ожидал, что важнейшая из Взрослых Тайн окажется.., такой.
– Мне кажется, мы должны сохранить это в секрете, – сказал Че, когда стих смех.
Девочки покраснели и кивнули. А когда подняли глаза, оказалось, что путь свободен. Взрослая, при всей огромности, бесшумно и бесследно исчезла.
По всему выходило, что они прошли испытание и теперь могли встретиться с Добрым Волшебником.
Только вот в уплату за эту возможность им пришлось расстаться с детской невинностью.
Глава 5.
ЯНЕ
Яне была найденышем. Однажды одна нимфа нашла близ Фавновой горы, видимо, оброненную аистом малютку и принесла ее в Долину нимф.
Ее появление вызвало там настоящий переполох: каждая из нимф хотела понянчиться с младенцем. Девочку уложили в колыбельку, устланную листьями и цветами, и нанесли ей целый ворох сучков молочая.
Легкомысленные нимфы рады были повозиться с любой малышкой, однако было очевидно, что это не маленькая нимфочка, а человеческое дитя. Это не укрылось и от одной наблюдательной болотной мымры. Мымры народ хоть и неказистый, но сострадательный. Зная, что в Долине нимф по ночам действует позабудочная магия, они решили избавить девочку от превращения в красивое и беззаботное, но совершено безмозглое существо. Ночью, когда нимфы погрузились в сон, мымры выкрали дитя, переплыли с добычей болото и устроили ее в своем уютном логовище.
Правда, пребывание девочки среди нимф все равно сказалось на ее памяти. Когда она подросла, память улучшилась, но не восстановилась полностью. Однако мымры сумели внушить своей воспитаннице, что проводить ночи в Долине нимф опасно, и она не делала этого, хотя очень любила бывать там днем. И то сказать – разделять с нимфами их беззаботное веселье было очень приятно.
Правда, будучи человеком, она никогда не участвовала в некоторых забавах, которым предавались нимфы с фавнами, а лишь наблюдала за всем этим со стороны.
Со временем ее воспитатели решили, что раз девочка относится к людскому племени, ее нужно растить не болотной мымрой, а человеком; поскольку лучшими наставниками человеческого рода считались кентавры, они пригласили ей учителя, странствующего ученого по имени Перебрал. (Что или чего он перебрал, когда и с какой целью, никто не знал, да так и не узнал. Точно так же, как никому не ведомо, почему обычные бродяги "болтаются", "шатаются" и все такое, а ученые непременно "странствуют".) Взявшись за дело со всей свойственной его народу ответственностью, Перебрал научил ее говорить на человеческом языке, есть человеческую пищу, расчесывать волосы и носить человеческую одежду. Ей больше не разрешалось резвиться с нимфами голышом: нельзя сказать, чтобы ее это радовало, но Перебрал умел настоять на своем.
Становясь старше, она начинала понимать, в чем особенность жизненного уклада нимф и фавнов. И те и другие были, по существу, беззащитны, но их это ни капли не тяготило. Бывало, что топавший мимо огр хватал нимфу. которая начинала визжать, и откусывал ей голову, после чего она умолкала. Огр уносил ее куда-нибудь в укромное местечко и там съедал, хотя бывало, что не утерпев, съедал по дороге. Нимфам не нравилось, когда с одной из них случалось нечто подобное, но уже на следующий день они напрочь забывали об этом огорчительном происшествии. Бывало, что залетный дракон-огневик поджаривал фавна огнем, или паровик варил его на пару. Фавнов, само собой, это тоже не радовало, но проходила ночь, и они резвились как ни в чем не бывало. Девочка пыталась рассказывать им о вчерашних событиях: слушали ее с интересом, как слушают детишки страшную сказку, но не верили ни единому слову. В конце концов она бросила попытки их переубедить, решив, что, может быть, так для них и лучше. Какой толк от горьких воспоминаний: прошлого ведь все равно не исправить. Правда, самой ей лишаться памяти не хотелось, и в этом смысле она предпочитала жить с мымрами.
– Вообще-то твое место среди людей, – сказал Перебрал, когда она поделилась с ним такими соображениями. – Во-первых, ты из их племени, а во-вторых, внешностью многие из них (я, конечно, говорю о женщинах) не уступают нимфам, а умом иные (тут уж речь больше о мужчинах) приближаются к кентаврам. Помни об этом, когда придет время держать экзамен.
Эти наставления ей запомнились. Правда, когда указанное время пришло, ей не только не дали этот столько раз помянутый экзамен подержать, но даже не показали, как он выглядит, а вместо того задали ей кучу вопросов.
Успешно ответив на многие из них, воспитанница была вознаграждена шипучкой из озера Сода-Пробка, поскольку Перебрал считал, что поощрение усердия в учебе педагогически целесообразно. В переводе с ученого языка на обычный это обозначало, что за хорошую учебу ученикам надо давать что-нибудь хорошее. Яне (мымры назвали так свою воспитанницу, поскольку, когда спросили, как ее зовут, она попыталась ответить "Я не знаю", но запнулась, успев произнести только "Я не…") не видела в этом смысла, поскольку и без того считала учение занятием увлекательным, ведь узнавать новое так интересно.