В конце концов он повернулся к Ариадне. Надежда вновь затеплилась в ней.
- Я тоже грешил, - сказал он. - Меня не посылали ни к судье, ни к прокурору, ни к защите. Я доставлю вас в Меру, к Оракулу, как мне было поручено, и там вы примете свое решение.
Она молча кивнула; ее бледные щеки чуть порозовели.
Он повернулся к Гиллису.
- Возможно, я совершаю ошибку: мне ничего не говорили насчет детей. Если я не прав, их вернут целыми и невредимыми, обещаю. Многие отказываются остаться, поговорив с Оракулом. Он всегда обещает им благополучное возвращение во Внешний Мир, а его никогда не уличали во лжи или в неточности.
- Вернут мне? - спросил Гиллис. - Или отошлют обратно вместе с ней?
- Этого я не знаю.
Электрическая лампочка уже еле светилась. На улице было совершенно тихо. И что дальше?
- Мистер Говард, сэр? - Голос принадлежал Карло, и Джерри удивленно уставился на него, пока до него не дошло, что "сэр" вовсе не обязательно означает уважение.
- Мистер Карло, сэр?
- Вы стареете в Мере?
Джерри тряхнул головой, подняв Карло сразу на несколько ступенек выше.
Он мог угадать, что последует за этим, и Гиллис это упустил.
- Так как насчет детей? Они взрослеют или остаются детьми? - У него был мягкий, но настойчивый голос. Джерри не мог разобраться, что именно в нем особенного.
- Не знаю, - признался Джерри. - Киллер, ты у нас старожил - может, ты знаешь?
Он задал вопрос скорее потому, что его беспокоил Киллер, и он не ожидал ответа - тот и так ответил еще вечером.
- Нет, - буркнул Киллер.
- Выходит, в Мере нет детей? - так же невозмутимо спросил Карло; глаза его сияли триумфом.
- Я не видел ни одного, - ответил Джерри.
Он не мог заставить себя посмотреть на Ариадну.
* * *
Лейси уснула на руках у отца. Должно быть, ему было очень неудобно, но он не предложил уложить ее. Карло и Мейзи ерзали на стульях. Мейзи покраснела и заявила, что ей необходимо в туалет. Джерри отослал ее на горшок в спальню и заставил Ариадну присмотреть за ней.
Киллер утверждал, что он в порядке, но не заговаривал, если только к нему не обращались.
Черт, как тянется эта ночь - они, наверное, на Северном полюсе, или это просто декабрь?
Снаружи не доносилось ни звука. Что там творится? Почему враг не предпринимает новых попыток? Чего - или кого - нет, все-таки чего они ждут? Получили ли там, в Аду донесение: "В наших владениях находится Ахиллес, сын Криона. Он ранен, а его единственный спутник беспомощен".
"Так ступай и разделайся с ним… лорд Астерий!"
Нет, он даже в мыслях не должен произносить это имя.
* * *
В комнате было жарко и душно, но Джерри больше не мог противиться желанию выпить кофе. Он взял кофейник и подошел к ведру, и никто не скребся и не мяукал за окном, но, когда он возвращался к плите, послышался тихий смешок, почти неслышный для других.
Он кинул в топку еще полено и поставил кофейник на плиту.
Тут Карло выпрямился. Потом Мейзи. Потом и он услышал это, пока вдалеке. Теперь уже все косились на окно, услышав это.
- Что это? - беспокойно спросила Мейзи.
- Скажите мне, что вам кажется! - потребовал он; волосы у него на голове зашевелились от напряжения.
- Полицейские сирены! - бросил Карло, прищурившись.
- Нет… это толпа! - возразил Гиллис, беспокойно ерзая на месте.
- Помните, это обман, - сказал Джерри. - Я, например, слышу гончих.
Далекий звук вернул его в детство, на ферму к деду. Они стоят у изгороди - дед придерживает его - и смотрят на окутанные туманом холмы Дорсета. И далеко у горизонта перекатывается по холмам охотничья кавалькада: люди в красных куртках, лошади, далекий звук рожка… и белая пена собачьей своры перед ними. Он и сейчас слышал этот многоголосый лай.
Черт бы их подрал, как лихо они роются у него в памяти!
Нет, это не гончие, это что-то крупнее - волкодавы или мастифы… убийцы.
Лай приближался.
- Помните! - крикнул он. - Это обман! Что бы ни случилось, молчите! - Экий у него визгливый голос…
Он схватил жезл - и тут же заметил, как глаза Мейзи последовали за ним… черт, куда он дел этот пистолет?
За кем они гонятся? Кто охотится с этими гончими из преисподней?
Теперь лай слышался совеем близко - здоровенная свора заливалась прямо за оградой, нет, должно быть, уже в свете фонаря… Соблазн выглянуть резал его острым ножом. Гончие… какой романтикой они представлялись ему в детстве, каким кошмаром - сейчас…
По грязи, по крыльцу зашлепали чьи-то ноги.
Дверь вздрогнула, словно кто-то упал на нее, и лай зазвенел еще более торжествующе - они догоняли свою добычу.
- Джерри! - Это была Хуанита. О Боже! - Пупсик, пусти меня! - никто, кроме нее, не называл его пупсиком; он даже не знал точно, что это значит.
- Пусти же меня, пупсик! - Ее голос сорвался на визг, и он заколебался, вспомнив ее мягкое, нежное тело, которое он так часто держал в руках, и острые зубы гончих…
Карло вскочил со стула, одним прыжком оказался у окна над шкафчиком, отдернул занавеску и выглянул.
Джерри бросился на него.
Кто-то подставил ему ногу; что-то ударило его по затылку. Пол стремительно надвинулся на него и выбил из него дух, а в глазах вспыхнул ослепительный свет. Он откатился под стол, выронив жезл. Кто-то визжал.
Он не сразу пришел в себя - поднялся на колени, опрокинув стол… нашарил жезл… Киллер вскочил на ноги - на одну ногу - и сцепился с Карло в пародии на греко-римскую борьбу. Карло орал дурным голосом. Джерри, шатаясь, поднялся на ноги и обрушил холодный, тяжелый жезл - теперь он горел пугающе ярко - на голову юнцу. Карло и Киллер рухнули на пол вместе.
Засов на двери пошевелился. Мейзи визжала - нет, все визжали.
Он приложил жезл к двери, уже начавшей открываться.
- Я ЗНАЮ ТЕБЯ ТАКИМ, КАКОЙ ТЫ ЕСТЬ! ИЗЫДИ!
Он навалился плечом на дверь. Секунду она оставалась неколебимой, как Гималаи. Жезл сиял; суставы и мышцы сводило от напряжения. Потом дверь подалась и захлопнулась, и он задвинул засов.
Спасены.
Он прижался пылающим лбом к холодному дереву, переводя дыхание и восстанавливая контроль над собой - он был очень близок к тому, чтобы испачкать штаны от страха. Спасены. Потом резко повернулся, чтобы врезать этому Карло - пусть он обделается!
У его ног в луже крови лежал ничком Киллер. Из спины его торчал ушедший на шесть дюймов в тело кинжал.
За дверью кто-то негромко засмеялся.
Глава 7
"Я не могу помочь тебе, если ты сама не захочешь этого, Ариадна. Ты ведь понимаешь, что ничего этого на деле не происходит? Я могу помочь тебе, если ты захочешь этого, но ты должна сама попросить меня. Скажи мне, что хочешь, чтобы я помог тебе…"
Голос принадлежал доктору Уотерсу - единственному, кто в самом деле мог помочь ей в клинике Святого Луки. Она слышала этот голос - сначала тихий, потом все громче и громче. Джерри сказал, что слышит собак, но она знала, что это доктор Уотерс. Он делался все громче и настойчивее, ласковый и заботливый голос, умоляющий попросить его о помощи. Голос гипнотизировал.
Она помнила то, что сказал Джерри, и попыталась убедить себя, что это обман, что она не должна просить о помощи, потому что это примут за приглашение, и все же так трудно было поверить, что Джерри не галлюцинация, что доктор Уотерс не стоит у дверей ее палаты, в коридоре - ведь это же доктор Уотерс, правда?
Потом он вдруг подергал дверную ручку и крикнул, что она должна ответить немедленно. Она уже готова была позвать его, когда увидела, как Карло бросается к окну, и поняла, что их обманули. Все остальное происходило как в замедленной съемке: Джерри, бросающийся на Карло; Карло, замахивающийся приемом кун-фу или дзюдо; Джерри, отлетающий в сторону…
Карло выхватил из таза с грязной посудой тесак для разделки мяса и бросился к двери. Киллер прыгнул с дивана на него, и они схватились, и нож оставался у Карло, а потом Джерри двинул его по башке белой штукой, которую держал при себе весь вечер… и как-то сумел отогнать страх, закрыв дверь…
Она уже склонялась над Киллером, когда Джерри обернулся, а за дверью начали смеяться.
Кровь… кровь хлестала ручьем… Вдвоем они повернули Киллера на бок, уставившись на конец лезвия, торчавший у него из-под солнечного сплетения.
- Выдерни, - бросил Джерри, поскольку рукоять находилась с ее стороны, и как-то она нашла в себе силы ухватиться за скользкий от крови нож и потянуть. Лезвие вышло сравнительно легко. Джерри повернул Киллера на спину и наложил на него свою белую палку.
Она вскочила, бегом бросилась в спальню и сорвала с кровати простыню; за окном что-то беспомощно давилось смехом. Но она уже снова была в гостиной, обежала диван и упала на колени рядом с Киллером, сворачивая простыню в жгут.
Киллер открыл глаза, но лицо его оставалось белым, как простыня. Он посмотрел на Джерри, скривился и попытался сказать что-то.
- У-уу… вот это боль, дружище, - выдавил он.
- Расслабься, - буркнул Джерри. - Жезл справится.
Он мотнул головой в ответ на предложенную Ариадной простыню. За дверью кто-то хохотал. Где-то за их спиной визжала Лейси; Мейзи прижимала ее к себе, бормоча молитвы. Киллер снова скривился, потом обхватил жезл руками.
Джерри был бледен почти так же, как Киллер, но, кажется, он серьезно верил, что этот его жезл совершит чудо - ни на что другое надежды все равно не оставалось.
Она оглянулась: Мейзи унесла девочку в другую спальню, к Алану, и та немного притихла. Карло уже сидел, потирая затылок, но окончательно в себя еще не пришел. Грэм стоял у стола, глядя сверху вниз на пострадавших, - теперь-то он поверил. Да и невозможно было не поверить, такой безумный многоголосый смех слышался теперь с улицы. Ей представлялись карикатурные дьяволята с рожками, копытцами и хвостами, заливающиеся смехом, хлопающие друг друга по спине, кувыркающиеся не в силах сдержать веселья; ей хотелось сжать уши руками и завизжать, чтобы те замолчали.
- Джерри?
- Молчи, Киллер. Потерпи.
Губы Киллера зашевелились, потом он чуть слышно спросил:
- Ты здесь, Джерри?
- Здесь я, здесь, - отозвался Джерри.
- Скажи Клио: она была молодцом.
- Сам скажешь, - буркнул Джерри. - Мы доставим тебя в Меру целым и невредимым. Мне еще надо сдержать обещание, ты забыл?
Глаза Киллера остались закрытыми, но он все же улыбнулся и слабым голосом произнес:
- Значит, это не всегда был Эрос?
- Ну конечно, нет! - громко ответил Джерри.
Улыбка Киллера погасла; он отчаянно старался не потерять сознание, изо всех сил стиснув руками жезл. Если кровь и продолжала идти, этого все равно не было заметно - слишком много ее вытекло уже. Джерри склонился и прижался ухом к его груди, потом выпрямился.
- Он жив, - выдохнул он. Его руки и лицо тоже перепачкались кровью.
Все поднялись на ноги одновременно: Джерри, Карло и Ариадна. Их тени заплясали на стенах.
Карло казался сбитым с толку и все еще оглушенным. Джерри шагнул к нему и схватил за ворот рубахи.
- Ублюдок! - рявкнул он и изо всех сил ударил по лицу пистолетом. Карло пошатнулся и упал бы, не держи его Джерри. - Чертов ублюдок! - Он ударил снова.
- Прекратите, Говард! - заорал Гиллис, и Джерри мгновенно навел на него пистолет.
- А вы не вмешивайтесь! - Он замахнулся еще раз, но тут дверной засов лязгнул и стал потихоньку выползать из гнезда. Джерри бросился к двери, отпустив Карло; тот осел на пол.
Джерри ударил по засову рукояткой пистолета, и засов послушно стал на место. Потом он вытер пот со лба и повернулся глянуть на свою жертву.
- Я убью его, если только это не запустит сюда демонов. И если Киллер умрет, я точно убью его - если только они не доберутся до него раньше.
Насилие приманивает их… В ту комнату его и связать! И кляп! Ну, живо!
Грэм всегда знал, когда лучше уступить, и это был как раз один из таких случаев. Он нагнулся, подхватил Карло под мышки и уволок. Джерри взял со стола ложку и опустился на колени, приложив ее к губам Киллера. Хохот на улице сделался громче, словно демонов там прибавилось.
Ариадна опустилась на диван, и ее начало трясти. Этот хохот! Ей бы стоило, наверное, пойти к Лейси, но Мейзи, кажется, справляется не хуже ее, к тому же она тоже перепачкалась в крови Киллера и могла испугать девочку еще сильнее. Джерри убрал ложку, еще раз послушал биение сердца Киллера, потом перешагнул через него и сел рядом с ней на диван.
Вернулся Грэм, взял с пианино керосиновую лампу и ушел с ней в спальню.
Ариадна услышала треск рвущейся ткани.
- Может, с ним все и обойдется, - устало сказал Джерри. - Жезл обладает способностью исцелять и уже остановил кровотечение.
Она попыталась говорить, справившись с дрожью:
- Ему нужно в больницу…
- Ему нужно в Меру! - Джерри взъерошил волосы ладонью, испачкав их кровью. - Я слыхал о таких случаях. Жезл ввел его в разновидность комы: сердце бьется, но очень медленно, хотя вроде бы ровно. Аку это спасло однажды. Надеюсь, до утра он так протянет.
К жезлу кровь не приставала, и он продолжал светиться ярким белым светом.
Джерри посмотрел на нее и неожиданно обнял ее одной рукой.
- Спасибо, Ариадна. Ты одна здесь не потеряла голову. Боже! Зря я так парня…
Ей было хорошо в его объятиях. Так ее не обнимали уже давным-давно; в этом объятии не было и намека на секс, только человеческое тепло.
- Ты никак не можешь выключить звуковые эффекты? - спросила она уже спокойнее. - Там прямо митинг какой-то.
- Можно назвать и так, - пробормотал он. - Нет, выключить не получится. Мне кажется, это у них сейчас шумовая стадия. Так называемое чириканье.
Они поняли, что им никого не обмануть, и теперь пытаются свести нас с ума.
Она вздрогнула и крепче прижалась к нему. Его рука сжала ее сильнее.
- Он связан, - доложил Грэм, стоя у них за спиной. - Я не могу вставить кляп - у него слишком разбит рот. Он захлебнется.
Джерри встал и махнул пистолетом.
- Отлично. Ступайте туда же, Гиллис. Вы следующий.
- Черт, я же слушаюсь! - возмутился Гиллис. - Я вам верю теперь, Говард.
- Живо!
Некоторое время она сидела одна, зажав уши руками. Невозможно было заглушить этот смех: хрюканье и взвизги, хихиканье и гогот со всех сторон.
"Свести нас с ума"… Это не займет у них много времени. Если Лейси и продолжала еще визжать, а Мейзи - молиться, она их больше не слышала.
Потом тени снова заплясали - это вернулся с лампой Джерри. Он поставил лампу на пианино и вернулся на диван. Они сидели рядышком, глядя на неподвижное тело Киллера - тот лежал на полу, как готовый к погребению покойник, сжимая жезл обеими руками.
- Я все запорол, - пробормотал Джерри. Она еле слышала его сквозь щебет на дворе. Теперь это и в самом деле напоминало больше щебет, чем человеческий смех, словно их дом сунули в огромный обезьянник. - Прости, Ариадна. Ты достойна того, чтобы попасть в Меру. Вот только шансов у нас не так много.
- Если ты можешь вытерпеть этот шум, то и я могу, - заявила она. - Нас теперь только двое - значит, никто и не пригласит тех, из-за двери. - Странно, но сейчас она чувствовала себя увереннее, чем прежде; может, это просто синдром "некуда отступать"?
- Верно, - отозвался он… но в голосе его слышалась какая-то неуверенность.
- Тогда скажи мне плохие новости, - попросила она.
- Да нет… ты права. Продержимся.
- Джерри, пожалуйста, скажи. Я должна знать, что нам грозит.
Он повернулся и улыбнулся ей, и ей почти показалось, что во взгляде его мелькнуло восхищение. Интересно, кто восхищался ею со времен… со времен Всемирного Потопа?
- Ладно, - сдался Джерри. - Все равно надежды почти никакой. Видишь дверь? Мне пришлось изо всех сил удерживать ее, и мне казалось уже, будто она никогда не закроется.
- Ну и что?
- Идет третья волна, - мрачно сказал он, внимательно всматриваясь ей в лицо. - Сначала Зло во плоти. Потом бестелесное. Но теперь… похоже, им потребовалось некоторое время собраться с силами, так что самый темный час нам еще предстоит.
Черт, сколько же может длиться эта проклятая ночь? Почему они так сильны? Что их влечет сюда?
- Что еще за третья волна? - спросила она так спокойно, как только могла.
- Те, что посередине. Грифоны, сфинксы и василиски - в общем, твари, которых не отнесешь ни к тем, ни к другим.
- Вампиры и оборотни? Осиновые колья и серебряные пули - как в старых добрых сказках?
Он кивнул:
- Вот именно. Кстати, пули у нас и в самом деле серебряные. Обычно серебряной пули в сердце достаточно, чтобы убить такого рода монстра, но мне почему-то сдается, что нас ждет кое-кто пострашнее. Может, противотанковой пушки с серебряным снарядом и хватило бы. - Он внимательно посмотрел на нее.
- Ты храбрая женщина, Ариадна, - неожиданно выпалил он.
- Когда проведешь столько времени в аду, - ответила она, - он пугает уже не так сильно.
Он снова обнял ее - этот долговязый мужчина с мягким голосом, залитый кровью друга.
- Я так надеялся вытащить тебя из этого твоего ада, - произнес он. - Однако вряд ли мне это удастся. Хотелось бы мне показать тебе Меру, Ариадна. Это замечательное место. Ты заслужила его.
Заслужила? Она припомнила все незнакомые постели, в которых просыпалась - иногда с дурно пахнущими пожилыми мужиками, храпящими рядом, иногда наедине с галлюцинациями. Она припомнила все притоны, где напивалась до бесчувствия, совершенно незнакомых людей, у которых клянчила мелочь…
Заслужила?
Она зябко передернула плечами.
- Нет, ты ошибаешься. То, что говорил про меня Грэм, - правда, Джерри. Если и бывают на свете падшие женщины, так я точно из них. Я не заслужила Меры, и твоим демонам, наверное, именно поэтому все так удается. Твой Оракул сделал глупость, послав вас с Киллером за такой, как я.
Он отвернулся от нее и посмотрел на Киллера; лицо его потемнело. Чьи-то когти простучали по крыше, но они не обратили на них внимания.
- Я уже говорил тебе, что тоже недостоин был Меры, - сказал он. - Я никогда не рассказывал об этом, да и сейчас не хочу, но мне часто кажется, что многие в Мере… - Он замолчал.
- За что его прозвали Киллером? - спросила она, чтобы нарушить тишину.
Джерри рассмеялся:
- Это я его так прозвал. Звучит немного похоже на "Ахиллес", вот и все. Ему понравилось, и он настоял, чтобы его так называли. Он во многих отношениях совсем мальчишка. Он дитя юной цивилизации. Античные греки были сборищем драчливых детей. Даже их великие философы на поверку во многом похожи на детей. Не веришь? Разве их страсть задавать вопросы не детская? Вся их страсть к бахвальству, к дракам, к наготе напоказ, их гомосексуальность в конце концов - это же черты юношеского характера. Вспомни их богов - сборище вздорных рогатых извращенцев.
- Никогда об этом не думала, - призналась она. Шум за стеной поутих, а может, она просто привыкла.
- Вряд ли они все были такие же несносные, как Киллер, - кивнул Джерри.