Сааш она сказала:
– Он что, отправился в парк? Он вчера упомянул о том, что там намечается какое-то важное мероприятие.
– Мне он тоже об этом говорил, – ответила Сааш. – Только я поняла хорошо если одно слово из пяти: он перешел на такой профессиональный жаргон… Так или иначе, он очень спешил, и мне не захотелось его задерживать.
Могу себе представить, – подумала Рхиоу. Когда Урруах бывал в подобном настроении, попытка задержать его могла дорого обойтись. – Ну, продержись еще немного, – сказала она Сааш. – Я выхожу.
С некоторым сожалением – спокойные минутки что-то стали выпадать все реже и реже – Рхиоу спрыгнула с софы, уселась на полу и закончила приведение шкурки в порядок, потом отправилась на балкон к своему ящику для хиоух.
Спустившись на крышу соседнего здания, Рхиоу занялась медитацией – повернувшись не на восток, как обычно, а на запад. Над городом сегодня висел густой смог, и кошка порадовалась, что в квартире хозяев установлен кондиционер. Впрочем, к вечеру стало прохладнее, подул легкий ветерок и уровень озонового слоя понизился, так что стало можно дышать, не ощущая тяжести в груди. И еще – в качестве некоторого утешения после душного дня – закат оказался непривычно ярким. Солнечный диск, наполовину скрытый дымкой, сиял, как начищенный медный щит. Окна зданий, расположенных на идущей в западном направлении улице, вспыхивали золотисто-оранжевым светом; со всех сторон Рхиоу окружали сплошь стеклянные стены небоскребов, казалось, почти тающие от жары. Сияние заката окрасило их в алые, золотые, янтарные оттенки.
Рхиоу свернулась клубочком и стала глядеть на пылающий диск, медленно опускающийся вниз, к Палисэйдс, золотя воды Гудзона. Владея магией, Рхиоу хорошо знала, что Солнце – ближайшая к Земле звезда, полная ядерного кипения падчерица той силы, что создала вселенную. Рхоуа – так называл ее Народ. Слово это было метафорой: Рхоуа являлось именем Прародительницы Иау, Первой, в ее ипостаси начинающей и заканчивающей физическое существование любой жизни. Когда-то кошки воспринимали Солнце лишь как абстракцию, как нечто, дарующее жизнь. Потребовалось много времени, чтобы они примирились с фактом существования многочисленных звезд, одной из которых и было Солнце; но даже и приняв эту концепцию, они сохранили прежнее его имя.
Более древним названием Солнца было Рхоуаиф, Око Рхоуа: единственный глаз Иау, который был и еще долго будет виден. Этот широко открытый глаз проникал в мысли, читал в сердцах, отличал истинную сущность от видимости. Другой глаз видел все это и вообще все на свете, но вот его не видел никто. Другой глаз Рхоуа не откроется до тех пор, пока не минует всякая нужда в материи, и тогда все телесные объекты растают, как сон при пробуждении. Стоит этому глазу моргнуть, и все существующее примет срою истинную форму, возможно, окончательную, – однако это не было известно наверняка, поскольку накопленное магическое знание, которое кошки называли Взглядом Ока Рхоуа, ничего не говорило о том, что будет после Окончания Времен и что будет существовать после того, как материя исчерпает свой срок. Однако беспокоиться об этом было пока рано: Рхоуа все еще щурилась. Вот когда прищур сменится взглядом обоих глаз, тогда и наступит момент истины.
Что касается меня, – сказала Рхиоу заходящему солнцу, – я знаю свое дело, и поручено оно мне Вечными Силами. Наверняка сегодня мне предстоит встретить и тех, кто думает, будто день слеп, а ночь, закрыв глаза, лжет; будто Око Иау их не замечает или ими не интересуется. Их уверенность в слепоте Вечных Сил, впрочем, для меня ничего не значит. Моя лапа – это их лапа, попирающая шею Змеи, теперь и всегда.
Рхиоу закончила медитацию, встала и потянулась. Когда она бросила последний взгляд на огромный тлеющий диск, жилые дома на западном берегу Гудзона уже выделялись черными силуэтами на фоне заката. Как и многие другие маги, Рхиоу выполняла иногда поручения вне родной планеты; поэтому ей было трудно думать о Солнце иначе, чем как о пылающем сердце космической системы. Ей было забавно вспоминать о тех трудностях, с которыми столкнулся Народ при попытках объяснить данную концепцию людям. Красноречивым свидетельством этого являются некоторые ранние произведения искусства, хранящиеся в музее "Метрополитен": на них изображены фигурки людей с кошачьими головами, увенчанными огромным оком или солнечным диском. Новые представления с трудом воспринимались эххифами даже тогда, когда их язык был гораздо ближе к Хаухаи, что должно было бы облегчить понимание.
Рхиоу спустилась с крыши во двор, сделала "шаг вбок", прежде чем проскользнуть под железными воротами, и побежала на запад, к Центральному парку.
Рхиоу очень удивилась, встретив на полпути Урруаха. Тот с несколько растерянным видом пробирался в мягких сумерках по Восточной Шестьдесят восьмой. Свернув в арку одного из особняков, он уселся там, рассеянно глядя через улицу на открытую дверь кухни китайского ресторана. Из нее вырывались подсвеченные неоновой рекламой ароматные клубы пара и доносились шум и крики.
– Я думала, ты все еще в парке, – сказала Рхиоу, усаживаясь рядом с Урруахом.
– Репетицию перенесли на завтра: один из самцов-эххифов лишился голоса и не может исполнять свою партию, – ответил Урруах.
Рхиоу вежливо кивнула. Урруах, как и большинство котов, был совершенно одержим вокалом. Рхиоу сначала никак не могла понять, почему коты так интересуются звуками, которые представители другого вида издают в период спаривания, и тем более звуками, которые те издают всего лишь думая о спаривании, так сказать, абстрактно; однако Урруах объяснил ей, что разновидность человеческого пения, называемая оххра, не имеет прямого отношения к сексу, а является своего рода рассказом о событиях. Это несколько улучшило мнение Рхиоу об опере, поскольку изложение какого-то сюжета – все-таки совсем не то, что просто призывное завывание. Мамы-кошки рассказывают своим котятам разные истории, взрослые – мурлычут их друг другу; в таких рассказах переплетаются сплетни и мифы, исторические факты и легенды. Никто не описывает просто случившиеся события: это считается грубым. Мысль о том, что эххифы тоже так считают и прибегают для рассказа о чем-то к пению, заставила Рхиоу почувствовать странную близость к людям; к тому же она перестала считать, что Урруах делает нечто если не морально, то культурно извращенное.
– И что же, – спросила Рхиоу, – теперь будет?
– Строительство того здания в конце Большой лужайки продолжается, да его и не могли сегодня закончить. На завтра намечены испытания акустики и репетиции. Другие два самца-эххифа в добром здравии, так что больше проволочек не будет.
Рхиоу почесала лапкой ухо.
– Хорошо, – сказала она. – Нам нужно забрать Арху из гаража и показать ему, где мы дежурим. Мне не очень хотелось бы брать его на дело так скоро, но он уже научился делать "шаг вбок"…
– И чья же это была светлая мысль научить его такому? – досадливо прищурился Урруах.
– Моя, если хочешь знать. Брось, Урруах! Он в любом случае рано или поздно научился бы; кстати, он быстро все схватывает. "Шаг вбок" может спасти ему жизнь или, если он погибнет во время испытания, от умения сделать его может зависеть, выполнит ли он задание, а значение в конце концов имеет только это.
– Хм-м… – протянул Урруах и посмотрел через улицу на открытую дверь ресторана. – Цыпленок в соусе…
– Сейчас не до цыпленка. Я хочу, чтобы ты был на месте, рядом с Арху, по крайней мере сегодня вечером, да и вообще как можно чаще в ближайшие дни. Ему требуется хорошая ролевая модель – настоящий кот; так нам легче будет подготовить его к тому, что его ожидает. – Рхиоу одобрительно посмотрела на Урруаха. – И я хочу, чтобы ты знал: по-моему, ты очень хорошо справляешься с ситуацией.
– Я же профессионал, – гордо ответил тот. – Приходится держаться, хоть этот котенок и вызывает у меня зубную боль. Однако меня тревожит и еще кое-что – не только оххра, как ты, без сомнения, полагаешь. Ты упомянула о разлившейся нефти… Я слышал, что было получено разрешение на сдвиг времени.
Рхиоу заморгала.
– Правда? Тогда почему в новостях все еще говорят о несчастье с танкером? Вся та временная линия должна была быть исправлена… точнее, исчезнуть.
– Что-то оказалось не в порядке.
Рхиоу озабоченно распушила усы. Сдвиги времени были дорогим удовольствием, но требующаяся для них магия отличалась простотой и немедленным действием. Услышать, будто со сдвигом времени что-то не в порядке, было все равно что узнать об исчезновении тяготения.
– От кого ты слышал о разрешении на сдвиг времени?
– Мне сказал Рахив, а он слышал от Эхефа – они виделись сегодня утром.
Такой источник был, безусловно, надежным.
– Что ж, ситуация все-таки под контролем, – сказала Рхиоу. – Ведь тропический ураган "изменил курс". Даже не имея чувствительных усов, можно точно определить, что меры приняты.
– Да, но не те, которые имелись в виду. А уж если говорить о неудачном сдвиге времени… – Урруах начал бить хвостом. – Очень странно, если хочешь знать мое мнение.
– Может быть, возникла какая-то местная проблема, – предположила Рхиоу. – Что-нибудь вроде пятен на Солнце: сейчас приближается пик одиннадцатилетнего цикла активности. Если на этой неделе я увижу Харла, я его спрошу.
– Пятна на Солнце… – протянул Урруах, всем своим видом показывая, что Рхиоу его не убедила. Однако он поднялся, потянулся, и кошки вместе двинулись по Восточной Шестьдесят восьмой.
Они бежали по тротуару, стараясь не попасть под ноги пешеходам. Когда они добрались до угла Шестьдесят восьмой и Лексингтон-авеню, Урруах сказал:
– Вон там, посмотри.
– На что?
– На афишу.
Рхиоу отошла поближе к стене химчистки, расположенной в угловом здании, и посмотрела через улицу. На доме была укреплена доска с какой-то картинкой – одним из тех плоскостных изображений, которые так любят эххифы, – и несколькими словами. Рхиоу первым делом обратила внимание на них и стала разбирать буквы. Хотя благодаря знанию Речи она понимала все слова, иногда вычурные письменные знаки мешали быстрому восприятию.
– Три… тенора. Что такое "тенор"?
– Это такой голос. Мы сказали бы "фваис". Довольно высокий, но не самый высокий.
Теперь Рхиоу обратила внимание на картинку и долго, прищурившись, ее рассматривала. Чтобы понять, что изображено на этом плоском человеческом плакате, нужно было знать, как особым образом смотреть. Когда наконец Рхиоу решила, что правильно видит афишу, она спросила:
– Значит, после пения они будут драться? – Она сказала "сфхруисс", имея в виду турнир, которым часто разрешается спор за территорию или самку.
– Нет, только голоса, никаких когтей. Они так выступают всюду, где появляются.
Объяснение Урруаха заставило Рхиоу вытаращить глаза, а потом замотать головой так яростно, что уши захлопали.
– Они что – прайд? Прайд из одних самцов? Что за чушь!
Урруах покачал головой.
– Не уверен, что сам хорошо это понимаю, – признался он. – Мне кажется, что у эххифов все иначе… но не проси меня рассказать тебе все в подробностях.
Рхиоу и не собиралась разбираться в деталях.
– Так который из них сегодня был не в голосе?
– Тот, что в середине.
– Для человека он очень велик, правда?
– Просто огромный, – ответил Урруах с гордостью и, как показалось Рхиоу, некоторой завистью. – Должно быть, он победил в сотнях драк и имеет огромный успех у самок… у женщин.
Рхиоу подумала, что толстый эххиф не выглядит участником сотен драк. Ей случалось видеть изображения самцов-людей, публично сражавшихся в Мэдисонсквер-гарден, и они весили явно гораздо меньше, чем этот. Впрочем, решила она, не всегда можно судить по внешности. Вот и этот эххиф, возможно, несравненный мастер, когда дело доходит до когтей и зубов.
– Так, значит, тысячи слушателей соберутся ради него через… через три дня? Он так хорош?
– Он поет невероятно громко, – с благоговением в голосе ответил Урруах. – Тихой ночью его слышно за несколько миль даже без помощи аппаратуры.
Рхиоу против воли почувствовала почтение к подобным способностям.
– Если завтра вечером я буду свободна, – сказала она, – может быть, я схожу с тобой в парк на репетицию.
– Ох, Рхиоу, тебе наверняка понравится! – Они пересекли улицу и двинулись к гаражу, в котором жила Сааш; по дороге Урруах в подробностях рассказывал Рхиоу об ахриях, ссох-прао и всяких других специальных вещах, пока наконец Рхиоу не стала автоматически бормотать "да" и "как интересно", чтобы не показать, как все это безумно скучно.
По крайней мере для меня, – подумала она. Иногда случалось, что, подумав, будто кто-то его переспрашивает или проявляет интерес к его рассказу, Урруах пускался в детальное изложение, и тогда, если вы не хотели ранить его чувства – а слушатели, как правило, не хотели, зная, как больно, когда невежды точат когти о самое дорогое вашему сердцу, – не оставалось ничего другого, как только кивать и вежливо выслушивать Урруаха, пока хватало терпения, и только в крайнем случае спасаться бегством. Обычно хорошим извинением служила острая необходимость посетить ящик для хиоух. Рхиоу в настоящий момент не могла прибегнуть к такой уловке, а потому принялась думать о том, что Урруах – замечательный пример мага, обладающего весьма полезным свойством: способностью надолго запоминать огромное количество потенциально бесполезной информации. – Вот уж этого, – думала она, – у него не отнимешь.
– Ох, я совсем забыла, – сказала Рхиоу, поблагодарив судьбу за то, что вспомнила о необходимости спросить кое о чем, – ты поговорил со старостой-собакой о том сторожевом псе?
– Да, – ответил Урруах. – Рхаах собирается организовать ему побег – пес будто бы случайно сорвется с привязи как-нибудь ночью. Рхаах уже приготовила для него подходящее жилище.
– Это хорошо, – кивнула Рхиоу.
Они свернули за угол Семьдесят первой, и Рхиоу увидела Сааш, сидящую у ярко освещенного входа в гараж. Мех на спине Сааш был взъерошен, как будто раздражение мешало кошке привести себя в порядок. В ворота то и дело въезжали и выезжали машины; Сааш не обращала на них никакого внимания, и это было необычно: Сааш всегда очень опасалась автомобилей.
Когда Рхиоу и Урруах подошли к ней, Сааш бросила на них такой взгляд, что, по поговорке, если бы глаза были когтями, уши обоих сильно пострадали бы.
– Что вас задержало? – спросила она.
– Где этот вундеркинд? – поинтересовался в ответ Урруах.
– Где-то внутри, – ответила Сааш, – играет в прятки с персоналом. Абад совсем с ума сходит: никак не может понять, почему то видит нового котенка, то нет. К счастью, игра ему нравится, и он думает, будто Арху просто прячется от него под всеми автомобилями по очереди. Только вот Абад решил, что и нового котенка нужно избавить от блох, и тут, понятное дело, Арху не спешит становиться видимым, а очередная порция средства от блох достается мне.
Урруах начал смеяться. Сааш бросила на него уничтожающий взгляд и процедила:
– Ну как же, ужасно забавно! Видел бы ты, как покатывался со смеху этот маленький ссвиас! Надеюсь дожить до того момента, когда он так же посмеется над тобой!
Рхиоу спрятала улыбку.
– Кто знает, может быть, такой шанс тебе и выпадет. Тебе удалось выспаться?
– Немного поспала. А ты?
– Я выспалась чудесно и видела странные сны.
– После путешествия на Нижнюю Сторону это неудивительно. – Сааш настолько успокоилась, что принялась, как обычно, чесаться. – Ты только вспомни прошлый раз…
– Ну да. – Вспоминать Рхиоу совсем не хотелось. – Я только не уверена, что заметила там все, что следовало: нужно будет вечером поговорить с Эхефом.
– Насчет ворот?
– Не только. – Рхиоу дернула ухом в сторону входа в гараж. – Обстоятельства, при которых нам пришлось заняться малышом… Строго говоря, в них ничего такого уж необычного нет, но никогда не помешает узнать мнение незаинтересованного лица.
Сааш дернула хвостом, выразив этим жестом насмешливое согласие.
– Узнать его, конечно, будет интересно. Пойдемте, – продолжала она, – посмотрим, не поймал ли Абад Арху.
Они подождали, пока в движении машин наметился перерыв, проскользнули в ворота и двинулись между рядами припаркованных автомобилей, миновав Абада, который с растерянным видом заглядывал под машины в переднем ряду; в руках у него была банка с порошком от блох. Сааш посмотрела на нее с глубоким отвращением.
Арху они нашли под автомобилем в самой глубине гаража; котенок хихикал, следя, как ноги Абада перемещаются вдоль прохода. Арху поднял глаза при появлении остальных кошек. Теперь на его мордочке не была написана паника, как в предыдущий раз, когда его видела Рхиоу, но враждебная ухмылка котенка не слишком ей понравилась.
– Что ж, желаю тебе удачи в охоте, Арху, – вежливо сказала она, – хотя, похоже, удача и так тебе сопутствует… если, конечно, ты смотришь на свое занятие как на охоту, а не просто игру с мышкой.
– Может сойти и за игру, – после короткого молчания ответил Арху. – Этих эххифов так легко дурачить!
– Ты не такую песенку запел бы, если бы не мог делать "шаг вбок", – проворчал Урруах.
– Но я же могу! Я маг.
Рхиоу ответила ему легкой ехидной улыбкой.
– Это мы маги, – сказала она. – Ты всего лишь стажер, проходящий испытание.
– Но я уже могу совершать чудеса! – возразил Арху. – Прошлой ночью я прошел сквозь закрытую дверь. И я умею делать "шаг вбок"! – Он поднялся и продемонстрировал им это: прошелся туда-сюда под металлической эстакадой, ловко пробираясь сквозь переплетение струн, потом несколько раз быстро сменил видимость и невидимость, так что стало казаться, будто он проходит за невидимыми вертикальными жалюзи. Котенок казался невероятно самодовольным, каким бывает лишь новоиспеченный маг, впервые ощутивший силу, пульсирующую под шкуркой.
– Не такое уж плохое начало, – признала Сааш.
– Ты шутишь! – фыркнул Урруах. – Это один из простейших видов магии. Такое умеют делать даже некоторые кошки, магами вовсе не являющиеся. Не нужно льстить ему, Сааш, а то он подумает, будто и в самом деле что-то собой представляет. – Урруах лениво ухмыльнулся. – А впрочем, пусть думает: тогда он сунется в воду, не зная броду, и скорее погибнет. У нас будет одним поводом для беспокойства меньше.
Рхиоу повернулась и отвесила Урруаху оплеуху лапой с выпущенными когтями, хотя и не сильную, чтобы не покалечить. Урруах припал к земле и прижал уши.
Когда я захочу узнать твое мнение о его талантах, – мысленно сказала она, – я тебя о том спрошу, мистер Не-в-силах-отобрать-мышь-у-собаки. – Вслух она произнесла: