2
Толпа бесновалась, не оставляя другого выхода, кроме того как нестись вместе с ней, погибая и убивая. Обороняющиеся не могли противопоставить ничего серьезного, такое ощущение, что нам противостояли лавочники и ремесленники. Мы довольно таки далеко смогли проникнуть в оборону, полностью прошли ворота, влились в приворотную площадь, где в мирное время собирались караваны и досматривались выходящие. Потом наступило затишье, действия зелья заканчивалось и некоторые получали возможность соображать. Ну а может все просто опешили, как опешивает зверь, когда у него из под носа убирают мешающий фактор. Народ беспорядочно машущий мечами разбегался от нас в разные стороны, с пораженческими воплями. С противоположной же стороны выбегали стройные ряды высоких воинов. Выставив жидкую цепочку они застыли в неподвижности.
Длинноухие просто не могли не влезть в эту стычку. Вот кто бы объяснил мне, что им надо? Почему они суются во все дырки, как затычки в одно место? Нет я прекрасно понимаю, что они встревожены экспансией нынешнего короля, но с другой стороны какое их собачье дело. Получается что у ополчения свободных городов - эльфийские инструкторы. Значит ополчение можно назвать почти регулярной армией. Если же эльфы выслали в помощь еще и свой экспедиционный корпус, то взятие конкретного города становилось под большим вопросом.
С внезапно возникшим холодком я понял, что эта мысль мне очень не нравится. Тут же я постарался себя успокоить, ну не дураки же эльфы: экспедиционный корпус однозначно означает войну между светлым королевством и эльфами. За эльфами впрягуться гномы и хорезм, старый и добрый враг, которого не могли не принять во внимание.
Сообразив, что я могу немноо управлять своим телом, я изо всех сил постарался замедлить свой противоестественный порыв, когда эта биомасса обрела нового врага и качнулась вперед. Негромкая команда и в руках у эльфов луки, а потом начался ад. Моментально около меня образовалось пустое пространство: свист, удар - падающее тело. Казалось что воздух стал плотным и кинжально острым, но сзади подпирала толпа. Оставляя полсе себя усыпанную трупами площадь, мы бежали вперед. Мне повезло, в меня не попали, случайность или насмешка судьбы - я не знаю. Оставшиеся несоклько метров мы проделали как во сне эльфы синхронно отложили луки и вытащили мечи.
Л`Ариэль!!! - единый вопль.
А вот это уже плохо, - выдало мне мое же замутненное сознание. - Эльфы этого дома славятся не только своими бардами, но и своими мечниками. Высокий Дом, находящийся в настолько явной и постоянной оппозиции к правящему, что поневоле кажется, что это фикция.
Я думал, что кошмар уже был, а оказалось, что он еще и не начинался. Эльфы были профессионалами, а нас было все еще слишком много. Несмотря на то, что каждый из мечей собрал более чем обильную жатву, их растерзали в клочья. Однако был момент, когда чаша весов чуть не качнулась в сторону защитников города. Пока мы с эльфами развлекались, эльфийские интруктора сумели собрать разбегавшееся бравое воинство, и сумело не только выстроить их, но и воодушевить на борьбу с нами. И тут началось, с внутренней стороны стены защелкали арбалеты, причем не единичные выстрелы, а мощные залпы, моментально рассеявшие этих горе вояк. Мы, же не видя врага кинулись в город.
***
Много позже, я узнал, что произошло в действительности. Мясник, несмотря на свою репутацию недалекого садиста, являлся одним из лучших военачальников. Он не смог бы выиграть войну, но битву - запросто. Гений будущего светлого Императора в том и заключался, что он брал человека, внимательно его рассматривал, и ставил на то место, где он мог принести наибольшую пользу.
Если бы на этих неприступных воротах было соотношение ополченцев и профессионалов хотя два к одному, то неизвестно сумели бы удержать захваченный плацдарм. Но нам повезло, ополченцы полезли героически защищать свой город, а умение у нас было приблизительно одинаковым. Профи просто не успели прибежать первыми, а потом мы прорвались в город, ополченцы же вместо того, чтобы восстанавливать оборону ворот, кинулись за нами. Тут подоспели и наши, которые мудро не полезли вслед за нами, а воспользовались приготовленными лестницами, и заняли практически пустые стены. Когда же на нас собирались насесть вновь сформированные войска, то арбалетчики дали залп, чтобы освободить нам дорогу внутрь города. Сколько бы отрядов резерва не встретилось нам, все равно, даже небольшая их задержка по времени - это спасенные солдатские жизни. Генерал не был гуманистом, он был практиком, а значит старался сберечь доверенные ему обученные людские ресурсы. Дальше обороняющиеся на ликвидацию прорыва бросили все резервы, но было поздно, Генерал сумел зацепиться и теперь подтягивался вперед - взятие города оставалось вопросом времени. Защитники города оказались самоуверенными болванами. Они даже не стали заделывать ворота камнем, понадеявшись на их крепость. Также из-за излишней самоуверенности, они посчитали, что с охраной такого отличного укрепления справится и ополчение, а профессионалов можно отправить на более опасные участки. И еще один немаловажный момент, никто не верил, что атака будет идти именно здесь и собрали здесь своих, чтобы их поменьше убивало. Нет наемники здесь были тоже, но гораздо меньше, чем на действительно опасных участках стены. Ну и вдобавок, просмотрели предателей среди своих. В общем они ошиблись во всем, в чем только можно. И последняя их ошибка заключалась в том, что они не спешили убивать оставшихся в живых у стен, не видя в нас опасности. Больше у них ошибок не было. Но больше, оказалось, и не нужно.
***
Мы сидели на песочке, раздевшись по пояс, действие зелья кончилось, на песочном берегу ни было ни души, делать было нечего. В город, входили гвардейские части, подавляя оставшиеся очаги сопротивления, мы же сделали свое дело, перебрались через стену и открыли ворота.
- Как думаешь? - спросил у меня молодой парень с выколотым барсом на груди. - Нас нынече обратно на зону погонят, или погулять дадут?
- Не знаю, задумчиво сказал я.
Наш назначенный барыга, бежал от домов. Где-то он умудрился раздобыть курочку и котелок. Подбежав к нам, он сказал:
- Тут недалеко птичник, можно свежачка хлебануть, - и он вытащил из-за пазухи пару бутылок. Оказалось сладкое церковное вино, посмотрев нервенными глазами, барыга повиноватился:
- Больше не было.
- А что? - залихватским голосом начал Шустрый, - кому война, а кому мать-родна. Свое дело мы сделали, теперь и погулять немного можно.
- Ага, все ништяк,- порадовался барыга.
А меня почему-то сегодня ничего не радовало и я остудил его радость:
- Ничего не бывает так плохо, чтобы не могло быть еще хуже.
Слегка покосившись в мою сторону, барыга неуверенно провякал:
- Ну дык, я же о том же говорю. Можа пошариться где-нить?
Я посмотрел на солнышко, на темнеющие вдали точки убегших кораблей и неожиданно для себя сказал:
- А действительно? Почему бы нам не пощипать предателей короны?
Я резко вскочил:
- Так! Далеко соваться не будем, а вот близлежащие прошерстим. Кто здесь бывал?
Шерстяной неуверенно поднял руку:
- Ну мы в этот порт заходили иногда.
- Где здесь купцы живут, знаешь?
- Ну знаю, только это ближе к центру. Здесь склады на этой стороне, конторы, а на той голытьба портовая и все.
- Давай рисуй, где здесь чего?
- Да я не умею, - застеснялся бывший матрос, - я лучше так, рукой покажу. Все увеличивающаяся толпа вокруг нас показывала, что народ в целом одобряет предпринятые телодвижения. Шустрый чуть не подпрыгивал, следя за размахом крыльев в разные стороны нашего альбатроса. Толпа свалила, "пощупать брюшко", а мы остались, причем некоторых особенно тупых удержать так и не удалось.
- Мы то развлекаться не будем? - с тоской в голосе спросил Шустрый.
- Будем, - сказал безухий, посмотрев на меня.
- Но не много не так как все, - закончил я за него.
- Вы что, офонарели? Вы представляете, что из себя представляет купеческий дом? Он и иному замку, фору дать может.
- Да ведь полно же покинутых домов, откуда все сбежали, - нетерпеливо сунулся молодой.
- Это да подтвердил я, - вот именно - все сбежали. И что там осталось?
- Ну там, решительно начал молодой, посуда золотая и серебряная, тряпки, ну и все такое...
- Ты че больной? - сунулся, вроде бы что-то понявший Шустрый, - и ты с этой посудой куда пойдешь? К барыгам местным?
- Все уплыть не успели. Где они могут спрятаться?
- Да где угодно! - вспылил молодой. - По моему мне кажется ты специально задерживаешь нас здесь.
- Да идите вы куда хотите, - ответил я, с горечью понимая свой проигрыш.
- Нас осталось семеро. Безухий, Матрос, Шустрый, я и еще трое прилепившихся к нам арестантов.
- А вы чего не пошли? - обратился я к ним.
- Да мы вот решили с братвой к тебе в команду пойти, ты может и не самый лучший, но чертовски удачливый сукин сын. И сейчас, тоже кажется, что ты прав...
Он замолчал испытующе глядя на меня. Вмешался Шустрый:
- Карочь, если вы с нами, то все по правилам, добыча в общак, после дела раскидываем, претензии к атаману после дела, пока дело не завершено, слово атамана - закон, - деловито перечислял он.
- Да ладно, братан, - широко улыбнулся тот, - не первый раз замужем. Все путем, правила знаем.
Быстро обменявшись погонялами и моментально найдя общих знакомых, они начали тихонько переговариваться. Я же уединился с Безухим и атаманом пришлых, допрашивая матроса:
- Так что здесь за склады? - спросил я у матроса.
Тот наморщил лоб и с непоняткою посмотрел на меня. Безухий перевел:
- Какие склады самые путевые?
Чело Матроса прояснилось и он ткнул куда в центр построек:
- Там самые большие и укрепленные, многие из тех складов имеют внутренние причалы, где проходит погрузка и выгрузка на барки /барк - не морской корабль, а баржа не меньше чем десять метров в длину с мачтой, служащей в некоторых случаях краном. Используется для доставки товаров с и на океанские корабли стоящие на рейде или у причала./. Там можно пошукать.
- Значит так, в город еще идет свалка, поэтому мы можем немного пошустрить.
3
Быстрым шагом мы шли по переулкам складов, оглядывая высокие заборы, вслушиваясь в лай здоровенных собак за воротами, но людей не встречали. И если сначала передвигались с опаской, тишком, то сейчас в наглую перекликались, обсуждая ситуацию. И тут Вдалеке показался идущий нам на встречу человек:
- Эй, молодцы, заработать не хотите? - издали проорал он.
Мы оживились, понятие заработать для нас заключалось немного в другом.
- А че делать то надо? - спросил Матрос.
Тот с уважением посмотрел на размах плеч и сказл:
- Все по специальности. Закидаете барку товаром, получите золотой на всех.
Сумма за барку был более чем хорошей, да вот только нам не она была нужна. Мы рассчитывали немного на другой заработок, для этого нужно было попасть к барке, присмотреться, оценить и только потом начинать свою работу. Так что мы бы и бесплатно покидали товар, но соглашаться сразу было нельзя. Подозрительно, когда люди выглядящие отнюдь не добропорядочными гражданами, выражают горячее желание безвозмездно помочь ближнему своему.
- Не, за такие деньги сам грузи, - лениво ответил старший присоединившейся группы.
- Да ты чё! - возмутился наниматель, - тебе вдвое против лучшей гильдейской цены предлагают.
- А ты прислушайся, вмешался Шустрый, - что-то то я не слышу, чтобы у тебя этот золотой из рук выхватывали.
- Мы к другому купцу идем, - внес свою лепту безухий, - что он нам скажет, когда мы не придем?
Наниматель пожевал губами и наконец решился:
- Хорошо. Ваша цена?
- Четыре золотых, - сказал я, - причем половину сейчас, а вторую, когда дойдем до места.
- Ладно, - сказал он, - половину, когда дойдем, а вторую половину, когда погрузим.
- Когда погрузим половину, - вмешался шустрый.
Тот кивнул головой и мы пошли на работу.
- А что так срочно, - спросил я у нанимателя, - драпаете?
- Не твое дело, - окрысился он, но потом видимо понял, что других грузчиков ему искать долго и уже другим тоном сказал, - пока вся эта катавасия, надо бы укрыться. Это вам, голытьбе, терять нечего, а купцам есть.
- А не боитесь в море на барке выходить? - поинтересовался матрос.
- Да нам недалеко, - пожав плечами ответил приказчик (на купца он никак не тянул). - Нам из бухты выйти, а там к вечеру на место придем.
- А чего не подальше? - поинтересовался Безухий.
- Подальше там, пираты, да королевские корсары - кто пытается прорваться, тех топят да на абордаж берут. Назначают выкуп, а тех кто не заплатит, тех продают.
- Ясно, - ответил я с сочувствием.
Тем временем мы подошли к месту нашей "работы". Народу было немного. Купчина, высокий и несколько не толстый, несмотря на возраст, сам помогал кидать какие то тюки на палубу. Помимо него в этом участвовали двое охранников. То же неслабые ребята. Штуки три матросов и явный капитан, причем не такой лоханки, а серьезной посудины. Плюс семьи и!!!! Бабы!!! Приказчик заспешил к хозяину, что-то объясняя и показывая на нас пальцем. Пришлые смотрели на женщин такими глазами, что я испугался за них. В смысле за нас, вот кинуться сейчас, а местные настороже да и не похожи на баранов, наоборот волки те еще. Поэтому я скомандовал:
- Заткнулись все! Дело надо делать, а не на баб облизываться, - и смиренно уставился на подходившего купца.
- Здорово работнички!
- И тебе здравствовать, - ответил я.
- Что то я вас раньше на складах не видал? - подозрительный взгляд купца бегал с одного на другого.
- Дык ведь мы раньше на дальних причалах обретались, сюда нас не пускали, - начал матрос.
Я посмотрел на него, тот поперхнулся и замолчал.
- Тут ведь какое дело, - начал я, - в складах работать в гильдии надо состоять, для этого взнос надо дать, да чтобы за тебя поручились. А мы люди бедные, вот на дальних причалах работали...
- Рыбники значит, - ухмыльнулся купец, - понятно. Ладно, слушай меня. Вот вам задаток, - он достал две золотых монеты и отдал нам. - А после подойдете к этим складам, спросите Солового, это приказчик мой, я за вас гильдейским поручусь.
Предложение было из тех, которые принято было называть королевскими. Изображая на лице радость мы закивали головами, после чего я завернул в тряпочку золотые и мы набросились на работу как голодные волки.
Мы быстро забегали от ворот склада к барке, на сходни, в открытый трюм, где передавали тюки приказчику с двумя людьми, судя по всему из прислуги. Барка была не маленькой - не большой. Обычный одномачтовый кораблик, на котором доставляют грузы с крупных океанских кораблей на берег и обратно. Видимо купец собирался отсидеться где-то в заливе. В открытом море таку посудину моментально зальет водой. На подобных до сих пор ходят по большим рекам. Верхняя неполная палуба, оставлявшая открытым трюм, в котором и складировались товары. И два узеньких мостика по бортам, соединяющих переднюю и заднюю части. Впрочем разобрать где какая было невозможно, они были совершенно идентичными, рулевое весло на той половине котоая служила носом вытаскивалось, а на корме крепилось в специальных пазах. Обычная посудина, только эта с претензиями. На верхних палубах было построено по надстройке.
Загружая барку, мы улучили момент и пребросились парой слов:
- А купец то богатый...
- Ну что берем?
- Давай. От добра, как говорится, добра не ищут.
Остальное дело техники. Втихомолку прирезать охранников купца оказалось не сложно. Сложнее оказалось разобраться с мощным нубийцем, телохранителем. Тут нам помог Безухий, заметив отлетающего в сторону Шустрого, он молниеносно подскочил, рубанул открытой ладонью по бицепсу руки, держащей здоровую дубину, и ударом ладони вогнал кости носа в остатки мозгов. Нубиец упал и больше не проявлял интереса к жизни. Визги, суматоха, приказчик побежал выпускать собак и получил от гнуса брошенный в затылок камень. Вообще у Гнуса стоило поучиться как бросать все на свете. Он даже провел с нами необходимый ликбез, но до такого мастерства как у него еще ползти и ползти, как от игрушечной лодочки до военного дромара бьонков /Бьонки - синекожие разумные, передвигающиеся на летающих кораблях. Предпочитают не воевать, а торговать, но в случае нарушения их интересов наказывающие беспощадно. Боевой дромар бьонков, шестиэтажный трехсотвесельный корабль с тремя несущими мачтами, прямым и косым парусным вооружением. Неизвестно ни одного случая, когда бьонки служили наемниками. Обитают далеко на восток, за Темными землями./.
***
Все закончилось достаточно быстро. Согнав оставшихся в живых в небольшой загон для мелкого скота, мы получили возможность потрясти купца. Как это делать, я себе представлял, но только теоретически. Мне казалось странным, что я сейчас буду просто так причинять боль живому существу. Все остальные молча смотрели не суясь поперек атамана. Да уж, вот так вот. Как то незаметно получилось, что я стал атаманом.
-Ну что, - спросил я поглядывая на небо, - поговорим?
Купец, сидевший со связанными руками, приободрился, видимо я в чем то повел себя неправильно. Да и отношения ко мне товарищей немного изменилось, это чувствовалось моментально. Да конечно, возникать во время дела нельзя, но можно на благо опчества сунуть нож под ребро, если выбранный атаман не справляется. Помирать мне не хотелось. Заметив вниамтельно следящего за мной атамана пришлых, я подмигнул ему на роняющего слюни в сторону пленников здоровенного паренька, похожего на Матроса, но без лишних душевных страданий. Тот толкнул его, парень поднял на меня недовольные глаза, а я кивнул головой в сторону загона.
Дебильноватый паренек, пришедший с новичками, щурясь всмотрелся в согнанных нами баранов. Подошел и вытащил из толпы молодую девченочку, плачущую и цепляющуюся за кого то в толпе. Не обратив на это никакого внимание он потащил ее на солнышко, где лежал аккуратно сложенный маленький штабель серебристой сосны. Паренек, не то брат, не то любимый, сунулся защитить, но удар в основание черепа быстро его успокоил. Примостив добычу на солнышке, он начал прилежно трудиться, не издавая никаких сладострастных звуков, кроме сосредоточенного сопения. Я же повернулся к купу и завел медленный неторопливый разговор:
- Видите, уважаемый, как переменчива сволочная фортуна.
- Вас же обязательно найдут, твари, - простонал купец.
- Не без этого, покладисто согласился я, - а вам разве будет не все равно?
Вот так и завязался разговор. Когда я устал, то меня сменил Пришлый, потом Шустрый, потом над купцом сурово молчал Безухий, недобро щурясь и тыкая найденным шилом ему в ногу, потом снова я...
***
Чуть ли не облизываясь Шустрый смотрел на жену купца, моложе того где-то вполовину. Роскошная грудь подхваченная снизу широкой перевязью, делала ее еще аппетитнее. Мальчик лет двенадцати, крепко прижимаемый ею смотрел на нас с такой ненавистью, что я поежился. Но на жену куца тоже поглядывал, а что вы хотите? Больше чем полгода ни одной бабы.